Я, конечно, не говорю, что весь вечер ревела, лежа на полу в халате, и стонала: «За что, Макс, за что?» Но я и не буду утверждать, что этого не было.

Они манипулировали мною. Кики. Нина. Моя мама. Моя сестра. Они манипулировали мною, настаивая, чтобы я наконец устроила свою личную жизнь. Но если бы их интересовало мое мнение, они бы знали, что я не считаю нужным устраивать личную жизнь. Я просто хочу вернуть личную жизнь. Я хочу вернуть Макса.

Ну конечно, Финли здесь был ни при чем. То есть он даже не знал меня тогда. Но все это так меня раздражало. Весь вечер он открывал передо мной двери. Заказывал изысканные блюда. Наливал вино в бокалы. Был чрезвычайно внимателен. А я пила, курила, хмурилась и вообще не обращала на него внимания. Прикидывалась, что не понимаю, к чему он клонит.

Финли был лучшим другом Кертиса. В один прекрасный день, в разгар моей депрессии из-за Макса, мне позвонила Кики. Она была в приподнятом настроении из-за того, что новый друг Кертиса, который продюсировал на Эм-ти-ви «Роковое голосование» и «Весеннюю лихорадку», а также другие суперинтересные программы, посвященные особым мероприятиям, переезжает из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Остановить Кики было просто невозможно, и я поняла, что избежать знакомства мне никак не удастся. В ту минуту я как раз играла в «Великого угонщика» на «Плейстейшн-2», поэтому до меня доносились только отрывки фраз, как будто она разговаривала по сотовому телефону и сеть барахлила:

– Отличная работа… Брюнет… Очки!.. Ты должна… Дело в том…

– Просто дай ему мой телефон, – сказала я и извинилась, что не могу больше разговаривать, потому что ложусь спать.

Вот так все и произошло. Я оказалась на свидании с совершенно незнакомым человеком. И это меня ужасно раздражало.

– Ты часто приходишь сюда? – спросил Финли.

Это прозвучало так: «Ты ч-ч-ч-азто прях-ходишь с-с-суда?» Его произношение вызывало у меня жуткое отвращение. Может, таким прононсом он был обязан учебе в Кембридже? Этот факт его биографии выяснился совсем недавно и привел Кики (вместо меня) в телячий восторг.

– Никогда, – ответила я.

Я огляделась. Ресторан для взрослых. Скатерти. Бокалы для вина. В жаровне, которая топилась настоящими дровами, готовилась вкуснейшая пицца, как в Риме. Хлеб с хрустящей корочкой, прямо как в Тоскане. Очевидно, тайным совладельцем ресторана был Роберт де Ниро. Мы с Максом не ходили в подобные места. Мы любили заказывать еду на дом.

– А по-моему, здесь очень мило, правда? – Финли возил кусочек чибатты[85] по тарелке со светло-зеленым оливковым маслом. Вдруг меня осенило: очки, удлиненные волосы и красный шарф делали его похожим на Гарри Поттера.

Тут я подумала, что стоит поддержать хоть какой-то светский разговор. Тогда я смогу сказать Кики, что я очень старалась, а он облажался. И ей нечего будет возразить.

– Ну так что, Финн, – начала я, отхлебнув вина, – откуда ты родом?

– О! – Он бросил возиться с хлебом и наклонился ко мне. Казалось, его удивило то, что я заговорила с ним, не дождавшись, пока он задаст мне вопрос. – Я из Ливерпуля. У папы свое дело. А мама хлопочет по хозяйству. Две сестры, которые воспитали меня так, как им хотелось. Никогда не прикалывайся над тампонами, хе-хе.

Я тупо посмотрела на него. Он кашлянул.

– Ты была?

– Где?

– В Ливерпуле.

В этот момент в ресторан вошел Макс. О Боже! Мое сердце затрепетало от волнения, меня охватила паника: что говорить, что делать? Но когда он остановился, чтобы сказать пару слов официантке, я поняла, что это не он. Это был какой-то другой парень. Финли все еще ждал от меня ответа. И я сказала:

– О да. Я видела эти часы. Как они называются?

