31

Утром во вторник Лейси поджидала свою новую начальницу на пороге агентства «Ройс Риэлти». Миллисент Ройс появилась в девять.

— Не лучшая плата, — засмеялась Миллисент Ройс.

— Ну ведь мы так и договаривались, — сказала Лейси. — Зато теперь я могу сказать, что работа мне нравится.

Миссис Ройс отомкнула замок и открыла дверь. Изнутри приветливо пахнуло теплом.

— Миннесотский морозец, — сказала Ройс. — Работа подождет. Сначала выпьем кофе. Вы как предпочитаете?

— Черный. Спасибо.

— Регина, моя помощница, которая ушла в декрет, вечно добавляла две ложки сахара с горкой и ни капли не прибавляла в весе. Я ей сразу сказала: таких не любят.

Лейси вспомнила Грейс, секретаршу из «Паркер и Паркер», — та вечно жевала то печенье, то шоколадку и при этом оставалась в идеальной форме.

— Видела я такую дамочку в... — здесь она запнулась, — в медицинском центре, — закончила она фразу и тут же добавила: — Недолго она проработала. Подавала дурной пример.

"Осторожнее, Лейс, — сказала она себе. — Миллисент Ройс спросит имя сотрудницы и захочет ей позвонить, чтобы побольше узнать о тебе. Осторожнее, будь осторожнее".

Раздался первый телефонный звонок — и очень кстати.

В двенадцать Лейси отправилась на обед с Кейт Ноулз.

— Вернусь к двум, — пообещала она, — сандвич съем здесь. Если вам понадобится уехать на встречу, можете на меня рассчитывать.

В двадцать пять минут первого она была уже в «Рэдиссоне». Кейт ждала за столиком и ела булочку.

— У меня это и завтрак, и обед, — сказала она, — так что дожидаться не стала. Прости.

Лейси мягко опустилась на стул напротив нее.

— Ради бога. Как спектакль?

— Отлично.

Они заказали по омлету, салату и чашке кофе.

— Так, с едой разобрались, — добродушно улыбнулась Кейт. — Знаешь, я просто умираю от любопытства. Сегодня утром говорила с Томом, рассказала, что обедаю с тобой. Сказал, что хотел бы пойти с нами, и просил передать тебе привет. — Кейт принялась за новую булочку. — Том рассказал, что в Миннеаполисе ты была всего один раз, в детстве, а теперь вот так просто взяла и переехала. Почему тебе так запал в душу этот город?

Отвечать вопросом на вопрос.

— Ты со спектаклем много мест исколесила, — сказала Лейси, — разве тебе некоторые не западают в душу?

— Еще как. Есть вполне милые, как здесь, а бывает такая скукотища. Расскажу об одном дико скучном...

Лейси расслабилась, слушая историю Кейт. «А в шоу-бизнесе все люди занятные, — с ностальгией подумала она. — У отца был такой же талант — он мог даже про капустный лист рассказать интересно».

За второй чашкой кофе ей удалось перевести разговор на парня по имени Билл, о котором в разговоре упомянула Кейт.

— В прошлый раз ты говорила о парне, ты еще встречалась с ним раньше, — начала она. — Билл, кажется, его зовут?

— Билл Меррилл. Хороший парень. Вполне мог стать Тем Единственным, хотя как-то все странно получается. Я все равно надежды не теряю. — В глазах Кейт блеснул огонек. — Проблема в том, что я вечно на гастролях, а он тоже много путешествует.

— А чем он занимается?

— Банковскими инвестициями, часто в Китай ездит.

«Господи, пусть сейчас он будет не в Китае», — взмолилась Лейси.

— А в каком банке работает?

— В «Чейзе».

Лейси уже научилась высматривать пытливый огонек в глазах собеседницы. Кейт умная, она поняла, что от нее что-то хотят узнать. «Что ж, я услышала, что хотела, — подумала Лейси. — Пора опять поболтать о всякой ерунде».

— Ты, наверное, будешь счастлива, если сыграешь в бродвейском спектакле, который будет востребован по меньшей мере лет десять, — предположила Лейси.

