Тревога, захлестнувшая Пруденс, как только она узнала лошадь, превратилась в панику, когда она увидела человека в кроваво-красной форме железнобоких из армии Кромвеля, медленной походкой вышедшего из гостиницы. Заметив конюха, он поторопился к нему навстречу.

– Цедрик – в опасности! – полоснуло в голове Пруденс, и она чуть не пустилась галопом во двор, хотела отвлечь их внимание и предупредить Цедрика, что надо немедленно уезжать, пока железнобокие его не обнаружили. Однако скорое решение миновало до того, как она успела двинуться. Солдат что-то сказал слуге, и тот засмеялся; потом оба устроились поудобнее, собираясь как следует поболтать. Очевидно, конюх знал солдата и хорошо к нему относился.

Пруденс изумленно наблюдала за сценой, пытаясь решить, что ей делать. Ее возлюбленный Цедрик был в гостинице, делая там неизвестно что, а на улице стоял драгун, вселявший страх всей округе. Хотя Цедрик не сделал ничего неправильного, Пруденс вспомнила другое время, когда он выехал верхом на лошади и к нему пристали солдаты. В тот день ему потребовалось больше часа, чтобы заговорить их и избежать опасности. Сегодня может потребоваться не меньше времени. Или даже хуже: он не сумеет убедить их и будет арестован.

Пруденс не сомневалась – Цедрик оказался в опасности. Он был убежденным роялистом, один из тех, кого беспокоили драгуны, как только прибыли в область. Если Цедрика поймают в компрометирующей ситуации, ему придется выдержать все: они сделают, что захотят. Мысль о том, что солдаты причинят боль Цедрику Инграму, заставила Пруденс содрогнуться, но она убедила себя, ведь в гостинице был всего один солдат, в одиночку ему не взять верх над Цедриком.

Это романтическое предположение разлетелось вдребезги, когда появился еще один солдат, заговоривший с первым и пальцем указавший на гостиницу, как будто отдавая распоряжения. Первый кивнул и ушел, оставив конюха присматривать за лошадью Цедрика. Второй солдат вежливо смотрел на конюха. Понятно, что он не собирался по-приятельски болтать со слугой.

Пруденс прикусила нижнюю губу. Присутствие двух драгун заставило ее задуматься, были ли еще солдаты поблизости или в гостинице. Что бы Цедрик ни делал там, его надо было предупредить об опасности. Но как?

Первое, что решила предпринять Пруденс, это поскакать обратно по тропинке как можно быстрее в Стразерн-холл, где только и могла она получить помощь. Но на это уйдет час или больше, и когда она вернется, солдаты смогут похитить Цедрика и увезти неизвестно куда. Стало ясно, что она должна его спасти.

Пруденс абсолютно не имела понятия, как ей освободить Цедрика, но ею двигала сила первой любви и бесстрашная отвага, характерная для всей семьи Лайтонов. Медленно, осторожно, чтобы не встревожить солдат во дворе, она слезла с лошади, провела ее поглубже в лес и тщательно привязала к дереву. Пруденс не хотела, чтобы животное бродило вокруг в поисках сена и других лошадей, пока ей самой придется спасать своего возлюбленного.

Она перебежала к гостинице так незаметно и тихо, как только могла. Ей удалось незамеченной пересечь открытое пространство и прижаться к стене с бешено колотившимся сердцем, дрожа от страха. Глубоко вздохнув, она помедлила, решая, что делать дальше.

Пруденс не имела представления, где в здании мог находиться Цедрик. Если – в одной из комнат на первом этаже, она сможет найти его и предупредить. Пруденс не хотела верить, что он будет наверху, в одной из спален, и не желала признавать, что человек, в которого она так отчаянно влюбилась, проводит время с одной из проституток, которых полно в этом месте. Она осторожно стала пробираться по периметру здания, крепко прижимаясь к деревянной стене и пытаясь пробираться незаметно, насколько это возможно.