– Биг-Бен?

Стоп! А это точно не Макс? Я украдкой бросила на него еще один взгляд. Нет, не он. Но очень, очень похож.

– Да, Биг-Бен.

– В Ливерпуле?

– Точно.

Макс лучше одевается, заметила я. Хотя этот парень тоже очень симпатичный.

– Ты вообще в курсе, что в таком случае это был не Ливерпуль, а Лондон?

«Здрасьте, – подумала я. – По-моему, я веду себя как полная дура».

– Что?

– Биг-Бен. Это в Лондоне. А я из Ливерпуля. Если бы кто-нибудь слышал, о чем мы говорим, тебе бы тут же сказали, что это родной город «Битлз». По крайней мере это знает любой американец. Чего нельзя сказать о тебе.

Я была в шоке. Разве так разговаривают с человеком, которого почти не знают? Я не могла решить, как поступить. Встать из-за стола? Выплеснуть стакан воды ему в лицо? Сказать какую-нибудь колкость? Если да, то какую?

– Ага, – произнес он. – Кажется, мне наконец-то удалось привлечь твое внимание.

– Прости, – сказала я. – Я не ходила на свидание уже…

– …довольно долго. Да, я понимаю. К тому же ты просто очаровательна. Так что не о чем беспокоиться. – Финли взял бутылку, наполнил до краев сначала мой бокал, потом свой. – Нет ничего прекраснее, чем женщина, которая напивается на первом свидании. А ты именно этим и занимаешься весь вечер. Так что давай закажем еще одну бутылочку замечательного вина «Пинот Григио», а ты и дальше будешь развлекать меня, излагая свою оригинальную точку зрения на географию Европы.

Мое лицо горело. Думаю, я даже залилась румянцем от стыда.

Я поинтересовалась:

– Ты это серьезно?

– Нет, – ответил он с улыбкой. – Но по-моему, ты очень красивая. Поэтому я готов терпеть столь непростительное поведение по крайней мере еще пару часов, если не шесть – нет, восемь недель. Что будет потом, я не знаю.

Какой осел!

Кики позвонила на следующий день, чтобы с пристрастием допросить меня о прошедшем свидании. Она объявила Финли – несмотря на мои возражения, что он скучен и совсем не в моем вкусе, – идеальным «кандидатом в женихи».

– Ты будешь еще с ним встречаться?

– Нет, – сказала я. – Не знаю.

– Будешь.

– С чего это ты взяла?

– Тебе все равно больше делать нечего.

Здесь она была права.

Потом Кики поинтересовалась, какой вклад я собиралась внести в написание статьи для номера «Филли» под названием «Секс против любви». Я не имела понятия. Вчерашнее свидание закончилось гораздо лучше, чем началось (меня охватило такое чувство вины, что я разрешила Финну поцеловать себя, когда он проводил меня до двери). Это был не секс и определенно не любовь. Кики заявила, что все будет в порядке, так как, что бы я ни написала, это не обязательно должно быть «выдумкой». Это может быть «правдой». Но «смешной правдой». А не «горькой правдой» или «гадкой правдой».

– Если ты намекаешь на то, чтобы я написала о том, кого нельзя называть по имени, то, боюсь, ничем не смогу помочь, – ответила я. – Мое чувство юмора покидает меня, когда я думаю о нем.

– Тогда напиши о разрыве, – предложила она. – Честный, душераздирающий репортаж. Ах-х-х-х! Можешь вообще пофантазировать о разнице в возрасте!

– Думаю, он это оценит.

– Какая, к черту, разница, оценит ли это «тот, кого…» или нет? Извини, конечно, но ты ничего ему не должна. Можешь написать о том, какой он трус.

– Он не трус. Он просто сбит с толку.

Кики не слушала меня.

– Стой, может, у него маленький член? Напишешь об этом?

– Нет.

