Однако советские граждане любили ездить на поезде в Будапешт. По соседству с Венгрией находилась Югославия, своеобразный коммунистический Сан-Франциско, куда гражданин Советского Союза не мог отправиться без специального разрешения. Однако Венгрия поддерживала с Югославией обширную торговлю, и советские граждане могли покупать в Будапеште видеомагнитофоны, кроссовки «Рибок» и женское нижнее белье «Фогель». Как правило, русские приезжали сюда с одним полным и двумя пустыми чемоданами и списком покупок для родственников и знакомых.

Советские граждане чувствовали себя в Венгрии относительно свободно, потому что они приезжали сюда с инвалютными рублями, к которым, по настоянию большого брата из Москвы, во всех социалистических странах относились уважительно. По сути дела, Будапешт представлял собой магазин модных вещей для всего Восточного блока. Здесь можно было даже купить видеокассеты с порнографическими фильмами, а также видеомагнитофоны, чтобы эти кассеты смотреть, — собранные по образцу и подобию устаревших японских моделей на братских социалистических заводах. Видеокассеты доставлялись контрабандой из Югославии, после чего тиражировались в подпольных студиях видеозаписи. В Венгрии можно было достать все, начиная от музыкальной мелодрамы «Звуки музыки» и до «Дебби покоряет Даллас». Кроме того, в Будапеште имелись приличные картинные галереи и музеи, здесь было несколько неплохих концертных залов, а рестораны считались хорошими и относительно дешевыми. То самое место, куда может захотеть отправиться «кролик», при этом внешне сохраняющий желание возвратиться на свою любимую родину.

«Вот и отправная точка,» — удовлетворенно подумала Мери Пат, приходя к выводу, что теперь можно и засыпать.

— Так что же все-таки случилось? — спросил посол.

— По чистой случайности, когда мой агент оставлял в тайнике информацию, за соседним столиком находился контрразведчик их АВХ, — объяснил Шелл.

Они находились в личном кабинете посла, расположенном в углу на последнем этаже здания посольства — том самом помещении, где когда-то обитал кардинал Йозеф Миндьсентеи64 во время своего длительного пребывания в американском посольстве. Влиятельная фигура, которая пользовалась любовью как американского политического руководства, так и венгерского народа, Миндьсентеи сидел в тюрьме при фашистах, затем его освободила Красная Армия, после чего он тотчас же снова попал за решетку за то, что встретил без должного воодушевления пришествие из России «новой веры», хотя формально ему были предъявлены надуманные обвинения в том, что он являлся оголтелым монархистом, жаждавшим возвращения Габсбургов. Венгерские коммунисты никогда не отличались особой изобретательностью. Еще в начале века Габсбурги пользовались в Будапеште приблизительно такой же любовью, как и стая зараженных чумой крыс.

— Джим, а почему ты сам этим занимался? — спросил посол Питер Эрикссон по прозвищу Шпиль.

Ему предстояло ответить на ядовитую ноту протеста, с которой вернулся в посольство резидент. Эта нота сейчас лежала перед Эрикссоном на столе.

— У жены Боба Тейлора — вы не забыли, она ведь беременна, — возникли какие-то проблемы с мочеполовой системой, и их обоих отправили на обследование в военный госпиталь в Кайзерслаутен.

— Ах да, я совсем забыл, — проворчал Эрикссон.

— Одним словом, я виноват, и все тут, — вынужден был признать Шелл.

У него не было привычки прятаться за чужими спинами. Разумеется, для его карьеры в ЦРУ это будет серьезный удар, однако тут уж ничего не поделаешь. Черт побери, тому бедолаге, который своей неловкостью «засветил» тайник, сейчас приходится гораздо хуже. Вероятно, у сотрудников венгерской службы государственной безопасности — «Аллаведельми Хатошаг» или АВХ, — которые его допрашивают, уже давно не было причин радоваться, и сейчас они отрываются на нем вовсю. Ему уже наверняка сказали, как легко он попался. «Долбанные дилетанты, мать их!» — внутренне бушевал Шелл. Однако финал игры был таков, что венгерское правительство объявило его персоной нон грата и предложило в сорок восемь часов покинуть страну — предпочтительно, трусливо поджав хвост.