— Ну-у вот, приехали, — засмеялась Кейт. — На самом деле мечтаю — и еще как. Мне бы хотелось постоянно жить в Нью-Йорке. Во-первых, конечно, потому, что там живет Билл, а во-вторых, рано или поздно в Нью-Йорк переберется Том, я в этом уверена. Было бы просто здорово. Что он, что я — единственные дети, а росли, как родные брат и сестра, и больше похожи на старых друзей, чем на родственников. Он всегда и во всем помогал мне. Том из тех, кто сердцем чувствует, когда тебе нужна помощь.

«Интересно, не потому ли он пригласил меня на спектакль и позвонил вчера?» — подумала Лейси. Она жестом попросила принести чек.

— Мне пора, — наскоро объяснила она. — Первый день на работе.

В фойе она подбежала к телефону-автомату и оставила сообщение для Джорджа Свенсона:

«У меня появилась новая информация по делу Эмили Ланди, и я хочу поговорить с мистером Болдуином из прокуратуры».

Она повесила трубку и поспешила на выход. Лейси опаздывала в агентство. Трубка еще хранила тепло ее руки, когда другая рука, в старческих пятнах, сняла ее с рычага.

Сэнди Саварано всегда звонил так, чтобы звонок нельзя было отследить. Карманы были набиты монетами по 25 центов. Он собирался сделать пять звонков с этого телефона, потом перейти к другому аппарату и сделать еще пять звонков — и так позвонить по всем номерам агентств недвижимости.

Он набрал номер и, когда на том конце ответили: «Даунтаун Риэлти», — завел свою сказку:

— Я не отниму у вас времени. Национальная ассоциация риелторов. Мы проводим неофициальный социологический опрос...

32

Прокурор Гэри Болдуин воспринял новость однозначно. Сообщение детектива Эда Слоуна из нью-йоркской полиции о том, что из участка исчезли несколько страниц копии дневника Эмили Ланди, вывело его из себя.

— И как только вы умудрились потерять всего несколько страниц? Почему всю копию дневника не потеряли? — Он был в ярости. — Оригинал — тот сразу пропал у вас целиком.

Через двадцать четыре часа детектив Слоун снова позвонил Болдуину, и тот воспользовался моментом, чтобы излить желчь.

— Мы тут каждую закорючку сидим изучаем, а оказывается, нам дали не весь текст. Оказывается, несколько страниц, в которых, возможно, содержится важная информация, исчезли! Оказывается, кто-то стащил их у вас прямо из-под носа! Где вы хранили свой экземпляр? На доску объявлений вывесили? А может, на улице? И еще приписали внизу, наверно: «Вещественное доказательство по делу об убийстве. Берите, не стесняйтесь».

Детектив Эд Слоун выслушал всю тираду, молча раздумывая над тем, как бы сейчас хотелось сделать с Болдуином что-нибудь эдакое, но вспомнил курс латыни, обязательный в военном училище. Тогда курсантам рассказали о том, что святой Павел, читая проповедь о смертном грехе, сказал: «Ne nominatur in vobis», что на латыни означает: «Не должны даже именоваться у вас»[5].

«Весьма кстати вспомнилось, — подумал Слоун, — лучше не называть то, что мне хочется с ним сделать». Но пропажа дневника и нескольких страниц из его копии разозлила и Слоуна, ведь улики исчезли из его запертого сейфа для вещественных доказательств и улик, который стоял в его кабинете, который, в свою очередь, находился в полицейском участке.

Соответственно, он виновен в исчезновении. Ключи от сейфа и кабинета Слоун повесил на одно кольцо, связку носил в кармане пиджака. Пиджак он всегда снимал, поэтому ключи из кармана можно было вытащить, сделать дубликат и положить обратно так, что никто не заметит.

Замки сменили сразу после пропажи оригинала. Но Слоун не изменил привычке и по-прежнему вешал пиджак на стул, а ключи не вынимал.

