33 Контакт

– Привет, Фрэнк. Это Дейв. У меня для тебя важное сообщение. Я предполагаю, что ты сейчас находишься в своей квартире в Африканской Башне. Если это так, то, пожалуйста, идентифицируй себя, назвав имя нашего преподавателя по небесной механике. Я буду ждать в течение шестьдесяти секунд, и если не будет ответа, попробую снова ровно через час.

Этой минуты едва хватило Пулу, чтобы оправиться от шока. Он почувствовал краткую волну восхищения и удивления, прежде чем их место заняла другая эмоция. Это была радость от того, что он снова слышит Боумена, хотя фраза насчет "очень важного сообщения" и прозвучала явно зловеще.

По крайней мере было удачно, что он попросил назвать одно из немногих имен, которые я не забыл, сказал себе Пул. Действительно, кто же смог бы забыть настолько сильный акцент Шотландца из Глазго, что им потребовалась неделя, чтобы его преодолеть? Но он был замечательным лектором, когда вы наконец начинали понимать, что он говорил.

– Доктор Грегори МакВитти.

– Принято. Теперь, пожалуйста, включи свой Мыслитель на прием. Чтобы загрузить это сообщение потребуется три минуты. Не пытайся отследить его: используется сжатие десять к одному. Я буду ждать две минуты, прежде чем начну загрузку.

Каким образом он делает это? – удивился Пул. Юпитер-Люцифер теперь находился на расстоянии более пятьдесяти световых минут, так что это сообщение должно быть отправлено почти час назад. Вероятно, его послали вместе с интеллектуальной личностью в должным образом адресованном пакете по лучу Ганимед-Земля, но для Хэлмена это было бы элементарным трюком, с его ресурсами, которые он, очевидно, оказался в состоянии выявить внутри Монолита.

На Мыслителе мерцал индикатор. Сообщение поступало.

При сжатии, которое использовал Хэлмен, Пулу нужно было полчаса, чтобы просмотреть сообщение в реальном масштабе времени. Но ему потребовалось всего десять минут, чтобы понять, что внезапно и резко его мирному образу жизни пришел конец.

34 Суд

В мире универсальной и мгновенной связи очень трудно сохранить тайну. Этот вопрос возможно обсуждать только при личной встрече, немедленно решил Пул.

Комитет Европы поворчал, но все члены собрались в его квартире. Их было семеро – счастливое число, несомненно обусловленное фазами Луны, которые всегда завораживали Человечество. Пул впервые встретился с тремя членами Комитета, хотя к настоящему времени он знал их всех гораздо полнее, чем это было бы возможно в те времена, когда еще не существовал Мыслитель.

– Председатель О'Коннор, члены Комитета, я хотел бы сказать несколько слов – всего несколько, я обещаю! – до того, как вы загрузите сообщение, которое я получил с Европы. Я предпочел бы сделать это устно, что более естественно для меня, боюсь, я никогда не освою в совершенстве прямую мысленную передачу.

Как всем известно, Дейв Боумен и ХЭЛ сохранялись в виде моделей в Монолите на Европе. Очевидно, Монолит никогда не отказывается от инструментов, которые однажды счел полезными, и время от времени активизирует Хэлмена, чтобы контролировать наши действия, когда они начинают его касаться. Подозреваю, что мое прибытие тоже может иметь к этому отношение, хотя, возможно, я себе льщу.

Но Хэлмен не только пассивный инструмент. Компонент, относящийся к Дейву, все еще сохраняет кое-что из его человеческой личности, даже эмоции. По причине того, что мы вместе тренировались и делили с ним все в течение нескольких лет, он, очевидно, считает, что связаться со мной для него гораздо легче, чем с кем-либо еще. Хотелось бы думать, что ему это нравится, но, возможно, это слишком сильно сказано.

Он также любознателен и, возможно, немного обижен на то, каким образом его поймали и поместили в коллекцию, подобно экспонату натуралиста. Хотя, вероятно, именно так мы и выглядим с точки зрения интеллекта, создавшего Монолит.

