Глава тридцатая

Амфитеатр Флавиев

— Райан? — взревел Боб. — Что он сделал?

— Боб, не хотите присесть? Право, тут трясти сиськами не из-за чего, — сказал Джеймс Грир, отчасти успокаивая своего коллегу, отчасти бросая ему вызов на очередной раунд борьбы внутри высшего руководства ЦРУ.

Судья Мур с любопытством наблюдал за своими заместителями.

— Джек отправился в Венгрию присматривать за операцией, потому что у нас в Будапеште не осталось ни одного оперативного работника, — продолжал Грир. — Райан не сделал ни одного неверного шага, и русский перебежчик в настоящее время находится в охраняемом доме в Центральных графствах Англии. Насколько мне известно, он заливается соловьем.

— Ну, и что же он нам поведал?

— Ну, для начала, — ответил судья Мур, — судя по всему, наш друг Андропов собрался убить папу римского.

Риттер резко повернулся к директору ЦРУ.

— Насколько надежна эта информация?

— Похоже, именно это заставило «кролика» совершить прогулку, — ответил тот. — Он руководствовался побуждениями совести.

— Ну хорошо, я удовлетворен, — сказал зам по опер-работе. — И что ему известно?

— Боб, все говорит о том, что этот перебежчик — да, кстати, его зовут Олег Иванович Зайцев, — работал в центре связи центрального управления КГБ, в аналоге нашего «Меркурия».

— Вот это да, — пробормотал Риттер. Помолчав, он спросил: — Что, правда?

— Знаешь, иногда бывает, что человек бросает в автомат четвертак, дергает ручку и выигрывает джек-пот, — ответил своему заместителю Мур.

— Не могу поверить.

— Я не думал, что ты будешь возражать. А самое хорошее состоит в том, — продолжал директор ЦРУ, — что русский Иван даже не догадывается о побеге «кролика».

— Черт побери, как это нам удалось?

— Первоначально эту мысль выдвинули Эд и Мери Пат. — Затем судья Мур объяснил детали операции «Беатрикс». — Боб, по-моему, их обоих следует погладить по головке.

— И все это произошло в мое отсутствие, — выдохнул Риттер. — Проклятие!

— Да, нам надо разослать письма со словами благодарности, — сказал Грир. — В том числе, и Райану.

— Ладно, — уступил зам по опер-работе. Он помолчал, размышляя о возможных последствиях операции «Беатрикс». — И что интересного успел уже сообщить наш «кролик»?

— Помимо заговора против папы римского? Кодовые имена двух внедренных агентов русских: Нептун — похоже, он как-то связан с военно-морским флотом, и Кассий. А этот явно с Капитолийского холма. Надеюсь, это только начало.

— Несколько минут назад я беседовал с Райаном по телефону. Он в восторге от русского, утверждает, что у того энциклопедические познания, называет его «золотой жилой», цитирую дословно.

— Кто-кто, а Райан знает толк в золоте, — заметил Мур.

— Замечательно, мы поручим ему распоряжаться портфелем акций, но он не оперативный работник, — проворчал Риттер.

— Боб, Райан выполнил свою задачу успешно. А за это ведь никого не наказывают, разве не так? — спросил директор ЦРУ.

Похоже, все зашло слишком далеко. Настала пора Муру выступить судьей апелляционного суда, кем он и был до недавнего времени: гласом божьим.

— Замечательно, Артур. Вы хотите, чтобы я лично подготовил письмо с благодарностью?

Риттер вовремя увидел приближающийся товарный поезд, и не было никакого смысла оставаться на рельсах. Какого черта, эта благодарность все равно отправится в закрытый архив. Окружающему миру практически никогда не становится известно о том, как поощряет своих сотрудников Центральное разведывательное управление. До сих пор засекречены даже фамилии тех оперативников, которые героически погибли при исполнении своих обязанностей тридцать лет назад. Стиль ЦРУ напоминал своеобразную потайную дверь, ведущую в рай.

— Итак, джентльмены, теперь, когда все административные вопросы улажены, надо решить, что мы будем делать в связи с готовящимся покушением на папу римского? — спросил Грир, пытаясь вернуть в рабочее русло совещание с участием высшего руководства разведывательного ведомства, людей, считающихся серьезными.

— Насколько достоверна эта информация? — захотел выяснить первым делом Риттер.