– Нет, правда. – Она понизила голос. – А какого размера…

– Кики!

– Ладно, не буду портить тебе настроение. – Она засмеялась. – Прости. Я знаю, что тебе плохо. Но Кнут особо просил, чтобы ты написала что-то смешное и правдивое для номера «Секс против любви». Так что придется тебе что-нибудь изобразить, милая моя. Подумай о катарсисе. Так вот. Расскажи мне еще про Финли. Он звонил тебе?

– А мне есть до этого дело?

Мы опросили женщин из Нью-Йорка, Лондона, Чикаго, Лос-Анджелеса, даже из Гонконга, чтобы предоставить вам свежайшую информацию по первым свиданиям. – Б.Ф.

Статистика:

• 25% первых свиданий заканчиваются приглашением на второе свидание.

• 25% первых свиданий ничем не заканчиваются.

• На первом свидании наибольшей популярностью пользуются (в нисходящем порядке): итальянская кухня, суши, французская кухня, индийская кухня.

• У 40% опрошенных женщин наступает состояние алкогольного опьянения, прежде чем те, кого они ждут, заезжают за ними.

• Среднее число первых свиданий в год у опрошенных женщин достигает 4,6.

Церемониал:

• «Я надеваю красивое белье, просто на всякий случай», – Клэр, Ванкувер.

• «Я не удаляю волосы в зоне бикини до третьего свидания, потому что не хочу, чтобы они к этому привыкли», – Элисон, Лондон.

• «Если парень заезжает за мной, я всегда изображаю, что «заканчиваю говорить по телефону», когда открываю дверь. Не знаю почему, но я делаю это постоянно», – Шерил, Нью-Йорк.

• «Я пью», – Дарси, Лос-Анджелес.

Следующие два дня я сидела перед компьютером и пыталась придумать, что бы такое написать о сексе или любви, что не было бы «горькой правдой» или «гадкой правдой».

На третий день я сновал села за компьютер, твердо решив сочинить что-нибудь, чего бы мне это ни стоило.

И я сидела.

И сидела.

М-м-м-м-м-м, рогалики.

Я все еще сидела.

Меня осенило, что я могла бы быть ударницей в девчачьей панк-группе. У меня удивительно хорошо получалось барабанить по столу.

Тук-ту-тук-тук-ту-туки-тук-тук. Тук-ту-тук-тук-ту-туки-тук-тук.

«Я ненавижу его», – подумала я.

Тук-ту-тук-тук-ту-туки-тук-тук.

Я скучаю по нему.

Я ненавижу его. Я скучаю по нему. Я ненавижу его. Я скучаю по нему. Я ненавижу его. Я скучаю по нему. Я ненавижу его. Я скучаю по нему.

Я съела его.

Хрум-хрум.

Я скучаю по нему.

Тем вечером, когда М. и я расстались, я плакала так, как не плакала уже давно – с тех пор как была маленькой девочкой. Я судорожно дышала, рыдала так, что болело в груди, ловила ртом воздух, так что захлебывалась, и размазывала по лицу слезы, которые лились ручьем. Я позвонила лучшей подруге, чтобы рассказать о случившемся, и выдала что-то вроде этого: «Ах не ма-гу па-ве-рить-ть што он прос-то па-зво-лил мне уй-т-ти не ма-гу па-ве-рить-ть што фее конч-чи-но ах не ма-гу па-нять-ть што я сделл-ла-ла ни так ах па-чи-му он ни хоч-чит быт-ть са мной за-чем он га-ва-рил што люб-бит ми-ня за-чем…»

Единственным, что она могла ответить, было: «О, милая, дыши! Ой, зайка моя! Выговорись. Ой, зайка, дыши! Все будет хорошо. Я знаю. Только дыши».

В конце концов я начала дышать. Но в душе было так же паршиво.

Разрыв с М. был худшим из всего того, что мне пришлось пережить. Думаешь, у тебя все хуже некуда? Попробуй влюбиться в парня, который на семь лет младше тебя.

Я знаю, каково это. Верно?