Первое окно, в которое она заглянула, выходило в большую и на удивление чистую кухню. В комнате находилось несколько слуг, и чуть лучше одетая женщина стояла подбоченившись. Женщина отдавала приказания, заставляя слуг расторопно двигаться по кухне, и Пруденс догадалась, что это, должно быть, жена хозяина гостиницы. В свежем утреннем воздухе разнеслось замечание о том, что в рагу добавляют слишком много мяса. Пруденс чуть не улыбнулась, но женщина сделала еще одно замечание, от которого она застыла на месте:

– Через час вернется целая группа, а мы здесь управились только наполовину! Пошевеливайтесь, или же двадцать пять раздраженных мужчин будут жаловаться на отсутствие еды!

У Пруденс подкосились ноги, и она опустилась на землю – сердце ее учащенно забилось. Если она правильно поняла слова женщины, в этой гостинице остановился целый отряд драгун. Более того, они могли вернуться в любое время. Это значило, что Цедрика ждал еще больший ад, чем она представляла. Это снова побудило ее к действию.

Пруденс ползла на четвереньках, чтобы ее не видно было из окна тем, кто находился внутри. Потом она выругалась вовсе не как леди – в ее ногу впился острый камень, который, к тому же, порвал ей платье. Она стиснула зубы и подбадривала себя фантазиями о том, как Цедрик рассыплется перед ней в благодарностях за то, что она спасла его от жестоких солдат протектората.

По другую сторону окна Пруденс выпрямилась. Она поспешила ко второму окну без излишней предосторожности, как делала это вначале. Заглянув внутрь и увидев пустую комнату, Пруденс метнулась к следующему окну. Оно открывалось в личные апартаменты владельца гостиницы и его жены, похоже, это были одновременно спальня и гостиная, где не очень прибрано. Как и в предыдущей комнате, в ней никого не было.

Пруденс начинала приходить в отчаянье. Не думая об опасности, она побежала к четвертому окну.

Это окно смотрело в комнату, очевидно, предназначавшуюся для кабинета, потому что большой неотесанный стол был так поставлен к окну, что человек, работавший за ним, сидел лицом к двери, а свет из окна падал ему через плечо. У стола стоял такой же старый и грубо сколоченный стул. В этой начисто вымытой комнате сидело два человека, и когда она осторожно заглянула в окно, сердце Пруденс еще чаще забилось от волнения.

Она не узнала человека, сидящего спиной к окну, но по другую сторону стола, лениво развалясь на стуле с высокой спинкой, сидел Цедрик Играм. Вначале Пруденс решила, что Цедрика поймали и теперь допрашивают. Потом до нее донесся его пренебрежительный голос. Услышанные ею слова разрушили радужные мечты, которые она вынашивала месяцами.

– Ваши люди идиоты, Осборн! Как только они ушли, тут же пошел разговор далеко не о кузнице…

Испугавшись, Пруденс скользнула на корточки и беспомощно потрясла головой. Она не хотела слышать, что говорил Цедрик.

– Лейтенант Вестон мог не знать этого, – мягко сказал другой голос, очевидно, принадлежавший человеку, которого Цедрик назвал Осборном.

Но Цедрика невозможно было отвлечь.

– Я говорил вам, что должен быть Томас Лайтон, и он был там. Его следовало арестовать независимо от того, о чем говорили на собрании – о восстановлении кузницы или о возвращении Черного Принца в Англию. Томас Лайтон – враг государства. И Вестон обязан был арестовать его!

– Лейтенанту надо было знать, кто из присутствовавших мужчин Томас Лайтон. Как он мог определить его, если он не сидел на своем семейном месте в церкви, да к тому же был переодет до неузнаваемости?

– Черт побери! А чего ожидал Вестон? Что Лайтон встанет и скажет: «Здравствуйте! Я – Томас Лайтон». Не говорите глупостей, Осборн!

