Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Палуба

ModernLib.Net / Детективы / Кларк Кэрол Хиггинс / Палуба - Чтение (стр. 14)
Автор: Кларк Кэрол Хиггинс
Жанр: Детективы

 

 


Ливингстон был рад услышать гудки отбоя в своей трубке. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати три. Пора сходить в бар напротив, плотно пообедать и выпить побольше горячего чая, а потом уже ехать в “Барлейнек Инн”. Он чувствовал, что владелец гостиницы будет только рад поболтать с полицией о Камероне Хардвике. Выходя из здания полицейского участка, комиссар жалел лишь о том, что ему придется еще очень долго дожидаться возможности допросить Валери Твайлер. Жена комиссара надеялась, что сегодня он вернется домой пораньше. Комиссар же понимал, что это вряд ли удастся. Что-то подсказывало ему: что ждать до следующего утра нельзя.

“Впрочем, ладно — подумал комиссар, — окончательное решение можно будет принять после поездки в “Барлейнек Инн”. Может быть, после беседы с владельцем гостиницы ничего делать сегодня мне уже не захочется и рабочий день я на этом смогу завершить”.

* * *

Гостиница “Барлейнек Инн” располагалась в конце одной никуда не ведущей улицы в маленьком, похожем на деревню, городке. Свернув на эту улочку, Ливингстон вынужден был притормозить, чтобы пропустить нескольких овец, бродящих без присмотра. Они посмотрели на автомобиль комиссара скучающим взглядом и не сделали ни малейшей попытки ускорить шаг. Овцы то и дело издавали нудные “бэ-э”.

— А побыстрее вы никак двигаться не можете? — бурчал себе под нос Ливингстон, — а то дождетесь, я вас тут передавлю всех, и будете лежать шкурами перед моим камином.

Но вот дорога освободилась, и Ливингстон подъехал к дверям небольшой сельской гостиницы. Внешне она выглядела очень симпатично, имела даже некий викторианский стиль. Над крышей уютно нависал раскидистый дуб. Внутри атмосфера была создана тоже весьма уютная. Цветочные обои украшали стены большого холла. Камин же был выложен дорогой черной плиткой. За стойкой небольшой конторки стоял пожилой человек, с которым, как понял Ливингстон, он и беседовал некоторое время назад. Сейчас служащий был занят тем, что прощался с молодой супружеской парой, убеждая их не забывать эту уютную гостиницу и приезжать сюда и в следующий раз. Кожа на лице старика была вся в морщинах, а на голове топорщился хохолок редких седых волос. На симпатичном носе кое-как держалось пенсне. Похоже, что он тут служит со времен Реформации.

— Надеюсь, что вам все у нас понравилось.

— Все было просто замечательно, — быстро проговорила молодая женщина. При этом она явно торопилась, потому что нетерпеливо постукивала носком туфли по полу.

— Да, да. Вы ведь много путешествуете, не правда ли?

— Вы правы, мы через пару дней должны возвращаться в Австралию, — сказал муж, кладя кредитную карточку обратно в бумажник. — Ну что ж, спасибо.

— Я всегда мечтал съездить в Австралию, но как-то все не получалось. А откуда вы? Из какой части Австралии?

— Из Мельбурна.

— Да, знаю. Может быть, когда-нибудь все же выберусь. Хотя…

— Простите меня, — прервал мечтания старика Ливингстон и был отблагодарен за это взглядами молодой супружеской пары. Они воспользовались его приходом, чтобы схватить наконец-то свои чемоданы и направиться к выходу. — Я хотел бы с вами поговорить.

— Да, конечно. До свидания, — успел крикнуть старик уходящей паре, когда те были уже на полпути к дверям.

— Я инспектор Ливингстон. Мы с вами говорили сегодня утром по телефону.

— Я понял. Вы тот, кто хотел что-то выяснить про Камерона Хардвика. После вашего звонка я много о нем думал. Пожалуй, он все же парень неплохой. Американец. Но привередливый, очень привередливый.

