Дорогие гости!
      Некоторые из вас уезжают от нас уже сегодня. Помните, единственная наша забота – вы, ваше благополучие, ваше здоровье, ваша красота. Уезжайте в большой мир, помня, что вас любили и за вами ухаживали тут, на Сайприс-Пойнт Спа; что мы с нетерпением будем ждать вашего выздоровления. Скоро будет закончена наша чудесная римская баня. Ни с чем не сравнимая, необыкновенная. Такой нет ни на одном курорте.
      Будут установлены часы купания для мужчин и для женщин, и общие – с четырех до шести дня совместного купания на европейский манер.
      Спящие вернутся, чтобы вновь окунуться в наши заботы о здоровье и красоте, пожить в безмятежной атмосфере Сайприс-Пойнт Спа.
      Барон и баронесса фон Шрайбер

      Утро наступило ясное, светлое. Туман скоро рассеялся; над прибоем носились чайки, и черные дрозды изредка присаживались на дюны.
      В Сайприс-Пойнт Спа оставшиеся гости занимались по своему расписанию. Водные занятия проводились в «Олимпийском», массажисты растирали мускулы и били по накопленным слоям жира, тела обкладывали травяными масками. Дело красоты и роскоши продолжалось.
      Скотт попросил Минну, Хельмута, Сида, Черил, Элизабет и Теда встретиться с ним в одиннадцать. Они собрались в музыкальном салоне; дверь закрылась, скрывая их от глаз и ушей любопытных гостей и персонала.
      Остаток ночи Элизабет помнился смутно: Тед держал ее… кто-то накинул на нее халат… доктор Уитли приказал ложиться в постель.
      Без десяти одиннадцать Тед постучался в дверь ее бунгало. Они пошли по тропинке, взявшись за руки, им не надо было объясняться, что происходило между ними.
      Мин с бароном сидели рядом. Лицо у Минны уставшее, но более спокойное, подумала Элизабет. В стальной решимости ее глаз проглядывало что-то от прежней Мин. Барон: прическа волосок к волоску, спортивная рубашка сидит с непринужденностью горностаевой шубы, самоуверенность вернулась. Для него эта ночь тоже была ночью изгнания демонов.
      Прищуренные глаза Черил тут же обратились к Теду. Острый язычок облизал губы – кошка, предвкушавшая запретное блюдце сливок.
      Рядом с Черил сидел Сид. У него вновь появилась исчезнувшая было уверенная осанка преуспевающего человека.
      Тед сел рядом с Элизабет, закинув руку за спинку ее кресла, точно он боялся, что она ускользнет от него.
      – Кажется, мы дошли до конца пути. – Усталость в голосе Скотта говорила, что и он провел ночь не в постели. – Крейг нанял себе адвоката, Генри Бартлетта, и тот запретил ему выступать с заявлениями. Однако когда я прочитал ему это письмо Элизабет, Крейг признался во всем. Позвольте прочитать это письмо вам. – Скотт развернул листок.

      Дорогой Скотт,
      Есть только один способ доказать мои подозрения. Я немедленно начинаю действовать. Может, трюк не сработает, но если со мной что-то случиться, знай, виноват Крейг, он испугался, что я слишком близко подобралась к правде.
      Сегодня я фактически обвинила Сида с бароном в том, что они убили Лейлу. Надеюсь, приманка соблазнительная, и Крейг, почувствовав себя в безопасности, попытается убить меня. Я полагаю, произойдет это в бассейне. По-моему, он туда приходил и накануне вечером. Но, надеюсь, в воде я сильнее всех. Когда он нападет на меня, то разоблачит себя. Если ему все-таки удастся… Отомстите за меня и за Лейлу.
      Сейчас ты уже слышал пленки. Ты заметил, как он задергался, когда Эльвира стала задавать слишком много вопросов? И сразу перебил Теда, когда тот стал рассказывать, что Крейг любит дурачить людей, имитируя его голос.
      Мне показалось, будто это Тед закричал, чтоб Лейла положила трубку. А в ответ она закричала: «Нет, ты не сокол». Но Лейла рыдала взахлеб, и я не все поняла. А Хельмут находился рядом и расслышал, как она крикнула: «Нет, ты не мой сокол!»
      А запись Эльвиры Михан в процедурной? Вслушайся внимательнее. Тот первый голос. Очень похоже на голос барона, но что-то в нем настораживает. Думаю, это Крейг изображал барона.
      Но доказательств моим версиям нет. Доказательство будет получено, если Крейг сочтет меня слишком опасной.
      Посмотрим. Одно я знаю наверняка и всегда знала в глубине души. Тед на убийство не способен, и мне все равно, сколько бы свидетелей ни накопали, будто те видели, как он убивал Лейлу.
       Элизабет

