Глава 32. Мудрость Давида

Капитан Сингх сидел в одиночестве в большой, хорошо обставленной и прибранной комнате, которая служила ему домом дольше, чем любое другое место в Солнечной системе. Он все еще не пришел в себя от потрясения, но предостережение «Астропола», хотя и запоздалое, сделало свое дело для улучшения морального состояния на борту корабля. Пусть и ненамного, но здесь пригодилась бы любая помощь.

По крайней мере это была не их вина; они свой долг выполнили. Да и кто мог представить себе, что религиозные фанатики захотят уничтожить Землю?

Теперь, когда ему приходилось обдумывать ситуацию, которую раньше нельзя было и представить, все это казалось, пожалуй, не таким уж и удивительным. Почти каждое десятилетие на протяжении всей человеческой истории самоявленные пророки предсказывали конец света в определенный день. Что действительно удивляло — и доставляло сплошное огорчение здравомыслящей части человечества, — так это то, что им обычно удавалось собрать тысячи приверженцев, которые распродавали все свое уже ненужное имущество и ожидали в некоем назначенном месте вознесения на небеса.

Многие сектанты были самозванцами, но большинство из них искренне верили в свои собственные предсказания. А если они обладали еще и властью, можно ли было сомневаться, что, коли Бог не сумел им посодействовать, они сами ухитрились бы осуществить свои собственные пророчества?

Да, Возрожденные с их прекрасными технологическими возможностями обладали реальной властью. Все, что им требовалось, — это несколько килограммов взрывчатки, какие-нибудь довольно разумные программы и, конечно, сообщники на Деймосе. Даже чего-нибудь одного было бы достаточно.

Какая жалость, с тоской подумал Сингх, что осведомитель отложил свою информацию до тех пор, пока не стало слишком поздно. Не исключено, что это было сделано даже умышленно — попытка усидеть на двух стульях: «Моя совесть чиста, но я не отступился от своей религии».

Какое это имело значение теперь! Прошлого не изменить, и с этим надо смириться.

Он проиграл битву за спасение планеты, давшей ему жизнь. То, что сам он находился в полной безопасности, почему-то заставляло его чувствовать себя еще хуже; «Голиаф» был вне всякой опасности и все еще имел достаточный запас топлива, чтобы присоединиться к потрясенным уцелевшим представителям человечества на Луне или Марсе.

Да, его сердце было на Марсе, но у некоторых членов команды близкие остались на Луне; он должен будет поставить вопрос на голосование.

— Я все-таки не понимаю, — сказал главный инженер Морган, — почему этот бикфордов шнур не обнаружили в ходе предполетной подготовки.

— Потому что его легко было спрятать, да никому бы и в голову не пришло искать такое, — отозвался его заместитель. — Что меня удивляет, так это то, что на Марсе оказались фанатики Возрожденных.

— Но почему они сделали это? Я бы никогда не поверил, что именно хрисламские психи захотят уничтожить Землю.

— Их логику не постичь, если только не разделять их взгляды. Бог — Аллах

— посылает нам испытание, и мы не должны противиться. Если Кали не попадет в цель — прекрасно. Если же попадет — что ж, это всего лишь часть Ее более значительного замысла. Может быть, мы настолько загадили Землю, что пора убираться оттуда. Вспомни то старое высказывание Циолковского: «Земля — колыбель человечества, но нельзя же вечно оставаться в колыбели». Кали могла бы быть тонким намеком на то, что пора сматываться.

— Ничего себе намек!

Капитан Сингх поднял руку, требуя внимания.

— Единственный важный вопрос сейчас заключается в следующем — Луна или Марс? Мы будем нужны и там, и там. Я не хочу оказывать на вас давление (вряд ли он правильно выразился, ведь каждый знал, куда он хочет попасть), поэтому прежде всего мне хотелось бы знать ваше мнение.

Результаты первого тайного голосования оказались следующими: Марс — 9, Луна — 9, затрудняюсь ответить — 1 при воздержавшемся капитане.

Каждая сторона пыталась перетянуть к себе единственного, кто «затруднился ответить», — корабельного стюарда Сонни Гилберта, который так долго прожил на «Голиафе», что не представлял себе иного дома, — когда раздался голос Давида.

— Есть альтернатива.

— Что ты имеешь в виду? — довольно резко спросил капитан Сингх.

— Это представляется очевидным. Даже если «Атлант» и выведен из строя, у нас все-таки есть шанс спасти Землю — при условии, что вместо масс-двигателя мы используем «Голиаф». По моим расчетам, чтобы изменить направление движения Кали, у нас достаточно топлива: и в наших собственных баках, и в тех, которые мы оставили там. Но начать давление следует немедленно. Чем дольше мы ждем, тем меньше вероятность успеха. Сейчас она составляет 95%.