— Не могли бы мы поговорить наедине? — предложил Ливингстон. Правда, в этот момент вокруг никого не было, хотя по ажиотажу, звуки которого доносились до Ливингстона во время утреннего разговора, можно было подумать, что здесь не сельская гостиница, а нечто вроде отеля “Рид”.

— Естественно. Кстати, меня зовут Мейсон Хикс. — Старик уставился на комиссара с неподдельным любопытством. — А теперь позвольте мне позвать моего помощника, чтобы он посидел тут за пультом. Мы с вами тем временем пройдем в мой личный кабинет. — С этими словами Хикс трижды ударил по круглому звонку, стоявшему здесь же, на стойке. — Мне бы надо было вызвать его раньше, чтобы он помог этой паре вынести чемоданы. Где где же он! — Потеряв терпение, Хикс еще дважды ударил по звонку.

Невзрачного вида старик появился из-за угла. “А вот и страж дворца”, — подумал Ливингстон.

— Родни, не мог бы ты за меня подежурить? У нас тут должен состояться очень важный и срочный разговор, — быстро проговорил Хикс.

От гордости за доставшийся ему пост Родни развернул плечи, выпрямился.

— Не подать ли вам чаю? — вежливо спросил он.

— Нет, спасибо, — отказался Ливингстон. Хикс провел его в крошечную, пахнущую пылью конторку, стены которой были увешаны снимками собак, прыгающих через барьеры.

— Не хочу долго занимать ваше время, — начал Ливингстон, усевшись в большое красное кожаное кресло, кое-как втиснутое между стеной и статуей далматинского дога.

— Мне совершенно некуда торопиться, уверяю вас, совершенно некуда, — успокоил комиссара Хикс. Он устроился за столом напротив, сложил руки перед собой. Интерес, который светился в его глазах, был явно рожден перспективой захватывающей беседы с полицейским. — Итак, вы проводите расследование, касающееся Камерона Хардвика, не правда ли?

— Нет. В действительности я всего лишь провожу рутинную проверку, — возразил Ливингстон. Он откашлялся. — По телефону вы сказали мне, что Камерон Хардвик частенько жил в вашей гостинице.

— Мы любим таких клиентов. — Хикс улыбнулся. Вокруг его глаз появились морщинки. Он подался немного вперед.

— И вы правы, — согласился Ливингстон. — Так как часто он тут у вас бывает?

— Ну, скажем, раза два за год. Парень он видный. У него есть подруга, которая частенько приезжает сюда к нему, и они тут живут вместе. — При этих словах Хикс подмигнул комиссару.

Ливингстон оторвал взгляд от записной книжки, вновь оказавшейся в его руках.

— Можете мне ее описать?

— Могу, конечно. Лет тридцати, так я думаю. Каштановые волосы. Достаточно привлекательная. Правда, немного простовата. Я бы даже сказал, немного примитивна. По виду ее не скажешь, что она долго может быть объектом чьей-либо страсти. И знаете, мне кажется, что она замужем. — Глаза Хикса сверкнули. Он сделал некий красноречивый жест рукой, не переставая при этом то и дело подмигивать комиссару и покачивать головой.

— А вы случайно не знаете ее имени?

— Мне кажется, Хардвик звал ее Мэри. Фамилию свою она мне никогда не называла. В регистрационную книгу их данные записывал всегда Хардвик. У нас тут, кстати, есть десять прекрасных номеров, но он каждый раз выбирал одну и ту же комнату. В ней есть собственный, отдельный туалет. Однажды он сломался, и господин Хардвик был очень недоволен…

— Понимаю, понимаю, — прервал старика Ливингстон. — А когда вы в последний раз видели эту его подругу?

— За день или за два до отъезда самого Хардвика, то есть в прошлые выходные. Она приехала утром в субботу, и они заказали себе чай в номер. Хардвик очень любил быть предоставленным самому себе и требовал, чтобы все уважали его покой. Кроме того, он настаивал на том, чтобы даже яичницу ему готовили так, как он того хочет: бекон для него должен быть хорошо прожарен… Каждый день он занимался бегом трусцой. И как-то сказал мне, что сойдет с ума, если утром не сделает пробежки.