Наверно, ты думаешь, я разучилась трезво смотреть на мир. Ну как может сущее дитя натворить столько вреда? Я понимаю, я тоже раньше так думала. Я познакомилась с ним на вечеринке. Он был классный (ну конечно). Я мечтала, что он станет для меня тем же, кем Джастин стал для Бритни. (Прежде чем произошло отвратительное расставание.) Что он будет не такой, как все придурки моего возраста, которых я знала. Они все уже давно вычислили: если девушке больше двадцати восьми (или тридцати или пятидесяти девяти), она снимет трусики прежде, чем они успеют спросить: «Сколько стоит дюжина роз?» Мой новый мальчик был очень мил. У него не было разбито сердце, и он еще не успел стать закоренелым циником.

«ДУМАЕШЬ, У ТЕБЯ ВСЕ ХУЖЕ НЕКУДА? ПОПРОБУЙ ВЛЮБИТЬСЯ В ПАРНЯ, КОТОРЫЙ НА СЕМЬ ЛЕТ МЛАДШЕ ТЕБЯ».

А так как я была более искушенной в любовных делах, то я сказала себе, как Джанет Джексон, что «вся власть в моих руках». Что после того как я наиграюсь с его двадцатилетним упругим телом, когда придет время остепениться, я быстренько сбегу к парню постарше, умудренному опытом. И мы будем вместе готовить морского окуня по-чилийски, плодиться и размножаться.

Но этого не произошло. На деле сценарий развивался следующим образом:

• М. начал приносить мне цветы, шоколадные конфеты…

• Я тут же поддалась на эти банальные знаки внимания. Я не просто сняла трусы – я отдала ему свое сердце.

• Чувство привязанности к нему пересилило все остальные чувства. Страсть, которую я выпустила на волю, уступила место любви.

• Я начала сходить с ума по этому парню, который был младше меня. И мне захотелось построить нормальные отношения с этим парнем, который был младше меня. Но я не могла поговорить с этим парнем, который был младше меня.

• Вот тогда этот парень, который был младше меня, показал свою истинную сущность: он оказался всего лишь мальчиком. Мальчиком, который не хотел вступать в «серьезные отношения». Который страшно боялся «попасть в ловушку». Который, образно говоря, решил проверить троянцев на вшивость.

• Он исчез, толком не объяснив причину. Если он был так уверен в том, что не хочет вступать в «серьезные отношения», зачем надо было уделять мне столько внимания?

• Мое сердце разбито.

• Я до сих пор гадаю, какой конец будет у этой истории.

Недавно я познакомилась с женщиной, муж которой на десять лет моложе ее. Я бы дала ей приблизительно двадцать шесть лет. За ужином я с удивлением заметила, что на ее лице нет ни единой морщинки, а ее фигуре позавидует любая фотомодель. Когда она сообщила мне, что ей тридцать восемь, а ее мужу еще не стукнуло тридцать, я возликовала.

– В чем же секрет? – спросила я. – Как вам удается сделать незаметной разницу в возрасте?

Ее ответ охладил мой пыл.

– Я просто не могу позволить себе стареть, – объяснила она. – У меня ушли годы на то, чтобы завоевать его окончательно. Он столько раз бросал меня, уходил к молоденьким вертихвосткам, возвращался, опять уходил. Я и пикнуть не смела. А теперь он наконец-то мой. И знаете, что мне приходится делать? – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Я каждый год трачу тысячи долларов на косметологов, инструкторов по спорту и дорогие кремы. Я занимаюсь йогой, слежу за питанием, сажусь на велотренажер три раза в неделю. Мне нельзя начать стареть, пока он не облысеет. Может, когда это произойдет, я наконец смогу получить ученую степень по праву. Это явно не выход из положения.

