Он украдкой посмотрел на правую руку юноши, заметно искривленную, и тут же вспомнил: Марико однажды рассказывала ему о своих родах, очень долгих и трудных. "Бедняга, - подумал он, - как же он сможет пользоваться мечом? " Он вовремя отвел глаза, никто не заметил этого его взгляда - кроме самого Сарудзи. На лице юноши отразились смущение и боль.
      - Хорошо иметь такого сына, Марико-сама, но ведь это совершенно невозможно, чтобы у вас был такой взрослый сын, - сами вы так молоды.
      Ошиба тут же задала вопрос:
      - Вы всегда так галантны, Анджин-сан?
      - Простите?
      - Ах, всегда вы так любезны? Комплименты! Понимаете меня?
      - Нет, простите, пожалуйста, не понял. - Голова у Блэксорна уже раскалывалась от постоянного напряжения. Тем не менее, когда Марико объяснила, о чем речь, он ответил с шутливой торжественностью:
      - Ах, прошу прощения, Марико-сан. Если Сарудзи действительно ваш сын, пожалуйста, скажите госпоже Ошибе: я не знал, что дамы здесь выходят замуж в десять лет.
      Она перевела, питом добавила что-то, что всех рассмешило.
      - Что вы сказали?
      - Ах! - Марико заметила, что Кийяма зло смотрит на Блэксорна. - Прошу прощения, господин Кийяма, могу я представить вам Анджин-сана?
      Кийяма вежливо ответил на очень почтительный поклон Блэксорна.
      - Я слышал, что вы христианин...
      - Ах, извините, господин Кийяма, - ответил тот по-японски. - Да. Я тоже христианин, но другой секты.
      - Вашу секту не любят в моей провинции. И в Нагасаки, и на Кюсю, да, думаю, ни в одной из провинции, где дайме - христиане.
      Марико с усилием удержала на лице улыбку, - дома она много размышляла, пытаясь определить, сам ли Кийяма нанял убийц Амиды и организовал нападение прошлой ночью. А теперь в переводе она постаралась смягчить грубость Кийямы. Все внимательно слушали разговор.
      - Я не священник, господин. - Блэксорн обратился непосредственно к Кийяме. - Если и окажусь в ваших краях, то только по торговым делам. Никаких разговоров о религии или проповедей своего учения. Почтительно прошу только разрешения торговать.
      - Я не хочу, чтобы вы торговали! Не желаю, чтобы вы появлялись в моих землях! Вам запрещено появляться в моих землях под страхом смерти! Вы понимаете?
      -- Да, понимаю. Очень сожалею.
      Кийяма надменно повернулся к Ишидо.
      - Нам следовало бы полностью запретить эту секту и этих чужеземцев во всей империи. Я предложу это на следующей встрече Совета. А пока открыто заявляю: господину Торанаге дали плохой совет - сделать иностранца, тем более такого человека, самураем. Очень опасный прецедент!
      - Ну, это не так уж важно! Ошибки нынешнего правителя Кванто очень скоро будут исправлены.
      - Людям свойственно делать ошибки, господин генерал. - Кийяма стоял на своем. - Только Господь Бог все видит и все может. Единственная настоящая ошибка господина Торанаги - что он поставил свои интересы выше интересов наследника.
      - Да, - согласился Ишидо.
      - Прошу меня извинить, - вмешалась Марико, - но это неправда. Сожалею, но вы оба ошибаетесь в моем господине. Кийяма очень вежливо повернулся к ней.
      - Вы заняли совершенно правильную позицию, Марико-сан. Но, пожалуйста, давайте не будем обсуждать это сегодня вечером. Да, господин генерал, а где сейчас господин Торанага? Каковы последние вести?
      - Вчера с почтовым голубем пришло уведомление, что он в Мисиме. Теперь я жду ежедневных сообщений о его передвижении.
      - Что ж, значит, через два дня он пересечет границы своей провинции, подытожил Кийяма.
      - Да, господин Икава Джикья готов приветствовать его в соответствии с его положением.