— Мне кажется, вы помните очень много деталей о жизни вашего клиента, — заметил Ливингстон.

— Это и неудивительно, ведь он приезжал сюда регулярно последние лет десять, — воскликнул Хикс.

— Лет десять? — удивился Ливингстон.

— Да. Он приехал сюда и поселился в номере, окна которого выходят на реку, самым первым после ремонта. В ту же ночь к нему приехала и девушка. Им обоим страшно понравились условия, и поэтому они стали к нам регулярно приезжать. Моя жена и я решили, что все это напоминает нам сюжет того известного фильма, помните “Встретимся в то же время в следующем году”. Видели эту картину?

— Хороший фильм.

— Да. Все это дает пищу для размышлений на тему о том, нет ли у них причин что-либо скрывать от людей.

— Вы совершенно правы, — ответил Ливингстон, поднимаясь. Он понял, что ему все-таки придется сегодня еще долго-долго ждать возможности задать некоторые весьма важные вопросы Валери Твайлер, известной еще и под именем Мэри Кук.


В море

День этот был действительно самым спокойным за весь круиз. Вероника явно копила энергию для предстоящей встречи с недавно обнаружившимися родственниками. Сидя в окружении Риган с одной стороны и Гэбби Гевина с другой, Вероника не упускали случая пообщаться с проходившими мимо пассажирами, но при этом так ни разу и не вскочила со своего шезлонга. Гевин проявлял постоянную заботу о своей соседке. Сначала он решил, что солнце может повредить ее коже, сразу же поинтересовавшись, нет ли у нее в каюте защитного загарного лосьона, который он был готов принести ей тотчас же. Вероника порылась в сумочке и торжествующе извлекла на свет божий флакон с защитным лосьоном “Номер 32 — максимальная защита”.

— Говорят, если его применять, то ни один лучик не повредит твоей коже, даже если загорать где-нибудь на экваторе, — гордо заявила Вероника.

Гевин почему-то страшно расстроился по этому поводу.

В ресторанный зал на обед они не пошли, а поели в буфете около бассейна. Риган принесла Веронике “Клубный сандвич” и коктейль “Маргарита” с маленьким бумажным зонтиком, торчащим из стакана с ледяными кубиками.

Вероника тут же достала этот зонтик и положила его в свою сумочку.

— Это для моего блокнотика с путевыми записками. Он всегда мне будет напоминать об этом незабываемом дне, который я провела с вами, дорогой мистер Грей.

— Вы уверены, что вам совсем не холодно на ветру? — с волнением в голосе спросил Гевин. — Может быть, мне сходить за свитером?

— В этом нет необходимости, — объявила Вероника, вытаскивая большой платок из казавшейся бездонной сумки. — Милая Риган очень предусмотрительна: она подумала буквально обо всем.

Риган показалось, что во взгляде, который бросил на нее в этот момент Гевин, сверкнула ненависть.

— Ну а теперь я все же хотела бы дочитать книгу моего любимого автора. Господин Грей, вы знаете, что мать Риган — Нора Риган Рейли, знаменитая писательница, автор детективных романов?

У Гэбби на лице вдруг появилась садистская гримаса. Он, как и Риган, явно заметил, что на другом конце бассейна показались Нора и Люк и направились в их сторону. Гевин так и не успел ничего сказать, потому что Нора сделала вдруг резкий разворот и стремительно скрылась из виду в ближайших дверях. Люк послушно и столь же стремительно последовал за женой.

В четыре часа дня Риган и Вероника направились в свою каюту, чтобы начать паковаться. Они хотели закончить это трудоемкое дело до ужина.

— Как сказала Риган, будет гораздо лучше, если мы большую часть сборов завершим до ужина. Ведь нам надо будет выставить в коридору весь багаж, перед тем как укладываться спать. — С этими словами Вероника прощально помахала Гевину своей огромной сумкой.

— “Оревуар”, — пропела она.

— “Оревуар”, чертова дура, — пробурчал в ответ совсем раздосадованный Гевин.