Слоун попытался сосредоточиться на разговоре. Болдуин на мгновение смолк, и Слоун тут же вставил:

— Сэр, я сообщил об этом вчера, поскольку вам следует об этом знать. Сегодня звоню, чтобы сказать: мистер Ланди вряд ли сможет дать точные показания. Вчера он сказал, что читал переданный ему мисс Фаррелл дневник поверхностно. К тому же в его руках бумаги находились всего пару дней.

— Там же немного, — бросил Болдуин. — Его можно изучить до последней запятой всего за несколько часов.

— Но он его так и не изучил, о том и речь, — настаивал Слоун, кивнув Нику Марсу, который принес ему чашку кофе. — К тому же он может усложнить дело. Ланди заявил, что собирается нанять частного детектива. На встречу вместе с Ланди приходил его партнер, Стив Абботт, который активно защищал Ланди.

— Я понимаю Ланди, — буркнул Болдуин. — А новый человек расследованию не помешает, поскольку вы так бездарно загнали себя в тупик.

— На самом деле не совсем. Скорее встанет поперек дороги. Хотя, может, никто и не будет его нанимать. Недавно мне звонил Абботт, — сказал Слоун, — принес свои извинения. Сказал, что, вполне возможно, Ланди ошибся, заявив о пропаже страниц. В тот вечер, когда Лейси Фаррелл передала ему дневник, он был удручен и расстроен и потому не смог толком прочесть рукопись. На следующий день у него не было времени, чтобы заглянуть в записи. А потом вы забрали у него бумаги.

— Существует вероятность того, что он ошибается, и страницы все на месте, но нам теперь этого никогда не узнать, не так ли? — ледяным тоном сказал Болдуин. — Даже если он действительно ошибся с этими нелинованными страницами, стоит задуматься, ведь оригинал выкрали именно у вас, что означает одно: в вашем участке есть человек, который работает на обе стороны. Думаю, вам следует профильтровать весь участок.

— Мы этим уже занимаемся. — Эд Слоун решил не рассказывать о ловушках, которые он потихоньку начал расставлять, рассказывая в участке о новых вещественных доказательствах, спрятанных в его сейфе.

Болдуин закончил разговор:

— Держите меня в курсе. И постарайтесь не растерять новые улики по делу. Если они появятся. Хоть с этим справитесь?

— Да, сэр. Ведь это мы нашли отпечатки пальцев Саварано на двери в квартиру Фаррелл, — быстро проговорил Слоун. — Когда ваши ищейки признали Саварано мертвым.

В телефонной трубке раздались гудки — детективу Эду Слоуну удалось поддеть прокурора. «Один — ноль в нашу пользу», — подумал он.

При этом Слоун осознавал, что победа — пиррова.

Остаток дня сотрудники прокуратуры тихо ждали, когда Гэри Болдуин успокоится после новостей о безуспешном расследовании. Настроение поднялось, когда ему сообщили, что у свидетеля под защитой появилась новая информация для него.

— Буду ждать до последнего. Сделайте так, чтобы я поговорил с ней сегодня, — сказал он Джорджу Свенсону в Миннеаполисе.

После этого разговора Свенсон поехал к Лейси и остался ждать ее у дома в машине. Лейси вернулась с работы, но не успела войти в дом, как к ней подошел Свенсон.

— Начальство умирает от желания пообщаться с тобой, — сказал он, — так что сейчас будем звонить.

Они уехали на его машине. Свенсон был человек спокойный и пустых разговоров не любил. В Вашингтоне Лейси предупредили, что федералы на местах терпеть не могут программу по защите свидетелей и ненавидят работу с людьми, которые оказались не на своем месте. Унизительно работать нянькой.

С первого дня в Миннеаполисе Лейси приняла решение доставлять как можно меньше хлопот советнику, поскольку зависеть от чужого человека всегда неприятно. За четыре месяца она лишь однажды подошла к нему с необычной просьбой: разрешить купить мебель на уличных распродажах, а не в мебельном магазине.

Теперь Лейси чувствовала, что ей удалось завоевать скупое уважение Свенсона. По дороге тот поинтересовался ее новой работой.

