26

Джейк Перкинс пересчитал скорбящих у могилы Элисон Кэндал — менее тридцати. Все остальные предпочли сразу пойти на полдник. Он их не винил — дождь лил как из ведра. Его ноги увязали в раскисшем дерне. Нет ничего хуже, чем помереть в дождливый день, подумал он и спохватился — не забыть бы записать это изречение.

Мэр не пришел на мероприятие, однако ректор Даунз, который уже воздал хвалу щедрости и таланту Элисон Кэндал, как раз возносил универсальную молитву, которая придется по душе каждому, исключая разве что отъявленных атеистов, окажись здесь кто-нибудь из таких.

Может, она и была талантлива, думал Джейк, но из-за ее щедрости мы все рискуем подхватить воспалением легких. Однако кое-кто не заболеет. Он огляделся, желая удостовериться, что не пропустил Лауру Уилкокс — ее действительно нет. Остальные награжденные присутствовали. Печальная Джин Шеридан стояла рядом с ректором Даунзом. Несколько раз она подносила к глазам носовой платок. Все остальные, судя по их виду, уже наслушались Даунза — им не терпелось попасть под крышу и заказать «Кровавую Мэри».

— Давайте также помянем одноклассниц и подруг Элисон, кои обрели вечный покой, — нараспев произнес Даунз. — Кэтрин Кейн, Дебру Паркер, Синди Лэнг и Глорию Мартин. Многие из этого класса за двадцать лет преуспели, но все же еще ни один класс не понес такой непомерной утраты.

Аминь, подумал Джейк и решил, что обязательно использует фото семи девушек, сидящих за обеденным столом, в статье об этой встрече выпускников. Он уже придумал заголовок — Даунз только что подсказал: «Еще ни один класс не понес такой непомерной утраты».

В самом начале церемонии двое студентов раздали по розе каждому, кто пришел на поминальную службу. Теперь, когда Даунз закончил речь, все поочередно возлагали цветы к надгробию и уходили с кладбища. Чем дальше от могилы, тем живее перебирали ногами. Джейк словно читал их мысли: «Слава Богу, это закончилось. Я чуть не околел».

Последней ушла Джин Шеридан. Стоя там, она выглядела не просто опечаленной, а погруженной в раздумья. Джейк заметил, что доктор Флейшман остановился и поджидает ее. Шеридан наклонилась и коснулась имени Элисон на могильном камне, затем отвернулась и, как показалось Джейку, очень обрадовалась, увидев доктора Флейшмана. Они пошли к зданию школы вместе.

Он и пикнуть не успел, как второкурсница, раздававшая розы, вручила ему цветок. Джейк не любил церемоний, но все же решил возложить розу. Нагнувшись, он заметил на земле какую-то вещицу. Он наклонился и подобрал ее.

Это оказался оловянный зажим в виде филина, длиной около дюйма — такие носят на лацкане пиджака. Дешевка, определил Джейк. Наверное, ее обронил какой-нибудь ребенок или натуралист, озабоченный спасением вымирающих птиц. Джейк собрался выбросить ее, но потом передумал, протер и спрятал в карман. Скоро День Всех Святых. Он отдаст ее двоюродному братику и скажет, что специально для него выкопал штуковину из могилы.

27

Джин огорчилась, что Лаура не пришла на поминальную службу по Элисон, но все же понимала — удивляться нечему. Лаура никогда не напрягалась ради других и глупо думать, что сейчас она изменит себе. Лаура есть Лаура — не будет она стоять на холоде под дождем, зато успеет к полднику.

Но когда полдник уже начался, а Лаура так и не появилась, Джин начала серьезно беспокоиться и поделилась опасениями с Гордоном Эймори.

— Гордон, ты вчера много общался с Лаурой. Она не говорила тебе, что не придет сегодня?

