Гораздо чаще, однако, именно человек с расстроенной психикой рисует самые страшные картины одиночества. Пример тому - мистер Джексон, который добровольно лег в государственную больницу, где лечат от алкоголизма и его тяжелых физических последствий. "Мне бы уже никто не помог, если бы меня не заперли подальше от спиртного", - объясняет он. В государственной больнице мистер Джексон провел 18 месяцев. Когда его уже должны были выписать, предчувствие одиночества настолько сильно овладело им, что он умолял не отпускать его до того, как закончатся рождественские праздники. Теперь, когда у него неоперабельный рак и он с горечью сознает близость смерти, живя совсем один в дешевой гостиниц в центре города, он безутешен в своем горе. Ему не дает покоя мысль, что он попусту растратил свою единственную жизнь. Мистер Джексон чувствует, что не вынесет, если останется в своей комнате наедине со своими мрачными раздумьями. Ему нужно туда, где слышится людская речь, хотя его не интересует, о чем там говорят, и он не принимает участия в беседе. "А что мне еще делать? - спрашивает он. Здесь никого нет - не с кем познакомиться. Я очень несчастен".
      Теперь проанализируем второй вывод нашего исследования; он помогает в какой-то мере разобраться, почему многие женщины, имея в целом больше социальных связей, чем мужчины, чаще жалуются на одиночество. Женщины более открыто признаются в своем одиночестве, чем мужчины. Многие из них готовы пойти на что угодно, лишь бы общаться с людьми. "Я бы хотела устроиться на работу, - говорит миссис Виллоуби. - Там бы я находилась среди людей, я просто не могу больше оставаться одна". Женщины, жалующиеся на одиночество, - обычно вдовы, их отличие от окружающих состоит еще и в том, что когда-то раньше в своих межличностных отношениях они сталкивались с трудностями, и сейчас они или не очень благосклонно относятся к другим людям или - о чем свидетельствуют наши данные - слишком сосредоточены на себе. Женщины, у которых межличностные отношения всегда складывались хорошо, продолжают поддерживать дружеские отношения и в преклонном возрасте. В ответах женщин, жалующихся на одиночество, слышатся своевольные нотки. Например, миссис Креймер замечает: "Никто ко мне не заходит, Я могу с кем-нибудь встретиться на улице, но я их тоже не приглашаю". Она также признается: "Я чувствую себя очень одинокой" - и пытается избежать этого состояния, подыскивая работу, придерживаясь однако, такого мнения: "Я не стараюсь слишком сблизиться с людьми. Мне кажется, это вызывает неуважение". Ее слова перекликаются с заявлением миссис Вьет, которая не в ладах с собственной дочерью: "Мне нет дела до соседей. Я никогда не ходила по чужим домам, чтобы излить душу и потрепаться или как это там называется. Дома я всегда бываю одна или иду в парк". Своими подругами миссис Вьет называет двух прежних сотрудниц, которых она знает всю жизнь, но ее общение с ними ограничивается телефонными звонками: "Я с ними работала. Они меня знают. Никто ничего плохого про меня им сказать не может". У нее такое ощущение, что люди не проявляют к ней "такого интереса, как к другим. Наверно, из-за моего характера. Они не хотят со мной связываться. Когда тебе нужна помощь, они просто не желают с тобой связываться". Явно не располагая никакими данными для установления близких контактов, эта женщина каждый день отправляется в парк, где по воскресеньям распространяют программки на концерты оркестров. "Одна дама на концерте сказала, что я милейший человек", - в задумчивости произносит миссис Вьет.
      Нотки профессиональной ревности нередко проскальзывают в рассказе миссис Миллер о единственной подруге, с которой ей приятно общаться: "Она портниха, но с мехами дела не имеет, не то, что я. Что касается платьев, то у меня получались они не хуже, просто я их больше не шью. Моя специальность - пальто". Очень похоже ведет себя и миссис Трокопян, она тоже хочет быть с людьми, но отталкивает их от себя, на сей раз из-за непомерного самомнения. "В данный момент я близка только с одной подругой, - объясняет она. - Она хороший человек, но, к сожалению, у нее недостаточно тренированный ум. Будь она поумней, мне было бы с ней интересней. Я всегда была разборчивой в дружбе". Миссис Трокопян восхваляет свое одиночество, видя в нем предрешенную обособленность элиты: "Тебя пытаются обидеть, если ты более талантлив, творчески одарен и тому подобное. Начинают завидовать вместо того, чтобы ценить это".