Пруденс стало плохо. Цедрик Инграм – шпион! Значит, он выдавал секреты властям о перемещении ее брата. Как это могло быть? Цедрик был мужчиной, за которого она хотела выйти замуж. Цедрик в течение многих лет был другом ее отца… Неприятное открытие! Но Пруденс была из семьи Лайтонов и знала свой долг. Она должна вернуться в Стразерн-холл и рассказать отцу все, что видела и слышала здесь. Он узнал бы, кто шпион, предававший их.

Стремясь скорее уйти, она вскочила на ноги, забыв приподнять тяжелый трен своей амазонки, тут же запутавшейся у нее между ног, и, пытаясь удержаться на ногах, качнулась прямо перед открытым окном.

Осборн нервно сказал:

– Что это? Мне показалось, что там кто-то ходит.

Цедрик, чертыхаясь, завопил:

– Вон! Женщина бежит к лесу! Быстрее!

В один голос, как сговорившись, они закричали:

– Охрана! Охрана!!!

Начался переполох: Цедрик и Осборн пытались выбить раму, чтобы полностью открыть окно и выпрыгнуть вниз. Полдюжины солдат появились снаружи, кто верхом – кто пешком. Заржала лошадь, когда наездник сильно пришпорил ее каблуками, и из-за деревьев раздалось ответное ржание лошади Пруденс.

Пруденс убегала с бьющимся сердцем, и тут она заметила, как в лес въехал солдат и выехал оттуда с ее лошадью. Теперь, даже если она добежит до леса, уже никак не сможет быстро добраться до Стразерн-холла.

Однако Пруденс смогла оторваться от преследователей и бежала к лесу, что было сил, задыхаясь от напряжения.

Она была уже на краю леса, когда почувствовала, что кто-то схватил ее за руку. Пруденс отчаянно попыталась вырваться, но захватчик безжалостно остановил ее. Повернувшись, она увидела холодные серые глаза Цедрика Инграма.

– Черт побери! – задыхаясь, сказал он человеку, бежавшему за ним. – Это Пруденс Лайтон.

Пруденс неистово вырывалась, пытаясь убежать. Но Цедрик был намного сильнее ее. Более того, за ним стоял Осборн и несколько солдат. Вскоре Пруденс пришлось сдаться, но она не смирилась.

Она смотрела на Цедрика, гневно сверкая глазами:

– Что вы намерены сделать со мной, господин Инграм? Предать меня, так же как моего брата?

Цедрик откинул голову назад, как будто получил пощечину:

– Вы знаете?

– Как вы могли? – вспыхнула она. – Вы выдавали себя за нашего друга! Вы ухаживали за Алисой!

Цедрик усмехнулся:

– Я все еще являюсь вашим другом, – его лицо ожесточилось и стало похоже на ужасающую фанатичную маску. – И я женюсь на ней.

– После того, как она узнает, что вы предали нашу семью? Нет, Цедрик Инграм! Она не захочет иметь с вами дела – как и все остальные люди в нашей округе…

Глаза Цедрика сверкнули холодной жестокостью:

– Она ничего не узнает, а потом будет слишком поздно.

При этих словах Пруденс действительно испугалась.

Абигейл забеспокоилась об отсутствии Пруденс днем, когда они с Алисой встретились за чашкой травяного чая, чтобы немного поболтать и спокойно отдохнуть.

– Я не видела Пруденс после того, как вернулась от священника. Ты не знаешь, где она, Алиса?

Алиса нервно подпрыгнула. Пруденс не выходила у нее из головы с того самого момента, как уехала за Цедриком Инграмом, но она не знала, что делать. С одной стороны, она пообещала, что не скажет родителям, где Пруденс, если ее будут искать. С другой – Алиса дрожала от страха, что Пруденс попала в беду. В таком случае, чем раньше она скажет, тем скорее они спасут ее.

Абигейл внимательно посмотрела на дочь:

– Что-нибудь случилось, Алиса?

– Возможно… то есть… да, – облегчение и вина боролись в Алисе. Облегчение – наконец она сможет все рассказать. Вина – она предала доверие Пруденс. Облегчение – кто-то еще, кроме нее, сможет решить, что делать. Вина – она скрыла случившееся от матери.

