Посвящается Дэнни Оу и бойцам пожарного расчета 52

Пролог

Задний дворик

Самым страшным, решил Джек, будет учиться заново водить машину. Он уже купил себе «Ягуар» — надо помнить, что здесь это название произносится как «йе-гю-ар», — но оба раза, подходя к машине в автосалоне, Джек приближался к ней с левой, а не с правой стороны. Продавец не рассмеялся вслух, но Райан не сомневался, что ему очень хотелось. Хорошо хоть он по ошибке не сел на место пассажира, тем самым выставив себя полным идиотом. Надо будет постоянно держать в памяти: «правильная» сторона дороги — левая. Поток встречных машин придется пропускать, делая правый поворот, а не левый. Крайний левый ряд на автомагистралях — на шоссе, поправился Джек, — предназначается для самых медленно ползущих машин. Электророзетки на стенах все, как одна, кривые. Дом не подключен к центральному отоплению, несмотря на царскую сумму, которую пришлось за него выложить. Кондиционеров тоже нет, хотя в них, вероятно, в этих местах надобности не возникает. Здешний климат жарким никак не назовешь: когда столбик термометра поднялся до семидесяти пяти градусов по Фаренгейту, местные жители стали валиться прямо на улице с тепловыми ударами. У Джека мелькнула мысль, а как бы они чувствовали себя в вашингтонском климате. Судя по всему, песенка про «сумасшедших собак и англичан»1 осталась в прошлом.

Впрочем, могло бы быть еще хуже. Джек все же получил пропуск, который позволял закупать продукты в военном магазинчике на ближайшей авиабазе в Гринэм-Коммонс: так что, по крайней мере, гамбургеры будут те, что надо, и вообще все товары будут напоминать то, к чему он привык в супермаркете «Джайант» дома, в Мериленде.

Но все равно, еще так много диссонирующих ноток. Естественно, британское телевидение оказалось другим; разумеется, Джек особенно не надеялся, что у него будет возможность бездельничать перед голубым экраном, но малышке Салли требовалось получать ежедневную дозу мультиков. К тому же, даже когда читаешь что-то важное, фоновое сопровождение какой-нибудь совершенно дурацкой передачи действует по-своему успокаивающе. Телевизионные выпуски новостей были вполне сносными, а газеты оказались просто хорошими — в целом гораздо лучше, чем то, что Джек читал дома. И все же ему будет очень недоставать «По ту сторону»2. Оставалось надеяться, что комиксы будут в «Интернешнал геральд трибьюн». Можно будет покупать газету в киоске на железнодорожной станции. В любом случае, надо же будет следить за бейсболом.

Грузчики — носильщики, напомнил себе Райан, — деловито суетились под руководством Кэти. Дом оказался совсем неплохим, хотя и значительно меньше, чем их особняк на Перегрин-Клифф, который сейчас был сдан в аренду полковнику морской пехоты, преподававшему в Военно-морской академии. Хозяйская спальня выходила окнами на сад площадью четверть акра. Сотрудник агентства недвижимости особенно превозносил именно сад.

И действительно, здесь было что посмотреть. Судя по всему, предыдущий владелец проводил в саду много времени: все пространство было засажено розами, в основном алыми и белыми, вероятно, в честь династий Ланкастеров и Йорков. Между ними росли розовые розы, словно показывая, что эти две династии слились в Тюдоров, хотя эта династия оборвалась на Елизавете Первой — что, в конечном счете, привело к восшествию на престол новой династии, к которой Райан по определенным причинам питал самые теплые чувства.