— Жаль расставаться с вами, Джим, однако я ничего не могу поделать.

— Все равно теперь от меня здесь никакой пользы не будет. — Шелл тяжело вздохнул. — Я все понимаю.

Он провел в Будапеште достаточно много времени и наладил неплохую агентурную сеть, которая поставляла довольно приличную разведывательную информацию военного и политического характера — естественно, не представляющую особой ценности, поскольку Венгрия являлась второстепенной страной. Однако как знать, интересные события могут происходить даже в таком захолустье как Лесото — а это крошечное государство, затерявшееся на юге Африканского континента, уныло подумал Шелл, вполне возможно, станет местом его следующего назначения. Придется покупать пробковый шлем и шорты… Ладно, по крайней мере, он вернется домой как раз к финальным играм кубка Мировой серии по бейсболу.

Но будапештская резидентура окажется на время выведенной из игры. «Впрочем, вряд ли в Лэнгли будут особо сожалеть об этом,» — утешил себя Шелл.

Сообщение о случившемся отправится в «Туманное дно» через посольский телекс — естественно, в зашифрованном виде. Посол Эрикссон набросал ответ в министерство иностранных дел Венгрии, в котором категорически отметались огульные обвинения в адрес Джеймса Шелла, второго секретаря посольства Соединенных Штатов Америки, якобы занимавшегося деятельностью, несовместимой с его дипломатическим статусом, и выражался официальный протест от имени Государственного департамента Соединенных Штатов. Скорее всего, на следующей неделе из Америки вышлют какого-нибудь венгерского дипломата — овечку или козла, решать будут в Вашингтоне. Эрикссон был практически абсолютно уверен, что это окажется безобидная овечка. В конце концов, зачем раскрывать, что ФБР «вычислило» козла? Пусть козел продолжает щипать травку в том огороде, куда ему удалось забраться, — разумеется, под бдительным присмотром. Игра будет продолжаться дальше. Посол Эрикссон находил ее очень глупой, однако все до одного его сотрудники с большим или меньшим энтузиазмом участвовали в ней.

Так получилось, что сообщению насчет Шелла никто не придал значения. Когда оно поступило в штаб-квартиру ЦРУ, его отнесли к второстепенным материалам, недостойным того, чтобы беспокоить директора в выходные. С другой стороны, судья Мур и так каждый день утром, невзирая на выходные и праздники, получает краткий доклад обо всем случившемся. Одним словом, сообща решили дежурные офицеры связи, это известие подождет до восьми часов утра воскресенья, потому что судьи любят во всем порядок. К тому же, Будапешт в «Большой игре» является лишь несущественной пешкой, разве не так?

Воскресное утро в Москве мало чем отличается от воскресного утра в любом другом месте, за исключением того, что гораздо меньшее количество людей одевается в лучшее, готовясь отправиться в церковь. Это было верно, в частности, и в отношении супругов Фоули. По воскресеньям католический священник служил мессу в американском посольстве, однако у Эда и Мери Пат, как правило, не получалось присутствовать на ней — хотя оба были религиозны в достаточной степени, чтобы испытывать угрызения совести по поводу своей нерадивости. Оба уверяли себя в том, что их грех смягчается тем обстоятельством, что они занимаются богоугодным делом в самом сердце страны еретиков. Одним словом, было решено в это воскресенье с утра отправиться погулять с Эдди в парке, где он, может быть, встретит других детей, с которыми можно будет поиграть. По крайней мере, такой инструктаж получил сам малыш.