«У МЕНЯ УШЛИ ГОДЫ НА ТО, ЧТОБЫ ЗАВОЕВАТЬ ЕГО ОКОНЧАТЕЛЬНО. ОН СТОЛЬКО РАЗ БРОСАЛ МЕНЯ…»

Где же мистер Совершенство? Существует ли он вообще? Честно говоря, я не знаю. Когда я начала встречаться с М., я думала, что предыдущий опыт даст мне некоторое преимущество, но я проиграла. Я полагала, что если у нас ничего не выйдет, то разрыв с Малышом по крайней мере будет не таким болезненным, как с кем-либо другим, но все оказалось еще хуже. Я до сих пор чувствую себя уязвленной, сбитой с толку, сломленной.

Однако это кое-чему меня научило: когда я ложусь спать и мне начинают досаждать гнусные «почемучки» – почему он бросил меня? почему я неправильно себя повела? – я повторяю одно и то же. И ты тоже возьми себе это за правило: мимолетное увлечение мальчика – ничто по сравнению с любовью настоящего мужчины. Повторяй вместе со мной: мимолетное увлечение мальчика – ничто по сравнению с любовью настоящего мужчины. Еще раз, все вместе: мимолетное увлечение мальчика (я должна поверить в это, о Господи, пусть это будет правдой) – ничто по сравнению с любовью настоящего мужчины.

Кики оказалась права. Делать мне действительно было нечего. И я снова отправилась на свидание с Финли. И снова. И снова. Каждый раз я твердила себе, что он идеален, как герой любовного романа. И все предвещало то, что, сойдя со страниц книги, он окажется таким же совершенным в реальной жизни. К тому же Кики постоянно напоминала мне, что лучший способ забыть одного парня – это начать встречаться с другим.

Каждое свидание организовывалось с особой тщательностью. Я полагаю, Финли делал это специально. Он хотел поразить меня настолько, чтобы я не переставала звонить ему. Мы отведали блюда североитальянской, индийской, калифорнийской кухни, а также суши… Взвесив все «за» и «против», я пришла к выводу, что все свидания были приятными, но не потрясающими. Я все еще скучала по «тому, кого…».

Наше пятое свидание было франко-марокканским. Как выяснилось, это сочетание мне очень нравится. Мягко струился приглушенный свет, вино лилось рекой, а Финли заказал какую-то выпечку, посыпанную сахарной пудрой, с начинкой из курицы. Назывался этот пирог просто ужасно, но на вкус оказался ничего. Я была разодета в пух и прах – я решила, что это жизненно важно для моего скорейшего «выздоровления», – и чрезвычайно довольна собой. «А Финли не так уж плох, – подумала, пробуя кусочек куриного пирога. – Он симпатичный. Успешный. Он много читает…»

Заехав за мной, Финли сказал, что больше не может сдерживать свои чувства. Ему необходимо было сказать мне, что «наши отношения могут вылиться в нечто большее». У меня екнуло сердце, когда он это сказал. Мне хотелось надеяться, что это еканье означало положительную реакцию с моей стороны. «Нужно всегда помнить, что быть счастливой – это нормально», – подумала я. Во всяком случае, Нина всегда так говорила.

После ужина Финли спросил, не хочу ли я посмотреть его квартиру. Я удивила сама себя и согласилась. Когда мы приехали туда, я выпила еще один бокал вина. Потом он разрешил мне надеть свои пижамные штаны, потому что я смертельно устала от того, что было на мне надето. Я была в хорошем расположении духа. Я свернулась калачиком рядом с ним на диване, и мы разговаривали и разговаривали. Это было совсем не похоже на наигранную болтовню, которой мы развлекались на предыдущих свиданиях. Это был настоящий разговор. Он спрашивал о мамуле, о том, почему она развелась с моим отцом и как я отношусь к его бесконечному кругосветному серфингу. Скучаю я по нему или нет. Рассказывая ему о своей семье, я вдруг осознала, что не чувствую никакой скованности. Что могу быть самой собой. Что могу не беспокоиться о том, понравятся Финли мои слова или нет, мое чувство юмора или моя внешность. Я рассказывала ему всякую всячину о своей жизни – и главным образом об Одри, – причем то, что я обычно не решаюсь произносить вслух. Но Финли и здесь проявил себя как настоящий джентльмен.