      - Будем надеяться, - Кийяма улыбнулся Ошибе, - он очень благосклонно относился к ней. - В этот день, госпожа, в честь такого случая, можно ли попросить вас о позволении регентам приветствовать наследника?
      - Наследник почтет это за честь, господин, - ответила она, к всеобщему одобрению. - А потом не соблаговолите ли вы и все здесь присутствующие быть его гостями на состязании поэтов? А регенты - стать судьями?
      Все бурно зааплодировали.
      - Благодарю вас, но не предпочтительнее ли, чтобы роль судей выполнили вы и принц Огаки с кем-нибудь из дам?
      - Очень хорошо, если вы так пожелаете.
      - Тогда, госпожа, какую же выбрать тему? И первую строку стихотворения? Поэтический дар Кийямы славился не менее, чем его искусное владение мечом и отвага в боях.
      - Пожалуйста, Марико-сан, может быть, вы ответите господину Кийяме? Все опять восхитились находчивостью Ошибы, - она была посредственной поэтессой, тогда как Марико - искусной, что известно всем.
      Марико это обращение польстило. Она задумалась на минуту.
      - Тема - о сегодняшнем вечере, госпожа Ошиба, и первая строка - "На ветке без листьев... "
      Ошиба и остальные похвалили ее выбор. Кийяма подобрел:
      - Превосходно, но мы будем очень стараться выиграть у вас, Марико-сан.
      - Надеюсь, вы простите меня, господин, но я не стала бы участвовать в состязании.
      - Конечно, вы должны участвовать! - Кийяма не принял ее слов всерьез, Вы одна из лучших поэтесс в государстве. Без вас совсем не то.
      - Прошу меня извинить, господин, но, к сожалению, меня здесь не будет.
      -- Не понимаю.
      Ошиба спросила:
      - Что это значит, Марико-сан?
      - О, пожалуйста, извините меня, госпожа, завтра я покидаю Осаку вместе с госпожой Киритсубо и госпожой Сазуко.
      Улыбка Ишидо исчезла.
      - И куда же вы направляетесь?
      - Встретить своего сюзерена, господин.
      - Господин Торанага будет здесь через несколько дней, разве не так?
      - Госпожа Сазуко уже несколько месяцев не видела своего мужа, а господин Торанага еще не имел удовольствия видеть своего последнего сына. Конечно, госпожа Киритсубо будет сопровождать нас. Господин очень давно не видел и хозяйку своих дам.
      - Господин Торанага будет здесь так скоро, что вам нет надобности встречать его.
      - Но я думаю, что это необходимо, господин генерал.
      Ишидо решительно сказал:
      - Вы только что прибыли, и мы соскучились по вашему обществу, Марико-сан. Особенно госпожа Ошиба. Я согласен с господином Кийямой, конечно, вы должны участвовать в соревновании.
      - Простите, но меня здесь не будет.
      - Очевидно, вы устали, госпожа. Вы только что прибыли. Конечно, сейчас неподходящее время обсуждать такие личные вопросы. - Ишидо повернулся к Ошибе. - Может быть, госпожа Ошиба, вам следует поприветствовать остальных гостей?
      - Да, да, конечно! - вспыхнула Ошиба.
      Сразу же послушно образовалась очередь, начался выжидательный гул, но сразу наступила тишина, когда раздался голос Марико:
      - Благодарю вас, господин генерал. Я согласна, но это не личное дело и здесь нечего обсуждать. Завтра я уезжаю, чтобы засвидетельствовать свое почтение моему сюзерену, с его дамами.
      Ишидо холодно произнес:
      - Вы здесь, госпожа, по личному приглашению Сына Неба, а также и регентов. Пожалуйста, потерпите. Ваш господин тоже будет здесь, и очень скоро.
      - Согласна, господин. Но Его Императорское Величество приглашает только через двадцать два дня. В приглашении нет приказа мне или кому-то еще оставаться в Осаке до этого срока. Или есть?
      - Вы забываете о своих манерах, госпожа Тода.
      - Прошу меня извинить, я меньше всего этого хотела. Простите, я приношу свои извинения. - Марико повернулась к Огаки, придворному. - Господин, приглашение Возвышенного требует, чтобы я оставалась здесь до его приезда?
