— Если обнаружится что-то новое…

— Взято на заметку, — сказал Кэнтор. — Как здесь, так и в ФБР. Если мы что-нибудь получим об этих парнях, вы будете знать об этом в тот же день.

— Идёт, — сказал Райан. — Спасибо. И, пожалуйста, поблагодарите адмирала от моего имени. Вы не обязаны были делать это для меня. Я ваш должник.

— Мы будем держать вас в курсе дела, — пообещал Кэнтор.

Райан кивнул и, проверив, правильно ли висит пропуск на груди, вышел в коридор. Они будут поддерживать с ним контакт, о'кей. И снова сделают предложение, и он снова откажется от него. Не без больших колебаний, конечно.

Он изо всех сил старался быть скромным и вежливым с Кэнтором. На самом деле, он был довольно высокого мнения о своём отчёте — особенно в смысле организации материала, которым они тут располагали. Так что, на самом деле, он им ничего не должен.

Жизнь Каролины Мюллер Райан была очень жёстко расписана. И это ей нравилось. В больнице она всегда работала с одной и той же группой врачей, медсестёр и технического персонала. Они знали её стиль работы, где и как должны лежать её инструменты. У большинства хирургов свои привычки, а офтальмологи к тому же славятся особой требовательностью. Работавшие с ней мирились с её требовательностью не только потому, что она была лучшим в своей возрастной группе специалистом, но и потому, что испытывали к ней симпатию. Она редко срывалась и умела находить общий язык с медсёстрами, что удавалось далеко не всем докторам. В связи с беременностью у неё возникли некоторые сложности. В частности, ей приходилось избегать долгого пребывания в операционной, если там шли в ход определённые химикалии. Живот мешал ей работать у стола.

Любовь к порядку распространялась также и на домашнюю жизнь. Кэти водила свой «порш» с точностью механизма, словно была образцовым водителем из учебника. Для неё повторять одни и те же движения было не скукой, а процессом совершенствования. Так же она и на рояле играла. Сисси Джексон, пианистка по профессии, как-то заметила, что игра Кэти слишком безупречна, и в ней мало души. Кэти восприняла это как комплимент. У хирурга не должно быть собственного почерка в работе — он должен её каждый раз делать правильно и точно.

Именно поэтому теперешняя ситуация её раздражала. На самом деле необходимость каждый раз ездить на работу другой дорогой была мелочью, но эта мелочь раздражала, поскольку она внушила себе, что должна укладываться в обычное время. Обычно дорога занимала у неё не больше пятидесяти семи минут и не меньше сорока пяти (за исключением уикендов, когда движение спадало). Салли она всегда забирала из садика без четверти пять. Новые маршруты угрожали привычному расписанию, но не так уж и много было дорожных проблем, которые были бы не под силу «поршу».

Сегодня Кэти ехала по третьей дороге, а потом свернула на просёлочную, которая вывела её на скоростную дорогу Ричи, в шести милях от детсада «Гигантские шаги». Кэти проскочила светофор как раз вовремя, повернула на второй скорости и тут же газанула, чтобы перейти на третью, а потом и на четвёртую. Шестицилиндровый мотор по кошачьи мягко урчал. Кэти любила свой «порш». До замужества она ни на чём другом не ездила — это теперь ей приходилось пользоваться фургоном, когда она ехала за покупками или они выбирались куда-нибудь всей семьёй. Теперь она с некоторым беспокойством задумывалась, что будет, когда родится второй ребёнок. Главное, удастся ли ей уговорить Джека взять няньку. В этом отношении Джек был немножко чересчур пуританином — ему не нравилась мысль о прислуге, даже на полдня. Это тем более идиотство, что сам-то Джек изрядный разгильдяй, даже повесить на место пальто не может. Теперь, когда у них есть горничная, положение чуть-чуть изменилось к лучшему — Джек перед её приходом более или менее приводит дом в порядок, чтобы она не считала, что это семья нерях. «Да, — подумала Кэти, — мы всё-таки заполучим няню. В конце концов, Джек ведь теперь рыцарь», — улыбнулась она. Так что подтолкнуть Джека в правильном направлении не составит особого труда. Она перешла в левый ряд и обогнала грузовик.