И погода стояла на удивление хорошая. За те три дня, что провело здесь семейство Райанов, еще не было ни одного дождя. Солнце всходило очень рано, а заходило поздно; зато зимой, насколько было известно Райану, оно вообще не поднимается над горизонтом и сразу же садится. Кто-то из новых знакомых, с кем он успел сойтись в Государственном департаменте, предостерегал, что долгие ночи могут отрицательно сказываться на маленьких детях. В свои четыре года и шесть месяцев Салли еще попадала в эту категорию. Ну а вот пятимесячный Джек, вероятно, такие вещи просто не заметит. И, к счастью, спал малыш превосходно — кстати, именно этим он и занимался сейчас, под присмотром своей няньки Маргарет ван дер Беек, молодой рыжеволосой дочери методистского священника из Южной Африки. Маргарет пришла с отличными рекомендациями… после чего ее прошлое было досконально проверено полицией Большого Лондона. Кэти отнеслась к идее пригласить няньку без особого энтузиазма. Мысль о том, что ее ребенка будет воспитывать чужой человек, скрежетала ей по нервам, словно ноготь по стеклу; однако это был почитаемый местный обычай, и иногда, как, например, в случае с неким Уинстоном Спенсером Черчиллем, он приносил весьма неплохие результаты. Мисс Маргарет подобрало ведомство сэра Бейзила — и это при том, что то агентство, через которое искала работу она сама, имело официальную лицензию правительства ее величества. Что на самом деле ничего не значило, напомнил себе Джек. Перед отъездом в Великобританию он прослушал специальный курс. «Вероятному противнику» — британский термин, который уже начинал приживаться в Лэнгли, — уже не раз удавалось проникнуть в разведывательные службы Великобритании. ЦРУ считало, что Лэнгли пока что остается неприступным, однако Джек в этом сомневался. КГБ действует чертовски неплохо, а в мире повсюду полно алчных людей. Конечно, платят русские не слишком щедро, но некоторые люди готовы продать душу и свободу за сущие гроши. При этом они не вешают себе на шею табличку с броской надписью «Я ПРЕДАТЕЛЬ».

Из всех лекций самыми нудными были посвященные проблемам безопасности. В семье Джека этими вопросами занимался его отец, а сам он так и не научился мыслить соответствующими категориями. Одно дело искать веские доказательства среди потока мусора, текущего по разведывательным службам, и совсем другое — подозрительно коситься на всех коллег по работе, с которыми при этом необходимо сохранять приветливые, дружеские отношения. Джеку захотелось узнать, не относятся ли так же к нему самому… наверное, нет, пришел к заключению он. В конце концов, он заплатил все долги сполна. В доказательство этого у него на плече остались бледные, затянувшиеся шрамы, — а также кошмарные сны о той ночи на Чесапикском заливе, в которых оружие у Джека в руках упрямо отказывалось стрелять, несмотря на все его усилия. Эти сны до сих были наполнены отчаянными криками Кэти, проникнутыми тревогой и ужасом, звучащими у него в ушах. Он ведь одержал победу в той схватке, разве не так? Почему же в снах все предстает иначе? Наверное, об этом следовало бы поговорить с психотерапевтом, вот только, если послушать старых кумушек, к «мозговеду» нужно обращаться только тогда, когда окончательно спятил…

Салли кружила по всему дому, любуясь своей новой спальней, восхищаясь своей новой кроватью, которую собирали носильщики. Джек держался в стороне. Кэти решительно заявила, что он не годится даже для того, чтобы контролировать работу, не говоря уж о том, чтобы выполнить ее самому, — и это несмотря на то, что свой набор инструментов, без которого ни один американский мужчина не чувствует себя таковым, Джек достал из багажа в самую первую очередь. Разумеется, у носильщиков был собственный инструмент — и их также проверила британская разведка, чтобы какой-нибудь агент КГБ не установил в доме аппаратуру прослушивания. Старина, так не пойдет.

— Ну, где этот турист? — произнес голос с американским акцентом.

Райан вышел в прихожую, чтобы выяснить, кто это может быть…

— Дэн! Как поживаешь, черт бы тебя побрал?

— На работе у нас сегодня скукотища смертная, поэтому мы с Лиз решили наведать вас, посмотреть, как вы устроились на новом месте.

И, конечно же, за атташе американского посольства по юридическим вопросам неотступно следовала его красавица-жена, великомученица Святая Лиз, супруга сотрудника ФБР.

Подойдя к Кэти, миссис Мюррей дружески обняла и поцеловала ее, и женщины тотчас же отправились в сад. Кэти обожала розы, и Джек ничего не имел против. Все гены садоводства в семействе Райанов сосредоточились в отце Джека, который не передал сыну ничего.

Мюррей критически осмотрел своего друга.

— Выглядишь ты ужасно.

— Перелет был долгим, книга попалась нудная, — объяснил Джек.

— Разве ты не выспался в дороге? — удивленно спросил Мюррей.

— На борту самолета? — изумился Райан.

— А что в этом такого страшного?

— Дэн, когда плывешь на корабле, видно, что тебя держит. А про самолет этого никак не скажешь.