      По всей видимости, все эти женщины пребывает в том душевном состоянии, которое один из отвечавших обобщил в эпиграмме: "Мне не нравится проводить время ни с людьми, ни одному". Такое отношение весьма заметно отличается от мнения мисс Вимсэтт, которая описывает перемены в дружеских отношениях следующим образом: "Дружба всегда приходит через несколько этапов. Сначала ты просто знакомый, потом постепенно узнаешь, что тебя любят и ты любишь и можешь доверять".
      В отличие от женщин пожилые мужчины не столь охотно признаются в чувстве одиночества, вызванном ослаблением дружеских связей. Мы уже касались обостренного восприятия мужчинами этого вопроса и их склонности представлять постепенное прекращение дружеских контактов как осуществление своих планов. Эта скрытность особенно чувствуется в ответах мужчин, у которых более тяжелое материальное положение. Возможно, суровая социальная атмосфера, царящая в городских районах, подобных Скид-роу, где проживают многие из них, во многом способствовала проявлению недоверия к окружающим и усугубила их замкнутость. Основное место встреч для мужчин из этих районов - бары и дешевые ресторанчики, где проявляется чисто поверхностный интерес друг к другу, а отношениям не хватает настоящей теплоты. Смирением проникнуты их рассказы о том,как они живут. Раньше мистер Элиот "ходил, бывало, туда, где играют в пул, садился, перебрасывался в карты - любил погулять с ребятами, - ну и все такое", но сейчас он почти совсем не общается с друзьями: "Я просто сдержанно себя веду. Малоразговорчив. Со мной работало 400 человек. Поздороваюсь с ними, вот и весь мой разговор. Когда тебе стукнет 80 лет, ты уже ни на что не годишься". До того как с мистером Пилсбором случился удар, местом развлечения и общения для него были скачки, но сейчас он сидит мрачный в своей дешевой гостиницу и не скрывает откровенно выраженного презрения к другим беспомощным людям, на чью долю выпал тот же жребий: "Я редко общаюсь. Они у меня просто вызывают отвращение, вот и все". Он называет хозяина гостиницы своим другом, но добавляет: "Я было нем не очень-то высокого мнения, пока он не зашел навестить меня в больнице". Мистер Эбенхаузер всю жизнь прожил одиночкой и до 60 лет обычно каждые два-три года переезжал на новое место. Какой случайной работой он только не занимался: был пекарем, возницей, парикмахером, жнецом, маляром, садовником и, наконец, мойщиком посуды. Он никогда не отличался общительностью, предпочитая длительным отношениями случайные знакомства человека, вечно находящегося в пути. Мистер Эбенхаузер заявил, что его вполне устраивает лишь один друг - именно тот, кто живет от него достаточно далеко. "Мне нравится этот парень из Рино, - говорит он. Его словам всегда можно верить. Он недвуличный. Мы с ним, похоже, мыслим одинаков". Мистер Эбенхаузер не страдает от отсутствия общения. Его больше занимает самопроявление. Представляя ярко выраженный нарцисистический тип, он довольствуется созерцанием своей собственной личности, самосовершенствованием и изучением своих пока что скрытых возможностей. Увлечение парилками, вегетарианством и спиритизмом настолько захватили его, что на людей у него оставалось мало времени. Он никогда не сомневался в своих способностях и бесконечно верил в свои силы.
