10. Потерянный

Когда Эспер Белый открыл глаза, то увидел над собой каменный сводчатый потолок. Откуда-то издалека доносились звуки молебна. Страх, словно червь, залез ему под кожу, и когда лесничий попытался шевельнуться, то ощутил в своих конечностях не больше жизни, чем в жухлых листьях папоротника.

Продолжая лежать неподвижно, он сначала прислушался к странному песнопению, но потом внимание переключилось на собственные вздохи-выдохи, которые были тяжелыми, как у старика. Взывая к своей безмолвной памяти, он пытался отыскать ответ на единственный мучивший его вопрос: что с ним приключилось?

Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде. У него уже спал жар, и голова, которая еще недавно раскалывалась от боли, стала гораздо легче и трезвее.

Что же произошло? И где он находится?

Сделав над собой усилие, он повертел головой из стороны в сторону. Как выяснилось, Эспер лежал на простой деревянной кровати. С трех сторон его окружали каменные стены, а сверху нависал низкий куполообразный потолок. Если бы не узкое окошко, через которое сочился радужный солнечный свет, он, скорее всего, решил бы, что уже лежит в гробнице. Снаружи веяло всевозможными цветочными ароматами, из чего следовало, что на дворе уже давно вступила в свои права весна. Посмотрев вперед, Эспер обнаружил небольшую нишу, за которой открывалось обширное пространство, напоминавшее либо замковый зал, либо, если судить по необычному языку песнопений, церковь.

С большим трудом Эспер попытался сесть. Ноги у него нещадно болели, но, к его величайшей радости, обе были целы. Стоило ему слегка оторвать голову от кровати, как та настолько сильно закрутилась, а лоб так густо покрылся испариной, что ему ничего не оставалось, как обуздать свой порыв и вновь принять лежачее положение.

Спустя некоторое время он продолжил исследовать свое окружение. Прежде всего, лесничий обнаружил, что, кроме бинтов, под простыней на нем ничего не было. Ни оружия, ни доспехов, ни одежды. Правда, наличие бинтов говорило о том, что кто-то заботился о нем, однако это ничуть не проясняло дела.

Куда он попал? Словно ищейка, Эспер отправился в прошлое по смутным следам своей памяти, останавливаясь на особо важных событиях. Помнится, следуя за Огром, он спустился с гор. Потом скатился с крутого склона и почти упал с обрыва в глубокое ущелье. Каким-то образом умудрился упустить из виду жеребца и больше не сумел его найти. Потом много дней плыл на бревне по реке, бесконечно долго брел по горной местности, которая в конце концов превратилась в равнину. И все это время кто-то его преследовал, причем этот «кто-то» всегда был сзади и вел себя так, будто играл с Эспером в какую-то игру.

На этом память обрывалась.

Он вновь попытался проследить весь свой путь в обратном направлении – от настоящего момента до времени, когда шел по горам, цепляясь за темную густую поросль. Теперь ему на память пришла песенка, которая тогда звучала у него в голове:

Терновый король. С болезненной внезапностью Стивен вспомнил того, кто повстречался ему внутри лесного дома. Значит, это был не сон. И весь этот ужас произошел с ним на самом деле.

– Винна! – прохрипел он слабым голосом.

Будь проклят Терновый король! Будь проклят весь мир! Ведь Фенд забрал Винну. Сначала Керлу, потом Винну.

Невзирая на свою слабость, лесничий перекинул ноги через бортик кровати. Голова у него закружилась, как детская карусель, тем не менее он умудрился встать. Сделав два шага, добрался до изогнутой в виде арки стены и, опираясь на нее руками, направился в глубь ниши.

Сначала глаза Эспера заволокла кромешная тьма, потом он очутился в довольно просторной зале. Если не считать сводчатого потолка, по виду она напоминала некогда виденную им огромную пещеру, в которой жили сефри.

Но, разумеется, это была далеко не пещера. И как только он сразу не понял? Ведь это было не что иное, как…

Эспер уже не чувствовал под собой ног. Слабость овладела им, и каменный пол вскоре объяснил, как глупо лесничий поступил, пытаясь передвигаться без посторонней помощи. Однако на этом Эспер все равно не угомонился и, изрыгая ругательства, продолжил свой путь ползком.

Где-то раздался колокольный звон, и песнопение прекратилось. Не прошло и нескольких секунд, как он услышал поблизости чей-то встревоженный вздох.

– О святые небеса! – воскликнул кто-то, стоявший рядом. – Послушайте, сэр, вам нельзя покидать постель.

Эспер прищурился, чтобы разглядеть говорящего, которым оказался юноша в черном одеянии священника.

– Винна… – едва успел процедить сквозь сжатые зубы Эспер и тотчас потерял сознание.

Когда он пришел в себя, то увидел перед собой знакомое лицо.

– Хм, – прохрипел Эспер.

