16

В офисе на Манхэттене агент ФБР Хью Тейлор вздохнул и закрыл верхний ящик стола. Боже, наконец-то можно отправиться домой. Почти половина десятого, пробок уже нет. Но Вест-Сайдское шоссе завалило снегом, и на мосту наверняка уже полный хаос.

Хью встал и потянулся. Шея и плечи занемели почти до судорог. Едва перевалило за пятьдесят, а по ощущениям — все восемьдесят, подумалось ему. Выдался отвратительный день. Еще одна попытка ограбления банка… на этот раз Чейз-банк на углу 48-й улицы и Мэдисон. Кассиру удалось включить сигнализацию, и налетчиков схватили, но те успели подстрелить охранника. Бедняга в тяжелом состоянии и вряд ли выживет.

Лицо Хью окаменело. Таких преступников нужно сажать пожизненно.

Но не казнить. Он потянулся за пальто. Вот одна из причин, почему он так расстроен сегодня. Этот парнишка, Томпсон. Хью все время думал о нем, об этом деле Петерсон двухлетней давности. Он отвечал за расследование. Их группа следила за Томпсоном до мотеля в Вирджинии и там задержала его.

Парень так настойчиво уверял, что не убивал Нину Петерсон. Даже зная, что единственный шанс спасти свою шкуру — сдаться на милосердие суда, он продолжал все отрицать.

Хью повел плечами. Не в его силах что-либо сделать. Это уж точно. А послезавтра Рональда Томпсона казнят на электрическом стуле.

Хью вышел в коридор, вызвал лифт.

Устал, как собака. Просто устал, как собака.

Через полминуты кабина остановилась на его этаже. Двери открылись. Он вошел и нажал кнопку «М».

И услышал, как его зовут. Машинально вытянул руку и придержал двери. К нему подбежал Хэнк Ламонт, один из младших агентов.

— Хью, — Хэнк задыхался. — Звонит Стив Петерсон… вы знаете… муж Нины Петерсон… дело Томпсона…

— Я знаю, кто это, — перебил Хью. — Чего он хочет?

— Его сын… он говорит, что его сына и эту журналистку, Шэрон Мартин, похитили.

17

— Кто это фотографировал? — испуганно спросила Шэрон и поняла, что совершила ошибку. Она встретилась взглядом с похитителем и увидела, как ее тон поразил его. Губы сжались, жилка на щеке забилась сильнее. Она интуитивно добавила: — Я имею виду… они такие реалистичные.

Он немного расслабился.

— Может, я их нашел.

Она вспомнила, как в машине ее ослепила вспышка.

— А может, сами сделали? — Предположение походило на комплимент.

— Может.

Он коснулся ее волос, задержал руку на щеке. Не выдавай страх, отчаянно приказала она себе. Она все еще поддерживала голову Нила. Он задрожал. Сквозь тяжелое астматическое дыхание прорывались рыдания.

— Нил, не плачь, — умоляюще попросила Шэрон. — Ты задохнешься. — Она подняла глаза на похитителя. — Он так напуган. Развяжите его.

— Если развяжу, я тебе понравлюсь? — Шэрон стояла на коленях перед постелью, и он прижался к ее боку ногой.

— Конечно, понравитесь… пожалуйста. — Ее пальцы разглаживали влажные песочные завитки на маленьком лбу.

— Не трогай повязку! — Ледяная рука оттолкнула ее от Нила.

— Не буду. — Ее голос звучал успокаивающе.

— Хорошо. Ненадолго. Но только руки. Сначала… ты садись.

Она напряглась.

— Зачем?

Не могу же я вас обоих развязать. Отпусти мальчишку.

— Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. На этот раз он связал ей ноги от коленей до лодыжек и посадил на раскладушку.

— Я не буду связывать тебе руки, пока не соберусь уходить, Шэрон. — Это было уступкой. На ее имени его голос задержался.