— Мне нравится, — ответила Лейси. — В офисе я становлюсь самой собой.

Он хмыкнул — Лейси расценила это как знак одобрения.

Только Свенсону — единственному человеку во всем городе — она могла рассказать, как чуть не разрыдалась, когда Миллисент Ройс достала фотографию своей пятилетней внучки в балетной пачке. Ей вспомнилась Бонни и безумно захотелось очутиться дома. Но, разумеется, она не стала рассказывать ему об этом. В голове вертелась старая-престарая песенка:

За далью седых океанов, за морем, в лазурной волне.

Грущу о тебе постоянно — вернись поскорее ко мне.

Бонни, Бонни, вернись поскорее ко мне, ко мне...

Бонни, Бонни, вернись поскорее ко мне![6]

«А моя Бонни совсем не за морями-океанами, — подумала Лейси. — Три-четыре часа самолетом — и вот она рядом. Сейчас расскажу прокурору, что удалось накопать, и, наверно, окажусь на шаг ближе к дому».

Они проезжали мимо озера — весь город был в озерах. Последний снег выпал неделю назад, но лежал все такой же кристально белый. На чистом вечернем небе зажигались звезды. "Здесь так красиво, — подумала Лейси. — В иных обстоятельствах я прекрасно поняла бы человека, решившего навсегда остаться здесь. А я хочу домой. Мне нужно домой".

В этот раз звонить нужно было из гостиницы. Перед тем как набрать номер, Свенсон сказал Лейси, что подождет внизу, пока она будет говорить.

Лейси отметила, что Болдуин сразу снял трубку; Лейси даже услышала, как прокурор представился.

Свенсон передал ей трубку.

— Удачи, — шепнул он и ушел.

— Мистер Болдуин, — заговорила она, — спасибо, что так быстро вышли на связь. Мне удалось кое-что разузнать. Возможно, это окажется полезным.

— Надеюсь, мисс Фаррелл. Так что же это?

Лейси разозлилась. "Мог бы поинтересоваться, как я тут живу, — подумала она. — Хоть каплю сострадания проявил бы, что ли. Я здесь не по собственному желанию. Я здесь лишь потому, что некоторые не способны поймать убийцу. И я не виновата в том, что стала свидетелем".

— Просто, — она осторожно подбирала слова, словно иначе он не сможет понять, в чем дело, — просто я узнала, что Рик Паркер — помните такого? Я узнала, что один из Паркеров в агентстве «Паркер и Паркер», где я работала, — так вот он был на той же горнолыжной базе, что и Эмили Ланди, и появился там всего за несколько часов до ее гибели, и при виде его Эмили сильно испугалась, а может, просто сильно разволновалась.

Последовала долгая пауза. Затем Болдуин спросил:

— Мисс Фаррелл, как вам удалось узнать об этом в Миннесоте?

До Лейси дошло, что к ответу на этот вопрос она не готова. О том, что у нее есть экземпляр дневника Эмили Ланди, никто не знал. Однажды ей уже пообещали предъявить обвинение, потому что она забрала настоящий дневник с места преступления. Лейси знала: никто не поверит в то, что себе она сделала копию, только чтобы выполнить обещание и прочесть дневник.

— Я задал вопрос, мисс Фаррелл. Как вы получили эту информацию? — повторил Болдуин. Его голос был колючим, как у школьного директора Лейси.

Она заговорила осторожно, словно прокладывала путь через минное поле:

— Сэр, у меня здесь появились друзья. Один из них пригласил меня посмотреть «Король и я» в постановке гастролирующего театра. Я говорила с Кейт Ноулз актрисой, и...

— И она случайно рассказала, как Рик Паркер оказался на горнолыжной базе в Вермонте незадолго до гибели Эмили Ланди. Это вы хотели сказать, мисс Фаррелл?