      Мистер Черних, тоже из рабочих, по-прежнему находит себе полезное занятие, чтобы возместить недостаток друзей на старости лет. Стойкий холостяк, которому к моменту исследования уже было за 70, он сознательно стремился сохранить свой дар "разумного мышления", отрицая при этом необходимость общения. Его чувство собственного достоинства зиждется на замечательной физической силе. Он каждый день делает зарядку и чувствует, что еще может помериться с кем-нибудь силой. Дни проходят за работой над многочисленными "изобретениями", которые он надеется пустить в продажу ели удастся найти надежного помощника. Он гордится своей изобретательностью и мастерством. Болтовня с друзьями и хождение по гостям, говорит он, пустая трата времени; будет больше пользы, если он займется своими изобретениями. При этом мистер Черних сам явно опасается поддерживать связи, старательно избегая всех своих прежних друзей. Он ограничивается случайной беседой с прохожим прямо на улицу. "Если незнакомые люди обратятся ко мне, - заявляет он, - я поговорю ними. Я разговаривал тут с одним на днях. Я не прочь поговорить с незнакомым человеком, но им нечего сказать - может, боятся. В трамвае особенно заметно - никто ни с кем не разговаривает, пока они вместе едут. Большинство людей никогда не заговорит с незнакомцем".
      Мы уже показали, что в нашей выборке есть люди, которые до полного изнеможения общаются с другими и все же считают себя одинокими. Миссис Пауэрз, несмотря на чрезмерную загруженность делами, жалуется, что ее часто посещают мысли об одиночестве, она называет это периодами мрачных раздумий. "Я ненавижу оставаться одна, - говорит она, - хотя бы на час". В тех редких случаях, когда ее муж выходит из дома, он звонит кому-нибудь из подруг и просит составить ей компанию. Хотя ей 77 лет и физически она очень слаба, вся ее энергия уходит на то, чтобы принять участие в любом мероприятии, которое только подвернется. Трогательно видеть, как она цепляется и за старых, и за новых друзей, и жаждет обзавестись еще и другими знакомствами. Видимо, сама ее уверенность в надежном положении в жизни зависит от этой отвлекающей деятельности. На вопрос, когда у нее обычно возникает мысль о смерти, она резко отвечает: "А не кажется ли вам, что эти мысли присутствуют всегда?"
      Вопросы, касающиеся уединения, социальной изоляции и одиночества среди престарелых, естественным образом подводят нас к рассмотрению того, что называют расторжением связей. Но прежде чем приступить к обсуждению этого процесса, необходимо исследовать тесно связанный с ним вопрос, имеющий огромное значение для пожилых людей: зависимость versus3 самостоятельность. Успешное разрешение важной проблемы, заключенной в данном вопросе, позволит провести различие между здоровой психикой и душевным заболеванием. Поскольку, чем старше становится человек, тем больше ему нужна помощь, и старики часто вынуждены признать эту истину, обращаясь за помощью. К сожалению, для некоторых - и особенно для мужчин в нашем обществе - такие реальные и очень серьезные обстоятельства резко противоречат их дополнительной потребности связывать чувство собственного достоинства с самостоятельностью - способностью и в старости обслуживать самого себя, самому со всем управляться, доказывать, что ты все еще ни от кого не зависимый взрослый человек. Именно исходя из трудностей этой первую очередь культурной дилеммы, и нужно анализировать расторжение связей с обществом, чтобы лучше понять его причину и сущность.
      То, что в одном случае могло бы показаться опасным разрывом всех связей с обществом и превращением человека в отшельника, в действительности может быть законной попыткой сохранить уважение к себе вопреки очевидному спаду физической и умственной активности. Если этот спад пока не настолько серьезен, чтобы человеку потребовался профессиональный уход или вмешательство соответствующего учреждения, мы вынуждены признать такой разрыв как разумно обоснованный предусмотренной обществом потребностью индивида в самостоятельности и умении во всем полагаться на самого себя. Однако в других случаях - когда разрыв с людьми чрезвычайно осторожно подходить к оценке расторжения связей как обоснованного или необоснованного.
      У госпитализированных людей в нашей выборке мы наблюдали самые трагические последствия конфликта между зависимостью и самостоятельностью. Этим старым людям чрезвычайно трудно совместить в своем сознании то, что им следует делать (культуру ценностей), и то, что они на самом деле должны делать (культуру реальности). Им не удается, как бы они ни старались, свести вместе эти крайние противоположности. Для некоторых респонедетов данной группы - и особенно для тех, у кого потребность в зависимости была весьма сильной всю жизнь - пребывание в одиночестве и отдельное проживание чреваты грозными последствиями, поскольку велик тот риск, что эмоциональные и физические потребности просто-напросто не будут удовлетворены. Люди с укоренившейся тягой к самостоятельности - главной ценности в глазах мужчин-американцев. И в особенности представителей того поколения, которое мы изучаем, - могут воспринимать разрушение жизненного пространства человека, даже в интересах здоровья, как агрессивный, враждебный акт угрозу целостности своей личности, личности взрослого человека, как событие, которому нужно противиться всеми силами. Таким образом, то, как человек относится к своему одиночеству, может служить хорошим показателем его потребности в зависимости. И наоборот, отрицание потребности - особенно при физической болезни, бедности и весьма незначительной поддержке со стороны других - может быть хорошим показателем тяги человека к самостоятельности и уверенности в своих силах.