— Несколько минут назад я разговаривал с Бейзилом. Он считает, что к словам русского надо отнестись серьезно. Однако я полагаю, нам необходимо самим побеседовать с этим «кроликом», чтобы оценить опасность для нашего польского друга.

— Надо ли поставить в известность президента?

Мур покачал головой.

— Сегодня у Рейгана весь день занят решением законодательных вопросов, а поздно вечером он вылетает в Калифорнию. В воскресенье и в понедельник президент будет выступать с речами в Орегоне и Колорадо. Я увижусь с ним только во вторник, часа в четыре дня.

Конечно, Мур мог попросить дать ему внеплановую аудиенцию — в случае событий действительно чрезвычайной важности президент нарушит свой распорядок — однако до тех пор, пока не предоставится возможность встретиться с «кроликом» лицом к лицу, об этом нечего было даже и думать. Возможно, президент захочет лично побеседовать с русским. У Рейгана есть такое качество.

— В каком состоянии находится наша римская резидентура? — спросил Риттера адмирал Грир.

— Резидентом в Риме Рик Нолфи. Отличный парень, но через три месяца ему выходить в отставку. Рим — его лебединая песня. Рик сам попросился туда, потому что его жена Анна очень любит Италию. У него в подчинении шестеро сотрудников, в основном, занимаются делами НАТО. Двое опытных ребят, четверо новички, — доложил Риттер. — Однако прежде чем их предупредить, нам необходимо обмозговать, что к чему, и тут совсем не помешает услышать мудрое слово президента. Главная проблема заключается в том, как, черт побери, сказать об угрозе, нависшей над жизнью папы римского, не выдав при этом источник информации? Джентльмены, — заключил Риттер, — уж если мы пошли на такие ухищрения, чтобы сохранить в тайне факт побега, нет смысла кричать на всю округу о том, что сообщил нам перебежчик, вы не согласны?

— В том-то все дело, — вынужден был согласиться Мур.

— Несомненно, у папы имеется собственная служба безопасности, — продолжал Риттер. — Хотя, разумеется, она не может идти ни в какое сравнение с нашим ведомством, не так ли? И нам неизвестно, насколько она надежна.

— Старая песня, — в это же самое время говорил в Манчестере Райан. — Обращаясь с информацией чересчур вольно, мы компрометируем источник и делаем ее в значительной степени бесполезной. Но если мы не будем вообще использовать информацию из страха скомпрометировать источник, зачем, твою мать, в таком случае нам нужен этот источник? — Допив вино, Джек снова наполнил бокал. — Знаешь, есть целая книга, посвященная этому.

— Какая?

— «Тайны, имеющие две стороны». Ее написал некий Джаспер Холмс. Во время второй войны он служил криптографом в военно-морском флоте, работал в технической разведке шифровальной службы Тихоокеанского флота вместе с Джо Рошфором и его ребятами. В этой книге весьма неплохо описывается, как работает разведка на самом острие.

Кингшот мысленно взял на заметку разыскать в библиотеке эту книгу.

Зайцев вместе с женой и дочерью гулял на улице — зеленая лужайка была прямо-таки бархатистая. Миссис Томпсон предложила провести семью по магазинам. Необходимо было оставить русским время на личные дела — разумеется, их комнаты были нашпигованы подслушивающей аппаратурой, вплоть до фильтра, убирающего «белый шум», установленного в ванной. Для успеха операции очень важно было сделать пребывание за границей максимально уютным не только для главы семьи, но и для его жены и ребенка.

— Ладно, Джек, что бы там ни замыслил противник, на то, чтобы подготовиться к осуществлению своих планов, ему потребуется какое-то время. Тебе прекрасно известно, что русская бюрократическая машина еще более неповоротливая, чем наша.

— Алан, ты имеешь в виду и КГБ? — спросил Райан. — На мой взгляд, это единственное ведомство Советского Союза, которое действительно работает, а Юрий Андропов не отличается долготерпением, разве не так? Проклятие, ты не забыл, что именно он был советским послом в Будапеште в 1956 году? Тогда русские действовали очень решительно, ты не согласен?

— Тогда возникла серьезная угроза всей советской политической системе, — возразил Кингшот.

— А то, что пригрозил сделать папа римский, не является? — выпалил Райан.

— Твоя правда, — вынужден был признать английский разведчик.