— Мы беседовали вчера за завтраком и во время матча, — уточнил он. — Она упрашивала меня взять ее на главную роль в наш новый комедийный сериал. Я сказал, что не вмешиваюсь в работу подчиненных, отбирающих актеров для моих проектов. Она продолжала настаивать, и я довольно резко подчеркнул, что никогда не делаю исключений, особенно для малоодаренных однокашниц. Недолго думая, она выругалась, как сапожник, и начала очаровывать нашего несносного председателя Джека Эмерсона. Знаешь ведь, как он хвалился своим значительным состоянием. К тому же прошлым вечером, он радостно объявил, что от него ушла жена, а значит, Лауре как раз есть, чем заняться.

Вчера на банкете Лаура была в ударе, думала Джин. И когда я пыталась перед обедом поговорить с ней в номере, она тоже выглядела бодрой. Может, что-то пошло не так уже ночью? Или она просто решила поспать этим утром?

Надо хотя бы это проверить, решила она. Джин сидела рядом с Гордоном и Картером Стюартом. Пробормотав, что отлучится на минутку, она, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, пошла по проходу между столами. Полдник проходил в актовом зале. Она выскользнула в коридор, ведущий к классной комнате первокурсников, и набрала номер отеля.

Номер Лауры не отвечал. Джин поколебалась, попросила соединить с портье, назвалась и спросила, не выписалась ли, случаем, Лаура Уилкокс.

— Я немного обеспокоена, — объяснила она. — Мисс Уилкокс должна была присоединиться к нашей группе, но так и не пришла.

— Так... Нет, она не выписалась, — сообщил портье. — Доктор Шеридан, я, пожалуй, пошлю кого-нибудь наверх убедиться, не проспала ли она. Но если она рассердится, виноваты будете вы.

Это мужчина с волосами под цвет столешницы, подумала Джин, узнав голос и манеру разговора.

— Я беру на себя всю ответственность, — заверила она.

В ожидании ответа Джин рассматривала коридор. Такое чувство, словно она все еще учится здесь. На первом курсе нашим классным руководителем была мисс Клеменс, а Джин сидела за второй партой в четвертом ряду. Она услышала, как открылась дверь актового зала, обернулась и увидела Джейка Перкинса, репортера школьной газеты.

— Доктор Шеридан. — Голос портье утратил игривые нотки.

— Да. — Джин поймала себя на том, что сильно сжала телефонную трубку. Что-то случилось, подумала она. Что-то плохое.

— Горничная зашла в номер мисс Уилкокс. Постель нетронута. Ее одежда все еще в шкафу, но горничная заметила, что на полочке в ванной комнате не хватает некоторых предметов личной гигиены. Полагаете, что-то стряслось?

— Раз она захватила с собой вещи, значит все в порядке. Спасибо вам.

В этом вся Лаура, подумала Джин, и если меня спросят, то я отвечу: кого-то уже подцепила. Она нажала на мобильном «отбой» и закрыла его, щелкнув крышкой. Но кого? — недоумевала Джин. Если верить Гордону, то он ее оттолкнул. Он сказал, что она заигрывала с Джеком Эмерсоном, но она бы не побрезговала ни Марком, ни Робби, ни Картером — никем из них. Вчера на обеде она подшучивала над Марком, как ей нравится его передача, и что она не прочь пройти у него курс терапии. Я слышала, как она рассказывала Картеру, что с удовольствием выступила бы на Бродвее, потом она осталась в баре с Робби, выпить на посошок.

— Доктор Шеридан, можно вас на пару слов? Джин испуганно обернулась. Она и позабыла о Джейке Перкинсе.

— Простите, что потревожил, — сказал он без тени смущения. — Но я подумал, может, вы мне скажете, не планирует ли мисс Уилкокс здесь сегодня появиться?

— Она не посвятила меня в свои планы, — ответила Джин, безразлично улыбнувшись. — А сейчас мне нужно вернуться к столу.

Может, вчера на банкете Лаура сошлась с каким-то парнем, и они поехали к нему, подумала она. Раз она не выписалась, значит, вернется в отель.

Джейк Перкинс разглядел выражение лица Джин, когда та проходила мимо. Встревожена, подумал он. Из-за отсутствия Лауры Уилкокс? Вот черт, а вдруг она исчезла? Он достал мобильный, набрал номер «Глен-Ридж Хауз» и попросил соединить его с конторкой портье.