      Поскольку каждому стареющему индивиду приходится своеобразно, зачастую неправильно, соразмерять свои неизбежные притязания на внимание других людей с требованиями, предъявляемыми к самому себе. Вопрос о желательности расторжения связей с обществом в целом является первостепенным вопросом геронтологического исследования.
      Основываясь на разностороннем анализе личной и социальной активности людей в преклонном возрасте, можно выделить с большой долей уверенности, определенные черты, имеющие самое прямое отношение к так называемой "геронтологической теории" расторжения связей. Мы обнаружили, что снижение социальной активности, вызванное, казалось бы, возрастом, в действительности связано с другими факторами, главными среди которых являются физическая немощь, душевное расстройство и бедность. Данные, полученные во всех подгруппах нашей выборки, свидетельствовали о том, что активное общение поддерживает у людей силу духа, и мы показали, то душевное заболевание человека и, как следствие, его госпитализация вызваны недостатком связей в гораздо большей степени, чем только трудностями личного характера.
      Мы обнаружили, что полученные нами данные противоположны некоторым результатам, описанным Каммингом и Генри при исследовании выборки престарелых в городе Канзас (штат Миссури). В качестве своего первого главного положения эти авторы утверждали, что вовлеченность в общение неизбежно убывает с возрастом. Данные нашей выборки, которую представляли пожилые жители Сан-Франциско, подтверждали выводы Камминга и Генри лишь условно. Ослабление связи с окружающими из-за бедности, болезни или спад жизненной энергии стариков вследствие психологической депрессии действительно, по нашим данным, связаны со старением, но лишь косвенным образом, когда действуют указанные механизмы. Те, кто и в глубокой старости (после 80 лет) относительно здоров физически и духовно и достаточно материально обеспечен, так же общительны и поддерживают связи с миром, как и более молодые члены нашей выборки (от 60 до 65 лет).
      Потеря друзей и знакомых-, по причине их смерти - это несчастье, но это и естественное следствие старости. Однако в нашей выборке большинство душевно и физически здоровых способны восстановить утраченные связи, заменив их самыми разнообразными новыми. Вдовцы и вдовы иногда снова вступают в брак или по крайней мере в близкую связь с другом противоположного пола; те, кто теряет старых друзей, заводит новых или активнее общается с оставшимися, в добровольные связи и новое общение они вступают настолько, насколько позволяют их силы и наклонности. Потери неизбежны, от них никто не застрахован, но можно воспользоваться оставшимися или новыми возможностями.
      Наши данные противоречат геронтологической теории расторжения и в другом ее утверждении: что принятие как должного снижения активности общения в старости и даже усугубление его путем преднамеренного расторжения связей с социальной системой соответствуют моральному состоянию стареющих людей и благотворно влияют на их силу духу. Напротив, полученные нами данные показывают, что в старости с психологическим комфортом теснее связана скорее вовлеченность в общение, чем расторжение связей с обществом. Более того, анализируя первопричины хорошего и плохого психологического самочувствия стариков. Мы обнаружили, что - по крайней мере в тщательно исследованной нами душевно здоровой части выборки - отвечавшие особо выделили социальные связи как источник удовлетворения. Отсутствие контактов с обществом вызывает у них упадок духа, а их взгляды на жизнь в будущем отличаются обеспокоенность и пессимизмом. Однако мы увидели также, что в некоторых случаях душевного расстройства уходи из общества был положительным моментом, ограждавшим представление душевнобольных о себе от критических нападок со стороны других.