Над мостиком повисла оглушительная тишина, пока каждый задавался вопросом: «Почему же не я до этого додумался?» — и тотчас приходил к правильному ответу.

Давид сохранил холодную голову — если можно так выразиться, — пока все люди вокруг находились в состоянии шока. Были свои преимущества в том, чтобы быть легальной личностью (нечеловеческой природы). Хотя Давид не знал любви, он также не знал и страха. Даже на краю гибели он продолжал бы логически мыслить.

Глава 33. Спасенное имущество

— Нам везет, — сообщил Торин Флетчер.

— Нам так это необходимо! Продолжайте.

— Заряд был установлен с расчетом, чтобы вывести из строя термоядерный генератор вместе с толкателями и исключить возможность их ремонта. Так оно и случилось. Я мог бы наладить их, будь мы на Деймосе, но не здесь. Кроме того, ударом повредило первый и второй баки, таким образом мы потеряли тридцать тысяч тонн топлива. Но разъединительные клапаны трубопровода сделали свое дело, и поэтому остальной водород уцелел.

Впервые за долгие часы у Роберта Сингха затеплилась надежда. Но пока требовалось решить массу проблем и выполнить огромный объем работ. «Голиаф» следовало отпилотировать на нужное место рядом с Кали и соорудить вокруг него нечто вроде лесов, чтобы передавать давление астероиду. Флетчер уже запрограммировал своих строительных роботов, чтобы те взялись за дело, используя подходящие лонжероны и балки разбитого «Атланта».

— Самая потрясающая работа, какую я когда-либо выполнял, — сказал он. — Интересно, что бы подумали старожилы космодрома Кеннеди, если бы увидели космический корабль, стоящий на фермах вверх ногами.

— Откуда вы знаете, где у «Голиафа» зад, а где перед? — довольно резко возразил сэр Колин Дрейкер. — Лично я никогда не знал этого наверняка. Что касается ракет XX века, это можно было понять просто глядя, как они улетают или прилетают. Никак иначе.

Однако странным результат мог показаться кому угодно, только не инженеру-астронавту. Торин Флетчер испытывал законную гордость за свое детище. Даже в таком слабом гравитационном поле, как у Кали, задача была трудно осуществима. Да, действительно, десятитысячетонный топливный бак «весил» здесь менее тонны и его можно было — медленно! — поднять в необходимое место с помощью смехотворно маленького блока. Но, придя в движение, такие огромные массы становились смертельно опасными для существ, чьи мускулы и природные данные эволюционировали в совершенно иной окружающей среде. С трудом верилось, что медленно перемещающийся объект абсолютно ничем не остановить, и он способен превратить в лепешку любого, кто не смог бы вовремя увернуться.

Благодаря сплаву опыта и удачи серьезных происшествий не было. Во избежание неожиданных сюрпризов каждое движение тщательно репетировали в виртуально-реальной имитации, пока наконец Флетчер не объявил:

— Мы готовы.

Когда пошел повторный отсчет времени, неизбежно возникло чувство, что все это уже было. Но теперь добавилось ощущение опасности. Если что-то пойдет не так, они уже не будут на безопасном расстоянии от места катастрофы, а станут ее неотъемлемой частью, хотя, возможно, никогда этого и не узнают.

Прошли недели с тех пор, как «Голиаф» действительно ожил, и на борту ощущалась характерная вибрация плазменного двигателя, работающего под полной нагрузкой. Какой бы слабой и отдаленной она ни была, ее нельзя было не заметить, особенно когда с регулярными интервалами вибрация резонировала с колебаниями самого «Голиафа», и весь корабль непродолжительное время содрогался.

Когда мощность толчка достигла предельно допустимого значения, показание акселерометра нехотя сдвинулось с нуля и слегка превысило одну миллионную ускорения свободного падения. Махина Кали весом в миллиард тонн пусть слабо, но поддавалась. Каждый день ее скорость будет меняться почти на один метр в секунду, и она отклонится от первоначального пути на сорок километров. Смешная цифра по сравнению с космическими скоростями и расстояниями, но вполне достаточная, чтобы для миллионов на далекой планете Земля провести грань между жизнью и смертью.

К сожалению, «Голиаф» мог задействовать свой двигатель всего на тридцать минут в день, который на Кали длился недолгих четыре часа. Если бы двигатель работал дольше, вращение астероида свело бы на нет достигнутый результат. Это ограничение приводило в бешенство, но ничего нельзя было поделать.

Капитан Сингх дождался конца первого периода работы двигателя и только тогда отправил сообщение, которого ждала планета.