Соскочив с кровати, Эд первым поспешил в ванную. Мери Пат последовала за ним, а маленький Эдди встал последним. Никаких утренних газет, а воскресная телевизионная программа была такой же отвратительной, как и в остальные дни недели. Поэтому супругам Фоули пришлось за завтраком беседовать между тобой, что многие американцы находят очень сложным. Мальчик был еще слишком маленький и впечатлительный и находил Москву интересной, хотя все его друзья были детьми американских и английских дипломатов и журналистов, обитателей огороженного гетто, которое охранялось сотрудниками МВД или КГБ — мнения на этот счет были разделены, но все сходились в том, что никакой разницы все равно нет.

Встреча была назначена ровно на одиннадцать часов утра. Заметить Олега Ивановича будет очень легко — как и ее, была уверена Мери Пат. Она будет выделяться словно павлин в окружении ворон, как любил повторять ее муж (хотя пышный хвост имеют только самцы павлинов). Молодая женщина решила сегодня сыграть свою партию скромно. Никакой косметики, небрежно расчесанные волосы, джинсы и свободная блузка. Фигуру свою Мери Пат существенно изменить не могла — местные вкусы требовали, чтобы женщина ее роста весила по крайней мере на десять килограммов больше. Наверное, все дело в характере питания, решила она. А может быть, в этой вечно голодной стране едят всякий раз, когда под рукой оказывается что-нибудь съестное. Или, быть может, с толстым слоем подкожного жира легче переносить зимние морозы? Так или иначе, средняя русская женщина одевается в духе героинь «Парней из Мертвого угла»65. Жен крупных партийных и государственных работников узнать легко, потому что их одежда почти подтягивается под стандарты американского среднего класса, в то время как остальные одеваются под стать жителям Аппалачии66. Впрочем, это будет очень несправедливо по отношению к жителям Аппалачии, подумав, решила Мери Пат.

— Ты идешь с нами, Эд? — спросила она мужа после завтрака.

— Нет, дорогая. Я уберу на кухне и почитаю новый детектив, который получил на прошлой неделе.

— Убийца — водитель грузовика, — сказала Мери Пат. — Я уже читала этого автора.

— Премного благодарен, — недовольно проворчал Эд.

После этого Мери Пат, проверив часы, направилась к двери. Парк находился всего в трех кварталах от дома. Молодая женщина помахала охраннику у ворот — определенно, сотруднику КГБ, решила она, — и повернула налево, держа за руку маленького Эдди. По американским меркам движение на улицах было минимальным, и определенно начинало холодать. Мери Пат похвалила себя за то, что надела на мальчика рубашку с длинным рукавом. Оглядев Эдди, она заодно убедилась в том, что очевидного «хвоста» нет. Конечно, кто-нибудь может сидеть с биноклем у окна в доме напротив, но Мери Пат сильно сомневалась в этом. Ей удалось закрепить за собой образ пустоголовой американской блондинки, на который купились практически все. Даже журналисты, с которыми работает Эд, считают, что его жена глупее него, — а уж его самого принимают за полного кретина. Что как нельзя лучше устраивало Мери Пат. Эти болтливые сороки пересказывали друг другу все то, о чем говорили между собой они с Эдом, и в конце концов общее мнение растеклось так же равномерно, как крем на тортах, которые она любила печь сама. И все этих слухи дошли до ушей КГБ так быстро, как только они способны распространяться, — а в этой среде почти со скоростью звука, поскольку для журналистов интеллектуальное кровосмешение является образом жизни. Русские слушали своих американских коллег внимательно, накапливая все услышанное в пухлые досье до тех пор, пока это не становилось чем-то таким, о чем «знают все». Хороший оперативный работник всегда привлекает других к тому, чтобы обеспечить себе прикрытие. В этом случае одно и то же мнение начинает звучать из самых разных уст, как это и бывает в реальной жизни, и становится внушающим доверия даже для опытного контрразведчика.