Оксфорд

Исправить ситуацию Ливингстон никак не мог. Он должен был просто сидеть и ждать возвращения Вэл и Филиппа. Ждать было все равно где, поэтому комиссар решил отправиться к себе домой и нормально пообедать в семейной обстановке. Его жена Мод, всегда очень внимательная к настроению мужа, мягко заметила:

— Что-то вот-вот решится, так я понимаю? Хорошо, что ты пришел, а то я уж собиралась засунуть ягненка в холодильник.

Ливингстон жадно ел.

— Страшно подумать, что такую вкуснятину я мог бы не отведать свежей и горячей. Тем не менее сегодня мне опять придется уйти на работу. Немного позже.

— Ну, папочка! — расстроилась Девина. — А я надеялась, что ты отвезешь меня с Элизабет, Куртни и Лаурой в кино.

— Сегодня, к сожалению, я не могу.

— Но мы давно уже все это спланировали. — Девина выглядела просто удрученной. — Мне так важен этот поход.

— Видишь ли, я думаю, что и мое дело тоже достаточно важное, — суховато заметил Ливингстон. — А что делают папы Элизабет, Куртни и Лауры?

— Они очень заняты. Может быть, ты мог бы…

— Девина, дай твоему отцу спокойно съесть его ужин, — распорядилась Мод.

Спокойно! Как же! Ливингстон посмотрел на дочь со смешанным чувством любви и раздражения. С того самого момента, когда они принесли девочку домой из родильного дома, мир и покой стали редкой роскошью в их семье.

Почему-то все это напоминало Ливингстону об Атене Пополус. Из того, что комиссару удалось узнать, следовало, что девушка была явно не в ладах с родителями. Не то чтобы и Девина не ладила с ним и Мод, но ведь все могло быть еще впереди. Ведь Атена была на пять лет старше той девочки, которая сейчас стояла перед Ливингстоном и смотрела на него горящими от обиды и возмущения глазами. А потом случилось так, что Атену кто-то задушил и оставил ее тело гнить под старыми листьями.

Он быстро доел свой ужин, проглотил обжигающий чай и резко поднялся.

— Если чьи-либо еще родители согласятся вас потом забрать из кино, то я смог бы вас подбросить до кинотеатра. Но в этом случае вы должны поторопиться.

Девина радостно вскочила со стула и бросилась к отцу обниматься.

— Спасибо, папочка!

— Ладно, ладно, — ответил довольный Ливингстон, глядя вслед девочке, помчавшейся вприпрыжку вверх по лестнице в свою комнату. Звонить подружкам Девина предпочитала из своей комнаты, чтобы быть подальше от смущавших ее родителей.

Ливингстон решил все же поторопиться. Ведь Вэл и Филипп могли вернуться и раньше запланированного. Кроме того, ожидая их, Ливингстон мог с пользой для дела поговорить с Пенелопой. Пожилая женщина могла сообщить еще какие-нибудь ценные сведения.

* * *

“Хихиканье надо все-таки объявить вне закона”, — думал Ливингстон, высаживая часом позже Девину и ее подружек у кинотеатра. Было без десяти восемь. Он позвонил в Ллевелин-холл. Ответила Эмма Хорн, обещавшая дождаться его приезда и впустить в дом.

— Но, пожалуйста, не приезжайте позже восьми. Иначе я не успею домой к началу передачи, которую страшно хочу посмотреть. А я ненавижу смотреть передачи не с начала, потому что, стоит опоздать на минуту-другую, потом ни за что не поймешь, о чем идет речь.

“Да, она рассуждает, как какой-нибудь ученый-ракетчик”, — подумал Ливингстон.

Когда он подъехал к Ллевелин-холлу, Эмма ждала его в дверях с большой хозяйственной сумкой в руках.

— Вы ведь знаете, где располагается ее спальня? Она очень ждет вас. Привела себя в порядок, напудрилась и просто сгорает от нетерпения. В любом случае, лучше ей пообщаться с вами, чем со мной. — После этого Эмма Хорн в мгновение ока развернула свой “лендровер”, выехала на дорогу и нажала на газ, опасно разбрасывая колесами пули гальки, летевшие во все стороны, по всем клумбам.