— Мистер Болдуин, — Лейси заговорила резко, — не будете ли вы так любезны сообщить, к чему вы клоните? Не знаю, насколько хорошо вам известна моя биография, но мой отец был музыкант. За свою жизнь я с большим удовольствием посмотрела огромное количество мюзиклов. Я прекрасно разбираюсь в мюзиклах, прекрасно знаю людей театра. Во время беседы с Кейт Ноулз выяснилось, что она играла в «Возлюбленном», который шел два года назад, и мы немного поболтали об этой постановке. Я видела спектакль с Эмили Ланди в главной роли.

— Вы прежде не говорили о том, что знали Эмили Ланди, — перебил ее Болдуин.

— Так рассказывать не о чем, — ответила ему Лейси. — Детектив Слоун задавал мне вопрос: знала ли я Эмили Ланди? И я ответила как есть: не знала. Вместе с сотнями, тысячами театралов я видела ее в мюзикле. Вот скажите, если я посмотрю фильм с Робертом Де Ниро, означает ли это, что я его знаю?

— Ладно, мисс Фаррелл, убедили. — В его голосе проскочила насмешка. — Итак, речь зашла о «Возлюбленном», и что было дальше?

Правой рукой Лейси крепко сжимала трубку. Левую она сжала в кулак так, что ногти впились в ладонь. Нужно держаться спокойно.

— Раз Кейт играла в том же спектакле, значит, как мне показалось, она должна была знать Эмили Ланди. Я ненавязчиво перевела разговор на Эмили. Кейт тут же рассказала, как Изабель Уоринг разговаривала со всеми актерами труппы, узнавала, заметили ли они, что в последнее время у Эмили было дурное настроение, и если да, то догадываются ли о причине.

Голос Болдуина заметно смягчился:

— Умный ход. И что же она сказала?

— Она единодушна с остальными актерами: действительно, в последнее время Эмили была чем-то встревожена. Вдруг — и именно поэтому я решила с вами поговорить — Кейт сказала, что собирается позвонить матери Эмили, потому что вспомнила одну мелочь. Кейт не знает о смерти Изабель, поскольку была на гастролях. — Лейси снова заговорила медленно, тщательно подбирая каждое слово. — У Кейт Ноулз есть парень. Он живет в Нью-Йорке. Зовут Билл Меррилл. Работает в «Чейзе», занимается банковскими инвестициями. Похоже, он дружен с Риком Паркером — во всяком случае, с ним знаком. Билл рассказал Кейт, что он беседовал с Эмили в баре на горнолыжной базе Стоу, когда вошел Рик. Эмили неожиданно оборвала разговор и почти моментально исчезла из бара. Это произошло в день ее гибели.

— Именно в тот день, уверены?

— Кейт говорит, что да. По ее словам, Эмили сильно встревожилась, когда увидела Рика. Я поинтересовалась у Кейт, не догадывается ли она, отчего Эмили так на него прореагировала, и Кейт рассказала, что между ними что-то произошло, когда Эмили только переехала в Нью-Йорк.

— Мисс Фаррелл, хочу задать вам один вопрос. В агентстве «Паркер и Паркер» вы проработали восемь лет. С Риком Паркером. Так?

— Так. Но раньше Рик работал в Вест-Сайде и к нам перевелся три года назад.

— Ясно. И пока вы работали с квартирой Изабель Уоринг, он и словом с вами не обмолвился о том, что знал, или возможно знал, Эмили Ланди?

— Нет, ни разу. Мистер Болдуин, позвольте напомнить вам о том, что здесь я оказалась из-за того, что Рик Паркер дал мне координаты Кёртиса Колдуэлла из «престижной юридической конторы». Рик Паркер — единственный в офисе человек, который говорил, или предположительно говорил, с человеком, убившим Изабель Уоринг. Не считаете ли вы, что по правилам хорошего тона Рик должен был признаться, что знаком с Эмили Ланди? А не молча выслушивать мои истории об Изабель Уоринг и о том, как она убита горем из-за смерти дочери? — подчеркивая каждое слово, спросила она.

«В полицию я передала дневник на следующий день после убийства Изабель, — подумала Лейси. — Тогда я им сообщила, что одну копию дневника отдала Джимми Ланди, выполнив последнюю волю Изабель. Говорила ли я им о том, что Изабель просила и меня прочесть дневник?» Силясь вспомнить хоть что-нибудь, она отчаянно терла лоб.