— Среда. Так мне сказал Дэн. Каждую среду папа открыт для нападения.

Ну хорошо, он в любой момент может выйти на балкон, чтобы благословить верующих, и в этот момент его может сразить каждый, кто хотя бы сносно умеет обращаться со снайперской винтовкой. Однако человек с винтовкой в руках бросится в глаза даже случайному прохожему, а снайперская винтовка громогласно кричит «армия», ну а там, где есть армия, все сразу начинают искать правительство. К тому же, такие появления, скорее всего, не расписаны на много времени вперед, по крайней мере, они носят случайный характер. А вот каждую среду, черт возьми, папа усаживается в белый джип и разъезжает по Плацца-Сан-Пьетро прямо среди толпы. Алан, а на таком расстоянии можно уже стрелять из пистолета.

Откинувшись назад, Райан отпил французское вино.

— Знаешь, я бы вряд ли захотел стрелять из пистолета с такого близкого расстояния.

— Алан, в свое время русским удалось найти человека, который прикончил Льва Троцкого ледорубом — а уж тут расстояние было не больше двух шагов, — напомнил Райан. — Согласен, с тех пор многое изменилось, но с каких это пор русские стали рисковать своими солдатами осмотрительно? К тому же, в данном случае это вообще будет тот болгарский ублюдок, не забыл? Ваш человек назвал его экспертом по части убийств. А ты даже представить себе не можешь, на что способен настоящий эксперт. В Квантико я видел одного сержанта-комендора, так тот мог на расстоянии пятидесяти футов вывести свое имя из пистолета сорок пятого калибра.

Самому Райану так и не удалось освоиться с тяжелым «Кольтом», но тот комми владел пистолетом в совершенстве.

— Возможно, ты беспокоишься напрасно.

— Может быть, — признал Джек. — Но мне было бы гораздо спокойнее, если бы его святейшество надевал под сутану кевларовый бронежилет.

Разумеется, папа ни за что не пойдет на это. Такие люди, как он, воспринимают опасность не так, как простые смертные. И дело не в чувстве неуязвимости, которое иногда вырабатывается у профессиональных военных. Просто для них смерть не является чем-то заслуживающим страха. Вообще-то, таких взглядов должен придерживаться любой прилежный католик, но Джек не относил себя к их числу. По крайней мере, в этом вопросе.

— Ну хорошо, какие практические шаги мы можем предпринять?

— Высматривать лицо в толпе, но кто может поручиться, что это будет то самое лицо? — спросил Кингшот. — С чего ты взял, что Строков не наймет кого-нибудь еще, кто и сделает выстрел? Я могу представить себе, как я в кого-то стреляю, но только не в толпе.

— А если использовать бесшумное оружие, с эффективным глушителем? Избавившись от громкого шума при выстреле, можно существенно снизить риск оказаться схваченным на месте преступления. Не забывай, что все взгляды будут обращены на папу; мало кто будет озираться по сторонам.

— Это верно, — согласился Алан.

— Знаешь, проще всего найти оправдания собственной бездеятельности. Кажется, это доктор Джонсон метко подметил, что ничего не делать по силам любому, — обреченно спросил Райан. — Именно этим мы сейчас и занимаемся, Алан — ищем оправдания, чтобы ничего не предпринимать. Неужели мы можем допустить, чтобы папа римский погиб? Просто сидеть здесь и пить вино, позволяя русским его убить?

— Нет, Джек, но, с другой стороны, мы не можем и рубить сплеча. Любую операцию необходимо предварительно тщательно спланировать. Для этого нужны профессионалы, специалисты своего дела. А профессионал может сделать многое, но сначала он должен получить приказ.

Однако такое решение должны были принимать уже в другом месте.

— Госпожа премьер-министр, у нас есть основания считать, что КГБ готовит операцию по физическому устранению папы римского, — доложил директор Службы внешней разведки.

Он явился к Тэтчер, сославшись на срочное дело, оторвав ее от какого-то политического мероприятия.

— Вот как? — достаточно сухо поинтересовалась премьер-министр. Она уже привыкла выслушивать от главного разведчика страны самые странные вещи и выработала привычку не реагировать на них чересчур эмоционально. — Что за источник этой информации?