      У нас нет оснований отрицать, что выход из социальной системы есть путь наименьшего сопротивления для белых американцев со Среднего Запада, принадалежащих к среднему классу, в возрасте от 50 до 90 лет - тех, кому помощь не нужна. Наличие в нашей выборке, составленной из пожилых жителей Сан-Франциско, тех, кто болен душевно или физически, и тщательное исследование самооценки и морального состояния больных и здоровых показывают, что отказ от общения связан с плохой адаптацией, подразумевающей такое проявление настроения, мышления и поведения, которое приводит в больницу для умалишенных.
      На данном этапе исследования мы не можем определить, является ли этот спад социальной активности причиной или результатом трудностей физического и умственного характера у наших госпитализированных больных. В каждом индивидуальном случае он может быть и тем и другим, взятыми вместе или отдельно. Как бы то ни было, при сравнении пожилых людей из местных общин и помещенных в больницу более здоровые обнаружил более глубокую приверженность социальной среде - у них был шире круг знакомых, и они проявили большую гибкость, обзаводясь новыми друзьями, когда умирали прежние, чем старики из нашей больничной выборки. Этот вывод получил дальнейшее подтверждение при изучении историй болезней в медицинской выборке, показавшем, что мужчины с нервным расстройством, в отличие от мужчин из местных общин, не могли указать ни одной близкой связи с кем бы то ни было. Каждый раз, когда они называли кого-то "другом", речь шла о самом что ни на есть "шапочном" знакомстве. С другой стороны, члены выборки, представляющие местные общины, как мужчины, так и женщины, сообщили о большем количестве друзей, а те опрошенные, в особенности женщины, у кого было мало друзей, легче и чаще признавались в одиночестве. Что касается мужчин, то только представители местных общин продемонстрировали способность обзаводиться новыми друзьями.
      Итак, мы пришли к выводу, что относительно здоровые старые люди иногда до преклонных лет - дорожат своим социальными связями и сделают все возможное, чтобы удержаться на том уровне общения, который привычен и удобен каждому индивиду; что душевно здоровые пожилые люди, вынужденные расторгать связи из-за своей болезни или смерти других, проявят замечательную способность возмещать и замещать эти потери, изобретательно выискивая новые способы вступить в реальный мир общения; но что душевнобольных людей пожилого возраста можно отличить по их манере отступать и отгораживаться от остальных, зачастую вплоть до полного отшельничества, и что из этого уединенного убежища они взирают на мир с наигранных безразличием, презрением, явно параноидальным превосходством или, оставив все надежды, с безмолвным смирением.
      Однако сказанное вовсе не означает, что полученные нами данные являются подтверждением прямой противоположности теории расторжения связей, а именно подтверждением теории активности, порожденной в первую очередь философией работников сферы развлечений и оказания помощи населению, пытавшихся последние 20-30 лет скрасить жизнь стариков в нашем обществе. Анализируя выбранные нами случаи, мы заметили, что всех активное, доходящее порой до навязчивости поддержание связей в старости может само по себе свидетельствовать о плохой социальной адаптации. Не это является средством, способствующим удачной адаптации, а скорее здравая оценка своих сил и возможностей и их постоянное применение к приливам и отливам, ритмическому напряжению и ослаблению, отличающим социальные взаимоотношения в любом возрасте.
      С самого момента зарождения живых организмов можно наблюдать это систолико-диастолическое движение от одиночной эгоцентричной деятельности до той деятельности, когда индивид активно воспринимает окружающую среду и погружается в нее - от периодов отдыха, сна, пищеварения и гомеостатического равновесия до беспокойного поиска пищи, энергичного отстаивания своих прав и жажды стимула и удовольствий. Случаи наиболее удачной социальной адаптации в нашей выборке служат доказательством непрекращающегося систолико-диастоилического ритма вступления в связи и выхода из них, иногда в неимоверно ограниченных условиях.