Ливингстон постоял немного в прихожей, оглядываясь.

“Если бы только портреты предков сэра Джилберта Экснера могли говорить”, — подумал он, разглядывая их суровые лица. Поместью этому, наверное, лет триста. Бог с ними, с первыми двумястами девяноста годами. Он хотел бы знать, что тут происходило за последние десять лет. Не говоря о том леске, что неподалеку, где было обнаружено тело Атены.

Откуда-то сверху до него донеслись приветственные крики.

— Э-эй. Я здесь, наверху. Это кричала Пенелопа.

— А я-то думал, что она тут полумертвой лежит, — пробормотал Ливингстон и стал медленно взбираться по ступеням вверх.

Пенелопа выглядела во много раз лучше, чем когда он навещал ее в больнице. Но говорила она по-прежнему еще мало. Ливингстон снял с единственного в ее комнате стула плюшевого медвежонка и сел. Стул угрожающе закачался, пришлось упереться ногами в пол для устойчивости. Это не помогло. Пришлось встать, придержать стул руками и только потом вновь, очень осторожно, опуститься на него.

“Сколько же мне лет осталось до отставки, до пенсии?” — устало подумал Ливингстон.

— Вы хорошо выглядите сегодня вечером, мисс Этуотер, — соврал Ливингстон.

— О, вы и вправду так думаете? — Улыбка Пенелопы почему-то напомнила комиссару персонажа известной и весьма глупой американской программы “Господин Эд”. Зная, что рискует, давая собеседнице повод порассуждать о ее здоровье, комиссар тем не менее сказал: — Я очень надеюсь, что вы чувствуете себя лучше.

Десять минут кряду Ливингстону преподавали краткий курс гастрокишечных заболеваний. И все же ему удалось немного изменить направление беседы, перевести ее на темы, которые в большей степени его интересовали.

— Мне страшно жаль, что вы не смогли отправиться в круиз вместе с леди Экснер. Собираетесь ли вы присоединиться к ней в Штатах?

Улыбка слетела с губ Пенелопы, рот вытянулся в тонкую, напряженную линию.

— Я еще не определилась со своими планами. “Это должно означать, — решил Ливингстон, — что леди Экснер не собирается оплачивать ее перелет за океан”. Комиссар попытался выказать знаки сочувствия.

— Понимаю. Что ж, вы действительно побывали в опасной передряге, и поэтому хороший отдых вам отнюдь не помешает. Через месяц леди Экснер вернется, и тогда, я уверен, вы проведете прекрасно время вместе, планируя свадьбу Филиппа и Вэл. — Комиссар приподнял бровь. — Что-то я не вижу в вас энтузиазма, мисс Этуотер. — Ливингстон доверительно склонился к пожилой женщине и спросил: — Или я ошибаюсь? — При этом стул под ним едва не развалился.

Результат превзошел все ожидания комиссара: плотина была прорвана и на полицейского обрушился поток информации. Пенелопа Этуотер при этом буквально подскочила на подушках.

— Энтузиазма?! Я проявлю энтузиазм лишь в том случае, если его хоть немного проявит жених. Леди Экснер и я были просто шокированы, когда Филипп и Вэл объявили на днях о своей свадьбе! Леди Экснер совершенно права: Филиппа в этой жизни трогают только две вещи — его работа в колледже и его цветочки.

— Но, насколько я знаю, они с Вэл встречаются уже почти десять лет, — осторожно предположил Ливингстон.

— В том-то и дело, — перешла на заговорщический шепот Пенелопа. — Именно Вэл всегда была инициатором всего, что случалось между ними. Леди Экснер и я считаем, что именно она предложила и обручение.

Ливингстон вновь подался вперед. На этот раз более осторожно.

— Не хотите ли вы сказать, что…

— Ребенок? Нет, вовсе нет. Но чем-то она его все же держит.