Мюррей прыснул.

— Тебе лучше поскорее привыкнуть к этому, дружище. Постоянно мотаясь в аэропорт имени Даллеса и обратно, ты быстро налетаешь очень много миль.

— Наверное, ты прав.

Как это ни странно, Джек, соглашаясь на новую работу, как-то совсем упустил это из виду. «Какой же я глупец,» — запоздало сообразил он. Ему придется летать в Лэнгли и обратно по меньшей мере раз в месяц — не лучшая перспектива для человека, который поднимается на борт самолета с большой неохотой.

— Как происходит переезд? Все в порядке? Ты знаешь, что этим ребятам можно верить. Старина Бейзил пользуется их услугами уже двадцать с лишним лет; моим друзьям из Скотленд-Ярда они тоже нравятся. Половина из них — бывшие полицейские.

И Мюррею не нужно было добавлять, что полицейские гораздо надежнее разведчиков.

— В ванной «жучков» нет? Замечательно! — заметил Райан.

За свое пока что очень непродолжительное знакомство с разведывательными службами Райан уже успел выяснить, что эта жизнь несколько отличается от преподавания истории в Военно-морской академии. Вероятно, «жучки» в ванной все же есть — вот только подключены они к ведомству Бейзила…

— Знаю. И у меня тоже проверяли. Но вот хорошая новость: со мной тебе придется общаться часто — если, конечно, ты ничего не имеешь против.

Райан устало кивнул, пытаясь сохранить на лице улыбку.

— Ну, по крайней мере, мне будет с кем выпить кружку пива.

— Здесь это национальный вид спорта. В пивных заключается больше сделок, чем в кабинетах. У англичан это что-то вроде сельского клуба.

— И пиво совсем неплохое.

— Гораздо лучше той мочи, что у нас дома. Тут я уже полностью обратился в новую веру.

— В Лэнгли мне сказали, что ты собираешь информацию для Эмила Джекобса.

— Есть немного, — кивнул Мюррей. — Не в обиду будет сказано, у нас это получается гораздо лучше, чем у вас, ребят из Управления. Оперативный отдел до сих пор не оправился от провала семьдесят седьмого года, и, на мой взгляд, в ближайшее время этого пока что не произойдет.

Райан вынужден был согласиться.

— Адмирал Грир придерживается такого же мнения. Боб Риттер умен — возможно, даже слишком умен, если ты понимаешь, что я хочу сказать, — но у него недостаточно друзей в Конгрессе для того, чтобы расширить свою империю так, как бы ему хотелось.

Грир занимал должность главного аналитика ЦРУ; Риттер возглавлял оперативный отдел. Они не слишком ладили друг с другом.

— Риттеру не верят так, как верят руководству разведывательно-аналитического отдела. Это все отголоски катастрофы с комиссией Черча3, случившейся десять лет назад. Понимаешь, Сенат, похоже, успел начисто забыть, кто возглавлял ту операцию. Босса причислили к лику святых, а тех, кто старался выполнить его приказы — правда, весьма неуклюже, — безжалостно распяли. Черт побери, это самое настоящее… — Мюррей остановился, подыскивая подходящее слово. — Немцы называют это «sweinerei»4. Точно перевести на английский это нельзя, но ты понял, что это означает.

Джек одобрительно крякнул.

— Да, это получше, чем наше «…новина».

Попытка физического устранения Фиделя Кастро, предпринятая во времена «Камелота»5 ЦРУ по указанию Генеральной прокуратуры, была словно позаимствована из арсенала Дятла Вуди6 с вкраплениями из «Трех бездельников»7: политики попытались сымитировать Джеймса Бонда, литературного героя, созданного провалившимся британским шпионом. Фильмы просто не имели ничего общего с реальным миром, как Райану пришлось выяснить на собственной шкуре, сначала в Лондоне, а затем в гостиной своего дома.

— Ладно, Дэн, скажи честно, как они, знают свое дело?