— Я должен доставить цветы мисс Лауре Уилкокс, — сказал он. — Но прежде я хотел бы убедиться, что она еще не выписалась.

— Нет, она не выписалась, — сообщил портье. — Но ее не было здесь прошлой ночью, поэтому я не уверен, что она вернется забрать свои вещи.

— Она планировала остаться на все выходные? — спросил он, стараясь говорить безразлично.

— Она предполагала выписаться в два, заказала такси до аэропорта на пятнадцать минут третьего, так что я не знаю, что делать с твоими цветами, сынок.

— Ничего, как-нибудь сочтемся с заказчиком. Спасибо.

Джейк отключил мобильник и убрал его в карман. Теперь я точно знаю, где буду в два часа дня, подумал он. В вестибюле «Глен-Риджа», чтобы узнать, придет ли Лаура Уилкокс выписываться.

Джейк повернулся и пошел по коридору к актовому залу. Допустим, она не появится, думал он. Допустим, она исчезла. Если так, то... Он затрепетал от предвкушения. Он понял, что к чему — у него репортерский нюх на жареные факты. Это слишком жирный кусок для «Стоункрофт Газетт», подумал Джейк. А вот «Нью-Йорк Пост» это понравится. Я увеличу фотографию девушек за обеденным столом и приложу ее к статье. Он прямо видел заголовок: «Злополучный класс требует еще одну жертву». Отличная идея.

Или так: «И вот осталась одна». Еще лучше.

Я сделаю несколько классных снимков мисс Шеридан, подумал он. Подготовлю их для «Нью-Йорк Пост».

Когда он открыл дверь в актовый зал, собравшиеся уже пели первую строфу школьного гимна: «Мы славим тебя, родной Стоункрофт. Место, где наши мечты...»

Встреча выпускников-юбиляров наконец завершилась.

28

— Как я понимаю, пришло время прощаться, Джин. Очень рад был с тобой повидаться. — Марк Флейшман держал в руке визитку. — Дам тебе мою, если дашь мне свою, — сказал он, улыбаясь.

— Хорошо, — Джин покопалась в сумочке и достала из бумажника визитку. — Я рада, что ты все же смог остаться на полдник.

— Я тоже. Когда ты уезжаешь?

— Я останусь в отеле еще на несколько дней. Небольшая исследовательская работа. — Джин постаралась сказать это небрежным тоном.

— Мне завтра надо быть в Бостоне, записать несколько передач. Иначе я бы остался и пригласил тебя на ужин. — Он поколебался, затем наклонился и поцеловал ее в щеку. — Ну, еще раз, как говорится, приятно было повидаться с тобой.

— До свидания, Марк. — Джин едва удержалась, чтобы не добавить: «Будешь в Вашингтоне, звони». Их рукопожатие слегка затянулось, потом он ушел.

Картер Стюарт и Гордон Эймори стояли вместе, прощаясь с расходившимися одноклассниками. Джин направилась к ним. Не успела она и слова сказать, как Гордон спросил:

— Лаура не давала о себе знать?

— Пока нет.

— На Лауру нельзя положиться. Вот еще одна причина, из-за которой застопорилась ее карьера. Однажды она заставила людей ждать, но Элисон горы свернула, чтобы дать ей работу. Очень плохо, что сейчас Лаура не вспоминает об этом.

— Что ж... — Джин решила не высказываться определенно. Она повернулась к Картеру Стюарту. — Ты вернешься в Нью-Йорк, Картер?

— В общем-то, нет. Я выписываюсь из «Глен-Риджа» и перебираюсь в отель «Гудзонская равнина», на другом конце города. Мою новую пьесу ставит Пирс Элисон. Он живет в десяти минутах езды оттуда, в Хайленд-Фоллз. Нам нужно вместе править рукопись, и он предложил спокойно поработать у него дома, если я останусь еще на несколько дней. А «Глен-Риджа» с меня хватит. За последние пятьдесят лет они и цента не вложили в благоустройство.