      Улыбка Огаки была безукоризненно отрепетирована:
      - Приглашение на двадцать второй день этого месяца, госпожа. Оно требует вашего присутствия в этот день.
      - Благодарю вас, господин, - Марико поклонилась и снова повернулась лицом к возвышению. - Оно требует моего присутствия в это время, господин генерал, но не ранее. Так что завтра я выезжаю.
      - Пожалуйста, будьте терпеливы, госпожа. Регенты рады вашему приезду, здесь нужно провести много всяких приготовлений, потребуется ваша помощь до приезда Возвышенного. Сейчас госпожа Оши...
      - Простите, господин, но приказы моего сюзерена для меня важнее. Я должна выехать завтра.
      - Вы не поедете завтра, и вас просят... нет, обращаются к вам с просьбой принять участие в соревнованиях у госпожи Ошибы. Сейчас госпожа...
      - Тогда я, значит, здесь в заключении - против моей воли? Ошиба сказала:
      - Марико-сан, давайте пока отложим этот вопрос, прошу вас.
      - Простите, Ошиба-сан, но я простой человек. Я открыто заявила, что у меня есть приказы моего сюзерена. Если я не могу их выполнить, я должна знать почему. Господин генерал, я заключена здесь до двадцать второго дня? Если так, то по чьему приказу?
      - Вы здесь почетный гость, - осторожно сказал Ишидо, желая ее успокоить. - Я повторяю, госпожа, ваш господин скоро будет здесь.
      Марико чувствовала его власть, но пыталась сопротивляться.
      - Простите, но я еще раз хочу смиренно задать вопрос: я здесь, в Осаке, в заключении на следующие восемнадцать дней и если, да то по чьему приказу?
      Ишидо не спускал с нее глаз.
      - Нет, вы не в заключении.
      - Благодарю вас, господин. Прошу простить, что я говорила так откровенно, - Между тем многие дамы стали открыто шептаться: всех их держат здесь против воли, и если Марико-сан может уехать, то и они тоже... Можно выехать прямо завтра - о, как замечательно!..
      Шепот был перекрыт голосом Ишидо:
      - Что ж, госпожа Тода, коли вы выбрали такой бесцеремонный тон, я чувствую, что мой долг - простить регентов о формальном отказе, на случай если другие разделят ваше непонимание сути вопроса. - Он грустно улыбнулся в мертвой тишине, - До этого времени вам придется оставаться здесь, чтобы быть готовой ответить на их вопросы и выслушать их решение.
      Марико заявила:
      - Я была бы польщена, господин, но мой долг - это в первую очередь долг перед моим сюзереном.
      - Конечно. Но это займет всего несколько дней.
      - Простите, господин, но мой долг перед моим сюзереном требует моего отсутствия на несколько ближайших дней.
      - Вам нужно запастись терпением, госпожа. Это займет немного времени, так что дело закончено. Сейчас господин Ки...
      - Простите, я не могу отложить свой отъезд.
      Ишидо повысил голос:
      - Вы отказываетесь подчиниться Совету регентов?
      - Нет, господин, - гордо отвечала Марико. - Нет, - если они не требуют нарушения моего долга перед сюзереном, а это высший долг самурая!
      - Вы останетесь здесь и будете ждать, пока состоится встреча с регентами.
      - Простите, мне приказано моим сюзереном сопровождать его дам на встречу с ним. И без промедления. - Марико вынула из рукава свиток и церемонно протянула его Ишидо.
      Он надорвал его, развернул, посмотрел.
      - Все равно - вы должны ждать разрешения регентов. Марико с надеждой подняла взор на госпожу Ошибу, - но встретила только мрачное неодобрение, обернулась к Кийяме, - но он хранил невозмутимое молчание.
      - Пожалуйста, извините меня, господин генерал, но сейчас нет войны. Мой господин подчиняется регентам, так что в течение следующих восемнадцати дней...
      - Этот вопрос закрыт!