      Прекрасный пример того, как человек преклонного возраста может поддерживать жизнеспособные связи с обществом, несмотря на физическое бессилие, дает нам история мистера Эда Харта. Мистер Харт пережил трех жен, с которыми был счастлив, а также своих собственных сыновей. Во время нашей последней беседы ему исполнилось 93 года, он передвигался, опираясь на палку, но вполне удовлетворительно со всем справлялся в своей квартире, сам готовил еду. Ухудшившееся здоровье - как он сам признался - значительно сузило круг его общения, но он, конечно, продолжал - насколько мог себе позволить при данных обстоятельствах - поддерживать тесную связь с людьми. После смерти третьей жены, когда ему исполнилось 90 лет, мистер Харт пригласил к себе жить мужчину помоложе, 60 лет, чтобы поровну делить расходы. Этот человеке - "мой одноквартирец", как называл его мистер Харт, - был его товарищем и почитателем. Когда, например, мистера Харта попросили описать свой характер, он ответил: "Очень спокойный. Ну, Джино-то узнал, какой у меня темперамент. Хотя иногда я могу рассердиться и жутко вспылить." Услышав такую самокритичную оценку мистера Харта, Джино, его товарищ по комнате, воскликнул: "Ничего подобного!"
      Мистер Харт преисполнен любви и уважения к людям, благодаря чему он приобрел много преданных друзей. Вспоминая дружбу прежних лет, он говорит: "не могу припомнить, чтобы хоть один из тех, кого я считал близкими друзьями, оказался неверным другом". Но многие из старых друзей уже умерли, а заводить новых мистеру Харту не та легко из-за ограниченной свободы передвижения, и все же "если бы можно было иметь друга и ничего бы для них не делать физически, то это совсем не трудно". Мистер Харт готов признать, то в данный момент у него гораздо меньше близких друзей, по сравнению с тем, сколько их было раньше ("Они все поумирали"), но это не значит, что он одинок ("У меня полно друзей; мне не удается со всеми общаться") Он четко различает "близких друзей" и просто "приятелей": "Все соседи - хорошие мои приятели, но близких отношений у нас быть не может". Когда мистеру Харту исполнился 91 год, он перестал посылать рождественские открытки своим многочисленным друзьям: "Я бросил это дело. Я сказал им, что больше не буду посылать. По двум причинам: во-первых, всем послать я не могу, так что никому не буду посылать, и никто не будет в обиде; во-вторых, сил у меня на это уже нет - требуется где-то 150 открыток, везде надо написать адрес, да еще само поздравление". Этот обаятельный в общении человек очаровал всех, кто брал у него интервью, и людей к нему тянуло как магнитом. Даже по отношению к соседям и хозяйке дома он проявляет нежную заботу и внимание: "Хозяйка дома тоже мой друг. Она приглашали меня к себе на рождественский обед. Стоит ей войти, как она бросается мне на шею и целует. А дама из дома напротив, владелица тех четырех квартир, если уже 7.30 утра, а шторы у меня задернуты, тут же звонит мне по телефону. Ближайшие соседи - две дамы, старые девы. Одна только вышла на пенсию. Они заходят и спрашивают, не нужно ли мне что-нибудь. Они живут ближе всех. Да, господь послал мне много друзей. Это... это так. Вокруг полно людей, которые меня любят, или же они прекрасные актеры. Хм, им, должно быть, нравится мое обхождение, не знаю". Когда мистера Харта попросили назвать человека, который в настоящее время оказывает на него самое боль8ое влияние, он ответил: "Если бы у меня появилась такая необходимость, думаю, я прислушался бы к мнению трех соседей. Они относятся ко мне как к отцу, а им самим хватает жизненного опыта, чтобы здраво рассуждать. Одному из них уже за 70).
      На фоне остальных мужчин из нашей выборки мистер Харт - фигура в некотором роде исключительная, поскольку он ведет переписку. Так, он поведал нам о длинном письме, на которое ему нужно поскорее ответить, оно пришло от молодой женщины. В течение многих лет мистер Харт помогает женщине советами, и она написала ему: "Вы единственный, ого я могут называть отцом". Молодые сразу проникаются к нему доверием и делятся с ним своими трудностями: "В свое время многие мои друзья как увидят меня, так остановят и просят совета, что делать". Тут он показал нам открытки, полученные от молодого друга. "Я переписывался с несколькими молодыми людьми. Сейчас, однако, не справляюсь с ответами". (Подводит зрение) Потом мистер Харт стал описывать молодого человека, с которым он долго вел переписку: "Далеко не благородного происхождения - пил много и без разбору". Мистер Харт стал его наставником, пока тот служил в армии и учился в колледже: "В каждом письме я делился с ним своим отношением к жизни, но проповедей не читал. Я со многими такими, как он, переписывался". И наконец, завершает список его друзей "Хэнк, который в штате организации "Пожилые граждане" Он взял меня под свое покровительство".