Соберусь уходить? Неужели хочет оставить их здесь? Он склонился над Нилом, разрезал веревки на его запястьях. Нил развел руки и замолотил ими по воздуху. Дышал он отрывисто, присвист становился все напряженнее.

Шэрон посадила его к себе на колени. На ней все еще было серое пальто. Она запахнула в него мальчика и прижала к себе. Дрожащее тельце сопротивлялось, пытаясь отстраниться.

— Нил, прекрати! Успокойся! — Ее голос звучал твердо. — Помни, что папа тебе говорил, когда у тебя случался приступ. Сиди спокойно и дыши очень медленно. — Она подняла глаза. — Пожалуйста… дайте ему воды.

В неровном пыльном освещении тень похитителя, как черная клякса на фоне бетонной стены, казалась разделенной на куски шелушащейся краской. Он кивнул и пошел к ржавой раковине. Капающий кран захлебнулся бульканьем. Пока он стоял к ней спиной, Шэрон рассматривала фотографии на стене. Две женщины были мертвы или умирали, третья пыталась убежать от кого-то или чего-то. Он сделал это с ними? Насколько он безумен? Зачем похитил их с Нилом? Он рисковал, когда шел с ними через терминал. Этот человек все тщательно спланировал. Для чего?

Нил глотал ртом воздух, задыхался. Кашель был резкий, душераздирающий.

Похититель вернулся от раковины с бумажным стаканчиком в руке. Кашель действовал ему на нервы. Протянутая к Шэрон рука дрожала.

— Пусть прекращает это, — велел он.

Шэрон прижала стаканчик к губам Нила.

— Нил, попей. — Он жадно глотнул воду. — Нет… медленно, Нил… а сейчас откинься назад. — Мальчик выпил воду, вздохнул. Она почувствовала, как невесомое тельце немного расслабилось. — Вот так.

Мужчина наклонился к ней.

— Ты очень добрая, Шэрон. Поэтому я и полюбил тебя. Ты же меня не боишься, правда?

— Нет… конечно, нет. Я знаю, что вы не собираетесь причинить нам вред. — Она старалась говорить легко, непринужденно. — Но зачем вы привезли нас…

Не ответив, он подошел к черному чемодану, поднял его и положил на пол в нескольких футах от двери Присел и осторожно открыл.

— Что в нем? — спросила Шэрон.

— Просто нужно кое-что сделать перед уходом.

— Куда вы пойдете?

— Не задавай столько вопросов, Шэрон.

— Просто интересуюсь вашими планами. — Она смотрела, как его пальцы перебирают содержимое чемодана. Сейчас пальцы жили своей жизнью, в которой умело обращались с проводами и порошком.

— Я не могу разговаривать, когда работаю с нитроглицерином. Нужно соблюдать осторожность, даже мне.

Шэрон крепче обняла Нила. Этот безумец перебирает взрывчатку в нескольких футах от них. Если он допустит ошибку, если его что-то разозлит… Ей вспомнилось, как в Гринвич-Виллидж взорвался песчаник. Она приехала в Нью-Йорк на каникулы и ходила по магазинам в двух кварталах от того места, где раз дался оглушительный грохот. Тучи пыли, груды раскрошенного камня и расщепленного дерева. Те люди тоже думали, что умеют обращаться со взрывчаткой.

Шепча про себя молитвы, она смотрела, с какой кропотливой тщательностью он работает, а в ногах остановилось кровообращение, кожа покрылась испариной, уши улавливали отдаленный шум поездов. Хрипы в груди Нила стали ритмичными, частыми, но не такими ужасными, как раньше.

Наконец мужчина выпрямился.

— Готово. — Он выглядел удовлетворенным.

— Что вы собираетесь с этим делать?

— Это ваша нянька.

— Что вы имеете в виду?

— Мне нужно оставить вас до утра. И я не могу вас потерять, верно?