Пенелопа Этуотер дала комиссару богатую пищу для размышлений. Это полицейский понял уже потом, усевшись в самое удобное из кресел, стоявших в студии. Видимо, Пенелопе надоело показывать, что она страшно рада предстоящему бракосочетанию Филиппа и Вэл. Вот она и решила отреагировать на очередное о нем упоминание не показным, а самым естественным и, надо признать, здравым образом.

“Действительно, — принялся размышлять Ливингстон, — Филипп может нравиться некоторым женщинам, особенно молоденьким романтичным студенткам”. Слухи, ходившие в округе, это подтверждали. Пенелопа рассказала, что, согласно ее наблюдениям последних четырех лет, если бы Филипп решил жениться, то такие слишком агрессивные женщины, как Вэл, скорее отталкивали бы его, чем привлекали. Пенелопа высказалась по этому поводу следующим образом: “Вэл иногда очень умеет услужить, показаться необходимой, если вы знаете, о чем я говорю. Но если и есть люди, рожденные оставаться холостяками, то Филипп как раз и является одним из них”.

Ливингстон пришел к выводу, что совсем не прочь был бы продолжить разговор на эту тему с Пенелопой. Однако к концу их беседы женщина показалась ему такой усталой, что он вынужден был оставить ее отдыхать.

Комиссару и самому очень хотелось спать. Он даже подумывал о том, чтобы все-таки отложить допрос Вэл Твайлер до завтрашнего утра.

Но потом передумал. Инстинкт, который старые полицейские служаки называют еще охотничьим нюхом, имеющимся только у прирожденных детективов, подсказал ему, что сходить со следа нельзя, надо продолжать преследование.

Ему почему-то вспомнилась Риган Рейли. Сегодня он ей так и не перезвонил. Докладывать ей было особенно и нечего. Он посчитал в уме разницу во времени между Оксфордом и лайнером. Здесь сейчас половина десятого. А какое время на “Куин Гиневер”? Он знал, что в круизе пассажиры должны были каждую ночь переводить стрелки часов на час назад, так что на лайнере сейчас, должно быть, где-то половина шестого вечера. Мисс Рейли, наверное, на каком-нибудь коктейле. Уж лучше он перезвонит ей завтра утром по тому номеру в Нью-Джерси, который она ему оставила. Может быть, после разговора с Филиппом и Вэл у него в деле появится нечто существенное, что он сможет сообщить Риган.


В море

“В последней ночи на корабле есть нечто необычное, — думала Риган. — Может быть, некоторая грусть перед расставанием с людьми, которые на время становились членами вашей семьи”. Риган понимала, что, вероятно, никогда уже больше не встретится с Марио и Иммакулатой, но всегда будет вспоминать их с теплотой в сердце. И по Веронике она будет скучать.

Вот с Камероном Хардвиком дело обстояло совершенно иначе. Она посмотрела на него через ресторанный стол. По какой-то непонятной причине он всячески старался быть чрезвычайно предупредительным с Вероникой, то и дело по своей инициативе вступал с ней в разговор. Сильви оживленно переговаривалась с Дейлом и Кеннетом. Гэбби же, казалось, готов был расплакаться. Он вдруг громко сообщил всем, что на какое-то время решил отказаться от круизов. Риган подумалось, что у него, вероятно, не осталось больше денег, поэтому круизы теперь и стали для него слишком роскошным времяпрепровождением. Почему-то Риган даже стало жалко Гевина.

Ужин получился просто изысканным. Паштеты, креветки в стручках гороха, лобстерный суп-пюре, телячьи медальончики, форель в миндале. Остальное Риган запомнить просто была уже не в состоянии. При этом ей хотелось съесть тарелку простой итальянской пасты. “Мне бы сейчас спагетти — “пряди ангелочка” — соус “маринара”, кусок чесночного хлеба, и я бы была на седьмом небе!” Джефф всегда подшучивал над Риган, говоря, что вкус у нее так и остался на уровне шестилетнего ребенка.

Марио настоял на том, чтобы все заказали после ужина что-нибудь выпить за его и Иммакулаты счет.

— Нам так понравилось проводить время в вашем прекрасном обществе! — уверял Марио, поднимая тост за дружбу.