Парк был таким же убогим и невзрачным, как и вообще всё в Москве. Редкие чахлые деревья, вытоптанные газоны. У Мери Пат мелькнула мысль, не приводит ли КГБ специально все московские парки в такое состояние, чтобы затруднить встречи агентов со связными. Вероятно, в центральном управлении, где сидели одни Понтии Пилаты, никто и не подумал о том, что при этом молодым москвичам негде будет назначать свидания и целоваться украдкой.

А вот и «кролик» — в ста метрах впереди, у детской площадки с песочницей, качелями и горкой: все то, что придется по душе трех-четырехлетнему ребенку. Подойдя ближе, Мери Пат в очередной раз убедилась, как русские обожают детей. Причем в данном случае свидетельства этой любви были еще более заметны, поскольку «кролик» работал в КГБ и, следовательно, имел доступ к более качественным потребительским товарам, чем средний советский гражданин. Подобно заботливым отцам во всем мире, Олег Иванович ни в чем не отказывал своей любимой дочке. Это выставляло его в хорошем свете, решила Мери Пат. Возможно, она даже проникнется к этому человеку симпатией, что в оперативной работе случается крайне редко.

«Кролик» не подал вида, что обратил внимание на приближение Мери Пат. Он стоял, со скучающим видом глядя по сторонам, как ведут себя родители, гуляющие с маленькими детьми. Мери Пат и Эдди направились к детской площадке, что должно было выглядеть совершенно естественно.

— Эдди, смотри, вот играет маленькая девочка, с которой ты можешь познакомиться, — предложила ребенку мать. — Заодно проверишь свое знание русского языка.

— Хорошо!

Радостно побежав вперед, маленький Эдди подошел к девочке.

— Привет!

— Привет.

— Меня зовут Эдди.

— А меня зовут Светлана Олеговна. Где ты живешь?

— Вон там.

Эдди махнул рукой в сторону гетто для иностранцев.

— Это ваш сын? — спросил «кролик».

— Да, Эдди младший. По-вашему, Эдуард Эдуардович.

— Значит, — без тени веселья спросил Олег Иванович, — он тоже работает в ЦРУ?

— Не совсем. — Мери Пат театральным жестом протянула руку. Нельзя исключать то, что за ними все же наблюдают в бинокль. — Я Мери Патрисия Фоули.

— Понятно. Вашему мужу понравилась шапка?

— Да, очень понравилась. Вижу, вы хорошо разбираетесь в мехах.

— Как и многие русские. — Затем Олег Иванович сменил тон. Пора возвращаться к делу. — Вы уже определились с тем, сможете ли помочь мне?

— Да, Олег Иванович, сможем. Ваша дочь — просто прелесть. Ее зовут Светланой?

Офицер связи КГБ кивнул.

— Да, это мой маленький зайчик.

Этот непроизвольный каламбур очень понравился Мери Пат. «Кролик» называет свою дочку «зайчиком». Она ослепительно улыбнулась.

— Итак, Олег, как нам переправить вас в Америку?

— Это вы у меня спрашиваете? — недоверчиво спросил Олег Иванович.

— Ну, нам нужно будет кое-что выяснить. Например, ваши привычки и увлечения, а также интересы вашей жены.

— Я люблю шахматы. Больше всего мне нравится разыгрывать матчи великих гроссмейстеров прошлого. Моя жена получила классическое образование. Она любит музыку — классическую музыку, а не тот мусор, что слушают у вас в Америке.

— Она отдает предпочтение какому-нибудь одному композитору?

«Кролик» покачал головой.

— Ирина любит всех классиков: Баха, Моцарта, Брамса — всех я даже не могу перечислить. Это ее страсть. Она занималась музыкой с детства, училась играть на фортепиано, но у нее получалось не настолько хорошо, чтобы государство разрешило ей продолжить обучение. Ирина очень страдает по этому поводу. Мы не можем позволить себе иметь дома фортепиано, чтобы она занималась музыкой хотя бы для себя, — добавил Олег Иванович, понимая, что только в том случае, если он сообщит этой американке самую подробную информацию о себе и своих близких, она сможет спасти его семью. — Что еще вы хотите знать?