— Несколько дней назад я вам уже докладывал про операцию «Беатрикс». Так вот, мы вместе с американцами успешно ее осуществили. Нам даже удалось сделать так, что русские считают перебежчика мертвым. В настоящий момент он находится в охраняемом доме неподалеку от Манчестера, — доложил Чарльстон главе правительства.

— Мы поставили в известность американцев?

Сэр Бейзил кивнул.

— Да, госпожа премьер-министр. В конце концов, он их добыча. На следующей неделе мы отправляем русского самолетом в Америку. Сегодня я уже имел разговор с судьей Артуром Муром, директором Центрального разведывательного управления. Надеюсь, в начале следующей недели он встретится с президентом.

— Как вы полагаете, какие действия предпримут американцы? — спросила Тэтчер.

— Трудно сказать, мэм. Если честно, ситуация очень щекотливая. Этот перебежчик, его фамилия Зайцев, представляет собой очень ценный разведывательный материал, и надо будет приложить все силы для того, чтобы обеспечить его анонимность, а также чтобы скрыть то, что он находится по эту сторону «железного занавеса». Так что вопрос о том, как именно предупредить Ватикан о потенциальной угрозе, является, мягко говоря, очень сложным.

— Вы говорите, советские спецслужбы всерьез готовят операцию? — задумчиво спросила премьер-министр.

Ей трудно было поверить, что на такое способны те, кого она считала способными почти на все.

— Судя по всему, да, — подтвердил сэр Бейзил. — Но нам неизвестен ее приоритет, и, разумеется, мы ничего не знаем о сроках.

— Понятно. — Тэтчер помолчала. — Наши отношения с Ватиканом являются вежливыми, но не слишком близкими.

Это восходило еще к эпохе Генриха Восьмого, хотя за прошедшие с тех пор столетия Римско-католическая церковь в значительной мере забыла былые обиды.

— К сожалению, вы правы, — согласился директор Службы внешней разведки.

— Понятно, — повторила премьер-министр.

Тэтчер долго думала перед тем, как заговорить снова. Наконец, подавшись вперед, она произнесла голосом, полным достоинства и силы:

— Сэр Бейзил, не в обычаях правительства ее величества стоять сложа руки, когда наши противники замышляют убийство главы дружественного государства. Поручаю вам изучить все возможные способы предотвратить это преступление.

Одни люди стреляют с бедра, подумал сэр Бейзил. Другие — от сердца. Несмотря на всю свою внешнюю суровость, глава правительства Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии относилась к последним.

— Слушаюсь, госпожа премьер-министр.

Проблема заключалась в том, что Тэтчер не сказала, каким образом, черт побери, выполнять ее распоряжение. Конечно, надо будет скоординировать свои действия с Лэнгли. Но пока что перед Чарльстоном стояла задача, как минимум, очень сложная. Что ему делать? Высадить парашютный десант на площади Святого Петра?

Однако этому премьер-министру отвечать «нет» нельзя, по крайней мере, здесь, в ее резиденции на Даунинг-стрит, 10.

— Этот перебежчик поведал нам еще что-нибудь интересное?

— Да, мэм. Он назвал кодовое имя советского агента, который, скорее всего, работает в Уайтхолле. Его зовут Министр. Как только мы получим более подробную информацию об этом предателе, мы поручим Службе внутренней безопасности взяться за него.

— Что он передает русским?

— Разведывательную информацию политического и дипломатического характера, мэм. По словам Зайцева, эти сведения высочайшего качества, но пока что он не сообщил нам ничего такого, что позволило бы прямо выйти на изменника.

— Очень интересно.

Все это было для Англии не внове. Возможно, этот предатель — последний осколок «Кембриджской группы», имевшей такое огромное значение для СССР во время Второй мировой войны и вплоть до начала шестидесятых годов, или же завербован ими. Чарльстон очень решительно очистил от них свое ведомство, однако Уайтхолл не входил в его епархию.

— Держите меня в курсе.

Это произнесенное спокойным тоном распоряжение в устах Тэтчер приобретало силу гранитной скалы, брошенной божественной рукой с вершины горы Синай.

— Слушаюсь, госпожа премьер-министр.

— Имеет ли смысл обсудить вопрос безопасности папы римского с президентом Рейганом?

— Я считаю, пусть сначала его введет в курс дела ЦРУ. Получится некрасиво, если мы будем действовать в обход американской разведки. В конце концов, этим перебежчиком мы обязаны в первую очередь именно американцам, так что сначала с президентом должен поговорить Артур Мур.