— Что верно, то верно, — согласился Эймори. — Слишком много у меня с ним связано воспоминаний, ведь когда-то я работал здесь помощником официанта, а потом обслуживал номера. Я направляюсь в загородную резиденцию. Туда подъедет кое-кто из моих людей. Будем подыскивать в окрестностях место для главного правления корпорации.

— Поговори с Джеком Эмерсоном, — съязвил Стюарт.

— Только не с ним. Мои люди уже кое-что подыскали, вот и посмотрим.

— Значит, не прощаемся, — сказала Джин. — Может, еще встретимся в городе. Так или иначе, было приятно увидеться с вами.

Джин не видела Робби Брента и Джека Эмерсона, но ждать больше не могла. Она договорилась встретиться с Сэмом Диганом у Алисы Соммерс в два часа, и времени было в обрез.

Улыбаясь на прощанье, бормоча одноклассникам «до скорого», она пробралась к выходу и быстро зашагала к автостоянке. Уже из машины она посмотрела в сторону кладбища. Смерть Элисон вновь поразила ее своей невероятностью. Вот так взять и бросить ее здесь, в этот промозглый день... Я постоянно твердила Элисон, что ей следовало родиться в Калифорнии, вспомнила Джин, включая зажигание. Элисон не переносила холода. Рай она представляла себе таким: утром встаешь с кровати, открываешь дверь и выходишь поплавать. Именно так все и было в утро ее смерти.

Эта мысль неотвязно преследовала Джин всю дорогу к дому Алисы Соммерс.

29

Картер Стюарт забронировал многокомнатный номер в новом отеле «Гудзонская равнина», около государственного Сторм-Кинг-парка. Построенный на горном склоне, окнами отель выходил на Гудзон, а само здание, с двумя боковыми башнями, напоминало орла с распростертыми крыльями.

Орел — символ жизни, света, могущества и величия.

Рабочее название его новой пьесы — «Орел и Филин».

Филин. Символ тьмы и смерти. Хищная птица. Пирсу Элисону, постановщику, название понравилось. А я не уверен, размышлял Стюарт, притормозив у входа в отель и выбираясь из машины. Не уверен.

Не слишком ли очевидно? Ведь символы рассчитаны на людей мыслящих, их не следует подносить на блюдечке с голубой каемочкой к еженедельному утреннику, в клубе любителей бриджа. Не такого уровня зрители раскупают билеты на его пьесы.

— Мы позаботимся о вашем багаже, сэр.

Картер Стюарт сунул в руку швейцару пятидолларовую банкноту. По крайней мере, он не сказал «добро пожаловать домой», подумал Стюарт.

Через пять минут он стоял у окна в своем номере, потягивая виски. Неугомонный Гудзон задумчиво катил свои воды. Всего лишь октябрьский полдень, а в воздухе ощущается дыханье зимы. Слава богу, что эта встреча выпускников закончилась. Я был даже рад снова увидеть кое-кого из этих людей, подумал Картер, хотя бы потому, что они напомнили мне, чего я достиг, уехав отсюда.

Пирс Элисон считал, что образ Гвендолины в пьесе следует сделать поярче. «Найди настоящую красивую, глупую, взбалмошную блондинку, — посоветовал он. — Ведь ни одна актриса не сумеет сыграть красивую глупую, взбалмошную блондинку».

Картер Стюарт громко хохотнул, подумав о Лауре. А ведь она отвечает всем требованиям, — сказал он вслух. — Выпью за это, хотя в ближайшие сто тысяч лет ей это и не светит".

30

Робби Брент заметил, что после его выступления на банкете многие бывшие одноклассники решили держаться от него подальше. Некоторые отпускали сомнительные комплименты, что даже если он немного и нахамил бывшим учителям и ректору, все равно комик он замечательный. Также ему передали слова Джин Шеридан: юмор не должен быть жестоким.