— Как вы можете нас потерять, если мы здесь одни и связаны?

— Один случай на миллион… на десять миллионов, что кто-нибудь попробует забраться в эту комнату, пока меня нет.

— Сколько вы собираетесь нас здесь держать?

— До среды. Шэрон, не задавай мне вопросов. Я скажу тебе все, что считаю нужным.

— Извините. Просто я не понимаю.

— Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь вас нашел. Но мне нужно уйти. Так что если обмотать дверь проводами и кто-то попытается войти…

Ее здесь нет. Она этого не слышала. Этого не может быть.

— Не беспокойся, Шэрон. Завтра вечером Стив Петерсон заплатит мне восемьдесят две тысячи долларов, и все закончится.

— Восемьдесят две тысячи долларов…

— Да. И тогда в среду утром мы с тобой уедем, и я оставлю записку, в которой сообщу, где они смогут найти мальчишку. — Где-то вдалеке раздалось слабое эхо от рева, тишина и снова рев.

Он быстро пересек комнату.

— Прости, Шэрон. — Он вдруг вырвал у нее Нила, бросил его на раскладушку. Не успела она шевельнуться, как руки оказались за спиной. Когда он связал ей запястья, пальто соскользнуло.

Теперь он повернулся к Нилу.

— Не вставляйте ему кляп, пожалуйста, — взмолилась она. — Если он задохнется… тогда вы можете не получить деньги… возможно, вам придется доказать, что он жив. Пожалуйста… вы… вы мне нравитесь. Потому что вы так умны.

Он смотрел на нее, размышляя.

— Вы… вы знаете мое имя, но не сказали мне свое. Я хотела бы думать о вас.

Он взял ее лицо в ладони и повернул к себе. Руки были мозолистые, грубые. Невозможно представить, что они так ловко управлялись с тонкими проводами. Он наклонился к ней, обдал затхлым, горячим дыханием. Пришлось выдержать поцелуй, грубый и влажный, прикосновение губ к щеке и уху.

— Меня зовут Фокс, — прошептал он сипло. — Произнеси мое имя, Шэрон.

— Фокс.

Он связал Нилу запястья и подтолкнул мальчика к ней. Им обоим едва хватало места, чтобы лежать боком на узкой раскладушке. Руки Шэрон прижались к шершавой бетонной стене. Он накрыл их грязным серым пальто и постоял рядом. Перевел взгляд на заколоченный лифт.

— Нет, — с сомнением сказал он. — Я не могу рисковать. Вдруг вас кто-нибудь услышит.

Он замотал им тряпками рты, но не так плотно, как в первый раз. Шэрон не решилась протестовать. Похититель нервничал все сильнее.

И тут она поняла почему. Он медленно и тщательно привязывал тонкий провод к чему-то в чемодане и тянул его от чемодана к двери. Он собирался подсоединить к двери провод. И если кому-то случится прийти сюда, бомба взорвется!

Щелкнул выключатель, и покрытые пылью светильники погасли. Дверь бесшумно открылась и закрылась. Мгновение его силуэт вырисовывался в сумраке, затем исчез.

Комната погрузилась в беспросветную темноту, и глухую тишину нарушало только мучительное дыхание Нила и нечастый грохот поездов, где-то вдалеке въезжающих в тоннель.

18

Роджер и Гленда Перрис решили посмотреть одиннадцатичасовые новости в постели. Она уже приняла ванну и, пока муж был в душе, собиралась приготовить ему горячий пунш.

— Звучит неплохо, но не начинай слоняться по всему дому. — Он проверил замок на кухонной двери и поднялся наверх. Постоял под острыми, как иголки, струями горячей воды, такой успокаивающей. Затем надел пижаму в голубую полоску, отогнул тяжелое покрывало на широкой кровати и зажег ночники над изголовьями.