— У кого-нибудь из вас есть проблемы со здоровьем — например, связанные с необходимостью постоянно принимать лекарства?

Как и в прошлый раз, они говорили по-русски, и Олег Иванович снова отметил ее изящное владение языком.

— Нет, все мы вполне здоровы. Светлана переболела всеми детскими болезнями, но без каких-либо осложнений.

— Очень хорошо, — сказала Мери Пат, мысленно отметив, что это значительно все упрощает. — Ваша дочь — замечательная девочка. Наверное, вы очень гордитесь ей.

— Но понравится ли ей жизнь за Западе? — высказал свое беспокойство вслух «кролик».

— Олег Иванович, еще ни у одного ребенка не было никаких оснований не любить жизнь в Америке.

— А как вашему маленькому Эдуарду нравится у нас в Советском Союзе?

— Разумеется, Эдди скучает по своим друзьям, но перед самым отъездом сюда мы свозили его в «Диснейуорлд». Он до сих пор в восторге от увиденного.

Эти слова вызвали недоумение:

— «Диснейуорлд»? Что это такое?

— Большое коммерческое предприятие, нацеленное на то, чтобы радовать детей — а также взрослых, не забывших детство. Это парк развлечений, находящийся во Флориде, — добавила Мери Пат.

— Я никогда о нем не слышал.

— Не сомневаюсь, вам он очень понравится. А вашей дочери — еще больше. — Она помолчала. — Как отнеслась к вашим планам ваша жена?

— Ирина ни о чем не знает, — ответил Зайцев, сразив американку своим ответом наповал.

— Что вы сказали? — тотчас же переспросила Мери Пат, мысленно добавив: «Ты что, совсем спятил, твою мать?»

— Ирина — верная жена. Она сделает все, что я ей скажу.

Шовинизм русских мужчин отличался особой агрессивностью.

— Олег Иванович, подобная скрытность может привести к самым серьезным последствиям. Вы должны это понимать.

— Самые серьезные последствия для меня будут в том случае, если меня схватит КГБ. Если это произойдет, я неминуемо погибну. И не я один, — добавил Олег Иванович, рассчитывая выиграть этой угрозой дополнительные очки.

— Почему вы хотите покинуть Советский Союз? — вынуждена была спросить Мери Пат. — Что убедило вас в том, что другого выхода нет?

— КГБ собирается убить человека, который не заслужил смерти.

— Кого? — Этот вопрос она также была вынуждена задать.

— Это я вам скажу тогда, когда окажусь на Западе.

— Справедливое условие, — согласилась Мери Пат, подумав: «Не слишком ли ты осторожничаешь?»

— И еще одно, — добавил Зайцев.

— Да?

— Следите за тем, что вы передаете своему начальству. Есть основания считать, что ваша закрытая связь скомпрометирована. Вам следует перейти на одноразовые шифровальные блокноты, какими пользуюсь я. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Вся информация относительно вас была зашифрована и отправлена в Вашингтон дипломатической почтой.

Когда Олег Иванович услышал это признание, у него на лице отразилось бесконечное облегчение, как он ни пытался его скрыть. Мери Пат поняла, что «кролик» только что сообщил ей нечто очень важное.

— Вы имеете в виду, нас «читают»?

— Это я также буду обсуждать только когда окажусь на Западе.

«Проклятие! — мысленно выругалась Мери Пат. — У КГБ где-то есть предатель. Возможно, даже в Белом доме. Проклятие…»

— Хорошо, мы будем соблюдать повышенные меры безопасности, — заверила она.