Все это польстило Робби Бренту. После банкета математичка Элла Бендер наверняка рыдала в уборной. Наверное, вы забыли, мисс Элла Бендер, как настойчиво втолковывали мне, что у меня нет даже одной десятой части способностей к высшей математике, имеющихся у моих братьев и сестер. Я был у вас мальчиком для битья, мисс Бендер. Самый распоследний и ничтожный из Брентов. А сейчас вы имеете наглость обижаться, что я продемонстрировал ваши жеманные манеры и прискорбную привычку постоянно облизывать губы. Нехорошо.

Он намекнул Джеку Эмерсону, что подумывает вложить деньги в земельную собственность, и после полдника Эмерсон вцепился в него и долго разглагольствовал. Эмерсон, разумеется, тот еще фанфарон, думал Робби, подъезжая к «Глен-Риджу», однако, когда мы беседовали о недвижимости и целесообразности инвестирований, рассуждал он толково.

— Земля, — говорил Эмерсон. — Земля здесь все дорожает. Если не застраивать, то налоги ниже. Просто сидишь на ней и жиреешь, а через двадцать лет — солидное состояние. Робби, скупай землю, пока не поздно. У меня есть несколько каталогов с превосходными участками — все с видом на Гудзон, а некоторые из них — почти у самой воды. Я бы сам их купил, но у меня и так полно. Не вынуждай моего ребенка расти в чрезмерной роскоши. Останься здесь ненадолго, и завтра я тебе все покажу.

«Это земля, Кэти Скарлетт, это земля». Робби осклабился, вспоминая, в какое замешательство он привел Эмерсона, процитировав фразу из «Унесенных ветром». Но потом он все понял, когда Робби объяснил, что имел в виду отец Скарлетт: земля — основа стабильности и благосостояния.

— Надо это запомнить, Робби. Здорово и верно сказано. Земля — это реальные деньги, реальная ценность. Земля никуда не денется.

В следующий раз опробую на нем цитату из Платона, подумал Робби, останавливая машину у входа в «Глен-Ридж». Пожалуй, велю швейцару отогнать ее на стоянку, подумал он. До завтра я уже никуда не поеду, а потом буду ездить с Эмерсоном в его машине.

Знал бы Джек Эмерсон, сколько у меня земельной собственности, думал он. У. К. Филдс[13] обычно оставлял деньги в городских банках по всей стране, где выступал. Я же покупаю незастроенные участки по всей стране и расставляю на них знаки, запрещающие нарушение границ частного владения.

Детство и юность я провел в доме, который мои родители снимали внаем, думал он. Эти интеллектуалы не смогли наскрести денег даже на то, чтобы купить дом в кредит. Сейчас, если не считать моей резиденции в Вегасе, стоит мне захотеть, и я построю дом в Санта-Барбаре, Миннеаполисе, Атланте или Бостоне, на любом своем хэмптонском или новоорлеанском земельном участке. Или на Палм-Бич, или в Аспене, я уж не говорю о многих и многих акрах в Вашингтоне. Земля — это моя тайна, самодовольно подумал Робби, когда вошел в вестибюль «Глен-Риджа».

И земля хранит мои тайны.

31

— Утром я была на кладбище, — сказала Алиса Соммерс. — Видела стоункрофтскую группу на поминальной службе. Могила Карен неподалеку от того места, где похоронена Элисон Кэндал.

— Пришло меньше людей, чем я ожидала, — сказала Джин. — Большая часть класса явилась сразу на полдник.

Они сидели дома у Алисы Соммерс, в самой уютной комнате. Она разожгла камин, и пляшущие язычки пламени не только наполнили комнату теплом, но и подняли настроение. От Джин не укрылось, что Алиса Соммерс долго плакала. Ее глаза опухли и блестели, но лицо было умиротворенным по сравнению с тем, как оно выглядело вчера.

Словно прочитав ее мысли, Алиса сказала:

— Помнишь, вчера я говорила, что дни перед годовщиной наихудшие. Я минуту за минутой вспоминаю тот роковой день, размышляя, что мы могли сделать для безопасности Карен. Конечно, двадцать лет назад не было охранной сигнализации. Это сейчас большинство из нас уснуть не может, не поставив дом на охрану.