Прежде чем улечься, он подошел к окну. Даже в такую погоду они с Глендой наслаждались свежим ночным воздухом в комнате. Роджер посмотрел на дом Петерсонов. Свет горел и снаружи, и внутри. Сквозь зернистый снег виднелись машины, припаркованные на подъездной дорожке.

Вошла Гленда с дымящейся кружкой в руках.

— Роджер, на что ты смотришь?

Он испуганно оглянулся.

— Ни на что. Теперь незачем беспокоиться об освещении у Стива. Его дом сияет, как рождественская елка.

— Должно быть, у него гости. Слава богу, что нам не пришлось выходить сегодня вечером. — Она поставила чашку на ночной столик, сняла халат и легла. — Ох, как я устала. — Лицо у нее стало задумчивым. Тело замерло.

— Болит?

— Да.

— Лежи спокойно. Я принесу таблетку. — Стараясь не суетиться, он достал всегда стоявшую под рукой бутылочку с нитроглицерином. Посмотрел, как Гленда кладет таблетку под язык и закрывает глаза. Через минуту она вздохнула.

— Сильный приступ. Но уже прошло.

Зазвонил телефон. Роджер сердито потянулся к нему.

— Если это тебя, я скажу, что ты спишь, — пробормотал он. — Некоторые… — Он взял трубку и отрывисто бросил: — Да? — Но тон его сразу же сменился, стал озабоченным. — Стив, что-то случилось? Нет. Нет. Ничего. Конечно. Боже мой! Я сейчас приду.

Под пристальным взглядом Гленды он положил трубку и взял ее за руки.

— У Стива что-то случилось, — начал он осторожно. — Нил и Шэрон Мартин… пропали. Я схожу туда, но вернусь как можно скорее.

— Роджер…

— Пожалуйста, Гленда. Ради меня, лежи спокойно. Ты же знаешь, как нехорошо тебе было в последнее время. Пожалуйста!

Он натянул толстый свитер и брюки поверх пижамы и сунул ноги в мокасины.

Закрывая входную дверь, Роджер услышал, как телефон снова зазвонил. Решив, что Гленда возьмет трубку, выбежал в метель. Дорогу к дому Петерсонов он срезал через газон. Мороза, холодившего голые лодыжки и заставлявшего дышать неровно и прерывисто, он почти не замечал.

Тяжело дыша, с колотящимся сердцем, он поднялся по ступеням. Дверь открыл элегантный мужчина с энергичным лицом и седеющими волосами.

— Мистер Перрис. Я Хью Тейлор, ФБР. Мы встречались два года назад…

Роджер подумал о том дне, когда Рональд Томпсон сбил Гленду с ног, убегая из этого дома, а она помчалась сюда и нашла труп Нины.

— Я помню. — Он покачал головой и прошел в гостиную. Стив стоял у камина, сцепив руки. Всхлипывающая, заплаканная Дора Люфтс сидела на диване. Рядом с ней беспомощно сгорбился Билл Люфтс. Роджер подошел к Стиву и обнял его за плечи.

— Стив, боже мой, не знаю, что и сказать.

— Роджер… спасибо, что так быстро пришел.

— Когда их похитили?

— Мы точно не знаем. Где-то между шестью и половиной восьмого.

— Шэрон и Нил были здесь одни?

— Да. Они… — Голос Стива сорвался. Но он быстро взял себя в руки. — Они были одни.

— Мистер Перрис, — вмешался Хью Тейлор, — можете ли вы нам что-либо рассказать? Может, вы заметили посторонних в вашем районе, чужие машины, фургоны или грузовики… что-нибудь? Можете вспомнить что-либо необычное?

Роджер тяжело опустился на стул. Думай. Что-то было. Что? Да!

— Наружное освещение.

Стив напряженно повернулся к нему:

— Билл уверен, что, когда они с Дорой уходили, свет горел. Когда я приехал, его выключили. Что ты заметил?

Аналитический ум Роджера восстановил точное расписание вечера. Он вышел с работы в пять десять, заехал в свой гараж без двадцати шесть.