      - Этот вопрос будет закрыт, если вы, господин генерал, проявите вежливость и дадите мне закончить! Я не какая-нибудь крестьянка, чтобы попирать мои права. Я Тода Марихо-нох-Бунтаро-нох-Хиро-Мацу, дочь господина Акечи Дзинсаи; и я заявляю, что никогда не буду пленницей, заложницей или содержаться в неволе. Следующие восемнадцать дней и до того самого дня, назначенного Возвышенным, я свободна ходить куда пожелаю - как и все остальные.
      - Наш господин, Тайко, был когда-то крестьянином. Многие самураи крестьяне, были крестьянами. Каждый дайме был когда-то в прошлом крестьянином. Даже первый Такасима, Все когда-то были крестьянами. Слушайте внимательно: вы будете ждать, сколько потребуется регентам.
      - Нет! Простите меня, мой первый долг - послушание моему сюзерену!
      Взбешенный Ишидо двинулся к ней.
      Хотя Блэксорн почти ничего не понял из их разговора, его правая рука незаметно скользнула в левый рукав, чтобы достать спрятанный там метательный нож.
      Ишидо наступал на нее:
      - Вы будете...
      В этот момент началось какое-то шевеление у дверей. Заплаканная служанка пробилась через толчею и подбежала к Ошибе.
      - Пожалуйста, простите меня, госпожа, - захныкала она, - но Ёдоко-сан... она просила вас... она... Вы должны поторопиться, наследник уже там...
      Обеспокоенная Ошиба оглянулась на Марико и Ишидо, скользнула по лицам гостей, обращенным к ней, сделала им полупоклон и заторопилась к выходу.
      - Я поговорю с вами позднее, Марико-сан, - бросил Ишидо и последовал за Ошибой; его шаги тяжело отдавались на татами. При его приближении шепот стихал - и тут же начинался снова. Колокола прозвонили наступление следующего часа.
      Блэксорн приблизился к Марико:
      - Марико-сан, что случилось?
      Она продолжала не дыша смотреть на возвышение. Кийяма снял сведенную судорогой руку с рукоятки меча.
      - Марико-сан!
      - Да, господин?
      - Могу я предложить вам вернуться домой? Не разрешите ли вы мне побеседовать с вами позднее - скажем, в час свиньи?
      - Да, да, конечно, пожалуйста. Извините меня, но я должна была... - Она замолчала.
      - Сегодня плохой день, Марико-сан. Может быть. Бог заберет вас в свои владения. - Кийяма повернулся к ней спиной и властно произнес на весь зал: Я предлагаю всем разойтись по домам и ждать... ждать и молиться, чтобы Бесконечность могла взять госпожу Ёдока-сан быстро и легко и с почестями проводить ее в свой мир, если пришло ее время. - Он глянул на Сарудзи, который все еще был ошеломлен. - Вы пойдете со мной! - И вышел.
      Сарудзи направился за ним, ему не хотелось оставлять мать, но он подчинился приказу, смущенный оказанным ему вниманием.
      Марико простилась с гостями общим полупоклоном и двинулась в сторону выхода. Кири облизывала пересохшие губы, госпожа Сазуко, дрожащая от испуга, стояла рядом. Кири взяла госпожу Сазуко за руку и обе женщины последовали за Марико. Ябу вышел с Блэксорном раньше, теперь они сопровождали дам, вдруг осознав, что из всех присутствующих они единственные самураи, носящие форму Торанаги. Снаружи их ждали серые.
      - Чего ради вы вдруг заупрямились? Глупо ведь... - налетел на нее Ябу.
      - Простите, - Марико прятала настоящую причину. Ей хотелось, чтобы Ябу оставил ее в покое, - она была взбешена его грубостью. - Так получилось, господин. В какой-то момент это было празднование дня рождения, а потом... Я не знаю. Пожалуйста, извините меня, Ябу-сама. Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан.
      Блэксорн попытался что-то говорить, но Ябу сразу перестал обращать на него внимание и он прислонился к раме окна; он был зол, голова болезненно пульсировала от напряженных усилий понять, о чем идет речь.
      - Простите, Ябу-сан! - Боже, как надоедливы эти мужчины, все им нужно объяснять, со всеми подробностями... Они не видят даже собственных ресниц...