Но это означало, что паузы между сообщениями и ответами на них растянутся минимум до двух суток. Черт побери, неужели придется вернуться к методам времен Первой мировой войны? Риттер будет просто в восторге.

— Вы не можете сказать, какие способы передачи информации являются относительно безопасными?

— Англичане около четырех месяцев назад перешли на новые шифровальные машины. Пока что нам еще не удалось их вскрыть. Это я знаю точно. Какие именно ваши шифры скомпрометированы, мне неизвестно, однако я знаю наверняка, что определенная часть ваших сообщений читается. Пожалуйста, помните об этом.

— Обязательно, Олег Иванович.

Да, действительно, этот человек располагает информацией, в которой остро нуждается ЦРУ. Скомпрометированные линии связи — это худшее, что только может случиться с разведывательным ведомством. Подобные вещи обуславливали победы и поражения в целых войнах. Русские значительно отстают от Америки в области компьютерных технологий, однако в Советском Союзе работают одни из лучших математиков в мире, и человеческий мозг, заключенный между ушами в черепной коробке, является самым опасным инструментом, гораздо более эффективным, чем те, что стоят на столе или на полу. Интересно, а у Майка Рассела остались эти допотопные одноразовые шифровальные блокноты? В свое время ЦРУ пользовалось ими достаточно широко, однако со временем от них пришлось отказаться ввиду крайнего неудобства работы с ними. АНБ уверяет всех и вся, что Сеймур Крей67 не сможет расколоть его шифры даже с помощью своего новейшего суперкомпьютера «Крей-2», к тому же накачав его амфетаминами68. Если это не так, последствия для Америки будут просто непредсказуемые. Однако систем шифрования много, и тот, кто вскрыл одну из них, вовсе необязательно вскроет и другую. По крайней мере, так утверждается… однако проблемы закрытия линий связи выходили за рамки компетенции Мери Пат. Даже ей время от времени приходилось полагаться на кого-нибудь и на что-нибудь. Однако откровение «кролика» было сравнимо с тем, как если спринтеру на старте стометровки выстрелили бы в затылок из стартового пистолета, после чего все равно заставили бы бежать к финишной ленточке. Проклятие.

— Естественно, это создаст дополнительные неудобства, но мы сделаем все необходимое для обеспечения вашей безопасности. Итак, вы хотите покинуть Советский Союз как можно быстрее.

— Было бы очень неплохо осуществить это уже на следующей неделе — не столько ради меня, сколько ради того человека, чья жизнь в опасности.

— Понимаю, — сказала молодая женщина, в действительности ничего не понимая.

Возможно, этот человек берет ее в оборот, однако если это так, делает он все в высшей степени профессионально. А Мери Пат пока что не видела никаких свидетельств того, что перед ней опытный оперативник. Да, Олег Иванович — «игрок», но только в другой области.

— Хорошо. Когда завтра вы придете на работу, доложите о контакте с иностранцем, — сказала она.

Зайцев изумился.

— Вы это серьезно?

— Совершенно серьезно. Скажите своему начальнику, что случайно познакомились с американской гражданкой, супругой второстепенного сотрудника посольства. Опишите меня и моего сына…

— А затем я добавлю, что вы миловидная, но недалекая американка, и у вас красивый и вежливый сын, — закончил за нее Олег Иванович. — Ну, и вам еще надо поработать над вашим русским.

— Вы учитесь очень быстро, Олег Иванович. Готова поспорить, вы хорошо играете в шахматы.

— Увы, недостаточно хорошо. Гроссмейстером мне никогда не стать.

— У каждого из нас есть свои пределы, но, оказавшись в Америке, вы обнаружите, что ваши пределы существенно раздвинутся по сравнению с тем, что было в Советском Союзе.

— Итак, на следующей неделе?

— Когда мой муж наденет ярко-красный галстук, вы назначите время и место следующей встречи. Вероятно, этот сигнал вы получите завтра вечером, и мы займемся необходимыми приготовлениями.