– С сестрами нелегко, – признал он, положив мои ступни к себе на колени и начав теребить пальцы моих ног. – Уж я-то знаю. Я и сам участвовал в таких перепалках.

– О да, это была великая война сестер Финли, – съязвила я. – Та самая, где вместо ракет летали тампоны, а прокладки служили броней. И все для того, чтобы ты не сходил с ума по поводу всех этих женских штучек.

– Боже правый, не надо об этом, – засмеялся он. – Зачем я поднял эту тему?

– А по-моему, это очень даже забавно.

– Какое облегчение! – Финли приподнял мою ногу и нежно поцеловал большой палец. – Да благословит Бог твое маленькое сердечко.

Я встала и отправилась в ванную. Окинув взглядом содержимое шкафчика (антибиотики, продукция «Киель»[86], несколько флакончиков дорогого одеколона, старомодный набор для бритья – мыльный раствор и помазок – такой нельзя купить в магазине), я заключила, что квартира Финли – это квартира взрослого человека. Все со всем сочеталось. Мраморная ванна просто сверкала, хромированные краны блестели, а на маленькой полочке стояла банка с розмариновой солью для ванн. Я направилась в гостиную, уставленную лакированной мебелью из красного дерева – прочной, надежной. А потом я не знаю, что на меня нашло. Наверно, меня подкупило то, что Финли умеет делать массаж ступней и выбирать старинную мебель в миссионерском стиле в магазине отреставрированных вещей. И я решила соблазнить его. Говоря буквально. Я пробежала по комнате, запрыгнула ему на колени, как девушка-ковбой на любимого пегого коня, схватила его за волосы и поцеловала.

– Подожди, – сказал он, отстраняясь и глядя на меня с удивлением. – Подожди…

Он взял мои руки, обвил их вокруг своей шеи и поцеловал меня, непринужденно, но искренне.

Что привело к сексу, непринужденному, но искреннему.

Утром я встала, оделась и убралась оттуда подобру-поздорову. Финли был мил до нелепости: он приготовил мне чай и тост и принес все это в постель. Все утро он жаждал провести в объятиях, а я рвалась домой, чтобы принять душ, прийти в себя. Все шло отлично, но дело было не в этом. Просто мне не хватало воздуха. Он позвонил днем, точно по расписанию. Сказал, что хочет встретиться вечером. Две ночи подряд. Где-то в недрах души раздался сигнал тревоги. Мелодия называлась: слишком быстро, слишком скоро, слишком быстро, слишком скоро. Но я резким нажатием выключила внутреннюю кнопку паники и сказала, что буду рада увидеться. На днях за обедом Нина заметила, что я – из-за стенаний и страданий по поводу того, что никак не удается найти настоящего бойфренда, – эмоционально замкнулась и испугалась настоящей близости. И именно поэтому Макс был для меня столь привлекателен. Я твердо решила доказать, что она не права.

Тем вечером я все-таки приехала к Финли, и мы заказали ужин в «Новой волне Тихого океана». Поглощая еду, мы лежали на диване и смотрели «Остин Пауэрс» Ha DVD. Было очень смешно – я люблю этот фильм. Но потом Финли начал покрывать поцелуями мою шею. Его руки скользнули мне под блузку и на мгновение задержались около застежки лифчика. Все казалось немного искусственным. Как будто он спланировал все заранее. А я все еще надеялась досмотреть фильм. Я отодвинулась подальше, окончательно утонула в его супермягком диване и сказала:

– На самом деле лучше бы ты не…

– Прости, – извинился Финли. Он сели придвинулся, чтобы размять мне плечи.

– Этого тоже не нужно. И этого тоже.

Он убрал руки и засунул их под себя, надеясь вызвать у меня улыбку. Потом он попытался поцеловать меня в ухо. Я дернулась.

– Щекотно.

– О, да к черту, Бен. В чем дело?