— Когда я приехал домой примерно без двадцати шесть, свет горел. Иначе я обратил бы внимание. Гленда готовила коктейль. Минут пятнадцать спустя мы смотрели в окно, и она заметила, что твой дом не освещен. — Он нахмурился. — Вообще-то, незадолго до этого пробили часы, так что было, наверно, пять минут седьмого. — Он помолчал. — Гленда сказала что-то о машине, отъезжающей от дома.

— Машине? Какой машине? — быстро спросил Хью Тейлор.

— Не знаю. Про нее упомянула Гленда. Я повернулся спиной к окну.

— Вы уверены во времени?

Роджер посмотрел на агента ФБР.

— Уверен. — То, что он слышал, с трудом укладывалось у него в голове. Неужели Гленда видела машину, увозившую Нила и Шэрон? Нила и Шэрон похитили! Наверняка какой-то инстинкт должен был предупредить их об опасности. Но он и предупредил. Роджер вспомнил тревогу, которая охватила Гленду у окна, как она хотела, чтобы он сходил сюда. А он попросил ее не преувеличивать. Гленда!

Что из этого он может сказать ей? Он поднял глаза на Хью Тейлора.

— Моя жена очень расстроится.

Хью кивнул:

— Я понимаю. Мистер Петерсон полагает, что ей можно доверить правду. Но информация не должна стать достоянием общественности. Мы не хотим спугнуть похитителя. Или похитителей.

— Я понимаю.

— Две жизни зависят от того, будете ли вы все вести себя как ни в чем не бывало.

— Две жизни… — Дора Люфтс разразилась сухими, мучительными рыданиями. — Мой маленький Нил… и эта красивая девушка. Не могу поверить в это… после миссис Петерсон…

— Дора, замолчи, — умоляюще попросил Билл Люфтс.

Роджер видел, как лицо Стива исказилось от боли.

— Мистер Перрис, вы знаете мисс Мартин? — спросил Хью Тейлор.

— Да. Я виделся с Шэрон несколько раз и здесь, и у себя дома. А сейчас можно мне пойти к жене?

— Конечно. Мы хотели бы спросить ее об этой машине. Со мной еще один агент. Я мог бы послать его с вами.

— Нет. Я лучше пойду один. Она плохо себя чувствует и очень привязана к Нилу.

«Я просто поддерживаю разговор, — подумал Роджер. — Поверить не могу. Не верю. Стив. Как Стив это вынесет?» Он с сочувствием посмотрел на молодого человека. Внешне Стив выглядел спокойно, но отпечаток невыносимого страдания, который начал исчезать в последние месяцы, снова проявился в серой бледности, глубоких морщинах на лбу, напряженной линии рта.

— Хочешь кофе, Стив? — предложил он. — Мне кажется, тебе не помешает.

— Можно и кофе…

Дора подняла голову.

— Я сварю кофе… и приготовлю сэндвичи. Боже мой, как подумаю… Нил… и зачем только я пошла в кино? Если что-нибудь случится с мальчиком, я не вынесу, просто не вынесу!

Билл Люфтс закрыл жене рот рукой.

— Хоть раз в жизни заткнись! — рявкнул он. — Заткнись! — В его голосе прорвались и свирепость, и горечь. Роджер заметил, что Хью Тейлор напряженно изучает эту пару. Люфтсы? Он их подозревает? Нет. Никогда. Не может быть.

Он уже вышел в прихожую, когда в дверь позвонили. Все вскочили, один из агентов за секунды преодолел расстояние от кухни до входной двери и открыл ее.

На пороге стояла Гленда. На ее лице и волосах таял снег. На ногах были атласные шлепанцы. Единственной защитой от мокрого пронзительного ветра служил розовый шерстяной халат. Лицо покрывала мраморная бледность. Зрачки безумно расширились. В руке она сжимала листок бумаги. Ее трясло.