Абигейл слегка удивилась:

. – Ну, так что? Да или нет?

Алиса сцепила пальцы на коленях и отчаянно хотела, чтобы в дверях в этот самый момент появилась Пруденс. Но она не появилась, и Алиса вынуждена была ответить:

– Знаешь, на самом деле все не так уж плохо. Я имею в виду то, что она делает.

Изумление исчезло с лица Абигейл. Она машинально выпрямилась.

– Пруденс занята чем-то и не хочет, чтобы я знала об этом.

Это была констатация факта, а не вопрос. Алиса так восприняла это и согласно кивнула.

– Что она натворила, Алиса? – строгим голосом спросила Абигейл.

Алисе хорошо был знаком этот тон. Она долго была той дочерью, которая осмеливалась на опасные поступки и попадала в неприятности. Абигейл реагировала на это непреклонно и осторожно, воспитывая дочь-леди, но не пытаясь сломить ее дух. Поэтому Алиса знала, что если Абигейл требовала ответа, то он должен быть честным и правдивым. Сейчас она бы не могла ей солгать.

Умоляя всем своим видом о понимании, Алиса сказала:

– Пруденс уехала за Цедриком Инграмом и сегодня…

– Уехала за Цедриком Инграмом? Зачем? – скептически прервала Абигейл.

Алиса напряженно подалась вперед:

– Чтобы узнать о нем побольше, мама. Она считает, что если узнает его интересы, то сможет разговаривать с ним свободно и завоевать его расположение.

– Боже мой, где только ребенок позаимствовал эту идею?

– У вас, мама. Вы всегда говорили нам, что мужчины любят говорить о себе и что нам следует задавать им вопросы о том, что ближе всего их сердцу.

– Боже праведный! – чуть слышно сказала Абигейл. – Я не хотела, чтобы она так буквально восприняла мой совет.

– Да, это так, – в данный момент Алиса ничего не могла сказать, хотя и хотела поддержать свою мачеху.

Абигейл покачала головой. Ее лицо было мрачным, хотя она и говорила своим обычным повелительным тоном:

– Так-так, Пруденс решила, что должна как можно больше узнать о Цедрике Инграме, преследуя его. Что случилось сегодня?

– Он проскакал мимо, когда мы вышли от священника. Пруденс сказала мне, что собирается поехать за ним и, может быть, поговорить. Она так и сделала. Он выехал из деревни, и я потеряла его из виду. Пруденс ехала сзади на некотором расстоянии от него.

– Она не догнала его? Они не разговаривали?

Алиса покачала головой.

Абигейл решительно кивнула и потянулась за звонком, чтобы вызвать слугу.

– Мы должны поставить в известность твоего отца, а потом поедем в аббатство Инграм. Если Цедрик действительно разговаривал с Пруденс, он может знать ее координаты.

Когда лорда Стразерна оповестили о случившемся, он помрачнел и рассердился:

– Так ты говоришь, она уехала за Цедриком Инграмом, Алиса?

Алиса испуганно кивнула. Под грозным взглядом ее отца дрогнуло бы самое непробиваемое сердце, а Алиса уже настолько истерзалась угрызениями совести, что начала бояться, вдруг Пруденс действительно попала в беду.

– Надо поговорить с Инграмом, но я не очень надеюсь, что мы узнаем от него что-нибудь существенное, – голос лорда Стразерна был печальным, и Алиса поспешила заверить его:

– Папа, я уверена, что господин Инграм видел и даже разговаривал с ней. Пруденс так решительно настроилась узнать его секреты, что я сомневаюсь, пожелала ли она остаться незамеченной.

Лицо Стразерна стало еще печальнее:

– Вряд ли Цедрик Инграм поможет нам, но поговорить с ним необходимо.

Через час, когда семья Лайтон сидела в недавно отремонтированной комнате в аббатстве Инграм, Цедрик казался печально-встревоженным. Он очень извинялся и говорил, что не видел Пруденс в этот день вообще.