      - Вы подняли бурю, которая погубит всех нас! Глупо!
      - А справедливо то, что мы заперты?! Господин Торанага отдал мне приказ...
      - Эти приказы бессмысленны. Его головой, видно, завладели дьяволы! Вам следует извиниться и взять свои слова обратно. Теперь охрана будет плотнее комар не пролетит! Ишидо, конечно, отменит наши разрешения на выход, и вы все погубили, - Он посмотрел на Блэксорна. - Что нам теперь делать?
      - Простите?
      Они втроем находились в главной приемной комнате дома Марико, располагавшегося во внутреннем кольце укреплений. Серые - их было даже больше, чем обычно, - проводили их сюда, а теперь расположились за воротами. Кири и госпожа Сазуко отправились в свои апартаменты под такой же "почетной" охраной, и Марико обещала им, что посетит их после встречи с Кийямой.
      - Но охрана вас не выпустит, Марико-сан, - пролепетала напуганная Сазуко.
      - Не беспокойтесь, ничего не изменилось. В пределах замка мы можем передвигаться свободно, хотя и с охраной.
      - Они остановят вас! О, зачем вы...
      - Марико-сан права, дитя мое. - На Кири все это не подействовало. Не беспокойтесь. Мы скоро увидимся, Марико-сан. - И Кири отправилась в свое крыло замка, коричневые закрыли за ней ворота. Марико перевела дыхание и пошла к себе, сопровождаемая Ябу и Блэксорном. Ей вспомнилось, как она стояла одна против Ишидо и заметила, что правая рука Блэксорна нащупывает метательный нож, - это придало ей новых сил. "Да, Анджин-сан, - подумала она, - вы единственный, на кого я могу положиться".
      Она перевела взгляд на Ябу, который сидел напротив нее со скрещенными ногами и ухмылялся, обнажая зубы. То, что Ябу при всех встал на ее сторону и вышел вместе с нею, приятно ее удивило. Благодарная ему за поддержку и стесняясь того, что так вышла из себя, она отбросила свое обычное высокомерие и резкость и решила потешить его гордыню:
      - Пожалуйста, извините меня за мою глупость, Ябу-сама.
      Голос ее был полон раскаяния, она, казалось, едва преодолевала слезы. Конечно, вы правы. Простите меня, я только глупая женщина.
      - Согласен - глупо идти против Ишидо в его собственном гнезде.
      - Да-да, простите. Можно предложить вам саке или чаю? - Марико хлопнула в ладоши, сразу же открылась внутренняя дверь и появилась Дзиммоко, с растрепанными волосами и испуганным, опухшим от слез лицом. - Принесите чаю и саке для моих гостей. И перекусить. И приведите себя в порядок! Как вы осмелились появиться в таком виде! Вы что, думаете, это крестьянская хижина? Вы позорите меня перед господином Касиги!
      Дзиммоко залилась слезами.
      - Простите, господин, пожалуйста, извините ее за такое непристойное поведение.
      - Э, это неважно. А вот как быть теперь с Ишидо? Э-э-э, госпожа... ваша шпилька о крестьянах оставит отметку надолго - ведь это удар по самолюбию господина генерала. У вас появился теперь такой враг! Ваши слова его оскорбили и унизили перед всеми!
      - О, вы так думаете? Пожалуйста, извините меня, я не хотела его оскорблять.
      - Эх, он крестьянин, всегда им был и останется, и всегда будет ненавидеть нас, настоящих самураев.
      - О, господин, как вы умны, что поняли это. Благодарю вас за то, что вы мне это сказали. - Марико поклонилась и сделала вид, что вытирает слезы, потом добавила: - Пожалуйста, можно я вам скажу, что чувствую себя теперь такой защищенной - вашей силой... Если бы не вы, думаю, что я просто потеряла бы сознание.
      - Глупо было нападать на Ишидо перед всеми, - Ябу уже несколько успокоился.
      - Да, вы правы. Как жаль, что не все наши вожди так сильны и умны, как вы, господин, а то наш господин Торанага не попал бы в такую беду.
      - Согласен. Но вы все же поступили опрометчиво.