Роджер бросился к ней, подхватил, пока она не упала. Прижал к себе.

— Роджер, звонок, телефонный звонок. — Она рыдала. — Он заставил меня записать. Заставил перечитать ему… Сказал, запиши правильно… а то… Нил…

Хью выхватил у нее листок и прочитал вслух:

— «Скажите Стиву Петерсону, что, если он хочет вернуть своего сына и подругу, пусть завтра в восемь утра придет в телефонную будку на заправке „Эксон“, у выхода 22 на Меррит-парквей. Он получит инструкции о выкупе».

Хью нахмурился. Последнее слово невозможно было разобрать.

— Что это за слово, миссис Перрис? — спросил он.

— Он заставил меня перечитать ему… я едва успела записать… он так меня торопил… этот Фокс, он еще повторил. — Голос ее сорвался на высокой ноте. Лицо исказилось от боли. Она отстранилась от Роджера, схватилась за грудь. — Он… он пытался изменить голос… но когда он повторил это имя… Роджер, я слышала этот голос. Это кто-то, кого я знаю.

19

Прежде чем выйти из государственной тюрьмы «Сомерс», Боб Кернер позвонил Кэти Мур и попросил ее прийти к нему в офис.

Кэти служила помощником прокурора в Бриджпорте и была приписана к отделу по делам несовершеннолетних, где он прежде работал общественным защитником. Уже три месяца они встречались, и Кэти всей душой сочувствовала ему в борьбе за спасение Рона Томпсона.

Она ждала его в приемной вместе с машинисткой, которую он попросил привести.

— Мардж говорит, что останется на всю ночь, если нужно. Сколько у тебя материала?

— Много. Я заставил его повторить все четыре раза. Он говорил не меньше двух часов.

Мардж Эванс протянула руку.

— Просто дайте это мне, — деловито предложила она. Поставила магнитофон на стол, втиснула свое массивное тело во вращающееся кресло, вставила кассету с пометкой «я» и перемотала ее на начало. Зазвучал голос Рона Томпсона, низкий и нерешительный: «В тот день после школы я работал в магазине Тимберли…»

Мардж выключила магнитофон.

— А вы пока займитесь чем-нибудь другим. С этим я справлюсь.

— Спасибо, Мардж. — Боб повернулся к Кэти: — Ты нашла файлы?

— Да, они у меня.

Он прошел за ней в маленький тесный кабинет. На столе ничего не было, кроме четырех желто-коричневых папок с наклейками «Карфолли», «Вейсс», «Эмброуз», «Кэллахан».

— Отчеты полиции сверху. Лесу Бруксу это бы не понравилось, Боб. В общем-то, он меня уволит, если узнает.

Лес Брукс был прокурором. Боб сел за стол и взял первую папку. Не открывая, поднял глаза на Кэти. На ней были индийские хлопковые брюки и толстый свитер. Темные волосы стянуты в хвост. Молодая женщина больше походила на восемнадцатилетнюю студентку, чем на двадцатипятилетнего юриста. Но после того как они выступили противниками на суде, Боб больше не совершал ошибок, недооценивая Кэти. Она была профессионалом с проницательным аналитическим умом и страстью к справедливости.

— Я знаю, как ты рискуешь, Кэти. Но если нам удастся найти связь между этими убийствами и убийством Нины Петерсон… Последняя надежда Рона — это новые улики.

Кэти тоже подвинула стул и взяла две папки.

— Бог его знает, может, если мы найдем связь между этими случаями, Лес закроет глаза на незаконность твоего знакомства с нашими файлами. Газетчики его сильно достают. Сегодня утром они называли последние два трупа жертвами «Убийцы с рацией».

— Почему?

— И у мисс Кэллахан, и у миссис Эмброуз были рации персональной радиосвязи, и они попросили о помощи. Миссис Эмброуз заблудилась, и у нее почти закончился бензин, а у Кэллахан лопнула шина.