— Что ж, в таком случае, всего хорошего. Да, кстати, а где вы так хорошо выучили русский?

— Мой дедушка служил конюшим у цесаревича Алексея Николаевича Романова, — объяснила Мери Пат. — Когда я была маленькой, он много рассказывал мне об этом юноше и его безвременной гибели.

— Значит, ваша ненависть к Советскому Союзу имеет глубокие корни, да?

— Только к правительству вашей страны, Олег. А вовсе не к ее людям. Я хочу видеть вас свободными.

— Надеюсь, когда-нибудь это произойдет, но не скоро.

— Олег Иванович, история состоит из небольшого числа значительных событий и множества мелочей.

В этом состояло одно из главных жизненных убеждений Мери Пат. И снова ради биноклей наблюдения, если таковые имелись, она пожала Олегу Ивановичу руку и подозвала сына. Погуляв по парку еще час, они направились домой обедать.

Однако на обед Фоули всей семьей поехали в посольство, всю дорогу разговаривая о таких важных вещах, как хорошая погода. Приехав в посольство, все трое перекусили в столовой сосисками в тесте, после чего Эдди отвели в детскую комнату. Мери Пат поднялась вместе с Эдом к нему в кабинет.

— Что он сказал? — рявкнул московский резидент.

— Он сказал, что его жена — кстати, ее зовут Ириной, — понятия не имеет о его планах, — повторила Мери Пат.

— Сукин сын! — тотчас же выругался ее муж.

— Ну, знаешь, в определенном смысле это упрощает дело. По крайней мере, она ни о чем не проговорится.

Эд в очередной раз убедился, что его жена является бесконечной оптимисткой.

— Да, малыш, все будет хорошо до тех пор, пока мы не начнем операцию, и тут эта Ирина заявит, что она никуда не поедет.

— «Кролик» уверяет, что она сделает то, что он скажет. Знаешь, здесь, в России, мужчины любят командовать.

— С тобой этот номер не прошел бы, — заметил резидент.

И у него были основания так говорить.

— Эдди, я не русская женщина.

— Ну хорошо, что еще он сказал?

— Он не доверяет нашим линиям связи. По его подозрениям, часть наших шифров скомпрометирована.

— Господи! — Эд помолчал. — Какие еще хорошие новости?

— «Кролик» собирается сделать ноги отсюда потому, что КГБ хочет убить кого-то, кто, по его словам, не заслуживает смерти.

— Он уточнил, кого именно?

— Он сделает это тогда, когда глотнет полной грудью воздух свободы. Но есть и хорошие новости. Жена «кролика» очень любит классическую музыку. Нам нужно найти хорошего дирижера в Венгрии.

— В Венгрии?

— Я думала над этим всю ночь. Лучшее место, чтобы вытащить «упаковку» отсюда. Там ведь резидентом Джимми Шелл, да?

— Да.

Оба знали Шелла по совместной учебе на «Ферме», в подготовительном центре ЦРУ, находящемся в городке Тайдуотер, штат Вирджиния, неподалеку от федерального шоссе номер 64, в нескольких милях от Уильямсберга, музея эпохи английского колониального владычества.

— Я всегда считал, что Джимми заслуживает чего-нибудь большего. — Эд задумался на мгновение. — Итак, ты предлагаешь, из Венгрии через Югославию?

— Я никогда не сомневалась в твоем уме.

— Ну хорошо… — Сосредоточив взгляд на белой стене, Эд глубоко задумался. — Что ж, возможно, у нас что-нибудь получится.

— Твой сигнал — ярко-красный галстук в метро. Тогда «кролик» подбросит тебе записку с указанием места и времени следующей встречи. Мы с ним встречаемся, и «кролик» покидает город вместе с Крольчихой и Крольчонком — о, ты будешь в восторге, он называет свою дочурку «зайчиком»!