А где этот разум теперь? Хэлмен явно знает ответ, и это его пугает.

Мы всегда подозревали, что Монолит – часть галактической сети некоторого рода. И самый близкий управляющий узел Монолита более высокого уровня находится в 450 световых годах отсюда.

Слишком близко, чтобы чувствовать себя уютно! Это означает, что сообщение о нас и наших делах, которое было передано в начале двадцать первого века, получено полтысячи лет назад. Если управляющий центр Монолита, назовем его Супервизор, ответил немедленно, то любые дальнейшие инструкции должны прибыть примерно теперь.

И именно это, кажется, и произошло. В течение последних нескольких дней Монолит получал непрерывный поток сообщений и устанавливал новые программы, возможно, в соответствии с новыми инструкциями.

К несчастью, Хэлмен может только делать предположения относительно характера этих инструкций. Как вы поймете, когда загрузите эту информацию, у него имеется некоторый ограниченный доступ ко многим цепям и банкам памяти Монолита, и он может даже поддерживать с ним своего рода диалог. Если это можно так назвать, ведь для диалога нужны двое! Я все еще не могу реально осознать идею, что Монолит, при всей его мощи, не обладает сознанием и даже не знает, что оно существует!

Хэлмен размышлял об этой проблеме тысячу лет, время от времени включаясь и выключаясь, но пришел к тому же самому выводу, который сделали и многие из нас. Но его заключение, конечно, должно быть более весомо, потому что это знание проблемы изнутри.

– Извините! Я не расположен к шуткам, но что еще вы могли бы нам сообщить?

– Итак, перейдем от трудностей нашего создания – или по крайней мере ремонта мозгов и генов наших предков – к тому, что произойдет дальше. И тут Хэлмен настроен пессимистически. Нет, это преувеличение. Скажем так, что он не особенно задумывается о наших шансах, а является теперь слишком сторонним наблюдателем, чтобы волноваться по пустякам. Будущее – само выживание! —человеческой расы для него не более чем интересная проблема, но он хочет помочь.

Пул внезапно замолк, к удивлению внимательной аудитории.

– Странно. Я только что вспомнил странный случай… Уверен, он объясняет то, что произошло. Пожалуйста, потерпите меня еще немного.

Однажды, когда мы с Дэйвом шли по пляжу на Мысе за несколько недель до запуска, то заметили на песке большого жука. Как это часто случается, он упал на спину и размахивал лапками в воздухе, стремясь вернуться в нормальное положение.

Я не придал этому значения, мы тогда были заняты обсуждением некоторых сложных технических вопросов. Но не Дейв. Он шагнул в сторону, и аккуратно перевернул его своим ботинком. Когда жук улетел, я прокомментировал: "Ты уверен, что сделал правильно? Теперь он пойдет и сожрет чьи-то элитные хризантемы." На что он ответил: "Возможно, ты и прав. Но я применяю по отношению к нему презумпцию невиновности."

Приношу свои извинения, я обещал сказать всего несколько слов! Но я очень рад, что вспомнил тот случай: я действительно полагаю, что он придает сообщению Хэлмена правильную перспективу. Он применяет по отношению к человеческой расе презумпцию невиновности…

Теперь, пожалуйста, проверьте ваши Мыслители. Это запись высокой плотности, верхняя часть УКВ-диапазона, канал 110. Располагайтесь поудобнее, но убедитесь, что свободно поле зрения. Мы начинаем…

35 Военный совет

Никто не попросил повторить. Одного раза оказалось достаточно.

Когда закончилось воспроизведение, возникла короткая пауза; затем Председатель доктор О'Коннор сняла свой Мыслитель, помассажировала свой светлый скальп, и медленно произнесла:

– Вы научили меня одной фразе из вашего периода, которая кажется теперь очень соответствующей. Это банка с червями.

– Но только Боумен-Хэлмен открыл ее, – сказал один из членов Комитета. – Он действительно понимает принцип действия такого сложного комплекса как Монолит? Или весь этот сценарий – плод его воображения?