      Мистер Харт - исключение из числа старых мужчин и потому, что поддерживает связь со своими многочисленными друзьями по телефону, звонки иногда раздаются по два-четыре раза в день. Обычно звонят его знакомые женщин, которые дружили еще с его ныне покойной женой. Здесь можно было бы добавить, что он продолжает выступать в роли отца и деда. Он совершает регулярные ежемесячные поездки к дочери и ее семье, которые живут в другом штате. Нередко неделю-другую он гостит у своей внучки.
      Способности к общению у этого человека из нашей выборки имеют особую значимость в свете одной из наших главных культурных проблем - старения американцев: как заменить параллельные связи, которые неизбежно ослабнут из-за болезни и смерти, линейными. Другими словами, когда из рядов ровесников выбывает каждый десятый, как найти на их место людей более молодого поколения? В более традиционных, чем американское, обществах, это не столь серьезная проблема, поскольку культурная традиция таких групп (и удачным примером здесь могут служить народные обычаи Старой Японии и Старого Китая), как правило, не вынуждает поколения шагать по жизни плотными шеренгами, почти не обмениваясь мудростью и опытом между идущими.
      Традиционные культуры часто отводят старику решающую роль патриарха, старейшины в деревне, советника, сказителя, мудреца и друга. Благодаря этому пожилые люди не выпадают из общественной иерархии и поддерживают линейные связи. Единственная возможность для старых американцев поддерживать такие взаимоотношения зависит от того, насколько каждому из них хватит сил и таланта перекинуть мост между поколениями. Мистер Харт явно обладает таким талантом.
      Существует и другая вероятность, вытекающая из такое разделения возрастных групп. Пожилые люди, спускающиеся, по нашему выражению, в "яму безымянности", по сути выпускают из рук нити, связывающие их с более молодыми членами общества, находящимися в положении наблюдателей или оказывающими помощь, - или же с теми, кто получает и передает соответствующим общественных организациям сведения о необходимости поддержки одиноких пожилых или об их проблемах, требующих посторонней помощи. Когда мы разговаривали с людьми, ведущими такой уединенный образ жизни, многие из них отнеслись к нам как к долгожданным спасителям, явившимся наконец, чтобы помочь им добиться медицинском помощи и увеличить пособие для нуждающихся. Для таких людей любой контакт с представителями более молодого поколения превращается в возможный канал связи с теми, кто непосредственно занят в сфере социального обеспечения.
      Вернемся ненадолго к теории расторжения связей: мы полагаем, что отмеченные Каммингом и Генри психологические преимущества, приходящиеся на долю старых людей при выпадении из общения, объяснялись тремя факторами. 1) Группа пожилых людей в их выборке не нуждалась в помощи - ни физической, ни психиатрической, ни финансовой - и, таким образом, находилась в лучшем положении, преследуя принятую в обществе цель личной самостоятельности. 2) В американском обществе деление на возрастные группы превратилось в их отделение друг от друга, молодые почти ничего не слышат о старых, и им нечего сказать этим людям. Предсказуемую реакции пожилых на подобную ситуацию можно было бы обобщить, прибегнув к высказыванию одного из отвечавших: "Если я им не нужен, то и мне они, конечно, не нужны. Зачем я буду высовываться?" 3) Первые два фактора (стремление к самостоятельности и обособление возрастных групп) вместе с ослаблением социальных взаимоотношений из-за смерти или болезни ровесников вполне могли привести к уменьшению вовлеченности в общение - это и было названо расторжением.
      Вполне возможно также, что Камминг и Генри под термином "расторжение" отчасти подразумевали то, что мы называем "ослаблением" или заменой прагматистско-инструментальных ценностей основными. В случае "ослабления" ограничения, налагаемые обществом на своих членов, несколько послабляются для пожилых людей, и они пользуются предоставленной свободой. Им разрешается в большей мере быть такими, какие они есть, несколько меньше подчиняться правилам, подчеркивать свою индивидуальность, вплоть до эксцентричности, но - по крайней мере в нашей выборке - такие люди не отдаляются от общества.