— Кто, британцы? — Мюррей пригласил Райана последовать за ним на лужайку перед домом. Что с того, что британская разведка проверила грузчиков — Мюррей ведь работал в ФБР. — Бейзил — специалист мирового класса. Вот почему он держится на своем месте так долго. В свое время он был блестящим оперативником, и именно он первым заподозрил что-то неладное в отношении Филби8 — и не забывай, что Бейзил в то время был лишь зеленым новичком. А сейчас он замечательно справляется с администраторскими обязанностями — у него очень гибкий и живой ум, какой встречается крайне редко. Все местные политики независимо от партийной принадлежности ему доверяют. Добиться этого было очень нелегко. Для британцев он сейчас что-то вроде того, кем был для нас когда-то Гувер9, но только без аспекта культа личности. Мне Бейзил очень нравится. Отличный парень; с таким приятно работать. И Бейзил очень любит тебя, Джек.

— Почему? — удивился Райан. — Я не сделал ничего особенного.

— У Бейзила чутье на настоящий талант. Он считает, что у тебя есть именно то, что нужно. Он просто без ума от той затеи, которую ты придумал в прошлом году для борьбы с утечкой информации — «Ловушка для канареек» — и, к тому же, совсем не помешало то, что ты заодно спас жизнь наследнику британского престола. В Сенчури-Хаузе тебя примут, как родного. Если ты оправдаешь возложенные на тебя надежды, тебя будет ждать блестящая карьера в разведке.

— Великолепно. — Однако сам Райан до сих пор сомневался, действительно ли хочет этого. — Дэн, ты не забыл, что я биржевой игрок, ставший преподавателем истории?

— Джек, все это осталось в прошлом. Смотри вперед, хорошо? В свое время ты очень неплохо разбирался в акциях, работая в «Меррил Линч»10, верно?

— Ну да, мне удалось заработать несколько долларов, — подтвердил Райан. На самом деле он заработал очень много долларов, и его портфель акций продолжал пухнуть. Там, дома, люди продолжали богатеть на Уолл-стрит.

— Ну а теперь настала пора тебе приложить свой ум к чему-то действительно важному, — предложил Дэн. — Не хочется тебя разочаровывать, Джек, но в разведке умных людей — раз два и обчелся. Уж мне-то это известно. Я сам в ней работаю. Полно тупиц, много относительно толковых людей, но настоящих звезд единицы, дружище. А у тебя есть все для того, чтобы стать звездой. Джим Грир в этом уверен. Как и Бейзил. Твое мышление не стиснуто никакими рамками. Как и мое. Вот почему я больше не гоняюсь за грабителями в Риверсайде или Филадельфии. И все же мне никогда не приходилось зарабатывать миллион зеленых, играя на бирже.

— Дэн, из того, что мне повезло, еще не следует, что я человек необыкновенный. Черт побери, Джо, папаша Кэти заработал столько, сколько мне не заработать за всю жизнь, но при этом он своенравный и упрямый сукин сын.

— Ну, ты сделал его дочь супругой почетного рыцаря.

Джек смущенно улыбнулся.

— Да, тут ты прав.

— Смею тебя заверить, Джек, здесь это откроет множество дверей. Англичане обожают титулы. — Мюррей помолчал. — Ну а теперь — как насчет пинты пива? Здесь, совсем рядом, есть одно замечательное заведение, «Цыганская мошка». А то этот переезд вас окончательно сведет с ума. Это еще хуже, чем строить новый дом.

Его рабочее место находилось на первом подземном этаже здания центрального управления: истинный смысл этой меры безопасности ему так и не объяснили, но, судя по всему, такое же подразделение имелось в штаб-квартире «главного противника». Там оно называлось «Меркурием» в честь посланника, к услугам которого прибегали боги, — очень уместное название, вот только в стране уже много лет не признавали никаких богов и ничего божественного. Все сообщения, пройдя через шифровальщиков, попадали к нему на стол, и он внимательно изучал их на предмет наличия кодовых слов, практически не обращая внимания на содержание. Затем документы направлялись в соответствующие подразделения соответствующим сотрудникам, которые уже принимали необходимые меры; после чего поступали ответные сообщения, и он пересылал их в другую сторону. Эти потоки подчинялись четкому графику: утром, как правило, сообщения бывали преимущественно входящими, а после обеда документы становились в основном исходящими. Самым утомительным, разумеется, было шифрование, потому что многие оперативные работники на местах пользовались своими личными шифровальными блокнотами. Вторые экземпляры этих блокнотов хранились в комнатах, которые располагались справа от его стола. Сидевшие в них шифровальщики пропускали через себя самые разнообразные секреты, начиная от любовных похождений итальянских политиков до точного распределения целей американской ядерной программы.