– Не могу представить, куда она могла подеваться, – серьезно сказал он лорду Стразерну. – Уехав из деревни, я вернулся в свои владения и остановился у одного моего арендатора. Бедняга сломал ногу две недели назад, и я регулярно проверяю, не нуждается ли его семья. Потом я приехал домой и, вообще, не видел госпожу Пруденс.

Что-то в том, как он говорил, показалось Алисе фальшивым, но она не могла определить, что именно. Она нахмурилась, и Цедрик поспешил ее заверить:

– Клянусь вам, госпожа Алиса, если бы я знал, где ваша сестра, то с радостью сказал бы вам. В самом деле, хотелось бы это знать, чтобы прогнать тревогу из ваших прекрасных голубых глаз и увидеть, как ее сменит радость.

После их последней встречи, когда она сказал Цедрику, что ни за что не выйдет за него замуж, это цветистое обещание угнетающе подействовало на Алису. Пока она обдумывала, как ему ответить, забыла даже то, что хотела спросить.

– Вы очень любезны, сэр, но, когда я в последний раз видела Пруденс, она решительно была настроена поговорить с вами. Я не могу понять, как она смогла отклониться от задуманного?

– Может быть, ее лошадь потеряла подкову. Или, может быть, она встретила свою подругу и решила, что гораздо интереснее будет спокойно посплетничать с ней, чем гнаться за мной.

Алиса беспокойно посмотрела на Абигейл. Если Цедрик Инграм не разговаривал сегодня с Пруденс, Алиса сочла бы неуместным выдавать секрет ее безумного увлечения.

Абигейл словно проникла в беспокойные мысли Алисы и предупредительно сказала:

– Мы были на собрании в доме священника, обсуждали, что нужно сделать, чтобы организовать восстановление кузницы господина Вишингема. Она, должно быть, подумала, что вы захотите принять участие в приготовлениях, и поехала за вами, чтобы сказать об этом.

Цедрик, кажется, поверил в это.

– Конечно, госпожа Пруденс полна сострадания, и от нее можно ожидать что-нибудь подобное.

Алиса снова почувствовала, что его замечание раздражающе подействовало на нее. Что-то здесь определенно было не так. Цедрик Инграм никогда раньше не выражал такого положительного отношения к Пруденс. Большей частью он не обращал вообще на нее внимания, а когда она вынуждала его на это, отмахивался, как от назойливой мухи.

Лорд Стразерн, казалось, еще больше помрачнел. Он расстроенно сложил руки на коленях, и суровым взглядом уставился на Цедрика:

– Моя дочь пропала, и в последний раз ее видели едущей за вами, Инграм. Я не могу так легко вам поверить.

Цедрик ощетинился:

– Что вы говорите, Стразерн? Вы намекаете, что к исчезновению Пруденс имею отношение я?

Стразерн оставался непреклонным:

– А вы что имеете?

Цедрик вскочил со стула, подчеркнуто демонстрируя темперамент истинного роялиста:

– Я не верю, что вы можете говорить мне такое!

– Правда? – взревел Стразерн.

– Я вынужден попросить вас немедленно покинуть этот дом! – Цедрик театральным жестом указал на дверь. – Возможно, ваша дочь уже вернулась домой в дорожном костюме, испачканном от падения с лошади, или же огорченная тем, что забыла о времени, болтая со своей подругой, – я ожидаю извинений, Стразерн!

Лорд Стразерн встал, показав своей семье, что они должны сделать то же самое:

– Я буду рад принести вам извинения, Инграм, если Пруденс уже, как вы сказали, вернулась домой. В противном случае… – он не договорил фразу, и на несколько секунд его слова повисли в воздухе. – Я… просто сотру вас с лица земли. Запомните это, Инграм.

Выйдя из монастыря, они приостановились на ступеньках, пока кучер разворачивал карету лорда Стразерна.