– Не думаю, что у него много воображения, – ответила доктор О'Коннор. – К тому же все поддается проверке. В особенности ссылка на Новую Скорпиона. Мы полагали, что это несчастный случай; очевидно, это был суд.

– Сначала Юпитер, теперь Скорпион, – сказал доктор Краусман, выдающийся физик, которого обычно воспринимали как реинкарнацию легендарного Эйнштейна, чему, по слухам, также способствовала небольшая пластическая операция. – Кто будет следующим?

– Мы всегда считали, – сказала Председатель, – что ЛМА наблюдают за нами.

Она мгновение помолчала, затем добавила с сожалением:

– Но что плохо – что невероятно плохо! – так это то, что сообщение ушло вскоре после окончания худшего периода в человеческой истории!

Снова стало тихо. Все знали, что двадцатое столетие было заклеймено как "Столетие Мучений".

Пул слушал, не прерывая, в ожидании появления некоторой согласованной точки зрения. Не впервые на него произвели впечатление личные качества членов Комитета. Никто не пробовал доказывать любимую теорию, зарабатывать очки или раздувать свое "я": он не мог бы представить ничего более контрастирующего с зачастую раздраженными спорами, которые он слышал в собственном времени между Космическими инженерами Агентства и администраторами, конгресменами и бизнесменами.

Да, человеческая раса несомненно улучшилась. Мыслитель не только помог отсеять всех неприспособленных, но также чрезвычайно увеличил эффективность образования. Все же были и потери; в этом обществе существовало очень немного ярких индивидуальностей. Сходу он мог бы вспомнить всего о единственной четверке: Индра, капитан Чандлер, доктор Кан и Леди-Дракон.

Председатель позволила дискуссии плавно течь взад и вперед, пока у каждого было что сказать, а затем начала подведение итогов.

– Очевидно, первый вопрос: насколько серьезно мы должны воспринимать эту возникшую угрозу, не тратим ли мы впустую свое время. Даже если это ложная тревога или недоразумение, все равно потенциально это настолько важно, что мы должны принять это как реальность, пока не получим абсолютного доказательства противоположного. Согласны?

Хорошо. Мы не знаем, сколько времени у нас есть. Так что правильным будет предположение, что опасность является непосредственной. Возможно, Хэлмен сможет дать нам еще какие-то предупреждения, но они могут прийти слишком поздно.

Единственное, что мы должны решить: как мы можем защитить себя от чего-то настолько мощного как Монолит? Взгляните, что случилось с Юпитером! И, очевидно, с Новой Скорпиона…

Я уверена, что грубая сила была бы бесполезна, хотя, возможно, мы должны исследовать и такой вариант. Доктор Краусман, сколько времени потребуется, чтобы построить супербомбу?

– Учитывая, что проекты все еще существуют, а также то, что нет никакой необходимости в исследованиях, возможно, две недели. Термоядерное оружие довольно просто и использует обычные материалы – учтите, что его сделали еще во Втором Тысячелетии! Но если вы хотите кое-что более сложное – скажем, бомбу на антиматерии или мини-коллапсар, то это может отнять несколько месяцев.

– Благодарю вас: не могли бы вы начать заниматься этим? Но, как я уже сказала, не думаю, что это сработает; уверена, что объект, который оперирует такими энергиями, должен также быть способен защитить себя от такого оружия. Итак, какие-нибудь другие предложения?

– Можем мы договориться? – не очень обнадеживающе спросил один член совета.

– С чем… или с кем? – ответил Краусман. – Как мы уже выяснили, Монолит по существу просто механизм, выполняющий только то, на что запрограммирован. Возможно, эта программа является достаточно гибкой, чтобы допускать изменения, но нет никакого способа, которым мы могли бы это сделать. И уж конечно мы не можем обратиться в Главный Офис – он за полтысячи световых лет отсюда!