«Главное, что он не спросил, с кем я ходила в театр. Имя Тома Линча фигурирует в дневнике, они мгновенно меня раскусят».

— Давайте подведем итог, — сказал Болдуин. — Вы говорите, что человека, который видел Рика Паркера в Стоу, зовут Билл Меррилл и он работает в «Чей-зе», занимается банковскими инвестициями, так?

— Так.

— Значит, вся информация случайно всплыла в разговоре, когда вы случайно познакомились с мисс Ноулз?

У Лейси лопнуло терпение.

— Мистер Болдуин, чтобы выудить эту информацию, мне пришлось устроить обед с талантливой актрисой, замечательным человеком. Я бы хотела с ней подружиться. Мне пришлось лгать ей, как и всем в Миннеаполисе, за исключением, конечно, Джорджа Свенсона. В моих же интересах сделать все возможное, чтобы вернуться к прежней жизни, снова стать нормальным, порядочным человеком. На вашем месте я бы занялась Риком Паркером и его отношениями с Эмили Ланди, а не подозревала бы меня в сочинительстве.

— Я и не думал ставить ваши слова под сомнение, мисс Фаррелл. Мы сейчас же проверим информацию.

Но согласитесь, нечасто свидетель под защитой случайно знакомится с подругой погибшей, причем государство охраняет этого свидетеля в связи с делом об убийстве матери погибшей.

— И еще не так часто убивают матерей, которые отказываются верить в то, что гибель дочери отнюдь не случайна.

— Мы все проверим, мисс Фаррелл. Наверняка вам уже говорили. Скажу еще раз. Я настаиваю на том, чтобы ваша охрана не отходила от вас ни на шаг. У вас появились друзья — прекрасно, однако будьте бдительны в беседах с ними. Всегда — запомните, всегда — будьте настороже. Если хотя бы один человек узнает о том, где вы находитесь, нам придется перевезти вас в другое место.

— Не переживайте, мистер Болдуин, — сказала Лейси, и сердце сжалось от мысли о том, что она рассказала матери про Миннеаполис.

Она повесила трубку и, расстроенная, повернулась к двери. Болдуин чуть было не отмахнулся от ее слов. Похоже, не придал значения связи между Риком Паркером и Эмили Ланди.

Откуда было Лейси знать, что, повесив трубку, прокурор Гэри Болдуин повернулся к своим помощникам, которые отслеживали звонок, и сказал:

— Наконец-то сдвинулись с мертвой точки! Паркер замешан по самое горло. — Он немного помолчал и добавил: — А Лейси Фаррелл знает куда больше, чем говорит.

33

"Наверно, я ошибся с Алисой, — думал Том Линч, принимая душ после тренировки в спортклубе «Города-Близнецы». — Скорее всего, она обиделась, что на вечеринке я постоянно говорил с другими. Вот уже второй день подряд не показывается в клубе. И не звонит мне.

Кейт же рассказала, что обедала с Алисой, причем именно Алиса пригласила ее на обед. Что ж, хоть кто-то из нашего семейства ей пришелся по душе", — подумал он.

Но почему она не перезвонила — пусть даже сказать, что никуда не пойдет или что вернулась слишком поздно?

Он вышел из душа и энергично вытерся. Кейт в разговоре упомянула, что Алиса устроилась на работу. Возможно, потому и не позвонила.

А может, на горизонте появился другой парень?

А может, она заболела?

Рут Уилкокс замечает все и вся, на выходе из здания Том подошел к ней.

— Что-то сегодня Алису Кэрролл не видно было... — И как бы невзначай спросил: — Может, она в другое время ходить стала?

— Честно говоря, я как раз собиралась позвонить ей, узнать, не случилось ли чего, — ответила Рут. — Она так исправно посещала занятия каждый день целых две недели и вдруг исчезла, точно что-то случилось. — Рут хитро улыбнулась. — Может, сейчас и позвонить? А если ответит, скажу, что ты о ней спрашивал, даже трубку могу передать.