– Что нам теперь делать, папа? – озабоченно спросила Алиса.

На ней тяжелым грузом висела ответственность за все эти неприятности. Если бы она не позволила Пруденс поехать за Цедриком Инграмом, ее сестра сейчас была бы дома в безопасности. Более того, не произошло бы ссоры между отцом и Инграмом, если бы она не отвергла ухаживания Инграма и не допустила последней выходки Пруденс. До сегодняшнего дня они тесно сотрудничали, и казалось невозможным, что станут врагами.

– Вы с Абигейл вернетесь в Стразерн-холл, может быть, Пруденс вернется. А я поеду в деревню и посмотрю, смогу ли там выяснить что-нибудь еще, – мрачное выражение лица Стразерна сказало больше, чем его слова. Он думал, что Пруденс не вернется домой сама и ему не удастся ничего выяснить о ней в деревне. Но что-то надо было делать. С чего-то надо было начинать.

Абигейл согласно кивнула, когда подали карету. Проследив, чтобы женщины вошли в карету, лорд Стразерн сел верхом и уехал. Абигейл и Алиса встревоженно наблюдали за ним.

Когда карета тронулась, Алиса неуверенно сказала:

– Мама, ты не будешь возражать, если я сделаю то же самое, что и папа? То есть, поеду и поговорю с определенными людьми?

– Если это поможет найти Пруденс, делай все что угодно, – сказала Абигейл дрожащим голосом.

Алиса кивнула. Она знала, что ей делать.

Филипп понятия не имел о событиях, сотрясавших семью Лайтон. Он провел день с одним из своих арендаторов, помогая ему починить протекавшую крышу в сарае. Он знал, что его дядя или отец никогда бы не унизились до ручного труда, но времена изменились. Эйнсли и фермеры теперь находились под его ответственностью, и он будет решать проблемы, как сочтет нужным. Годы, проведенные в армии, научили его, что низшие чины уважали офицера, сурового, жестокого и соблюдавшего дистанцию, но они отдавали свои сердца и привязанность тому, кто не только много требовал, но еще больше отдавал. Он собирался управлять Эйнсли и его арендаторами таким же образом.

Сейчас он удобно устроился перед камином, одетый в черные кюлоты и тонкую батистовую рубашку, и пролистывал книгу из богатой библиотеки своего дядюшки. Филипп помнил, как его отец говорил, что Ричард Гамильтон был одержим книгами. Коллекция, унаследованная Филиппом, оправдывала это замечание отца.

Он немного удивился, когда Эштон, дворецкий, открыл дверь и доложил, что прибыла госпожа Алиса Лайтон, но он еще больше удивился, когда дама, не дожидаясь, пока о ней должным образом доложат, стремительно вошла, едва Эштон успел произнести ее имя. Она была одета в темно-синий дорожный костюм, который удивительно шел ей, а локоны, выбившиеся из-под широкополой шляпы, говорили о том, что она неслась в Эйнсли стремительным галопом. Свободно падающие спутанные волосы свисали гроздьями, растрепанные и шикарные, и это очаровало Филиппа. Он медленно закрыл книгу.

– Садитесь, госпожа Алиса, – сказал он, вставая. Его лицо сохранило спокойствие, он умышленно отвел глаза.

Алиса покачала головой. В отличие от него она была вся из волнения, тревоги, боли. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучало отчаяние:

– Нет, спасибо, Филипп, мне нужны ответы. Сейчас.

Что-то в ее глазах и голосе насторожило его: все обстоит не так, как ему хотелось бы. Он вопросительно повел бровью и спросил:

– А что заставляет вас считать, что я дам вам необходимые ответы?

Ее прекрасный рот сжался в капризном изломе:

– Потому что они у вас есть, Филипп, я знаю, кто вы!

У него задергалась щека, но это было единственное доказательство, что ее замечание попало в точку.

– Действительно? И кто же я, скажите, ради Бога?

– Сторонник круглоголовых! – она сказала это прямо, глядя на него с какой-то отчаянной надеждой.