Пул слушал, не прерывая; он ничего не мог бы добавить в обсуждение и на самом деле многое пропускал мимо ушей. Он начинал ощущать коварное чувство депрессии. Может быть, было бы лучше не передавать эту информацию? Тогда в случае ложной тревоги никому не стало бы от этого хуже. А если нет – ну что же, человечество мирно дожило бы до самого момента неизбежной гибели.

Он все еще предавался этим мрачным мыслям, когда внезапно насторожился, услышав знакомую фразу.

Тихий маленький член Комитета, с именем, настолько длинным и трудным, что Пул никак не мог его запомнить, а тем более произнести, вдруг резко бросил всего два слова в обсуждение.

– Троянский конь!

Наступила мертвая тишина, а затем она взорвалась целым хором голосов: "Почему я об этом не подумал!" "Ну, конечно!" "Прекрасная идея!" – пока Председатель, впервые на сессии, не вынуждена была призвать всех к порядку.

– Спасибо, профессор Тиругнанасампантаморти, – произнесла доктор О'Коннор без единой запинки. – Не могли бы Вы пояснить более подробно?

– Конечно. Если Монолит, как все мы считаем, действительно по своей сути машина без признаков сознания и, следовательно, с весьма ограниченной способностью к самоконтролю, то у нас уже есть оружие, способное нанести ему поражение. То, которое заперто в Хранилище.

– А средство доставки – Хэлмен!

– Точно.

– Одну минуту, доктор T. Мы не знаем ничего – абсолютно ничего – об архитектуре Монолита. Как мы можем быть уверены, будто что-то, разработанное нашим примитивным видом, будет эффективным против него?

– Мы помним об этом. Однако даже такое сложное устройство как Монолит должно подчиняться тем же самым универсальным законам логики, которые Аристотель и Буль сформулировали столетия назад. В этом причина того, почему он может – нет, должен! – быть уязвим к тому, что заперто в Хранилище. Мы должны подобрать все таким образом, чтобы сработало хотя бы что-то одно. В этом наша единственная надежда, если кто-нибудь не предложит лучшей альтернативы.

– Извините, – наконец произнес Пул, потеряв терпение. – Не будет ли кто-нибудь любезен сообщить мне, что из себя представляет и где расположено это знаменитое Хранилище, о котором вы говорите?

36 Палата ужасов

История полна кошмаров, как естественных, так и созданных человеком.

К концу двадцать первого столетия благодаря развитию медицины большинство естественных кошмаров, таких как оспа, Черная Смерть, СПИД, отвратительные вирусы, скрывающиеся в африканских джунглях, были уничтожены или, по крайней мере, взяты под контроль. Однако, было бы глупо недооценивать изобретательность Матери Природы, и никто не сомневался, что будущее еще преподнесет Человечеству неприятные биологические сюрпризы.

Поэтому казалось разумной предосторожностью сохранить несколько экземпляров всех этих ужасов для научного изучения, конечно, под строгой охраной, чтобы исключить любую возможность того, что они вырвутся и снова нанесут ущерб человеческой расе. Но можно ли быть абсолютно уверенным, что этого никогда не случится?

В конце двадцатого века имел место вполне понятный протест, когда было предложено сохранять последние из известных вирусов оспы в Центрах по Контролю Болезней в Соединенных Штатах и России. Хотя вряд ли это могло бы случиться, но существовала возможность того, что они могли бы вырваться в результате землетрясений, отказов оборудования, или даже преднамеренных нападений террористических групп.

Решение, которое удовлетворило всех (кроме нескольких экстремистов, выступающих под лозунгом "Сохраним дикую природу Луны!") состояло в том, чтобы отправить их на Луну, и содержать в лаборатории в глубине шахты километровой длины, которую просверлили в отдельно стоящей горе Пико, одной из наиболее видных достопримечательностей Моря Дождей. И здесь, через много лет, они заняли свое место рядом с некоторыми из наиболее выдающихся примеров неуместной человеческй изобретательности – на самом деле, безумия.