      - Прошу меня простить. Да, это моя вина. - Марико все еще мужественно сдерживала слезы. Она опустила глаза и прошептала: - Благодарю вас, господин, что вы приняли мои извинения... Вы так великодушны...
      Ябу кивнул: он заслужил эти похвалы, и ее раскаяние и покорность в порядке вещей, - конечно же, он необыкновенно умен. Марико продолжала его ублажать и льстить ему. Скоро он стал абсолютно податлив.
      - Можно мне объяснить все про мою глупость Анджин-сану? А он предложит какой-нибудь выход... - Она заставила себя произнести все это затихающим, раскаивающимся голосом.
      - Да, очень хорошо.
      Марико благодарно поклонилась ему, повернулась к Блэксорну и заговорила по-португальски:
      - Пожалуйста, слушайте, Анджин-сан, - слушайте и не задавайте вопросов. Простите, но сначала я должна была успокоить этого злобного негодяя, как вы его называете. - Она быстро рассказала ему, о чем говорилось и почему так заторопилась Ошиба.
      - Это все очень серьезно, - Он внимательно смотрел на нее.
      - Господин Ябу спрашивает вашего совета. Что нужно сделать, чтобы выпутаться оттуда, куда я затянула всех своей глупостью?
      - Какой глупостью? - Блэксорн наблюдал за ней, и его беспокойство все увеличивалось. Она опустила взгляд вниз, на татами. Он заговорил с Ябу напрямую:
      - Я еще не разобрался, господин. Сейчас пойму - надо подумать.
      Ябу угрюмо ответил:
      - О чем тут думать? Мы в ловушке. Марико перевела не поднимая глаз.
      - Это верно, Марико-сан? - спросил Блэксорн. - Это всегда было так?
      - Да, к сожалению.
      Он отвернулся, глядя в ночь. Факелы были установлены в нишах каменных стен, окружающих передний садик. Свет отражался на листьях и растениях, которые для этого специально поливали водой. На востоке от них находились обитые полосами железа ворота, охраняемые самураями в коричневой форме.
      - Ты... - услышала она его голос, он говорил не оборачиваясь. - Я должен поговорить с тобой наедине.
      - Ты... Да, я тоже. - Она отвернулась от Ябу, - она не доверяя ему. Сегодня вечером я найду тебя. - Она взглянула на Ябу. - Анджин-сан согласен с вами, господин, по поводу моей глупости, прошу меня извинить.
      - Ну и что же теперь делать?
      - Анджин-сан, - ее голос был сух и деловит, - сегодня, позднее, я пойду к Киритсубо-сан. Я знаю, где вы живете, и найду вас.
      - Да, благодарю вас. - Он все еще сидел отвернувшись от Марико.
      - Ябу-сан, - почтительно обратилась Марико, - сегодня вечером я собираюсь зайти к Киритсубо-сан. Она умная женщина, - может быть, она найдет выход.
      - Выход только один, - отрезал Ябу с убежденностью, от которой ей стало нехорошо, - глаза его горели, как уголья, - завтра вы извинитесь. И останетесь.
      Кийяма прибыл очень точно. С ним был Сарудзи, и сердце у Марико упало.
      Покончив с формальными приветствиями, Кийяма угрюмо произнес:
      - Ну а теперь, Марико-сан, объяснитесь, пожалуйста.
      - Войны нет, господин. Нас не следует здесь задерживать, или обращаться с нами как с заложниками, поэтому я могу идти куда захочу.
      - Необязательно вести войну, чтобы брать заложников. Вы это знаете. Госпожа Ошиба была заложницей в Эдо для безопасности вашего господина, когда он находился здесь, и никакой войны тогда не было. Господин Судару и его семья сейчас заложники у его брата, а они не воюют.
      Марико сидела молча, опустив голову.
      - Здесь многие - заложники того, что их господа будут выполнять решения Совета регентов, настоящего правителя государства. Это мудро, это обычный прием.
      - Да, господин.
      - Будьте добры, изложите мне настоящую причину.
      - Господин?