– Мне потребовалось много времени и сил, чтобы притащить тебя сюда, – произнес Стивен Даридж, который сидел на небольшой табуретке у его ног. – Я бы мог этим гордиться. Если, конечно, ты сейчас не изведешь себя до смерти и тем самым не сведешь мой труд на нет.

– Где я? – спросил Эспер.

– В монастыре. Где же еще?

– В монастыре? – удивленно переспросил Эспер. – До него же было больше шестидесяти лиг…

– Шестидесяти лиг? Но это смотря откуда считать. Послушай, Эспер Белый, что с тобой произошло?

– Это ты нашел меня? – без особого энтузиазма осведомился лесничий.

– Да, я.

– Стивен Даридж, – Эспер вновь попытался встать, но тщетно. – Вот что я тебе скажу. Мне пора уходить.

– Нельзя, – ответил Стивен, положив ладонь ему на руку. – Тебе уже лучше, чем было, но все равно ты еще очень слаб. И можешь умереть, не одолев и половины лиги. Чего бы тебе сейчас ни требовалось, сделать ты все равно ничего не сможешь. Так что советую тебе набраться терпения и подождать, пока ты немного поправишься.

– Глупости. Не так уж сильно я болен.

– Послушай, лесничий. Если бы я тебя не нашел, ты к этому времени уже был бы мертв. Кроме того, не окажись ты поблизости от монастыря, в котором знают секреты исцеления подобных недугов, тебе бы тоже грозила верная гибель. В лучшем случае ты отделался бы тем, что лишился обеих ног. Три вида яда продолжают угрожать твоей жизни. Единственный способ им противостоять – продолжать лечение, которое тебе может быть оказано только здесь.

Эспер уставился на молодого человека внимательным, испытующим взглядом.

– И как скоро, – ворчливо осведомился он, – я смогу отсюда выбраться?

– Дней через пятнадцать – двадцать.

– Это слишком долго. Я не могу так долго ждать.

Лицо Стивена помрачнело.

– Что тебя гложет? – наклонившись над Эспером, спросил он приглушенно. – Что ты нашел для тебя столь важное? – И, немного помолчав, добавил: – Когда я тебя встретил, за тобой гнался какой-то страшный зверь со светящимися глазами.

«Это совсем не то, что я нашел, – разочарованно подумал Эспер. – А скорее, то, что потерял».

Но ему нужно было выговориться, поэтому он вновь устремил взор на Стивена.

– Это был греффин, – сказал он. – Все вышло так, как говорил сэр Саймен. Я видел это собственными глазами. Видел мертвых, которых принесли в жертву на седосе. Видел греффина. И самого Тернового короля.

– Ты говоришь, Тернового короля?

– Да, я видел и его. Не думаю, что он вполне пробудился от своей вековой спячки. Однако могу сказать наверняка: он был чем-то растревожен. Я ощутил это на собственной шкуре.

– Но что он… как он выглядит?

– Не знаю, – буркнул в ответ Эспер. – Разрази меня Мрак, клянусь, я не знаю. Однако, так или иначе, ни за что не пожелал бы себе встретиться с ним еще раз.

– А кто тебя так разукрасил? Уж не сам ли Терновый король?

– Отчасти этим я обязан одному человеку по имени Фенд. Его люди меня подстрелили. А остальное досталось от греффина. – Эспер потер голову. – Стивен Даридж, мне нужно как можно скорее переговорить с лесничими. И, кроме того, с королем. Можешь ты мне в этом как-нибудь помочь?

– Да, – ответил Стивен, но Эспер ощутил в его голосе нотку неуверенности.

– Человека, который меня ранил, зовут Фенд. Он захватил в плен моего друга. Я должен найти Фенда.

– Найдешь, – мягко заверил его Стивен. – Но немного позже. Даже если ты найдешь его сейчас, в своем нынешнем состоянии ты будешь не в состоянии с ним расправиться.

– Пожалуй, ты прав, – неохотно согласился Эспер.

Он знал, что, если бы Фенд был решительно настроен убить Винну, скорей всего, ее уже давно нет в живых. Но если у сефри имелись на нее какие-то виды, из-за которых тот собирался сохранить ей жизнь, у Эспера еще было в запасе немного времени. Стоило ему только представить, как девушку привязали к дереву и стали вытягивать из нее внутренности, как его лицо невольно исказила горькая гримаса.

«Нет. Она еще жива. Должна быть жива».

Юноша оказался прав. Эспер слишком часто позволял своим чувствам ощущать то, что диктовал им разум.

Вдруг его осенила догадка.

– Ты сказал, что видел греффина? – спросил Эспер. – Выходит, он был совсем рядом с тобой?

Стивен кивнул.

– Если, конечно, это был он, – произнес он. – Такое мрачное чудище с мерцающими глазами и птичьим клювом.

– Именно. И тебе при этом не стало плохо? И он даже не попытался на тебя напасть?