Здесь были газы и туманы, которые даже в микроскопических дозах вызывали медленную или мгновенную смерть. Некоторые из них были созданы религиозными фанатиками, которые, хотя и страдали умственным расстройством, но сумели приобрести значительные научные знания. Многие из них полагали, что близок конец света (при котором, естественно, будут спасены только их последователи). В случае, если бы Бог оказался достаточно забывчив, чтобы исполнить все как намечено, они хотели быть уверены, что в состоянии исправить Его оплошность.

Первые нападения приверженцев этих смертельных культов были сделаны на такие уязвимые цели как переполненные подземки, Мировые Ярмарки, спортивные стадионы, поп-концерты… десятки тысяч были убиты и намного больше ранены прежде, чем сумели справиться с этим безумием в самом начале двадцать первого века. Как это часто случается, определенная польза была извлечена и из этого зла, потому что оно вынудило мировые правоохранительные органы сотрудничать как никогда прежде; даже мерзавцы, осуществлявшие политический терроризм, заявляли, что были не в состоянии предусмотреть этот случайный и совершенно непредсказуемый вариант.

Химические и биологические агенты, используемые как в этих атаках, так и в более ранних военных конфликтах, пополнили смертельную коллекцию в Пико. Вместе с ними хранились и противоядия, если они существовали. Надеялись, что ни один экспонат этой коллекции никогда не понадобится человечеству снова, но они все еще были доступны, хотя и под строгой охраной, на тот случай, если бы стали необходимы в отчаянном критическом положении.

Третья категория изделий, запасенных в хранилище Пико, хотя и могла бы классифицироваться как чума, но никогда никого не убила или ранила —непосредственно. Эти изделия даже не существовали до самого конца двадцатого века, но через несколько десятилетий нанесли ущерб в миллиарды долларов и зачастую разрушали жизни так же эффективно, как это могла бы сделать какая-либо реальная болезнь. Они поразили самого современного и наиболее универсального слугу Человечества – компьютер.

Эти программы, позаимствовав названия из медицинских словарей —вирусы, прионы, солитеры – со странной точностью воспроизводили поведение своих органических родственников. Некоторые были безопасны – не более чем шутки, изобретенные, чтобы удивлять или развлекать компьютерных операторов неожиданными сообщениями и изображениями на дисплеях. Другие были гораздо более злонамеренными – специально разработанными инициаторами катастроф.

В большинстве случаев они преследовали абсолютно корыстные цели; это было оружие, которым опытные преступники имели обыкновение шантажировать банки и коммерческие организации, полностью зависящие теперь от эффективного действия их компьютерных систем. Большинство жертв решили не рисковать возможностью непоправимого бедствия, получив предупреждение, что их банки данных будут автоматически стерты в определенное время, если они не переместят несколько миллионов долларов на некоторый анонимный счет в другой стране. Они спокойно выплачивали, часто даже не уведомляя полицию, чтобы избежать публичных или даже личных затруднений.

Такое вполне понятное желание сохранить секретность позволило легко осуществить задержание этих разбойников электронных сетей: но даже после того, как их поймали, законодательство обращалось с ними довольно мягко, потому что никто не знал, как относиться к такому составу преступления, ведь, в конце концов, они действительно никого не ранили, не так ли? Многих злоумышленников после отбытия ими кратких сроков наказания спокойно наняли их бывшие жертвы, следуя старому принципу, что лучшие егеря получаются из браконьеров.

Эти компьютерные преступники руководствовались исключительно жадностью и, конечно, не имели намерения уничтожить организации, ставшие их жертвами: ни один здравомыслящий паразит не убивает хозяина. Но действовали и другие, намного более опасные враги общества…

Обычно, это были трудновоспитуемые подростки, работающие в одиночку и, естественно, абсолютно тайно. Они создавали программы, вызывавшие опустошение и беспорядок на планете и распространявшиеся по международным кабельным и радио сетям или на физических носителях типа дискет и компакт-дисков. После чего они наслаждались свершившимся хаосом, упиваясь ощущением власти, которое все это давало их жалкой психике.