А два года назад миссис Вейсс и Джин Карфолли были убиты, когда ехали в одиночестве по пустынной дороге.

— Но это не доказывает связи между ними. Когда убили Джин и миссис Вейсс, газеты писали об «Убийце с большой дороги». Это просто завлекающие заголовки.

— А что думаешь ты?

— Я не знаю, что думать. С тех пор, как Рона Томпсона арестовали за убийство Петерсон, и до прошлого месяца в округе Фэйрфилд не было убитых женщин. А сейчас у нас две нераскрытые смерти. Но в стране есть и другие убийства, связанные с рациями. Рация — великая вещь, но для женщины просто безумие выходить в эфир и сообщать, что она одна на безлюдной дороге и у нее сломалась машина. Это же открытое приглашение всем находящимся поблизости психам напасть на нее. В прошлом году на Лонг-Айленде был случай, когда пятнадцатилетний подросток прослушивал полицейский канал и отправлялся к тем, кто просил о помощи. Его взяли при попытке зарезать женщину.

— Я все же думаю, что между этими четырьмя убийствами и смертью Нины Петерсон есть связь. Называй это интуицией. Называй это хватанием за соломинку. Как угодно. Но помоги мне.

— Начнем по порядку: место, время, причина смерти, использованное оружие, погодные условия, марка машины, данные о семье, показания свидетелей, куда жертвы направлялись, где провели последний вечер. В последних двух случаях надо рассчитать время между отправленным сообщением и обнаружением тела. Когда закончим, сравним с обстоятельствами смерти миссис Петерсон. Если ничего не выйдет, пойдем с другой стороны.

Они приступили к работе в десять минут девятого. В полночь вошла Мардж с четырьмя пачками бумаги.

— Закончила, — объявила она. — Я распечатала тройным интервалом, чтобы легче было найти различия между четырьмя версиями. Знаете, просто сердце разрывается слушать этого мальчика. Я двадцать лет работаю стенографисткой в суде и всякого наслушалась, поэтому чувствую правду. Этот паренек говоРит правду.

— Хотел бы я, чтобы губернатором была ты, Мардж, — устало улыбнулся Боб. — Огромное спасибо.

— Как у вас дела?

— Ничего. Абсолютно ничего, — покачала головой Кэти.

— Ну, может, здесь что-то найдете. А я пока принесу вам кофе. Ведь не ужинали, наверно, ни один, ни другой.

Когда через десять минут она вернулась, Боб и Кэти положили перед собой по экземпляру стенограммы. Боб читал вслух. Они сравнивали тексты строчка за строчкой.

Мардж поставила кофе и молча вышла. Охранник выпустил ее из здания. Кутаясь в толстое пальто и готовясь к длинному переходу через стоянку, она вдруг поймала себя на том, что молится: «Пожалуйста, господи, если есть что-нибудь, что поможет мальчику, пусть ребята найдут это».

Боб и Кэти проработали до рассвета.

— Пора заканчивать, — вздохнула Кэти. — Мне нужно ехать домой, принять душ и переодеться. В восемь я должна быть в суде. И я не хочу, чтобы тебя здесь кто-то увидел.

Боб кивнул. Буквы расплывались перед глазами. Снова и снова они сравнивали четыре версии рассказа Рона о том, что он делал в день убийства. Они сосредоточились на отрезке с минуты, когда Нина Петерсон поговорила с ним в магазине Тимберли, до момента, когда он в панике мчался прочь от ее дома. И не смогли найти ни одного значимого различия.

— Что-то здесь должно быть, — упрямо произнес Боб. — Я возьму это с собой. И дай мне списки, которые мы составили по четырем делам.

— Я не могу дать тебе папки.

— Я знаю. Но, возможно, мы упустили какие-то детали при сравнении этих дел.

— Не упустили, Боб, — мягко сказала Кэти.