К детсаду Кэти подкатила всего на две минуты позже обычного.

— Мама! — бросилась к ней Салли.

Кэти наклонилась, чтобы взять её на руки. С каждым днём становилось все труднее нагибаться, а уж поднимать Салли и того тяжелей. Она надеялась, что Салли не будет ревновать их с Джеком к новому малышу. У некоторых детей это бывает, но она уже рассказала Салли о том, что предстоит, и той вроде бы понравилось, что у неё будет маленький брат или сестричка.

— Ну, чем же сегодня занималась моя большая девочка? — спросила Кэти.

Салли любила, когда её называли «большой девочкой», и это обнадёживало Кэти, что возможные осложнения в связи появлением малыша будут сведены к минимуму.

Салли выскользнула из её объятий, и они вместе отправились забрать пальто Салли и коробку для завтрака. Кэти проверила, застегнула ли Салли пальто до самого верха, и они двинулись к машине. Кэти открыла её, усадила Салли, пристегнула её предохранительным поясом и направилась к своей дверце.

На той стороне скоростной дороги был небольшой супермаркет, магазин под названием «7-11», химчистка, магазин видеофильмов и лавка хозяйственных принадлежностей. У магазина «7-11» опять стоял синий фургон. Она уже дважды видела его на прошлой неделе. Кэти пожала плечами, отбросив в сторону дурацкую мысль. «7-11» — магазин быстрого обслуживания, так что многие заскакивают туда по пути домой.

— Привет, леди Райан, — сказал сидевший в фургоне Миллер. В задних дверях были два окошка — как в том полицейском фургоне, улыбнулся Миллер. Сквозь них нельзя было разглядеть, что внутри фургона. Алекс был в магазине — закупал, как было заведено в последние две недели, батарею кока-колы.

Миллер засёк время: она приехала в 4.46, уезжает в 4.52. Рядом с ним человек с фотоаппаратом фиксировал все на плёнку. Миллер приник к биноклю. За зелёным «поршем» легко будет следить, к тому же у него и номер персонализирован — КР-СРГН. Алекс объяснил, что любой человек может заказать номер со своими инициалами, и у Миллера мелькнул вопрос: кто будет пользоваться этим сочетанием букв в следующем году? Наверняка ведь есть тут люди с такими же инициалами.

Алекс вышел из магазина, сел за руль и завёл машину. Фургон выехал со стоянки, как раз когда «порш» отъезжал от детсада. Сперва Алекс свернул на север по скоростной дороге Ричи, потом развернулся на ближайшем повороте и устремился на юг вдогонку за «поршем». Миллер сидел рядом с ним, справа.

— Она идёт по этому шоссе до пятидесятой дороги, а потом переходит на двойку. Так вот, прежде чем она перейдёт на двойку, мы и должны врезать ей. Потом мы проскочим дальше, свернём и сменим машину — я покажу тебе где.

— Жалко, — сказал Алекс. — Жалко фургон — я уже полюбил его.

— За те деньги, что мы платим, ты можешь купить другой.

Улыбка разрезала чёрное лицо надвое.

— Надеюсь. И выберу, чтобы интерьер был получше. — Он свернул вправо и вывернул на пятидесятую дорогу. Движение там было довольно интенсивным. Алекс объяснил, что в это время тут всегда так.

— Никаких проблем — сработаем чисто, — заверил он Миллера.

— Отлично, — похвалил его Миллер. — Подготовка на уровне, Алекс. «Несмотря на то, что рот у тебя до ушей», — подумал он.