— Да, полагаю, вы правы. Однако когда я буду говорить с Рейганом, я дам ему понять, что мы отнеслись к этому максимально серьезно и ждем от него существенных действий.

— Госпожа премьер-министр, если позволите высказать свои соображения, вряд ли американский президент пожелает остаться в стороне.

— Согласна. Он отличный парень.

Подробный рассказ об американской поддержке во время войны за Фольклендские острова не увидит божий свет еще в течение многих лет. В конце концов, Соединенные Штаты не собираются сжигать мосты с Южной Америкой. Но Тэтчер была не из тех, кто забывает свои долги.

— Вернемся к операции «Беатрикс», — снова заговорила премьер-министр. — Она прошла успешно?

— Без единого сбоя, мэм, — заверил ее Чарльстон. — Наши люди сделали все, как по писаному.

— Не сомневаюсь, вы отметите отличившихся.

— Разумеется, мэм, — ответил директор Службы внешней разведки.

— Хорошо. Благодарю вас за то, что пришли, сэр Бейзил.

— Как всегда, был рад увидеться с вами, госпожа премьер-министр.

Чарльстон встал, размышляя о том, что Райан назвал бы Тэтчер «девчонкой что надо». Что действительно соответствовало истине. Однако по дороге в Сенчури-Хауз он уже думал о том, что еще только предстоит. Что можно будет предпринять? Разумеется, именно за то, чтобы находить ответы на такие вопросы, сэр Бейзил Чарльстон и получал такое щедрое жалование.

— Привет, дорогая, — сказал в трубку Райан.

— Где ты? — тотчас же спросила Кэти.

— Где именно, сказать не могу, но я вернулся в Англию. То, чем я занимался на континенте… в общем, получилось продолжение, которым я должен заниматься здесь.

— Ты можешь заглянуть к нам домой?

— Боюсь, нет. — Одна из главных проблем заключалась в том, что хотя до Чатэма было всего несколько часов езды на машине, Райан еще не чувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы пускаться в такой дальний путь по английским дорогам. — У вас все в порядке?

— У нас все замечательно, вот только тебя нет, — ответила Кэти, и в ее голосе прозвучали нотки разочарования и гнева.

Она была уверена в одном: куда бы ни уезжал Джек, это уж точно была не Западная Германия. Но Кэти не могла говорить об этом по телефону. Она все-таки понимала, что такое разведка.

— Извини, малыш. Могу только сказать тебе, что то, чем я сейчас занимаюсь, является очень важным, — но и только.

— Не сомневаюсь, — сдалась Кэти.

Она понимала, что Джек тоже хочет вернуться домой, к семье. Он был не из тех, кто готов разлучиться с близкими просто так, от нечего делать.

— Как у тебя работа?

— Весь день прописывала очки. Но завтра утром мне предстоит несколько операций. Подожди, передаю трубку Салли.

— Привет, папочка! — послышался другой, высокий голосок.

— Привет, Салли. Как ты поживаешь?

— Хорошо. — Дети всегда отвечают так.

— Чем ты занималась сегодня?

— Мы с мисс Маргарет рисовали цветными карандашами.

— И что же?

— Коров и лошадей! — с восторгом воскликнула девочка.

Больше всего ей нравились пеликаны и коровы.

— Замечательно. А теперь верни трубку маме.

— Хорошо.

Возвращаясь к видеомагнитофону с кассетой «Волшебника из страны Оз», Салли будет вспоминать этот глубокий и содержательный разговор.

— А как поживает наш малыш? — спросил у жены Джек.

— В основном, жует свои ручки. Сейчас он в манеже, смотрит телевизор.

— С ним проще, чем было с Салли в его возрасте, — улыбнувшись, заметил Джек.

— Слава богу, его не мучают колики, — согласилась доктор Райан.

— Я по тебе соскучился, — упавшим голосом признался Джек.

Это соответствовало истине. Он действительно очень соскучился по Кэти.

— Мне тоже тебя недостает.

— Ну ладно, мне пора возвращаться к работе, — сказал Райан.

— Когда ждать тебя домой?

— Надеюсь, через пару дней.

— Ладно. — Придется свыкнуться с этим печальным фактом. — Звони.

— Обязательно, малыш.

— Пока.

— До встречи. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю.