122

Меня зовут Кейт Робинсон.

Мы еще не нагнали Стивена и его группу. Рик не доверяет человеку, который называет себя Иисус. Его беспокоит, какое лекарство этот человек дает малышке, беспокоит, чтобы Иисус и его люди не попытались бросить нас на берегу. Я пытаюсь Рика переубедить. Сейчас на корабле есть и наши люди. Они не дадут Иисусу увести корабль без нас.

Но если это все-таки случится, что тогда делать?

Идти обратно в Фаунтен-Мур через пустыню – самоубийство. Мы нигде там не видели воды. У нас остался только очень малый запас в бутылках и все время хочется пить. Даже зимой чувствуется поднимающийся от земли жар; он обдает лицо, как из открытой печи. Пыль забивает ноздри и стоит комом в горле. Иногда земля так горяча, что сесть на нее невозможно.

Мы идем по той же римской дороге. По ней две тысячи лет назад шли легионы Цезаря. Они видели тучные пастбища, леса, озера, ручьи, обилие птиц, рыб, оленей, кроликов, кабанов. Сейчас осталась черная зола, дыры в земле, хлещущие кипятком или метаном, рев горящего газа, от которого глохнут уши. Сверкают молнии, раскаты грома не стихают.

В золе лежат человеческие скелеты. Несколько минут назад мы прошли мимо ряда телевизоров, выставленных вдоль дороги. Пластиковые корпуса сплавились и покривились. Больше всего это похоже на картины Сальвадора Дали: деформированные телевизоры посреди черной пустыни, уходящей в бесконечность.

Рик надевает рюкзак. Пора идти дальше.

123

Меня зовут Рик Кеннеди.

К северо-западу от Ланкастера я остановился и поглядел в бинокль.

Кейт, видно, заметила удивление на моем лице.

– Что ты увидел? – спросила она.

– Посмотри сама. Видишь?

– Боже мой, – выдохнула она. – Зеленое! – Она отдала мне бинокль. – Какой оазис! Деревья, трава, озеро. Даже дома целые. Одна только проблема.

– Какая?

– Люди. Они там кишат. Видишь палатки? Там народу тысячи.

Кейт нервно оглянулась, будто ожидая, что сейчас из золы полезут оголодавшие люди.

– Не беспокойся, – сказал я. – Мы отсюда идем на юго-запад.

– Слава Богу. А то мне что-то подсказывает, что нам бы там были рады, но не так, как надо.

– В смысле нас бы пригласили не к столу, а на стол?

– Что-то в этом роде. Пойдем, а то меня при виде этого места дрожь пробирает.

Я не стал излишне тревожиться. Полоса зелени вдоль русла реки была еще в добром получасе пути отсюда. Вряд ли стоящие там лагерем люди полезут в пустыню без серьезной причины.

Мы пошли дальше. Путь почти все время лежал вниз. У меня несколько повысилось настроение. Я почти чуял запах моря. Не больше дня пути до точки рандеву с кораблем в Хейшеме.

– Визитку видишь?

Я кивнул. Серебряной краской на почтовом ящике был нарисован очередной знак “С>”. Стивен вел свою группу быстрее, чем я думал.

Но все же мы сейчас должны быть уже рядом.

Так и оказалось. Через десять минут нас приветствовала комиссия по встрече.

– Давненько не виделись, мистер Кеннеди.

Иисус стоял во всей славе, одетый в длинное черное кожаное пальто, которое мог бы носить Уайт Эрп, если бы был неряхой. Костюм дополняли черные брюки и ковбойские сапоги. За ним стояли человек шесть из его племени, одетые в самые дикие сочетания одежд и с этими яркими лентами на руках и на ногах. Ленты трепетали в восходящих потоках из дыр в земле размером с крысиные норы. Я испустил вопль.

– Дин! Дин Скилтон! Глазам своим не верю! Друг, это ты? Как ты тут?

Я бросился схватить его руку.

– Как жизнь, Рик? – Он сухо улыбнулся и хлопнул меня по плечу. При этом вылетел такой клуб пыли, что мы оба закашлялись.

– Я так думаю, что вам не повредила бы ванна, – сказал Иисус со своим мягким ливерпульским акцентом.

И Виктория тоже была здесь. На ней была длинная черная юбка, черные ботинки до щиколоток, совершенно не подходящие к местности, и черный кожаный жакет. 5й я пожал руку совсем не так сердечно, как Дину. Казалось, ей странно, что мы с Кейт все еще живы.

– Привет, Рик, привет, Кейт, – сказала она тем же голосом, спокойным и невозмутимым.

– Привет, – вежливо ответила Кейт. – Дин, а где все остальные?

– Ушли вперед, – сказал Дин.

– Они дошли до корабля? – удивленно спросил я.

– Не совсем.

– Что значит – не совсем? – нахмурился я.

Иисус огладил бородку.

– До некоторого корабля они дошли. Не до того, но дошли.

– Не понял, – сказал я. – Что значит “до некоторого”?

– Не волнуйся, – улыбнулся Иисус. – Они в полной безопасности. Мы собственными глазами видели, что в этой части страны довольно скверно.

– А что именно?

– Цунами, помимо прочего. – Он показал на запад. – Всего два часа пути в эту сторону – и ты увидишь тот самый здоровенный военный корабль, торчащий посреди сухой пустыни. Наверное, его туда забросило гигантским приливом много месяцев назад. Но прилив ушел, и теперь там сухо, как в Аду. Корабль превратился в большой мотель, и мы вас туда отведем через несколько минут. Но...

– Но?

У меня защемило в груди. По тону Иисуса было ясно, что это НО будет таким НО, что мало не покажется. Двойная игра вылезала наружу, и мне это было ясно, будто я читал это на небе огненными буквами.

– Но что? – повторил я, оглядывая по очереди Иисуса, Дина и Викторию.

– Но есть один вопрос, который надо утрясти, – сказал Иисус все тем же вкрадчивым голосом.

– И это?

– Вопрос лояльности.

– Не понял.

– Бросьте, мистер Кеннеди. Вы ведь понимаете, что мы не можем взойти на корабль двумя отдельными племенами с двумя разными вождями. Одно племя должно поглотить другое. – Он погладил бородку татуированными пальцами со своим настоящим именем – Гэри. – Одно племя должно поглотить другое. Или уничтожить его.

Я желчно сказал:

– И ты решил, что именно ты должен вести нас в землю обетованную?

– Естественно. Только не поймите меня неправильно. Ваш брат Стивен – прекрасный человек... даже слишком. Он считает, что мы можем поплыть на юг, найти себе остров и растить там картошку да кукурузу.

– А у тебя другие планы?

– Разумеется. Главная цель – выживание моей группы. Мы не будем распахивать пустынный остров. Мы найдем обитаемый, с населением человек в сто, но на берег мы выйдем не как жалкие беженцы, вымаливающие корку хлеба, а как армия завоевателей.

– Перебьете всех мужчин, а женщин возьмете себе?

– Что-то вроде этого, – улыбнулся Иисус.

– И тебя называют Иисусом? – произнесла Кейт, глядя на него в упор. – Больше подошло бы Царь Ирод.

– Выживание наиболее приспособленных, Кейт, – снова улыбнулся Иисус.

Я остро глянул на Дина.

– И ты со всем этим согласен. Дин?

Он отступил от меня и распахнул куртку. Под ней вокруг бицепсов были обмотаны ленты оранжевого шелка. Еще одну ленту длиной метра три он вытащил из кармана джинсов и обмотал вокруг головы как бандану. Концы этой ленты доставали ему до колен.

– Значит, ты присоединился к большинству, – сказал я и кивнул. – Похоже на тебя.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ты отлично знаешь, что я хочу сказать. Когда в школе начинались конфликты, ты всегда был вместе с хулиганами. С самого детства.

– Не в этом дело, Рик. Я просто верю, что Иисус – у него есть то, что нужно, чтобы вытащить нас целыми из этой передряги.

– А у Стивена нет?

– Нет. Он всего лишь надутый видеожокей. У него духу не хватит драться за наше выживание нечестными способами.

– Говнюк ты, Скилтон.

– Может, и так. Но выходит, что говнюки наследуют землю.

– Давай. – Я обвел рукой сгоревший пейзаж. – Наследуй, Динни. Все твое.

Дин взбесился и выхватил из-за пояса пару своих “беретт”.

– А хочешь знать, что я тебе скажу, Рик? Хочешь?

– Да? Что именно? Что ты до шестнадцати лет спал с мамой в одной кровати?

– Рик, не доводи меня! И не отворачивайся, твою мать! Ты будешь слушать. Был бы ты лидером нашей группы, я бы стоял на твоей стороне, понял?

– Так я не лидер, не буду им и не хочу. Мы выбрали Стивена. И я остаюсь ему верен.

Они стояли передо мной с оружием в руках. У Иисуса сузились глаза. Ему не понравились слова Дина насчет того, что если бы я был лидером.

Виктория переводила глаза от нас с Кейт на Дина с Иисусом, будто следила за теннисным мячом в игре. Эта стервочка совсем рехнулась. Она даже улыбалась, будто на веселом спектакле.

– Послушай, Рик, – сказал Дин. – Ты можешь перейти к нам. Не нужно насилия.

– Что будет с моим братом?

– Примем с распростертыми объятиями, – улыбнулся Иисус. – Всех примем... тех, кто поймет, кто здесь босс. – Он показал пальцем себе на грудь.

Дин добавил:

– Только тебе надо будет пройти церемонию посвящения.

– Церемонию посвящения? – спросил я. – Стоп. Не говори, сам догадаюсь. Что-нибудь насчет хрена в задницу, да, Дин?

Я наступил на больную мозоль.

Дин взвыл, наставил на меня пистолет и нажал на спуск. Ничего не произошло.

Он забыл взвести курок.

– Беги! – крикнул я, толкнув Кейт. И мы побежали. Послышались выстрелы, мимо моих ушей просвистел горячий металл. Еще выстрел, и меня будто слон лягнул в спину.

124

Несмотря на сильнейшую встряску от пули, угодившей в середину спины, я побежал дальше.

Миг мне казалось, что вокруг только ровная земля, но тут я увидел впереди воронку, в которую вместился бы легковой автомобиль. Я толкнул Кейт в ту сторону.

Защелкали выстрелы, но Кейт оказалась быстрее. Она прыгнула в воронку.

Я был уже в десяти шагах от нее, когда земля под ногами треснула. В лицо мне полыхнули искры. Я снова провалился сквозь запекшуюся корку, на этот раз по пояс – пока вытянутые руки не уперлись в землю, не давая упасть дальше. Я задергал ногами, не нащупывая ничего, кроме обжигающего воздуха.

Щелкнул выстрел, пуля взбила землю справа от меня и срикошетировала вдаль.

Я отчаянным рывком вырвался из дыры и прокатился оставшиеся до воронки метры.

Кейт уже стояла на коленях, вытаскивая из рюкзака винтовку.

Рядом со мной рухнул кто-то еще.

– Виктория?

Она села, прислонясь спиной к стене воронки, отряхивая руки от пыли.

– Ты действительно думал, что я предала твоего брата, Рик? – Она улыбнулась странной улыбкой. – Разве ты не знал, что мы любовники?

– Возьми вот револьвер, – сказал я ей. – Кейт, ты как?

– А ты?

– Кажется, пулю получил сзади. Ничего не чувствую.

– Повернись, я посмотрю.

– Времени нет. Вот они!

Они бежали, пригнувшись, к нашей воронке. Я залег на стенке, выставил винтовку за край и дал пару выстрелов.

Кейт выстрелила три раза. Они продолжали бежать, стреляя на ходу. Я действительно наступил Дину на больную мозоль – он палил на ходу из двух своих “беретт” и орал, что отрежет мне яйца.

Виктория подняла револьвер, который я ей дал, и выстрелила один раз. Один из людей Иисуса схватился за грудь, упал лицом вперед в вихре взметнувшихся лент и остался лежать.

– Отличный выстрел, Виктория, – сказал я, тяжело дыша.

Она посмотрела на револьвер почти с удивлением, будто не знала, чего от него можно ожидать.

Иисус, Дин и пятеро оставшихся тут же бросились наземь. Я прицелился.

Черт, они должны были бы быть видны как на ладони. Но местность слегка поднималась, а потом опускалась, и они оказались скрыты низким пригорком.

– Кто-нибудь видит цель? – спросил я.

– Нет, – ответила Кейт. – Они за бугорком.

Виктория покачала головой и стала играть с барабаном револьвера, будто отключившись от реальности.

– Давай я тебе спину посмотрю, – сказала Кейт. – Куда тебе попало?

– Сейчас, я лягу так, чтобы следить за ними. Давай теперь. Что-нибудь видишь?

– Так, дай-ка я с тебя рюкзак сниму. Так... лежи спокойно. Вот так. – Она провела пальцами мне по спине. – Ничего нет. Наверное, пуля застряла в рюкзаке.

Я наблюдал за участком земли, где залегли эти предатели.

– Что там происходит? – спросила Кейт.

– Пока ничего. Виктория сняла одного из его людей. Они теперь обдумывают стратегию – им ясно, что если они бросятся вперед, потеряют еще парочку. Что это у тебя?

Кейт держала мою бутылку с водой.

– Вот что остановило пулю.

– Черт! Мы потеряли всю воду?

– Ага. Ни капли не осталось.

– Виктория, у тебя вода есть?

– Нет, – сказала она тоном светской беседы. – У меня нет.

– Черт... плохо дело. Совсем плохо.

– Что будем делать, Рик? – серьезно спросила Кейт.

– М-да... – Я оглядел воронку. – Мы тут на время застряли. – Будто в подтверждение, один из людей Иисуса дал пару выстрелов из ружья в нашу сторону. Дробь взметнула землю около моей головы, и я пригнулся. – Думаю, они будут ждать до темноты.

– А потом? – спросила Виктория с очаровательной наивностью.

– А потом, – вздохнул я, – они пойдут в атаку и нас прикончат.

125

Я поглядел на часы. До темноты было еще часа два. Потом они подбегут и пристрелят нас, как пойманных крыс.

Ветер гонял пыльные смерчи по черной пустыне, и пепел сыпался на нас сверху. В глотке было сухо, как на земле, на которой мы лежали. И было жарко. Мне стало мерещиться мороженое. Горы порций мороженого. Сливочного, фисташкового, клубничного, вишневого, мягкого и холодного, скользящего вниз по пересохшему горлу. Нагромождение вафельных стаканчиков на тележке мороженщика, проезжавшего, бывало, с Бойкотт-драйв на Трумен-вей под звуки донельзя искаженной песенки “Подмигни мне, звездочка”.

Мы сидели в воронке, как в западне.

Представьте себе:

Воронка, в которую целиком может вместиться автомобиль, метра два глубиной. Стоя внизу, я могу чуть выглянуть за край, держа винтовку наготове. На дне, точно в середине, дыра размером с кроличью нору. Оттуда поднимается пар, как над тихо кипящим чайником.

Вполне вероятно, что мы оказались в кратере гейзера. Вроде того, в котором погибла Кэролайн Лукас. Слышно было постукивание, будто горячая вода или даже пар пробиваются по подземным ходам прямо под нами. Чем больше я на это смотрел, тем больше приходил к мысли, что мы в кратере гейзера, время от времени изрыгающего перегретый пар под чудовищным давлением.

Как бы эта мысль меня ни беспокоила, отвлечься на нее я сейчас не мог. В данный момент главной заботой был опьяненный жаждой убийства Иисус и его банда.

– Пить хочу, – сказала Виктория, отбросив с лица густые рыжие волосы. – Хочу воды.

– Я тебя понимаю, – вздохнул я. – Есть у меня пакетик мятных таблеток.

Она поглядела на меня так, будто я заговорил на суахили. Я заставил себя улыбнуться.

– Хочешь одну?

– Да, спасибо.

– Кейт?

Кейт лежала на стене воронки, поглядывая туда, где залегли люди Иисуса.

– Да, спасибо, – сказала она и протянула руку вниз, где я держал пакет. Винтовочная пуля взвизгнула над воронкой.

– Они нам напоминают, что им некогда ждать, – сказал я, протягивая пакетик Кейт, потом Виктории.

– Что у тебя с ногой?

Я посмотрел. На джинсах прожгло дыру.

– Земля поддалась, когда мы бежали к воронке. Мне удалось зацепиться за край.

– Ты обжег ногу? – спросила она с той своей прямотой и наивностью, которая мне иногда казалась признаком идиотизма. – Это больно?

Я заставил себя ответить спокойно.

– Да, Виктория, я обжег ногу, и это больно.

Еще одна пуля взметнула землю на краю воронки.

– Но это, Виктория, самая меньшая из наших забот. Пока что эти сволочи в нас стреляют. – Я потряс головой. – Не могу поверить, чтобы Дин... Мы десять лет были друзьями.

– А как ты обжег ногу? – спросила Виктория, глядя наивными глазами и играя локоном.

Я вздохнул.

– Попадаются полости, покрытые тонкой корочкой. Знаешь, как на пироге? От жара земля под этой коркой проседает и образует полость. А внизу – раскаленный докрасна камень.

Она кивнула, повторив про себя:

– Раскаленный докрасна.

– Ага, раскаленный до-хрен-его-знает-какого-красна. Кейт!

– Да?

– Что-нибудь видишь?

– Пока нет. Но быстро темнеет.

– Черт побери все... – Я вздохнул. – Столько пройти и вот так погибнуть. Ну-ка, Рик, соломенная твоя башка, думай... думай... Должен быть выход.

– Ты любишь Стивена?

Я удивленно поглядел на Викторию.

– Он мой брат. Да... думаю, я его люблю.

– Я тоже. – Ее вдруг потянуло на откровенность. – До него я была девственницей.

Мне стало неловко.

– Виктория, ты не обязана расска...

– Понимаешь, семья меня выгнала, когда мне было тринадцать. Мой отец был епископом. Он сказал, что я веду себя так, будто я от Дьявола. – Она замолчала, потом неожиданно произнесла: – Дин был прав. Ты знаешь, что был бы лучшим вождем?

– Но Стивена выбрали. У него харизма, у него ясная голова, он...

– Нет, – резко оборвала меня Виктория. – Вот этот, который называет себя Иисус. Из него лидер получше Стивена. Но из тебя лидер получше Иисуса. Я права, Кейт?

Кейт была поражена ходом разговора.

– Не знаю, я об этом не ду... Осторожней, Виктория – ай!

Виктория молниеносно протянула руку, схватила Кейт за ногу и дернула. Кейт сползла на дно воронки рядом со мной.

А Виктория выбралась на край воронки и очень хладнокровно сказала:

– Два часа ходу на запад. Корабль вы не пропустите. Он стоит посреди равнины.

Я вскочил.

– Виктория, куда ты прешь, черт побери? Тебе же мозги вышибут... Виктория!

Она вылезла наружу. Раздались выстрелы.

126

Я подполз к краю воронки, прижимаясь к земле. Виктория стояла, вызывающе глядя в сторону Иисуса, Дина и их спутников, крепко упираясь в землю расставленными ногами.

Я схватил ее за юбку, готовясь сдернуть эту дуру обратно. Тогда ее хотя бы не подстрелят. Может быть, сварят заживо – уже из скважины на дне воронки шипели струи пара. Зато не подстрелят. Краем глаза я видел, как Кейт уворачивается от струек.

– Виктория! – заорал я. – Ложись! Они тебя убьют! Щелкнул выстрел, пуля разорвала юбку между расставленных ног Виктории, едва не зацепив бедра.

– Виктория!

Я потянул, но она стояла устойчивей, чем я. Я уперся ногами в сыпучую стенку воронки – сейчас я ее просто сдерну.

Конечно, может ударить гейзер. Но сейчас главной опасностью были пули, которые в любой момент могут раскроить этой идиотке череп.

– Виктория, назад! Будем прорываться с боем. Дай мне придумать план...

Пуля зацепила ей предплечье. Струйка крови потекла по запястью, растеклась дельтой по ладони, закапали с пальцев алые капли в черный пепел.

– Виктория, тебя ранили! – завопил я. – Ты что, не чувствуешь? Виктория, назад! Куда ты прешь?

Я не успел ее сдернуть – она внезапно и решительно шагнула вперед, вырвавшись из моей хватки.

Я припал ниже к земле, глядя, что будет дальше.

Виктория медленно пошла прочь от воронки, спиной ко мне. И медленно подняла руки вверх.

Она сдавалась Иисусу и его банде.

Они перестали стрелять.

– У меня нет оружия! – крикнула она им. – Я иду на вашу сторону!

Иисус и его компания не хотели рисковать и продолжали лежать. Я видел только стволы их оружия, торчащие из-за пригорка.

– Молодец, девочка! – донесся до меня голос Иисуса. – Я рад, что ты опомнилась. Не то что эти дураки в той дыре.

– А Рик с Кейт не собираются к нам? – спросил голос Дина.

– Я не знаю, спросите у них сами.

Ответа я не расслышал, но злорадный тон Дина сказал достаточно.

Я сказал Кейт:

– Как только я встану, они меня застрелят.

– Может быть, они дадут тебе шанс сдаться.

– Черта с два. Если даже я – и Стивен – захотим это сделать, присягнуть на верность Иисусу и его племени и пройти все эти мерзкие ритуалы, они нам при первом удобном случае перережут глотки.

– Но здесь нельзя оставаться, Рик. Тронь землю. Чувствуешь?

– Вибрацию?

Она кивнула.

– Давление нарастает. А мы сидим в кратере гейзера.

– Да, попались между львом и крокодилом.

– Надо что-то делать... Но что, ради всего святого?

– Есть два выхода, – сказал я. – Остаться здесь и свариться заживо, когда вырвется пар, или пробиваться с боем. Что предпочитаешь?

– Оба пути малоперспективны. Что там с Викторией?

– Похоже, что она перешла на ту сторону. Может быть, станет женщиной Дина.

Я выглянул за край. Виктория прошла полпути до позиции Иисуса – они лежали, держа оружие наготове, за бугром. Ветер шевелил длинные волосы Виктории, трепал плотную юбку. Она была будто со старой картины – знаете, такие большие полотна, которые висят на лестничных площадках картинных галерей: красивая женщина в штормовом ветре на фоне сожженной земли и горы грозовых туч, озаряемых молниями.

Кр-р-рак!

В полукилометре взметнулся гейзер, выбросив в небо стометровый столб кипятка. Пар взревел и поплыл по равнине призраком.

– Вот оно, – сказал я угрюмо. – Тут под землей сеть камер, наполненных кипятком. И наша тоже скоро пыхнет. – Я поглядел в сторону Виктории. – Есть и третий вариант, – обратился я к Кейт.

– Какой?

– Можешь пойти за Викторией. Они тебя не убьют.

– Не убьют, но ведь ты знаешь, что они сделают?

– Может быть, и...

– Не дури сам себе голову, Рик. Сначала изнасилуют всей бандой, а потом? Рабство? Пока я не заслужу права быть женой одного из них? И ты думаешь, мне этого хочется, Рик?

Я покачал головой.

– Да, но решать надо в ближайшие пять минут. Или пробиваться, или ждать. А я уверен, что гейзер готовится к извержению.

Зеленые глаза Кейт глядели в мои.

Я сжал ее руку.

– Как решим, Кейт?

– Мы были с тобой пять недель. – Она невесело улыбнулась. – Думаю, что остаток вечности я тоже с тобой проживу. А ты?

У меня пересохло во рту. Я смог кивнуть.

– Может быть, нам будет лучше... Какого черта она делает?