Она взяла чайник, снова наполнила чашки.

— Но теперь все будет хорошо, — энергично сказала она. — Я решила, что сидеть на пенсии не так уж интересно. Одна моя подруга держит цветочный салон, ей нужна помощь. Она предложила мне работать у нее два-три дня в неделю, что я и собираюсь сделать.

— Отличная идея, — искренне сказала Джин. — Я помню, каким красивым всегда выглядел ваш сад.

— Майклу нравилось поддразнивать меня. Он говорил, что если бы я проводила на кухне столько же времени, сколько в саду, то стала бы всемирно знаменитым поваром, — улыбнулась Алиса, выглянув в окно. — А вот и Сэм. Как всегда, вовремя.

Прежде чем позвонить в дверь, Сэм Диган тщательно вытер ноги о половик. По пути он навестил могилу Карен, хотел сказать ей, что прекращает поиски ее убийцы, но не смог выдавить из себя ни слова. Он собирался извиниться перед ней, но что-то его удержало. В конце концов он сказал: «Карен, я выхожу в отставку. Так надо. Я поговорю о твоем деле с кем-нибудь из молодых сотрудников. Может, найдется кто-то смышленей меня и сможет поймать злодея».

Алиса открыла дверь раньше, чем он коснулся пальцем звонка. Он ничего не сказал насчет ее припухших глаз, просто взял ее руки в свои.

— Позволь мне убедиться, что не нанесу тебе в дом грязи, — сказал он.

Заходил на кладбище, с благодарностью подумала Алиса. Я знала, что зайдет.

— Проходи, — сказала она. — Не волнуйся из-за нескольких крупинок грязи.

Есть в Сэме нечто крепкое, надежное, подумала она, приняв у него плащ. Правильно я сделала, когда попросила его помочь Джин. Он принес с собой блокнот, и, поприветствовав Джин и взяв предложенную Алисой чашку кофе, приступил к делу.

— Джин, я тут подумал... Мы должны всерьез рассматривать возможность, что пишущий тебе о Лили человек способен причинить ей вред. Они настолько близки, что он сумел завладеть ее расческой. Возможно, это кто-то из удочерившей ее семьи. Он — или она — скорее всего намерен вытянуть из тебя деньги, что, по-твоему, не так уж и страшно. Но при сложившихся обстоятельствах, вымогательство может тянуться годами. Поэтому мы должны разыскать этого человека, и чем быстрее, тем лучше.

— Утром я зашла в церковь Святого Фомы Кентерберийского, — сказала Джин. — Но священник, служивший мессу, приходит туда только по воскресеньям. Он сказал, что мне следует сходить завтра в дом приходского священника и попросить пастора посмотреть в архивах записи о крещениях. Я теперь только об этом и думаю. Его ведь наверняка насторожит моя просьба показать их. Он подумает, что я просто пытаюсь разыскать Лили.

Она посмотрела Сэму прямо в глаза.

— Готова поспорить, что и вы так думали.

— Когда Алиса рассказала мне обо всем, я так и подумал, — честно сказал Сэм. — Однако во время нашей встречи я убедился, что ты верно обрисовала ситуацию. Да, ты права, священник, скорее всего, будет весьма осторожен, так что, пожалуй, лучше вместо тебя к нему поеду я. Если он знает о крещеном в то время приемном ребенке, то, возможно, со мной он будет говорить гораздо охотнее.

— Я тоже так думаю, — спокойно сказала Джин. — Знаете, все эти двадцать лет я задавалась вопросом-, не должна ли я была оставить Лили. Но ведь случилось это не много поколений назад, когда родить в восемнадцать считалось нормой. И вот теперь, когда я должна разыскать ее, мне кажется, что если я увижу ее даже издали, мне этого будет вполне достаточно. — Она закусила губу. — По крайней мере, я думаю, что достаточно, — тихо добавила она.