Как это ни странно, шифровальщики никогда не говорили о своей работе, о тех сообщениях, которые через них проходили, — как о входящих, так и об исходящих. Почему-то они относились ко всему этому с полным безразличием. Возможно, их как раз и отбирали с учетом этих психологических факторов — по крайней мере, его это нисколько бы не удивило. Это управление было создано гениями, но работать в нем должны были бездушные роботы. Если бы технический прогресс сделал возможным производство подобных роботов, можно не сомневаться, здесь не осталось бы живых людей, потому что у машин есть одно важное качество: можно не беспокоиться о том, что они значительно отклонятся от заданного пути.

Однако, машины не обладают способностью самостоятельно мыслить, а в его работе умение думать и запоминать считалось очень полезным; только при этих условиях ведомство могло эффективно действовать — а его деятельность была жизненно необходима. Оно являлось щитом и мечом государства, которому требовалось и то, и другое. А он был в нем чем-то вроде почтмейстера; он должен был помнить, что и куда было направлено. Разумеется, ему не было известно все; однако он знал гораздо больше большинства тех, кто работал с ним в одном здании: кодовые названия операций, места действий, и, достаточно часто, цели и задачи, поставленные перед исполнителями. Как правило, ему не были известны настоящие имена и лица оперативных работников, но он знал задания, которые они получали, знал кодовые имена завербованных ими агентов и, по большей части, он знал, какую информацию предоставляли эти агенты.

Он работал здесь, в этом управлении, уже девять с половиной лет. Он попал сюда в 1973 году, сразу же после того, как окончил механико-математический факультет Московского государственного университета. Его незаурядная голова была сразу же замечена кадровиками КГБ, охотившимися за талантами. Он весьма прилично играл в шахматы, и именно этим, наверное, объяснялась натренированная память — следствие анализа множества партий великих гроссмейстеров, что позволяло в самых разных позициях находить нужный ход. Он даже подумывал о том, чтобы превратить шахматы в дело всей жизни; однако несмотря на то, что занимался он ими усердно, по-видимому, этого все же было недостаточно. Борис Спасский, в то время сам еще только молодой шахматист, разгромил его вчистую, одержав шесть побед и в утешение позволив ему две партии свести вничью; и тем самым похоронил все его надежды на славу, успех в жизни… и возможность путешествовать. Сидя за столом в своем кабинете, он грустно вздохнул. Путешествия. Он также изучал и географию, и, закрыв глаза, мог явственно увидеть образы, в основном черно-белые: Большой канал в Венеции, улица Риджент-стрит в Лондоне, потрясающие пляжи Копакабана в Рио-де-Жанейро, склон горы Эверест, которую сэр Хиллари покорил тогда, когда сам он еще только учился ходить… все те места, которые ему никогда не суждено будет увидеть собственными глазами. Только не ему. Только не человеку, имеющему доступ к совершенно секретной информации. Нет, КГБ очень тщательно подбирал таких людей. Доверять нельзя было никому — этот урок был усвоен большой кровью. Что такого особенного в его стране, если многие стремятся бежать из нее? И в то же время миллионы отдали жизни, сражаясь за Родину… Он был избавлен от службы в армии благодаря своим успехам в математике, потенциалу в шахматах, но в первую очередь, наверное, потому, что его взяли на работу в дом номер два по площади Дзержинского. Вместе с этим пришли хорошая отдельная квартира площадью семьдесят пять квадратных метров в новом, современном доме. И воинское звание: всего через несколько недель после того, как ему исполнилось тридцать лет, он был уже произведен в старшие офицеры, что, в целом, было совсем неплохо. Кроме того, ему стали платить зарплату в инвалютных рублях, что давало возможность делать покупки в «Березках», так называемых «закрытых» магазинах, торгующих товарами производства западных стран, — и, что тоже немаловажно, без длинных очередей. Это сразу же оценила его жена. Вскоре он шагнет на первую ступень номенклатуры, станет чем-то вроде мелкого князька царских времен, и можно будет смотреть вверх на лестницу и гадать, как высоко он сможет подняться. Но, в отличие от князьков, своего положения майор Зайцев добился не родословной, а за счет своих личных качеств — что очень импонировало его чувству собственного достоинства.