Обескураженный, Финли встал, а потом, не зная, что делать, прошел по комнате, чтобы добраться до «Никоретте»[87].

– Знаешь, – заметил он, терзая упаковку. – Кажется, вчера вечером у тебя не было таких ощущений.

– Да, знаю. Было неплохо.

– Неплохо? – Финли положил жвачку в рот и яростно задвигал челюстями.

– То есть неплохо в смысле неплохо, а не дерьмово, – объяснила я. – Очень даже неплохо.

– Бе-е-ен, – протянул он.

– Что?

Он повторил:

– Бе-е-ен…

Это было нечто среднее между жалобой и упреком, выраженное в трех слогах еле слышного стона.

– Что?

– Не веди себя так. – Он вновь сел на диван и положил голову мне на плечо, как маленький щенок.

– Как? Я в порядке.

Его подбородок врезался мне в шею. Я подвигала, плечами, чтобы устроиться поудобнее.

– Бе-е-ен. Давай поговори со мной. – Он взял меня за руку.

– О чем? – Я вырвала у него руку, чтобы почесать за ухом.

– О том, о чем ты думаешь. Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Больше, чем друзьями. Но прежде всего друзьями.

– Я ни о чем не думаю. – Я попыталась переместиться, чтобы посмотреть на него (или, может быть, чтобы он перестал меня трогать). Я решила, что ненавижу его диван. Он был огромен, и я чувствовала себя так, как будто его подушки пожирают меня заживо.

– Просто скажи, что я сделал неправильно.

– Финли, ты ничего не сделал неправильно. – Я встала и пересела на кресло. Оно тоже оказалось очень мягким, поэтому, как только я в него села, моя задница ударилась об пол, а колени прижались к груди.

– Скажи мне, что тебя беспокоит.

Я снова встала и попробовала сесть на стул. Нет, такой же распухший. Такие стулья особенно любят бабушки. А еще подобный хлам любил скупать Джек. Он садился на такой стул и говорил: «Чем больше я на нем сижу, тем больше мне это нравится!» Я встала и направилась к тахте.

– Бен! – завопил Финли.

– ЧТО? – Я подпрыгнула от неожиданности. – Господи Иисусе, ты меня до смерти напугал.

– Хватит скакать вокруг, как три гребаных медведя. Поговори со мной.

– О чем?

– Бен, – сказал он. – Бе-е-ен. Бе-е-е-е-ен. Иди сюда и поцелуй меня.

Финли пытливо смотрел на меня в ожидании поцелуя. Я не видела другого выхода: я не хотела ссориться с ним на данном этапе наших отношений. Ведь только вчера казалось, что у них есть будущее. Я не хотела расставаться с этим ощущением. Поэтому я подошла к нему и поцеловала его.

– Еще, – потребовал он.

Я поцеловала его второй раз.

– Еще…

И вдруг, напугав себя, Финли и, возможно, добрую половину всех его соседей, я открыла рот и закричала.

Я быстро ретировалась, даже не удосужившись застегнуть лифчик: его концы хлестали меня по спине. Уверена, мой поспешный уход обидел Финли, но, когда я подошла к входной двери своей квартиры, единственное, что я почувствовала, было облегчение.

Мое сердце запрыгало в груди, когда я услышала, что меня ждут три сообщения. Хотя с моей стороны это было нелепо, я не могла не подумать, что, может быть…

Первое было от Эштона.

– Эй, Бен! Ты где? Слушай, я повел себя как осел, когда не пошел с тобой на рождественскую вечеринку. А потом меня не было в городе. Но скоро все должно уладиться, у меня есть кое-какие новости. Я позвоню тебе.

Второе сообщение.

– Привет, это Одри.

О Боже!

– Я тут подумала…

Как мило с твоей стороны.

– То, что тебе нужно…

Это лоботомия и кольцо для помолвки от «Де Бирс».

– …это уик-энд с родной сестрой!

Как, опять?