«Этого только не хватало! — уныло подумал Том. — Теперь весь спортклуб начнет сплетничать о том, что между мной и Алисой что-то есть. Что ж, сам первый разговор завел».

— Рут, ты прямо настоящая сводница, — сказал он. — Хорошо, если ответит, дашь мне трубку.

Рут подождала четыре гудка и сказала:

— Не везет. Наверно, ушла куда-нибудь. Автоответчик. Оставлю сообщение.

Рут сказала, что они с неким привлекательным джентльменом интересуются, куда пропала Алиса.

«Может, хоть так удастся ее выманить, — подумал Том. — Если она не желает со мной встречаться, то я должен об этом знать. Может, в ее жизни что-то не так?»

На улице он постоял, размышляя, как быть дальше. В спортклубе он бы пригласил Алису на ужин и в кино, как и собирался. В центральном кинотеатре шел фильм — победитель Каннского кинофестиваля. Всегда можно и самому сходить, но смотреть кино в одиночку не хотелось.

Так он стоял на тротуаре, пока не замерз. Наконец пожал плечами и вслух сказал:

— А почему бы и нет? Взять да поехать к ней домой. Если повезет и она окажется дома, можно будет пригласить ее в кино.

Из машины он попытался дозвониться еще раз, но снова попал на автоответчик. Еще не вернулась. Он поставил машину у дома и вспомнил, что Алиса живет на четвертом этаже, а ее окна — прямо над входом. Темные. «Немного подожду, — решил Том, — а если она не придет, пойду где-нибудь перекушу, и черт с ним, с фильмом».

Прошло сорок минут. Он уже собрался уезжать, когда на стоянке припарковался автомобиль. Из машины вышла Алиса и бросилась к дому. В машине зажглась и погасла лампочка верхнего освещения: «Плимут», лет пять-шесть катается, самая обычная машина. Том обратил внимание на человека за рулем и обрадовался, что тот в возрасте. Вряд ли это было романтическим свиданием.

В фойе Том нажал на кнопку домофона с надписью: «4С».

Алиса явно ожидала услышать водителя машины:

— Мистер Свенсон?

— Нет, Алиса, мистер Линч, — сдержанно, однако насмешливо ответил Том. — Можно мне подняться?

Открылась дверь, и Том увидел уставшую, испуганную Лейси. Она была белее мела, а глаза казались просто огромными. Он не стал тратить время на вступления.

— Я знаю, случилось что-то ужасное, — сказал он, и в голосе прозвучала тревога. — Алиса, в чем дело?

При виде высокой, крепкой фигуры Тома, его заботливого взгляда — к тому же он разыскал ее, несмотря на то, что она не ответила на его звонок, — в голове у Лейси все смешалось. Она пришла в себя, когда Том обратился к ней по имени — Алиса. Все двадцать минут, пока Свенсон вез ее с места переговоров домой, Лейси исходила возмущением.

— Да какого черта происходит с этим Болдуином? Я снабжаю его информацией, которая на сто процентов нужна. А он ведет себя так, будто преступник — это я! Отмахнулся от меня, как от ребенка. Будто я сейчас приеду домой, выйду на Пятую авеню с плакатом: «Рик Паркер — гад и дрянь, он сделал Эмили Ланди какую-то пакость, когда ей было всего двадцать лет и она только переехала в Нью-Йорк, — потому что даже через четыре года Эмили по-прежнему боялась его как огня. У кого есть новая информация, сделать шаг вперед».

Ответ Свенсона был краток.

— Не бери в голову, Алиса. Успокойся. — Голос у него был такой, что и львицу усмирит, не только Лейси. Видимо, профессия обязывает.

По дороге домой Лейси овладел страх. А если Болдуин подослал кого-то из своих агентов к маме или Кит — проверить, не проболталась ли Лейси. «Маму насквозь видно, — подумала она. — Ей их не провести. Она — не я, лгать так и не научилась. Если бы Болдуин узнал, что я рассказала маме, то перевез бы меня в другое место, однозначно. Другого переезда я не выдержу. В конце концов, в Миннеаполисе удалось найти подобие работы, завести подобие личной жизни».