      Кийяма не сдержал раздражения:
      - Не дурачьте меня! Я не какой-нибудь крестьянин! Я хочу знать, почему вы так вели себя сегодня вечером! Марико подняла глаза:
      - Простите, господин генерал просто разозлил меня своим высокомерием. У меня есть приказы. Нет ничего плохого в том, что Кири и госпожа Сазуко отлучатся на несколько дней, чтобы встретиться с нашим господином.
      - Вы очень хорошо знаете, что это невозможно! Господин Торанага тоже должен знать его, даже лучше вас.
      - Извините, но мой господин отдал мне такие приказы. Самурай не обсуждает приказы своего господина.
      - Да, но я обсуждаю их, потому что они бессмысленны! Ваш господин не должен нести чушь или делать ошибки! И я настаиваю на том, что имею право задать этот вопрос.
      - Прошу меня извинить, господин, но здесь нечего обсуждать.
      - Нет, здесь есть о чем поговорить. Вот о Сарудзи. А также о том, что я имел честь знать вас всю вашу жизнь. Хиро-Мацу-сама - самый старый из оставшихся моих друзей, и ваш отец был самым лучшим моим другом и верным союзником до последних четырнадцати дней своей жизни.
      - Самурай не задает вопросов о приказах своего сюзерена.
      - Сейчас вы можете сделать одно из двух. Марико-сан. Вы извинитесь и останетесь или попытаетесь уехать. Если вы попытаетесь уехать, вы будете остановлены.
      - Да, я понимаю.
      - Вы извинитесь завтра. Я соберу собрание регентов, и они примут решение по этому вопросу. Потом вам будет разрешено поехать, с Киритсубо и госпожой Сазуко.
      - Пожалуйста, извините меня, сколько времени это все займет?
      - Не знаю. Несколько дней.
      - Простите, у меня нет этих нескольких дней, мне приказано выехать сразу же.
      - Посмотрите на меня! - Она повиновалась. - Я, Кийяма Уконно-Оданага, господин Хиго, Сатсумы и Осуми, регент Японии из династии Фудзимото, глава дайме-христиан Японии, - я прошу вас остаться.
      - Извините. Мой сюзерен запрещает мне оставаться.
      - Вы понимаете, о чем я вам говорю?
      - Да, господин. Но у меня нет выбора, прошу меня извинить.
      Он показал на ее сына.
      - Помолвка моей внучки и вашего сына Сарудзи... Я вряд ли пойду на это, если вы попадете в опалу.
      - Да, господин, - ответила Марико с болью в глазах. - Я поняла это. Она видела, что мальчик в отчаянии. - Прости, мой сын, но я должна выполнить свой долг.
      Сарудзи подумал.
      - Прошу извинить меня, мама, но разве... разве ваш долг по отношению к наследнику не более важен, чем ваши обязанности перед господином Торанагой? Наследник - наш настоящий сюзерен.
      - Да, мой сын. И нет. Господин Торанага имеет надо мной власть, наследник - нет.
      - Это не значит, что господин Торанага имеет власть над наследником тоже?
      - Нет. Извини, нет.
      - Пожалуйста, мама, извини меня, я не понял, но мне кажется, если наследник отдает приказ, то этим приказом отменяются приказы господина Торанага.
      Она не ответила.
      - Ответьте ему? - рявкнул Кийяма.
      - Это ты сам придумал, мой сын? Или кто-нибудь тебе это внушил?
      Сарудзи нахмурился, пытаясь вспомнить.
      - Мы... господин Кийяма и... и его госпожа - мы говорили об этом. И отец-инспектор. Я не помню... Думаю, я сам додумался. Отец-инспектор сказал, что я был прав, да, господин?
      - Он сказал, что наследник более важен в нашем государстве, чем господин Торанага. По закону. Пожалуйста, ответьте ему прямо, Марико-сан.
      Марико сказала:
      - Если бы наследник был мужчина, в возрасте, Квампаку, официальный глава государства, как им был Тайко, его отец, - тогда я повиновался бы ему через голову господина Торанага. Но Яэмон - дитя, фактически и по закону, следовательно, недееспособен. По закону. Тебя устраивает такой ответ?