«Докладывает „Голиаф“. Мы успешно начали пертурбационный маневр. Все системы функционируют нормально. Спокойной ночи.».

Затем он передал корабль Давиду и впервые после гибели «Атланта» по-настоящему заснул. Вскоре ему приснилось, что на Кали наступило завтра и двигатель «Голиафа» работает в соответствии с программой.

Проснувшись, он обнаружил, что это не сон, и тут же уснул снова.

Глава 34. Резервный план

Хотя старый самолет дальнего радиуса действия с прежней надписью на борту — ј 1, военно-воздушные силы — был старше большинства мужчин и женщин, сидящих за круглым столом исторического салона, его хранили с нежной заботой, и он все еще прекрасно летал. Однако пользовались им редко, и это был первый случай, когда здесь собрались все члены Всемирного Совета. Технократы, которые олицетворяли собой (человеческий) разум планеты, как правило, вели свои дела по телеконференц-каналам; но сейчас дело не было обычным, никогда прежде они не сталкивались с такой ужасающей ответственностью.

— У всех вас было краткое изложение доклада, подготовленного моими сотрудниками, — начал генеральный директор по вопросам энергетики. — Разыскать чертежи оказалось нелегко — большинство из них умышленно уничтожено. Однако основные принципы хорошо известны, а в Королевском военном музее в Лондоне (я никогда не слыхал о таком) есть действующая 20-мега-тонная модель — разумеется, разряженная. Не представит труда повысить ее мощность, если мы сможем вовремя наработать компоненты ядерного заряда. Каковы наши запасы?

— С тритием нормально. Но с плутонием и с военной маркировки… В них не было потребности с тех пор, как мы прекратили использовать ядерные заряды для ведения подземных работ.

— Как насчет того, чтобы отрыть захороненные отвалы и реакторы?

— Мы проработали такой вариант, но будет слишком много хлопот с тем, чтобы разобраться в этом колдовском месиве. Нам придется начать все с самого начала.

— Но вы можете сделать это?

— Трудно сказать, учитывая имеющееся в нашем распоряжении время. Мы сделаем все от нас зависящее.

— Ну тогда это принимается. Теперь вопрос о системе доставки. Транспорт?

— Довольно простой. Все сделает самое маленькое грузовое судно — в автоматическом режиме, разумеется. Хотя в качестве альтернативы можно было бы обратиться к опыту кого-нибудь из моих предков-камикадзе.

— В таком случае нам фактически остается принять только одно решение. Стоит ли пытаться, или это только ухудшит положение дела? Если мы попадем в Кали зарядом в тысячу мегатонн, вполне возможно, что она расколется на два обломка. Если наш временной расчет верен, вращение астероида заставит их разойтись таким образом, чтобы ни один не угодил в Землю, пролетев по разные стороны от нас. Или попадет только один, что все-таки спасло бы миллионы жизней… Но мы можем превратить Кали в кучу шрапнели, движущейся по той же орбите. Большая часть ее сгорит при входе в верхние слои атмосферы, но не все. Что лучше — гигантская катастрофа в одном месте или сотни более мелких, когда осколки ПОСЫПАЮТСЯ на целое полушарие? Каким бы полушарием оно ни оказалось…

Восемь человек застыли в молчании, обдумывая судьбу Земли. Наконец кто-то спросил:

— Каким временем мы располагаем для принятия окончательного решения?

— В ближайшие пятьдесят дней станет известно, удалось ли «Голиафу» изменить направление движения Кали. Но мы не можем все это время сидеть сложа руки. Если операция «Спасение» провалится, сделать что-нибудь будет уже слишком поздно. Я предлагаю как можно быстрее запустить ракету. Мы всегда сможем отменить задание, если оно окажется ненужным. Прошу голосовать.

Медленно поднялись все руки, за исключением одной.

— Да, юриспруденция? У вас есть возражения?

— Я хотел бы прояснить несколько моментов. Во-первых, должен будет состояться всемирный референдум: этот вопрос подпадает под права человека на внесение поправки. К счастью, для этого масса времени. Второй момент может показаться несущественным по сравнению с проблемой выживания большинства человеческой расы. Но если мы взорвем Кали, сможет ли «Голиаф» вовремя уйти достаточно далеко?

— Разумеется. Они будут неоднократно предупреждены. Конечно, мы не можем гарантировать полную безопасность — даже на расстоянии в миллион километров может произойти случайное попадание. Но если корабль уйдет в направлении, противоположном движению ракеты, опасность будет ничтожной. Все обломки отлетят в другую сторону.