Да, все, что он получил, он заработал своим трудом, и это было очень важно. Вот почему ему доверяли секреты, в частности, следующий: ему было известно про агента по кличке Кассий, американского гражданина, живущего в Вашингтоне и, судя по всему, имеющего доступ к ценной политической информации, которая была на вес золота для начальства с пятого этажа. Подобного рода сведения также нередко передавались специалистам Института Соединенных Штатов и Канады, который занимался анализом и изучением всей информации о Северной Америке.

Канада не представляла особого интереса для КГБ, если не считать ее роли в системе противовоздушной обороны Америки. Кое-кто из ведущих канадских политиков недолюбливал своего могущественного южного соседа, или, по крайней мере, так регулярно докладывал своему начальству резидент советской разведки в Оттаве. Зайцев нередко задумывался над этим. Вот поляки: возможно, они тоже не испытывают особой любви к своему восточному соседу, однако по большей части делают все, что им говорят, — об этом в очередной раз в прошлом месяце доложил с нескрываемым удовлетворением резидент в Варшаве, — чему был совсем не рад тот горячая голова, который стал лидером объединения независимых профсоюзов «Солидарность». Полковник Игорь Алексеевич Томашевский презрительно обозвал эти профсоюзы «контрреволюционным отребьем». Томашевский считался восходящей звездой, поскольку его должны были вскоре направить на Запад. А туда попадали лишь самые достойные.

А в это время, за две с половиной мили от Зайцева, Эд Фоули первым подошел к двери. Его жена Мэри Патрисия следовала за ним, держа за руку маленького Эдди. Голубые, широко раскрытые глаза мальчика горели детским любопытством, но даже малыш четырех с половиной лет уже понимал, что Москва — это совсем не сказочный «Диснейуорлд». Шок был сравним с ударом боевой секиры бога войны Тора. И все же родители Эдди утешали себя тем, что жизнь в Советском Союзе расширит его представление о мире. Впрочем, то же самое можно было сказать про них самих.

— Так-так, — неопределенно пробормотал Эд Фоули, окинув квартиру беглым взглядом.

Сотрудник консульской службы, живший здесь до этого, по крайней мере предпринял попытку привести квартиру в порядок, в чем ему, несомненно, помогла русская прислуга — ее предоставляло советское правительство, и эти люди работали очень прилежно… и на тех, и на других своих хозяев. Перед отлетом в Москву из аэропорта имени Кеннеди рейсом авиакомпании «Пан-америкен» Эда и Мери Пат подробно инструктировали в течение нескольких недель — нет, месяцев.

— Итак, это и есть наш новый дом, да? — подчеркнуто нейтральным голосом произнес Эд.

— Добро пожаловать в Москву, — приветствовал новоселов Майк Барнс, также сотрудник консульского отдела, быстро делавший себе карьеру в Государственном департаменте. На этой неделе он был в посольстве ответственный за встречу гостей. — Перед вами здесь жил Чарли Вустер. Отличный парень, сейчас он вернулся на «Туманное дно»11, греется на летнем солнышке.

— А здесь летом как? — поинтересовалась Мари Пат.

— Что-то вроде Миннеаполиса, — ответил Барнс. — Жары особой не бывает, и влажность терпимая. По правде говоря, и зимы в Москве не такие уж и суровые — я родом из Миннеаполиса, — объяснил он. — Разумеется, германская армия и Наполеон, возможно, с этим и не согласились бы, но, впрочем, никто и не говорил, что Москва — это Париж, верно?

— Да, меня предупредили насчет ночной жизни, — усмехнулся Эд.

Впрочем, он сам ничего не имел против этого. В Париже специалисты такого профиля никому не нужны. Назначение в Москву превзошло самые смелые ожидания Эда. Он смел мечтать разве что о Болгарии, но чтобы попасть в самое сердце зверя… Судя по всему, своей работой в Тегеране Эд произвел большое впечатление на Боба Риттера. Хвала господу, Мери Пат пришла пора рожать именно в тот момент. Они покинули Иран за сколько — кажется, меньше чем за три недели до захвата заложников12? Беременность протекала с осложнениями, и врач настоял на том, чтобы Мари Пат для родов возвратилась домой в Нью-Йорк. Вот уж точно, дети — это дар божий… К тому же, маленький Эдди стал урожденным ньюйоркцем, а Эду очень хотелось, чтобы его сын с рождения был болельщиком «Янкиз» и «Рейнджерс». Самым лучшим в назначении в Москву, помимо чисто профессиональной составляющей, была возможность увидеть своими глазами лучший хоккей в мире. К черту балет и симфоническую музыку. Русские дьяволы, проклятие, умеют гонять по льду шайбу. Жаль, что в России не понимают бейсбол. Вероятно, для «мужиков» эта игра слишком заумная. Питчеры, бэттеры, страйки — им это не осилить…

— Квартира не слишком большая, — заметила Мери Пат, глядя на приоткрытое окно.