Риган заметила, что Иммакулата была очень близка к тому, чтобы расплакаться, и лишь силою воли сдерживала слезы, пряча лицо за бокалом с “Крем-де-мант-фраппе”.

— Мне поможет перенести наше с вами расставание только мысль о том, что на пирсе нас будут встречать Марио Младший, Роз, Марио Третий и Консепсьон.

Риган взглянула на Веронику. Рука Камерона Хардвика лежала на спинке стула леди Экснер. Их бокалы с бренди “Александр” стояли на столе совсем рядом. Вероника кивала головой, соглашаясь с тем, что Хардвик шептал ей на ухо.


Оксфорд

Разбудил Ливингстона печально знаменитый скрежещущий лязг тормозов автобуса колледжа “Сент-Поликарп”. Где-то после одиннадцати комиссар заснул и сейчас был удивлен тем, что время перевалило за полночь.

Его руки и ноги закоченели. По вечерам стало уже довольно прохладно, а в студии, где он расположился, было к тому же сыровато.

Открылась и захлопнулась входная дверь.

Неожиданно комиссар почувствовал себя совершенно проснувшимся.

— Из всех неприятных, занудных дней, которые мне когда-либо доводилось проводить, Филипп, этот является, пожалуй, самым отвратительным, уверяю тебя…

— Ну, Вэл… м-м-мне так жаль, если… Ливингстон подумал, что они, должно быть, не заметили его машины у своего дома. Скорее всего, именно это и случилось, тем более потому, что припарковал он свою машину за поворотом дороги. Пришлось комиссару громко прокашляться. Они и после этого не заметили его присутствия.

— Во-первых, как получилось, что ты не заказал для нас новый автобус? А ведь я напомнила тебе про это вчера перед сном.

— Н-н-но, — протянул Филипп, — видишь ли, наш стажер должен был везти младшую группу к зубному в южный Лондон. Он не любит возить их в старом автобусе… из-за тормозов, да и вообще.

— А я, значит, должна путешествовать на этом дерьме! И все только потому, что кто-то хочет сэкономить на ремонте! — закричала Вэл. — Ведь мы тоже, помилуй Боже, везли не кого-то там, а студентов колледжа на загородную прогулку. Наконец, почему у нас не оказалось запасного колеса?

— Да, тут я не проявил должной предусмотрительности, птичка моя, — извиняющимся тоном произнес Филипп. — П-п-прости меня… я расстроил тебя…

“Вот тебе и влюбленные пташки. Совсем не похоже”, — подумал Ливингстон. На этот раз он так громко закашлял, что его должна была услышать даже Пенелопа.

Оба были явно потрясены, когда увидели комиссара, выходящего из дверей студии.

Филипп побледнел.

— Что-нибудь случилось с Пенелопой? Ей опять стало плохо? Она что?..

Вэл тоже как будто бы хотела что-то сказать, но, закусив губу, промолчала.

— Нет-нет, — мягко ответил Ливингстон. — Я только что очень приятно побеседовал с мисс Этуотер.

— Тогда… — Филипп не знал, что предположить. “Он слишком вежлив, чтобы напрямик спросить меня, какого черта я тут делаю”, — подумал Ливингстон.

— Дело в том, что у меня есть несколько вопросов к мисс Твайлер.

— Ваши вопросы, безусловно, могут подождать до завтра, — резко сказала Вэл. — Вы даже представить себе не можете, что за день был у меня сегодня!

“Неплохо это у нее получается, — отметил Ливингстон, — и не в первый раз, кстати. Если она и нервничает, то прекрасно это скрывает. А вот Филипп, напротив, выглядит страшно обеспокоенным”.

Вэл продолжала стоять в центре коридора.

— Пожалуйста, спрашивайте поскорее. Я устала и хочу лечь спать.

— Мисс Твайлер, являетесь ли вы одновременно еще и некоей Мэри В.Кук и были ли вы гувернанткой в доме тети Атены Пополус, некоей Элен Карвелус тогда, когда миссис Карвелус была убита?

У Филиппа перехватило дыхание.