— Это убедительно. Я отдаю свой голос. И все-таки я надеюсь, что весь план окажется ненужным. Но нас освободили бы от наших обязанностей, если бы нам не удавалось вырабатывать политику, направленную на защиту планеты Земля.

Глава 35. Спасение

Долгое пребывание в состоянии непрекращающегося кризиса несвойственно человеческой природе; планета людей быстро вернулась к почти нормальной жизни. Никто на самом деле не подвергал сомнению — или не отваживался этого делать — успех операции «Спасение», как ее быстро окрестили средства массовой информации.

Правда, решение всех долгосрочных задач было отложено на потом, а из общественных и личных дел велись только самые насущные. Но ощущение неминуемой гибели рассеялось, и, когда в конце концов забрезжил завтрашний день, число самоубийств упало даже ниже обычного уровня.

На борту «Голиафа» жизнь пошла своим чередом. С каждым полным оборотом Кали вокруг своей оси на тридцать минут создавалось максимальное давление, которое всякий раз еще чуть-чуть сталкивало астероид с его первоначальной орбиты. На Земле результат каждого включения двигателя немедленно сообщался в выпуске последних известий. Традиционные синоптические карты уступили пальму первенства схемам, которые демонстрировали орбиту Кали в настоящий момент, все еще упирающуюся в Землю, и желанную орбиту, пролегающую далеко в стороне.

Тот день, когда планета могла с облегчением вздохнуть, был объявлен заблаговременно, и, когда он приблизился, вся обычная деятельность замерла. Работали только самые необходимые службы, вплоть до того момента, пока Космический патруль не сообщил с нетерпением ожидаемую новость: Кали лишь заденет самые верхние слои атмосферы, последствия чего будут не больше эффектного фейерверка.

Стихийно и повсеместно разгорелись празднества. Пожалуй, на планете не осталось ни одного человека, кто бы ни участвовал в них хоть каким-то образом. «Голиаф», разумеется, засыпали поздравлениями. Их с благодарностью принимали, но капитан Роберт Сингх и его команда все еще были далеки от мысли об отдыхе.

Просто касание атмосферы — этого было недостаточно. «Голиаф» намеревался продолжать управление Кали до тех пор, пока запас прочности не составит по крайней мере тысячу километров. Только тогда победа стала бы абсолютно полной.

Глава 36. Аномалия

Кали давно уже пересекла орбиту Марса, все еще набирая скорость в неудержимом полете к Солнцу, когда Давид впервые доложил об отклонении от нормы. Это случилось во время одного из периодов работы двигателя с уменьшенным расходом энергии, всего за несколько минут до того, как «Голиаф» должен был снова начать толчок.

— Дежурный офицер, — обратился компьютер. — Я зарегистрировал слабое ускорение, 1,2— Ю-6 g.

— Это невозможно!

— Теперь 1,5, — невозмутимо продолжал Давид. — Колеблется. Снизилось до 1. Сейчас не меняется. Я думаю, вы должны поставить в известность капитана.

— Ты вполне уверен? Покажи запись.

— Пожалуйста.

На основном мониторе появилась извилистая линия, поднимающаяся резким пиком вверх, а затем снова спускающаяся до нуля. Нечто — не «Голиаф» — сообщало Кали слабый, но различимый толчок. Импульс длился чуть дольше десяти секунд.

Первым вопросом капитана Сингха, когда он ответил на вызов с мостика, был следующий:

— Ты можешь локализовать его?

— Да. Судя по вектору, это на противоположной стороне Кали. Положение по координатной сетке L4.

— Просыпайтесь, Колин. Мы должны пойти и посмотреть. Должно быть, метеоритный удар…

— Длящийся десять секунд?

— Гм! А, привет, Колин. Вы все слышали?

— Да, почти.

— Какие-нибудь предположения?

— Очевидно, там совершили посадку Возрожденные и пытаются уничтожить плоды нашей работы. Но их двигатель, судя по кривой, сильно нуждается в регулировке.

— Остроумно, но, я думаю, мы заметили бы их приближение. Встретимся в воздушном шлюзе.

После дня рождения сэра Колина Дрейкера не было особых причин удаляться от корабля на значительное расстояние. Все работы велись в радиусе нескольких сотен метров. Когда сани, обогнув астероид, доставили Сингха, Дрейкера и Флетчера на темную сторону, геолог заметил своим спутникам:

— Я могу высказать правдоподобное предположение. Я додумался бы до него и раньше, если бы не так много отвлекающих моментов… Боже! Вы тоже это видите?

В небе над ними было нечто, чего Роберт Сингх не видел с тех пор, как десятилетия назад покинул Землю, и что уж никак не могло существовать на Кали. Невероятно, но факт — это была радуга.