Квартира находилась на шестом этаже. По крайней мере, шум транспорта не будет слишком донимать. Жилой квартал для иностранцев — своеобразное гетто — был обнесен стеной и охранялся. Русские утверждали, что делается это в целях безопасности, однако проблема уличной преступности в отношении иностранцев в Москве не стояла. Рядовым советским гражданам запрещалось иметь на руках иностранную валюту, которую, к тому же, все равно нельзя было потратить законным путем. Так что грабить на улицах американцев или французов не имело смысла; а спутать их с простыми москвичами не было никакой возможности: иностранцы выделялись среди них так же отчетливо, как павлины среди ворон.

— Привет! — В голосе, который произнес это слово, прозвучал английский акцент. Через мгновение показалось и цветущее лицо говорившего. — Мы ваши соседи. Найджел и Пенни Хейдок, — представился обладатель лица.

Ему было около сорока пяти лет; высокий, худой, преждевременно поседевшие редеющие волосы. Следом за ним появилась его жена, более молодая и красивая, чем он, вероятно, заслуживал бы, которая держала в руках поднос с сандвичами и бутылкой белого вина, чтобы отметить новоселье.

— А вы, должно быть, Эдди, — заметила золотоволосая миссис Хейдок.

Только сейчас Эд Фоули обратил внимание на ее просторный сарафан. Судя по округлому животу, она была уже на шестом месяце беременности. Значит, те, кто инструктировал чету Фоули, оказались правы во всех мелочах. Конечно, Фоули доверял ЦРУ, но опыт приучил его проверять все и вся, начиная от фамилий соседей по лестничной клетке и до того, исправно ли работает сливной бачок. «Особенно это верно в Москве,» — подумал он, направляясь в туалет. Найджел последовал за ним.

— Сантехника здесь довольно сносная, вот только чересчур шумная, — объяснил Хейдок. — Впрочем, никто не жалуется.

Эд Фоули нажал на рычажок, и действительно раздался громкий шум.

— Этот бачок починил я сам, — сказал Найджел. — Знаете, люблю все делать своими руками. — Затем гораздо тише: — Эд, ведите себя здесь очень осторожно. Повсюду проклятые «жучки». Особенно много их в спальнях. Судя по всему, эти треклятые русские любят считать наши оргазмы. Мы с Пенни делаем все, чтобы их не разочаровать.

Хейдок хитро усмехнулся. Что ж, в некоторые города ночные развлечения приходится привозить с собой.

— Вы провели в Москве уже два года?

Вода с шумным журчанием текла, казалось, бесконечно долго. Фоули захотелось приподнять крышку бачка и посмотреть, не заменил ли Хейдок обычное сливное устройство каким-то особенным приспособлением.

— Двадцать девять месяцев. Осталось еще семь. Скучать здесь не приходится. Не сомневаюсь, вас уже предупредили, что куда бы вы ни пошли, неподалеку обязательно будет ваш «друг». И русских ни в коем случае нельзя недооценивать. Ребята из Второго главного управления КГБ знают свое дело… — Наконец вода в бачке иссякла, и Хейдок переменил тон. — Вот душ — с горячей водой никаких проблем не бывает, зато ситечко душа гремит, как и в нашей квартире…

Демонстрируя свои слова, он открутил кран, и душ, естественно, загрохотал. У Эда мелькнула мысль: «А не разболтал ли его кто-нибудь специально?» Вполне возможно. Скорее всего, тот самый любитель все делать своими руками, который сейчас стоял рядом.

— Замечательно.

— Да, вам придется много работать именно здесь. «Примите душ вдвоем с другом и сэкономьте воду» — кажется, так говорят в Калифорнии?

Фоули рассмеялся — впервые с момента приезда в Москву.

— Да, совершенно верно.

Он присмотрелся к гостю внимательнее.