Филипп глубоко вздохнул, но не стал отрицать обвинения. Не было смысла. Алиса не задала вопрос – она это утверждала.

– Как вы узнали?

– Мне сказал брат.

Филипп кивнул, он так и знал. Интересно, кому еще сказал Томас Лайтон.

– Поэтому вы вчера отказались встретиться со мной?

Она вздрогнула, но стояла, высоко подняв голову и глядя ему прямо в глаза:

– Я не могла решить, что мне делать. Сердце говорило, что не имеет значения, на чьей стороне вы были во время войны, но разум протестовал – я не должна общаться с противником.

– Ваш разум и другие члены вашей семьи, – саркастично сказал Филипп.

– Это правда, мои отец и мачеха знают, кто вы, но…

– И влюбленный Цедрик Инграм?

Алиса была удивлена такому вопросу, и он увидел, как зажглись ее глаза, когда она отвечала на нечаянную ревность, прорвавшуюся в его голосе:

– Боже упаси, нет! По крайней мере, я так не думаю. Томас сказал мне, потом папе, но он не говорил, что обсуждал это с господином Инграмом, а папа, я уверена, этого не делал.

Филипп глубоко вздохнул:

– Почему же вы здесь?

– Потому что… мне нужна ваша помощь.

Его рот скривился в горькой ироничной усмешке:

– Помощь круглоголового?

– Я думаю, – тихо сказал Алиса, – что круглоголовый – единственный, кто способен решить эту загадку. – Ее глаза просили, умоляли его не отказывать ей, и Филипп не мог остаться безучастным.

Он бросил книгу на столик:

– Почему? Что случилось?

Алиса дотронулась до его руки. Ее прикосновение прожгло тонкий батист его сорочки. Он почувствовал ее отчаяние, когда она сжала ему руку, и понял, что она испугана и расстроена. Дрожащим голосом Алиса сказала:

– Пруденс пропала, и это все по моей вине!

Откликаясь на ее отчаяние, он взял ее руки в свои и погладил их, чтобы ее успокоить.

– Подождите минутку. Что вы имеете в виду, говоря, что Пруденс пропала?

– Именно то, что сказала! Утром она поехала вслед за Цедриком Инграмом и не вернулась. А Цедрик говорит, что не видел ее и не разговаривал с ней. Филипп… я так боюсь, ведь в округе полно солдат! Что если они увидели беззащитную Пруденс одну и напали на нее? Она, может быть, лежит где-нибудь истерзанная или даже… даже мертвая!

При этих словах у нее задрожали руки:

– Вы знаете этих людей. Вы человек протектората. Вы можете выяснить, видел ли кто-нибудь из них Пруденс или… – слезы брызнули у нее из глаз, и она не смогла продолжать.

Филипп бережно усадил ее, потом присел на корточки рядом с ней.

– В одно прекрасное время я бы смог похвастаться, что к вашей сестре никогда не пристанут солдаты протектората, но в армии все зависит от офицера, который командует, и должен признать, что в этом отряде дисциплина очень слабая. Я обещал лейтенанту Вестону, что он будет иметь дело со мной, если только позволит кому-то из своих людей нанести вред любому человеку из этой округи, и так и будет. Но вначале мы должны выяснить, попала ли Пруденс в беду или ее схватили.

Алиса утирала слезы и тихо всхлипывала. В прошлом Филипп наблюдал, как леди-роялистки прятали свои обильные слезы и часто моргали длинными мокрыми ресницами перед мужчинами, которых они таким образом хотели заставить выполнять свои желания. Несколько раз он поддавался на подобные уловки, но потом стал невосприимчивым к таким хитростям. Но беззащитные всхлипывания Алисы переполняли его неожиданной потребностью защитить ее. Улыбаясь, на удивление нежно, Филипп протянул ей носовой платок, и когда она ответила ему улыбкой, его сердце радостно забилось.

– Кто мог схватить Пруденс? И зачем? – спросила она, комкая тонкий носовой платок.