Когда Салли была с ней, Кэти вела машину аккуратней. Салли все тянула шею, высматривая что-то в окно, левая рука её, как обычно, теребила пряжку ремня. На душе у Кэти наконец-то стало спокойно. После напряжённого рабочего дня она всегда отходила примерно в это время. Сегодня, правда, день был не из самых тяжёлых — всего две операции. И завтра так же. Она любила своё дело. Ко многим людям вернулось зрение благодаря её искусству, и это приносило такое чувство удовлетворения, которое трудно было передать даже Джеку. Конечно, за удовлетворение приходилось платить — работа была порой очень тяжёлой. Перед операцией она отказывала себе даже в кофе, чтобы никакого дрожания рук… В медицине были и потрудней профессии, но таких было мало. Вот поэтому-то она в основном и любила «порш». Он помогал ей расслабиться и успокоиться, словно вбирая в себя все её дневное раздражение. Домой Кэти почти всегда приезжала в отличном настроении. А сегодня и вообще хороший день, благо была очередь Джека готовить ужин. Будь машина живой, она бы заметила, что нога хозяйки уже не так жёстко жала на педаль скорости, когда они выбрались на вторую дорогу. Машина была теперь обласкана, как верная скаковая лошадь, чётко взявшая все барьеры.

— О'кей? — спросил Алекс, проскочив мимо поворота на вторую дорогу.

Другой парень, сидевший сзади, протянул Миллеру блокнот, где было зафиксировано время, когда и куда приезжала Кэти, во сколько уезжала и в какой момент миновала тот или иной пункт. Син отметил, что леди Райан точно придерживалась своего графика.

— Прекрасно, — сказал он.

— Я не могу точно-сказать, где нам надлежит врезать по ней — движение на дороге невозможно предугадать. Я бы сказал, что нам надо постараться сделать это на восточной стороне моста.

— Идёт.

Кэти приехала домой на пятнадцать минут позже обычного. Она расстегнула молнию на пальто Салли и её «большая девочка» начала выкручиваться из рукавов искусство, которому она ещё только училась. Повесив её пальто на вешалку и раздевшись сама, Кэти проследовала в кухню. Там такой шум стоял, что можно было безошибочно сказать, что Джек возится с ужином и в то же время смотрит телевизор.

— Привет, детка, — сказал Райан и поцеловал Кэти. — Как дела?

— Две пересадки роговицы. Берни помогал. Тебе от него привет, кстати, сказала Кэти, оглядывая кухню. Она частенько задавалась вопросом, стоит ли принуждать Джека возиться с обедом-ужином, если в результате такой хаос и бардак. Не то чтобы он плохо готовил, но он был так неаккуратен! Кухонная утварь у него всегда в полном беспорядке. А Кэти любила, чтобы на кухне была чистота и порядок, как в операционной. Джек же разбрасывал все как попало, а потом ничего не мог найти.

— Хорошие новости, — сказал Джек.

— Ого?

— Сегодня я разделался с ЦРУ.

— И чему же ты так радуешься?

— Я не обнаружил ничего подозрительного. Так что волноваться нам не из-за чего. Они никогда не действовали тут, — принялся он объяснять Кэти. — Нам не известно, чтобы у них тут были какие-то контакты. А главное — мы для них никакой реальной ценности не представляем.

— Почему?

— Мы не политики. Они охотятся за военными, политиками, судьями, мэрами и тому подобное.

— Не говоря уже о принцах, — заметила Кэти.

— Но мы ведь и не принцы тоже.

— Так что ты хочешь сказать?

— Народ они ужасный. Этот Миллер… О'кей, мы об этом уже говорили. У меня полегчает на душе, когда его наконец опять упрячут за решётку. Но они профессионалы. Они не попрутся за столько тысяч километров ради личной мести.

Кэти взяла его руку.

— Ты уверен?

— Вполне. Насколько вообще можно быть уверенным в таких вещах. Разведка не математика, но ты обретаешь возможность понять образ мыслей другого человека. Террорист убивает из политических соображений. И мы в этом смысле никакого интереса для них не представляем.

— Итак, — улыбнулась ему Кэти, — я могу успокоиться теперь?

— Думаю, что да. Но не забывай все же поглядывать в зеркало, когда едешь.

— И ты больше не будешь ходить с этим пистолетом? — с надеждой спросила она.