      - Но... но он все же наследник, не так ли? Регенты слушают его... господин Торанага признает его. Это... это год, несколько лет, да, мама? Если вы не извинитесь, - прошу меня простить, но я боюсь за вас. - Губы юноши задрожали.
      Марико хотелось подойти, обнять и защитить его, но она не сделала этого.
      - Я не боюсь, мой сын! Я ничего не боюсь на этой земле! Я боюсь только Божьего суда. - Она обращалась к Кийяме.
      - Да, - заметил Кийяма, - я это знаю. Может быть. Мадонна благословит вас. - Он помолчал. - Марико-сан, вы извинитесь перед господином генералом публично?
      - Да, с радостью, при условии что он уберет всех своих самураев с моей дороги и даст письменное разрешение мне, госпоже Киритсубо и госпоже Сазуко выехать завтра утром.
      - Вы подчинитесь приказу регентов?
      - Прошу простить меня, господин, но в этом случае - нет.
      - Вы удовлетворите их просьбу?
      - Прошу меня извинить, но в этом случае - нет.
      - Вы согласны с требованием наследника и госпожи Ошибы?
      - Прошу простить, с каким требованием?
      - Посетите их, оставайтесь с ними несколько дней, пока мы не решим это дело.
      - Прошу меня извинить, господин, но что здесь решать? Терпение Кийямы кончилось, и он закричал:
      - Будущее и порядок в государстве - во-первых, будущее матери-церкви во-вторых, и вдобавок еще и ваше будущее! Ясно, что этот ваш тесный контакт с чужеземцем испортил вас, отравил ваши мозги - теперь я в этом убедился!
      Марико ничего не ответила, только смотрела на него.
      Усилием воли Кийяма взял себя в руки.
      - Прошу извинить меня... мою несдержанность. И мою невежливость, - с усилием произнес он. - Меня извиняет то, что я очень беспокоюсь. - Он с достоинством поклонился. - Я прошу меня извинить.
      - Это моя вина, господин. Прошу извинить, что я нарушила ваше спокойствие и причинила вам беспокойство. Но у меня нет выхода.
      - Ваш сын дал вам один выход, я предложил вам несколько.
      Она не ответила.
      В комнате стало душно, хотя ночь была прохладной, а ветер заметно колебал пламя факелов.
      - Так вы решили?
      - У меня нет выхода, господин.
      - Очень хорошо, Марико-сан. Мне больше не о чем говорить. Кроме как еще раз сказать, что я приказываю вам не спешить с решением - и я прошу вас об этом.
      Она наклонила голову.
      - Сарудзи-сан, пожалуйста, подожди меня за дверью! - приказал Кийяма.
      Юноша был в смятении, едва мог говорить:
      - Да, господин, - Он поклонился Марико. - Прошу извинить меня, мама.
      - Может быть. Бог о тебе позаботится.
      - И о тебе.
      - Аминь! - сказал Кийяма.
      - Спокойной ночи, сын!
      - Спокойной ночи, мама!
      Как только они остались одни, Кийяма начал:
      - Отец-инспектор очень обеспокоен.
      - Мною, господин?
      - Да. И он беспокоится о святой церкви и о чужеземце. И о корабле чужеземцев. Сначала расскажите мне об Анджин-сане.
      - Он необычный человек - очень сильный и очень умный. На море он... он живет морем. Он кажется частью корабля и моря, и на море нет человека, который может сравниться с ним в смелости и ловкости.
      - Даже Родригес-сан?
      - Анджин-сан дважды одолевал его. Один раз - здесь, один раз - на пути в Эдо. - Она рассказала ему о ночном визите Родригеса во время их остановки в Мисиме, о спрятанном оружии и обо всем, что она услышала, - Если бы их корабли были одинаковыми, Анджин-сан победил бы. Даже если бы они не были одинаковыми, я думаю, он все равно победил бы.
      - Расскажите мне о его корабле.
      Она повиновалась.
      - Расскажите мне о его вассалах.
      Марико подробно изложила, как они появились.
      - Почему господин Торанага дал ему этот корабль, вассалов, деньги и свободу?
      - Мой господин никогда не говорил мне об этом.