И в этот момент я услышал крики. Виктория уже почти дошла до группы Иисуса, но остановилась от них шагах в десяти.

– Какого черта она делает? – повторил я.

– Господи, наверное, она все-таки сумасшедшая. Ты только посмотри!

– Она стоит и топает ногой, – вздохнул я. – Совсем баба спятила.

– А что они кричат?

– Кажется, говорят ей, чтобы она залегла с ними на случай, если мы будем стрелять.

Они продолжали кричать. Они орали Виктории, чтобы шла вперед. Они махали руками, но она продолжала стоять и топать. И каждый удар ноги взметал облако черного пепла. Я думал, что они выскочат и затащат ее к себе, но они не хотели рисковать. Мы с Кейт держали винтовки наготове.

Я глянул на дно воронки: из скважины стала подниматься горячая вода. Она булькала и плевалась, подпираемая давлением изнутри. В любую секунду тонны кипятка могли вырваться наружу, срывая кожу с наших тел.

Я вспомнил, что случилось с Кэролайн Лукас, и вздрогнул. А Виктория исполняла свой жуткий танец, сумасшедшую версию фламенко, все еще подняв руки над головой. На этот раз я разобрал голос Дина Скилтона:

– Давай сюда, идиотка! Считаю до трех, потом стреляю!

Виктория не обратила никакого внимания. Она кружилась, топая ногами по земле, склонив голову набок, будто прислушиваясь к звуку ударов.

Чуть отступила, по-прежнему топая и прислушиваясь. Тут я заметил, что она всего в десяти шагах от дыры, в которую я провалился.

– Господи! – выдохнул я. – Я знаю, что она делает.

– Что? – посмотрела на меня Кейт. – Она ведь...

– Виктория! – завопил я. – Нет, Виктория!

Остальные тоже это поняли. Дин поднялся на колени за пригорком, поднял свои пистолеты и выстрелил в Викторию.

Я видел, как ее ударили пули. Она покачнулась назад, но все так же держала руки вверх по сторонам головы, хотя боль от впившихся в живот пуль должна была быть невыносимой.

Потом она качнулась вперед. Я думал, она упадет, но она удержала равновесие. Голова ее взметнулась вверх, хлестнув по воздуху волной рыжих волос.

И она топнула изо всех сил.

– Боже ты мой...

Я глядел, вытаращив глаза, и сердце у меня стучало молотом.

Вся поверхность земли, от дыры, в которую я попал, до самого пригорка, стала проседать.

Она проседала одним куском, будто земля стала резиновой, и вес Виктории тянул ее вниз.

Послышались панические крики – Иисус, Дин и прочие вскочили, пытаясь уйти от того, что сейчас будет.

Но было поздно. Запекшаяся корка почвы, покрывающая подземную полость, сломалась, как лед на озере.

Из ямы взметнулся сноп искр. Кора стала трескаться, как в замедленной съемке, потом спалась, уронив в яму орущих людей, и все скрыл туман красных искр.

Викторию тоже поглотила огненная бездна. Она упала в огонь, и только в последний раз взметнулись пламенем волосы. Она не крикнула.

И не осталось никого.

127

– Они все погибли?

– Наверняка, – ответил я, осторожно отступая от ямы. – Я не смог подойти ближе. Страшный жар.

У меня горело лицо, будто я пытался сунуть голову в открытую печь.

– Это было быстро?

– Мгновенно. Хотя этот Иисус или как там его звали такого не заслужил. И Дин тоже. Им бы поджариться на медленном огне, как они хотели поджарить нас.

– Ты думаешь, они бы действительно нас убили?

– Без сомнения. И Стивена, и всех, кто не подчинился бы безоговорочно. Как сказал Иисус, два племени не могут жить на одной территории.

– Что теперь?

– Иисуса больше нет. Я думаю, его люди присоединятся к нам и признают Стивена вождем.

– Пошли, – сказала Кейт, потирая руку. – Давай уйдем подальше, пока эта штука не взорвалась.

Я оглянулся на воронку гейзера. Над ней поднимался пар, как над ведьминым котлом. Белый туман выливался за край.