– В субботу Джейми нужно по делам в Лос-Анджелес, поэтому я приеду с ним, и мы с тобой будем отрываться целый день в субботу и целый день в воскресенье и заниматься только тобой. Никаких разговоров о свадьбе, свадебных салонов, свадебных платьев. Никаких разговоров о всей этой ерунде, которую мне надо успеть сделать перед самым великим днем в моей жизни. Это будет уик-энд двух сестренок, целиком и полностью посвященный моей любимой сестре!

О черт!

И наконец… Финли. Ну естественно.

– Знаешь, такого со мной никогда не было… – В его голосе сквозила обида с оттенком иронии. – Не беспокойся об этом, детка. Я слишком тороплю события? Ну ладно, сообщение доставлено. С этого момента я буду действовать деликатно и осторожно. Знаешь, я звоню просто для того, чтобы удостовериться, что ты добралась домой и у тебя все в порядке… Да? Позвони, когда будешь дома. Надеюсь, завтрашний ужин «двое на двое» с Кики и Кертисом не отменяется. Я его очень жду! Позвони мне. Не важно, когда. Просто позвони. Позвони мне.

Мамуля позвонила как раз, когда я пила первую в этот день диетическую колу, чтобы напомнить: сегодня приезжает Од – без приглашения, позвольте добавить, – и мне следует прибраться в квартире.

– Спасибо, – сказала я. – Шикарно. Депрессия и порядок – понятия несовместимые, поэтому моя квартира была похожа на лагерь беженцев. Все утро мне пришлось посвятить собиранию пустых банок из-под диетической колы, набитых сигаретными окурками, выбрасыванию коробок из-под пиццы, вытряхиванию пепельниц и протиранию их футболкой, которую подарил мне Макс, – она сохранилась у меня по чистой случайности. Потом я запихнула несколько фунтов грязной одежды, включая ту самую футболку, – я поняла, что не в силах с ней расстаться, – в корзину для белья. Одежды оказалось слишком много, и крышка корзины не закрывалась. Тут я догадалась придавить ее сверху стопкой журналов, и она наконец-то захлопнулась. Мне даже пришлось обползать всю квартиру на четвереньках и собрать бумажным полотенцем пыльные шарики, так как пылесос у меня давно сломался. Затем я положила на сливной бачок новый рулон туалетной бумаги и попрыскала вокруг освежителем воздуха. Готово.

Днем позвонила Нина, чтобы огласить свою новейшую теорию о том, что меня привлекают «любовники-призраки». Во время разговора я играла в «Солитера» на компьютере, поэтому не могу с уверенностью сказать, в чем состояла ее гипотеза. Но в общих чертах она говорила о том, что Макс был своего рода призраком. Он принимал так мало участия в моей жизни, что я создала иллюзию вместо реальных отношений. И все это устраивало меня гораздо больше, чем реальные отношения, которые скорее всего оказались бы для меня невыносимыми. Другими словами, только я была во всем виновата. Я уже готова была в это поверить, но тут Нина по секрету сообщила мне, что стала носить с собой в рюкзаке флакончик «Листерина»[88], так как ей часто приходится экспромтом заниматься оральным сексом с доцентом, который ведет у нее занятия по рефлексам Павлова.

Вечером, когда Финли заехал за мной на своем совершенно новом огромном автомобиле с полным приводом, я твердо решила, что буду наслаждаться предстоящим ужином по полной программе и перестану вести себя как идиотка. Я больше не собиралась страдать по Максу и отталкивать первого по-настоящему классного парня из всех, с кем я познакомилась в прошлом году, финли, слава Богу, и не вспоминал о том, что случилось. Он был поглощен новой машиной и с радостью выкладывал мне все числа, которые помнил: каков размер люка на крыше, сколько в ней лошадиных сил, какой вес может вытянуть полный привод, если кто-то застрянет на заснеженной дороге и ему понадобится буксировка. Я заметила, что в южной Калифорнии не бывает метелей, но Финли лишь рассмеялся в ответ и сказал, что полная непрактичность машины и привлекла его при покупке.