— Вэл, когда я тебе рассказывал об Атене…

— Заткнись! — приказала Вэл.

— Когда это вы рассказывали про Атену? — мягко переспросил Ливингстон.

— Нет, ничего, — заикаясь, ответил Филипп.

— Я прошу вас проследовать вместе со мною в полицейский участок, — столь же мягко сказал Ливингстон. — Мы продолжим наш разговор, наш допрос там.

И Филипп, и Вэл знали, что комиссар вовсе не просит их о чем-либо. Он приказывает.


В море

По залу ходил официант, предлагая всем желающим чаю или кофе. Мало кто соглашался.

“Все, вероятно, хотят уже побыстрее разойтись по каютам и начать собираться, — думала Риган. — Это все тоже типично для завершающего периода путешествия: ты успел подружиться с другими пассажирами, немного расстроен перспективой расставания с ними, но уже заглядываешь в будущее, строишь новые планы”.

Иммакулата вся просто сияла.

— Не могу дождаться завтрашнего утра, когда мы будем проплывать мимо статуи Свободы. Лучший друг моей бабушки, чья семья приехала в Америку давным-давно из Сицилии, рассказывал, что он вместе с другими школьниками сдавал свои сбережения в специальный школьный фонд, из средств которого потом построили основание для этого величественного памятника. Вы представляете, они привезли статую сюда из самой Франции, а потом в течение многих лет она лежала, потому что не было средств для сооружения необходимого постамента.

Хардвик неожиданно поднялся.

— Желаю всем спокойной ночи. Марио посмотрел ему вслед.

— Мне вовсе не жаль, что он ушел.

— О, Марио, — попыталась успокоить его жена, — не обращай на него внимания. Он просто злой, раздражительный человек, а такие люди — самые большие враги для самих себя. Давай-ка лучше пойдем и немного потанцуем, а потом отправимся спать и сделаем это сегодня пораньше. Ведь мы так планировали завершить сегодняшний день, не правда ли? — Иммакулата хлопнула ресницами, влюбленно глядя на мужа.

— Да, именно так. Пойдем сбацаем что-нибудь под эту шикарную музыку, детка. — Марио улыбнулся в ответ жене, и они оба поднялись, одновременно оттолкнув назад стулья. — Надеюсь всех вас увидеть завтра рано утром на палубе.

— Обязательно будем там! — воскликнула Вероника.

Из другого конца зала подошел Милтон. Он предложил Сильви потанцевать. При этом очень элегантно, может быть, даже немного вычурно, протянул ей руку.

— Могу ли я пригласить вас, моя дорогая? Риган наблюдала, как Сильви выпорхнула из своего кресла. “Интересно, — подумала она, — а куда же это Милтон подевал свою сестричку?” Риган была уверена, что та вот-вот появится как из-под земли и что Милтон с Сильви не успеют закончить и первого пируэта. Виолет, пожалуй, надо поступить на работу к какой-нибудь молоденькой знатной особе, чтобы оберегать ее от ненужных знакомств, а то и вообще вышибалой в любой бар. Дейл положил салфетку на стол.

— Мы с Кеннетом пошли в казино. Увидимся позднее. — При этом он хитро подмигнул Риган.

— Все же попробуем еще раз. Может, выиграем немного денег. Пока нам не особенно везло, и это будет наш последний шанс, — добавил Кеннет, после чего они с Дейлом удалились.

Риган показалось, что Гэбби опять состроил какую-то гримасу.

— А вы, Гевин, тоже собираетесь лечь сегодня пораньше?

— Я совсем не хочу еще спать, — возразил тот.

— Что ж, а вот мне как раз хочется спать, — заметила Вероника. — Путешествие было просто замечательным. Все было прекрасно и завершается великолепно. Я права, господин Грей?

— Надеюсь, что так, — ответил Гевин.


Оксфорд

Ливингстон провел Вэл и Филиппа в свой кабинет в полицейском участке. На его столе все еще лежали переводы статей из греческих газет. Он нашел нужную статью и передал Вэл, указав на напечатанную в ней фотографию.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16