Тяжело вздохнув, Филипп решился. Когда-то он свободно отдал свою преданность Оливеру Кромвелю, но лорд протектор был мертв, и нация раздробилась под грубым давлением таких людей, как сэр Эдгар Осборн. Преданность, он знал, была ценным приобретением для того, кто смог ее заслужить. Пришло время доказать свою преданность тому, кто этого заслуживал, – женщине, которую он любил, и ее семье.

– Алиса, я не такой, как вы думаете. Это правда, что я круглоголовый, но мне не позволили так просто унаследовать Эйнсли. Меня послали сюда шпионить за жителями Западного Истона, именно за вашей семьей…

В глазах Алисы не было удивления. Филипп даже не смог рассмотреть в них разочарования.

– Вначале я подозревала, но не могла поверить, что вы способны на такие коварные дела, которые творил шпион в наших рядах, – она внимательно смотрела на него. – Когда я узнала вас, поняла, что вы человек чести, независимо от своих политических убеждений. Вы бы не предали того, кого называете своим другом.

Выражение лица Филиппа было серьезным и огорченным.

– Благодарю вас за вашу веру в меня, Алиса, но…

– Вы доложили властям о дне и времени прибытия моего брата?

– Нет.

– Вы подпалили кузницу и сарай?

Филипп слабо улыбнулся:

– Нет.

– Вы предложили отряду солдат прийти на нашу воскресную службу в надежде поймать моего брата?

Улыбка усилилась и исчезла:

– Нет.

– Тогда вы невиновны в преступлениях, совершенных против моей семьи и жителей Западного Истона, – она протянула руку и коснулась его. – Филипп, забудьте, зачем вы приехали в Эйнсли. Помните только, что вы невиновны в преступлениях, от которых пострадала вся округа. Теперь помогите найти мою сестру.

– Алиса, я не делал этих вещей, но я – шпион. Я докладываю человеку по имени Осборн, который остановился в старой гостинице в нескольких милях от городка. Там также остановились и войска. В последний раз, когда я видел Осборна, он признался мне, что получал информацию от кого-то другого, от человека, уже долго живущего в этой округе и кому роялисты доверяют, – он колебался, не решаясь сказать ей, кого он подозревал. Он не знал, как она прореагирует. – Мне кажется, что этот человек – Цедрик Инграм.

Алиса задохнулась и сидела, как аршин проглотив.

– Цедрик Инграм?! Но этого не может быть! Мы знаем его уже много лет. Его семья связана с наиболее преданными роялистами в области! Его положение вне подозрений.

– Именно. Но вспомните, он не является владельцем монастыря Инграм, а только управляет им вместо своего брата, графа Истона, который сейчас в ссылке. Как только Чарльз Стюарт вернется на трон, вернется граф и Цедрик потеряет власть, положение, доходы. Это довольно веские причины, чтобы поддерживать курс, но в то же время работать против его успешного осуществления, – Филипп наблюдал, как Алиса переваривает его слова. Когда она нахмурилась, он понял, что убедил ее.

– Если господин Инграм – шпион, он вполне мог лгать нам сегодня, – медленно проговорила она, все обдумывая.

Филипп встал:

– Без сомнения, он лгал.

Алиса невидящим взором уставилась вперед, вспоминая разговор в монастыре Инграм.

– Несколько его высказываний показались мне странными. Я действительно обратила внимание, но… – она вздрогнула и расстроенно посмотрела на Филиппа, – он друг моего отца! Как он посмел подвергнуть Пруденс опасности?

Филипп криво усмехнулся:

– Он отчаянный человек, хватающийся за любую возможность. Подумайте, Алиса! Если лорд протектор продержится у власти, Инграм доказал, что он достоин награды. Если король возвратится на трон, Инграм будет говорить, что он был предан королю в самые тяжелые годы. Его заявление подтвердят ваш отец и члены Тайного Союза. Цедрик станет влиятельным человеком при новом правительстве. В любом случае – он выигрывает.