Мы повернулись и пошли на запад.

Молчание нарушила Кейт.

– Откуда Виктория знала, что там земля так тонка?

– Она видела, как я провалился сквозь корку. Как сквозь тонкий лед.

– И она топала и слушала, стараясь найти полость?

– Да. Но мне почему-то трудно думать о ней как о смертной, – сказал я и покачал головой. – Она появилась из огня там на кладбище. И теперь она вернулась в огонь. Странная девушка... но она спасла нам жизнь.

Кейт поглядела понимающим взглядом.

– Спасла тебежизнь.

– Мне?

– Она считала, что ты должен быть вождем. И ясно это высказала. Ей казалось логичным ради этого пожертвовать собственной жизнью.

– Мы теперь никогда не узнаем. У нее мозги работали не так, как у всех. Я ей благодарен, вечно благодарен, но что касается меня – наш вождь Стивен. И так оно и останется.

В километре позади дух разрушения, поселившийся в земле, нашел выход. Зарокотала и задрожала земля, и гейзер вырвался из воронки, где мы укрывались. Взлетел султан кипящей воды на высоту десятого этажа и рухнул вниз, подняв занавес черного пепла.

128

Дорога плавно пошла под уклон и вывела на равнину. Она тянулась впереди бесконечной ширью черной земли, абсолютно плоской, лишенной ориентиров, если не считать военного корабля.

Он стоял, абсолютно неуместный посреди безводной пустыни.

Не было признаков ни домов, ни дорог, ни полей. Все, сделанное руками человека, исчезло без следа. Гости из других миров поглядели бы равнодушным взглядом и решили, что на этой голой равнине никогда не было и не могло быть жизни. Все, абсолютно все было сметено волной цунами. И та же волна принесла огромный корабль далеко в глубь суши. Море откатилось назад, оставив его посреди равнины.

На что была похожа эта волна, летящая на тебя с громом по бывшей суше?

Я представил ее себе (поверьте мне, я не хотел этого делать, но образы сами лезли, яркие, как телеэкран). Люди в ужасе глядят из окон домов на приближение водяной стены. А вот и сама волна шириной – сколько? Тридцать километров? И высотой в пятьсот метров?

Живо – до ужаса живо – я видел, как она накрывает ландшафт, подгоняемая многомегатонными взрывами в глубинах океана. Зеленая стена мчится быстрее курьерского поезда, гребень ее загибается, как идеальная волна для серфинга атлантов. Ревет немыслимая массы воды по равнине, как бульдозер гнева Иеговы, сметая с лица планеты леса, почвы, холмы, дороги, дома, фабрики, школы, целые города. Миллионы и миллионы должны были в ней погибнуть.

И снова бледные лица в окнах, с ужасом глядящие на приближение воды. Отчаянные крики людей, понявших, что через секунду будут поглощены и уничтожены, исчезнут под таранным ударом миллионов тонн воды.

Как это звучит, когда кричит целый город?

– Рик! Рик, ты не слышишь?

– А? Извини. Я задумался...

– О чем?

Я быстро мотнул головой.

– Ни о чем. Не важно. Прости, что ты говорила?

– Ты видишь какие-нибудь признаки Стивена или группы?

Все еще не в силах отрешиться от криков миллионов обреченных, я поглядел в бинокль.

– Ничего, – ответил я. – Только корабль. Черт, и большой ведь. Похож на эсминец королевского ВМФ.

Кейт взяла у меня бинокль:

– Похоже, он цел. Приливная волна не слишком его повредила.

Даже без бинокля было видно, что корабль невредим. Он стоял на киле, накренившись на борт, удерживаемый, очевидно, нанесенным волной илом. От подземного жара ил запекся, остановив корабль под странным углом.

– Сколько до него? – спросила Кейт.

– Час, может быть? – предположил я.

Мы пошли дальше. Усталость валила с ног, но перспектива увидеть Стивена и рассказать ему про попытку Иисуса и Дина была достаточной причиной, чтобы идти, не щадя себя.