— Я люблю стрелять, детка. Я было совсем забыл, какое это удовольствие палить из пистолета. В Академии я буду ходить на стрельбище, но с собой я пистолет больше носить не буду.

— А ружьё?

— Оно-то тут при чём?

— Мне это не нравится, Джек. По крайней мере, не держи его заряженным, ладно?

Она пошла в спальню переодеться.

«Ладно», — подумал он. Это было не так уж важно. Он будет держать коробку с патронами на той же верхней полке, чтобы Салли туда не добралась. Даже и Кэти трудно туда дотянуться. Джек окинул мысленным взором все, чем он занимался в последние три недели, и решил, что, как бы там ни было, он проделал полезную работу. Система сигнализации в доме — право, неплохая идея, да и браунинг был ему по душе. Он теперь уже куда лучше стрелял. Через год тренировок он мог бы потягаться с самим Брекенриджем.

Он проверил духовку. Ещё десять минут. Потом он переключил телевизор на новости.

— У нас в нашей бостонской студии, — сказал комментатор, — мистер Падрэг… Правильно я произношу?.. О'Нил, представитель «Шин Фейн», член британского парламента. Мистер О'Нил, с какой целью вы прибыли в Америку в этот раз?

— Я и многие из моих коллег часто бываем в Америке, чтобы рассказать американскому народу об угнетении, которому подвергается ирландский народ со стороны британского правительства, о том, что нас лишают возможности развивать экономику, лишают основных гражданских прав, рассказать о беспорядках, которые царят в судах, о том, как зверски британские солдафоны расправляются с народом Ирландии, — без запинки выговорил О'Нил. Он эти слова произносил далеко не в первый раз.

— Мистер О'Нил, — сказал сотрудник британского посольства в Вашингтоне, — политический представитель Временной группировки так называемой Ирландской республиканской армии. Это террористическая организация, находящаяся вне закона как в Северной Ирландии, так и в Ирландской республике. В США он, как обычно, приехал для сбора денег, чтобы его организация могла купить оружие и взрывчатку. Этот финансовый источник оказался под угрозой после подлого нападения на королевскую семью в Лондоне. Так что О'Нил попытается внушить американцам ирландского происхождения, что ИРА к этому не причастна.

— Мистер О'Нил, — спросил ведущий программы, — что вы скажете в ответ на это?

Ирландец выдал благосклонную улыбку.

— Мистер Беннет, как обычно, забыл упомянуть о кое-каких политических проблемах. Лишены ли католики Северной Ирландии равных с англичанами экономических и политических возможностей? Да, лишены. Вмешивается ли — по политическим соображениям — британское правительство в работу судов в Северной Ирландии? Да, вмешивается. Приблизились ли мы к политическому урегулированию этого кризиса, современная фаза которого началась в 1969 году? Увы, нет. Если я террорист, то почему мне разрешили въезд в вашу страну? Я член британского парламента, избранный жителями моего округа.

— Но вы не участвуете в работе парламента — возразил ведущий.

— Участвовать?.. Чтобы присоединиться к правительству, убивающему моих избирателей?

— О, Боже! — сказал Райан. — Что за белиберда.

Он выключил телевизор.

— Какой умеренный человек, — сказал Миллер. Он сидел у Алекса дома и смотрел ту же программу новостей. — Расскажи своим здешним друзьям, Падди, какой ты умеренный человек. А вечером в пивной растолкуй всем, что ты никогда и пальцем не тронул никого, кто не имеет отношения к подлинным угнетателям ирландского народа.

Досмотрев программу до конца, Миллер выключил телевизор и набрал номер телефона-автомата, что возле одной пивной в Дублине.

Следующим утром из Дублина в Париж вылетели четверо. Аккуратно одетые, они походили на молодых служащих, отправившихся за границу по делам. В аэропорту Шарль де Голль они пересели на самолёт, отправлявшийся в Каракас. Оттуда они долетели до Атланты, а потом — до Вашингтона. Все эти перелёты замучили их несказанно, а потому, взяв такси, они отправились в ближайший отель отсыпаться.

Утром следующего дня они покинули отель. На улице их поджидала машина.