— Шалун, Кривляка и Пушистый хвостик? — попытался продемонстрировать свое чувство юмора Эд.

— Мне это нравится. Надо назвать операцию «Беатрикс», — предложила Мери Пат.

Оба читали в детстве «Питера Кролика» миссис Поттер69. А кто не читал?

— Возникнут проблемы с получением одобрения от Лэнгли. Поскольку мы не можем воспользоваться обычными каналами связи, координация наших действий станет сплошной морокой.

— А на «Ферме» никто и не говорил, что наша работа будет легкой. Только помни то, чему нас учил Джон Кларк. Надо быть гибкими.

— Да, подобно макаронам спагетти. — Московский резидент тяжело вздохнул. — Поскольку мы оказались практически лишенными средств связи, получается, что всю операцию нам придется планировать и проводить отсюда, без помощи руководства.

— Эд, на самом деле так было бы в любом случае. Ведь в действительности Лэнгли только время от времени запрещает нам делать то, что мы хотим.

Впрочем, именно в этом и заключается основная функция руководства всех без исключения ведомств во всем мире.

— Каким шифрам мы можем доверять?

— «Кролик» говорит, англичане совсем недавно развернули новую систему, которую русские не успели вскрыть — по крайней мере, пока что. У нас остались одноразовые шифровальные блокноты?

Резидент покачал головой.

— Мне о них неизвестно. — Сняв трубку, Фоули набрал номер. — Майк? Ты на месте? Нет желания заглянуть ко мне? Спасибо.

Рассел вошел в кабинет через пару минут.

— Привет, Эд… О, здравствуй, Мери Пат. Что у вас случилось?

— Есть один вопрос.

— Валяй.

— У тебя остались одноразовые блокноты?

— С чего это ты спрашиваешь?

— Нам просто нужны дополнительные меры безопасности, — ответила Мери Пат. Однако ее деланно небрежный ответ не возымел должного действия.

— Вы хотите сказать, наши системы не являются безопасными? — не смог скрыть тревоги Рассел.

— Майк, есть основания считать, что кое-какие наши системы шифрования не являются полностью надежными, — сообщил заведующему связью Эд.

— Твою мать! — выдохнул тот, и, тотчас же спохватившись, смущенно посмотрел на Мери Пат. — Ой, прости, вырвалось случайно.

Молодая женщина улыбнулась.

— Ничего страшного, Майк. Я не знаю, что означает это выражение, но мне уже приходилось его слышать.

Однако Рассел пропустил шутку мимо ушей. Заявление, которое только что сделал Фоули, было настолько шокирующим, что заведующий связью никак не мог обрести чувство юмора.

— Вы можете сказать какие-нибудь подробности?

— Никаких, Майк, — ответил резидент.

— Но вы полагаете, этому сигналу можно верить?

— К сожалению, да.

— Хорошо, у меня в сейфе сохранилось несколько старых одноразовых блокнотов, восьми— или девятилетней давности. Все никак не мог собраться избавиться от них — мало ли что может случиться?

— Майкл, ты отличный парень, — одобрительно кивнул Эд.

— Их хватит где-нибудь на десять сообщений длиной примерно по сто слов каждое — если только, конечно, в Форт-Миде сохранились такие же, но ребята, с которыми я держу связь, ничего не выбрасывают. Правда, полагаю, им придется порыться в своих шкафах, чтобы их найти.

— Одноразовыми блокнотами пользоваться сложно?

— Я их просто ненавижу, и вы сами поймете, почему. Проклятие, ребята, нашему новому шифратору «Страйп» нет еще и года. А новая английская система является лишь его модификацией. Я лично знаком с ребятами из отдела Зет, которые разрабатывали «Страйп». Подумайте сами: долговременный ключ длиной сто двадцать бит, плюс разовый ключ, уникальный для данного аппарата, который меняется перед каждым сеансом связи. Вскрыть такой шифр просто невозможно!