Сэм перевел взгляд с Джин на Алису. Вот сидят две женщины, каждая из них, так или иначе, потеряла ребенка. Курсант тогда почти закончил учебу, уже, считай, офицер. Если бы он не погиб, Джин могла бы выйти за него замуж и оставить ребенка. Если бы Карен двадцать лет тому назад не осталась у родителей на ночь, у Алисы по-прежнему была бы дочь, и даже внуки.

Жизнь несправедлива, думал Сэм, но кое-что мы все-таки можем улучшить. Пусть ему не удалось раскрыть убийство Карен, зато сейчас он поможет Джин.

— Доктор Коннорс должен был сотрудничать с юристом, заверявшим документы об усыновлениях, — сказал он. — Кто-нибудь, наверное, должен знать этого юриста. Может, жена или родственники Коннорса по-прежнему живут здесь?

— Не знаю, — вздохнула Джин.

— Что ж, тогда с этого и начнем. Расческа и факсы у тебя с собой?

— Нет.

— Могу я попросить их у тебя?

— Расческа небольшая, такие носят в сумочках, — сказала Джин. — Ее можно купить в любом магазине. В факсах нет ничего такого, что помогло бы определить источник, но, конечно, вы можете их взять.

— Мне будет лучше иметь их при себе, когда я буду говорить с пастором.

Через несколько минут Сэм и Джин ушли. Они договорились поехать в отель каждый на своей машине.

Алиса смотрела в окно, пока они не скрылись из вида, потом достала из кармана безделушку, которую нашла утром на могиле Карен. Наверное, обронил ребенок. В детстве Карен собирала чучела животных, у нее было много разных, а филин — одно из самых любимых, вспомнила Алиса, с задумчивой улыбкой рассматривая дюймового оловянного филина у себя на ладони.

32

Джейк Перкинс сидел в вестибюле «Глен-Ридж Хауз», наблюдая, как выписываются последние из выпускников-юбиляров, возвращаясь к прежней жизни. Приветственный транспарант сняли, и Джейк догадывался, что бар пустовал. Никаких радушных прощаний, подумал он. Видимо, их уже тошнит друг от друга.

Как только он пришел, первым делом остановился у конторки и спросил, не вернулась ли выписаться мисс Уилкокс, не отменила ли заказ на машину, которая должна подъехать в пятнадцать минут третьего, чтобы отвезти ее в аэропорт.

В два часа пятнадцать минут он увидел, как в вестибюль зашел и направился к портье водитель в форме. Джейк бросился к нему, постоял рядом и выяснил, что мужчина заехал за Лаурой Уилкокс.

В половине третьего недовольный водитель ушел. Джейк услышал, как он ворчал, что черт знает что такое, могли бы предупредить, что она никуда не едет, ведь у него и без нее работы хватает, и в следующий раз, если захочет прокатиться, пусть звонит кому-нибудь другому.

В четыре часа Джейк все еще сидел в вестибюле. Вернулась доктор Шеридан. Она приехала вместе с тем пожилым мужчиной, с которым беседовала на банкете. Они направились прямо к конторке. Справляется о Лауре Уилкокс, подумал Джейк. Предчувствие его не обмануло — Лаура Уилкокс пропала без вести.

Стоит попытаться взять интервью у доктора Шеридан, решил Джейк, подошел к ней и услышал, как мужчина сказал:

— Джин, я согласен. Мне не нравится, как это выглядит, но Лаура взрослый человек, и она вправе передумать выписаться или пропустить самолет.

— Простите, сэр. Я Джейк Перкинс, репортер из «Стоункрофт Газетт», — вмешался Джейк.

— Сэм Диган.

Джейк понимал, что его присутствие не нравится ни доктору Шеридан, ни Сэму Дигану. Прямо к делу, решил он.

— Доктор Шеридан, я знаю, вы озабочены тем, что мисс Уилкокс не появилась на полднике, а сейчас пропустила машину в аэропорт. Не думаете ли вы, что с ней что-то случилось, в свете всей этой истории с женщинами, сидевшими за одним обеденным столом в Стоункрофте?