— Алиса, ты забыла пригласить меня войти. Еще не поздно. Уходить я все равно не собираюсь.

А еще здесь она встретила Тома Линча.

Лейси попыталась улыбнуться:

— Входи, пожалуйста. Рада тебя видеть, Том. Как раз собиралась выпить бокал вина. Ты будешь?

— Давай. — Том снял куртку и бросил ее на стул. — Не против, если я за тобой поухаживаю? — спросил он. — Где вино, в холодильнике?

— Нет, в винном погребе. Прямо под моей чудесной кухней.

Кухня маленькой квартиры состояла из небольшой плиты с духовкой, миниатюрной мойки и узкого холодильника. Том вскинул брови.

— Не против, если в гостиной я растоплю камин?

— Очень кстати. Буду ждать тебя на веранде. — Лейси открыла шкафчик и насыпала в вазу орешков. «Всего несколько минут назад меня раздирало на части, — подумала она. — А теперь вот еще и шутки шучу. С приходом Тома весь мир стал другим».

Лейси села в углу дивана, Том — на стул с мягким сиденьем и вытянул длинные ноги. Он поднял бокал.

— Ты такая замечательная, Алиса. — Лицо его стало серьезным. — Хочу задать тебе вопрос, только, пожалуйста, ответь на него честно. У тебя есть другой мужчина?

«Есть, — подумала Лейси, — но не такой, как ты думаешь. Мой другой мужчина — убийца, который идет за мной по пятам».

— Алиса, так есть кто-то? — переспросил Том.

Лейси долго смотрела Тому в глаза. «Я могла бы полюбить тебя, — подумала она. — Может быть, даже уже почти люблю». Она вспомнила свист пуль над головой и хлынувшую из плеча Бонни кровь.

«Не могу я так рисковать. Я из касты отверженных. Если Колдуэлл, или как там его зовут на самом деле, узнает, где я нахожусь, тут же найдет меня. Не могу я подвергнуть Тома опасности».

— Да, боюсь, что есть, — ответила она ему, стараясь удержать дрожь в голосе.

Через десять минут он ушел.

34

Рик Паркер показал квартиру Уоринг более чем десятку клиентов. Несколько раз сделка была так близка, но каждый раз в последний момент клиент отступал. Очередным перспективным покупателем стала Ширли Форбс, дама разведенная, на вид около пятидесяти. Она уже три раза приходила смотреть квартиру и сегодня, в половине одиннадцатого, хотела посмотреть ее снова.

Утром, когда Рик только вошел в кабинет, раздался телефонный звонок. На линии был детектив Эд Слоун.

— Рик, мы уже пару недель с вами не встречались. Кажется, вам пора заглянуть к нам в участок. Жду вас сегодня — вдруг вы что-то новенькое да вспомнили.

— Да нечего мне больше вспоминать, — огрызнулся Рик.

— Еще как есть. Жду в двенадцать. До встречи.

Рик подпрыгнул на месте, когда Слоун бросил трубку, потом тяжело опустился на стул и стал тереть лоб, покрывшийся холодной испариной. «Надо меньше пить, — подумал Рик. — Надо сбавлять обороты».

Прошлым вечером он обошел все любимые бары. «Что же там могло случиться?» — задумался он. Сквозь туман он припоминал, что напоследок заглянул в ресторан Ланди, куда заходил крайне редко. Просто вдруг захотелось увидеть портреты Эмили на стенах. Совсем забыл, что их закрасили. "Что я там мог натворить? Может, ляпнул что про роспись на стенах у Джимми? Может, об Эмили заговорил?"

Меньше всего ему хотелось возвращаться в квартиру Эмили перед разговором со Слоуном. Перенести встречу с клиентом он не мог — Ширли Форбс подчеркнула, что придет на встречу сразу от врача. Отец будет вне себя, когда узнает еще об одной сорвавшейся сделке.