      Скотт, отложив листок, сурово посмотрел на Элизабет.
      – Лучше бы ты обратилась за помощью ко мне. Тебя чуть не убили!
      – Это был единственный способ, – возразила Элизабет. – Но что он сделал с миссис Михан?
      – Вколол инсулин. Как ты знаешь, в колледже ему случалось летом подрабатывать санитаром. В госпитале в Ганновере поднабрался медицинских навыков. Но первоначально инсулин предназначался не для Эльвиры. – Скотт взглянул на Элизабет. – Он давно уже опасался тебя. Придумал план твоего убийства в Нью-Йорке на этой неделе. Но когда Тед решил ехать сюда, Крейг убедил Минну пригласить и тебя. Уговорил, что, может, ты откажешься свидетельствовать против Теда, когда его увидишь. А требовалась ему удобная возможность организовать тебе несчастный случай. Однако тут для него стала угрозой и Эльвира Михан. Средство избавиться от нее уже было. – Скотт встал. – Ладно, теперь я могу ехать домой.
      У дверей он приостановился.
      – И последнее. Вы, барон, и ты, Сид, помешали правосудию, утаив информацию. Вы, возможно, косвенно способствовали смерти Доры и покушению на Эльвиру Михан.
      Мин вскочила:
      – Но если бы они все открыли в прошлом году, Теда могли убедить сделать признание в убийстве. Тед должен быть благодарен им!
      – А ты, Мин, благодарна? – осведомилась Черил. – Как я понимаю, пьеску накатал барон. Ты вышла замуж не только за аристократа, врача, декоратора, но и еще и за драматурга. Наверное, ты в восторге. И разорена!
      – Я вышла замуж за человека Ренессанса! – парировала Мин. – Барон возобновит все процедуры в клинике. Тед обещал нам заем. Все будет хорошо!
      Хельмут поцеловал ей руку. Снова он напомнил Элизабет маленького мальчика, подобострастно улыбающегося маме. Мин видит его сейчас таким, каков он есть на самом деле. Он потеряется без нее. Ей обошлось в миллион долларов понять это. Но может, оно того стоит.
      – Кстати, Эльвира Михан поправляется, – прибавил Скотт. – За это мы должны поблагодарить доктора Шрайбера, он быстро оказал ей помощь.
      Он вышел, а следом и Элизабет с Тедом.
      – Постарайтесь забыть обо всем, – посоветовал им Скотт. – У меня предчувствие, что теперь все у вас будет хорошо.
      – А нам уже хорошо, – твердо ответил Тед.

      Высоко стояло полуденное солнце, с Тихого океана мягко дул соленый ветерок. Даже азалии, помятые патрульными машинами, приподнимали головки. Кипарисы, гротескные ночью, сейчас, под ярким солнцем, казались добрыми знакомыми.
      Тед с Элизабет смотрели вслед машине Скотта, потом повернулись друг к другу.
      – А ведь все действительно закончилось, – заметил Тед. – Элизабет, я только-только начинаю понимать это. Я снова могу дышать свободно! Не просыпаться среди ночи, представляя тюремную камеру, думая, что потерял в жизни все, что ценю. Мне не терпится приняться снова за работу! Я хочу… – он обнял девушку, – я хочу тебя!
       «Вперед, Ласточка! Теперь можно. Никаких колебаний. Делай, как я говорю. Вы созданы друг для друга!»
      Элизабет улыбнулась Теду. Коснулась его лица, поцеловала его.
      Она почти слышала голос Лейлы, как когда-то давным-давно:
      «Не плачь, моя леди…»