– Нет. Хотя мне самому это кажется странным. По-моему, он был чрезвычайно разгневан. Тем не менее ничего плохого мне не сделал. Едва меня увидел, как тотчас развернулся и двинулся прочь. Сам не знаю почему. Почти уверен, он мог бы прикончить меня на месте. Для него это все равно что раз плюнуть.

– Он мог бы убить тебя одним своим дыханием, – заметил Эспер. – Я упал замертво только оттого, что встретился с ним взглядом. Один парень скончался лишь потому, что дотронулся до трупа человека, к которому чудовище прикоснулось. А у тебя даже живот не разболелся?

– Я как раз шел по пути посвящения Декмануса, – слегка нахмурившись, ответил Стивен. – Возможно, меня защищали святые.

Эспер кивнул. Но одного он никак не мог понять. Почему греффин не убил его самого, несмотря на то что имел для этого столько возможностей?

– Не мог бы ты написать под мою диктовку одно письмо? – вдруг произнес Эспер.

– Я постараюсь найти кого-нибудь, кто мог бы тебе в этом помочь, – ответил Стивен. – К сожалению, я сейчас занят. Меня ждут другие дела.

– Тогда лучше я подожду, пока ты освободишься. Кроме тебя, я никому здесь не доверяю.

– А мне доверяешь?

– Да. Только не принимай это слишком близко к сердцу. Видишь ли, я просто никого тут не знаю. А с тобой мы все же знакомы. – Он помолчал, потом тихо добавил: – И вообще. Ты на меня не обижайся… словом, спасибо тебе.

Молодой священник с трудом сдержал улыбку.

– Я перед тобой в долгу, – ответил он уже с более серьезным выражением лица. – Мне нужно тебя еще кое о чем спросить. Когда я тебя нашел, при тебе было вот это.

Стивен достал из вещевого мешка рог с гравированной на нем надписью. Увидев рог, Эспер невольно содрогнулся.

– Да, – сказал он.

– Где ты это нашел?

– Не знаю. Видишь ли, я совершенно не помню того, что со мной приключилось после встречи с Терновым королем. Чуть позже, когда ко мне вернулся рассудок, я обнаружил это у себя в руках. А ты сам не знаешь, что это такое?

– Нет. Не знаю. Но надпись сделана на очень древнем языке.

– И о чем она говорит?

– Пока не знаю, – у священника был явно встревоженный голос. – Но собираюсь узнать. Могу ли я на время оставить это у себя?

– Конечно. Какой мне прок от этой проклятой штуковины?

Стивен кивнул, собираясь встать.

– Да, еще одно, – произнес он. – Твои лошади объявились через день после того, как я притащил тебя сюда. Они, конечно, никого к себе не подпустили. Но в их распоряжении имеются обширные пастбища. Поэтому мы их оставили в покое. Решили подождать, пока ты поправишься.

У Эспера от радости перехватило дыхание. Он чуть было не разрыдался на глазах у молодого священника. Как хорошо, что он не лишился хотя бы Огра и Ангел! Глупые и преданные животные шли за ним по пятам, даже невзирая на то, что их преследовал греффин.

– Я вернусь, когда закончу свои дела, – пообещал Стивен.

– На мой счет можешь не беспокоиться, – довольно резко произнес Эспер. – Няньки мне не нужны.

– К сожалению, очень даже нужны, – возразил ему Стивен.

Что-то промычав в ответ, Эспер закрыл глаза и услышал удаляющиеся шаги Стивена.

«Я найду тебя, Винна. А если не найду, то обязательно отомщу за тебя», – пообещал про себя Эспер.

Когда Стивен вошел в просторную комнату фратекса Пелла, тот встретил его широкой улыбкой.

– Я чрезвычайно рад, – начал он, похлопывая рукой по стопке свежих переводов. – Никому еще не удавалось разобрать ни одной фразы из этой пластины. Не иначе как святые весьма щедро тебя благословили.

– Должно быть, так, – согласился Стивен. – Сам язык оказался не слишком трудным – один из диалектов древнекаварумского.

– Так в чем же была основная трудность?

– В том, что текст был написан задом наперед.

Фратекс в недоумении заморгал, потом неожиданно зашелся веселым смехом.

– Значит, ты говоришь, задом наперед? – переспросил он.

– Да, причем каждое слово было перевернуто наоборот.

– Какой переписчик мог бы до этого додуматься?

Стивен невольно вспомнил содержание пластины.

– Я бы сказал так: тот, кто не хотел, чтобы его работа стала всеобщим достоянием, – произнес Стивен, а потом, собравшись с духом, добавил: – Фратекс, я знаю, мы с вами уже это обсудили, но считаю своим долгом повторить еще раз. Сердце мне подсказывает, что подобные вещи лучше не разглашать.

– Знания принадлежат только церкви, – мягким тоном заверил его фратекс. – Причем не только эти, но всякого рода знания. И давай положим конец дальнейшим вопросам, брат Стивен. Раз и навсегда. Я восхищаюсь твоей настойчивостью, но сейчас она несколько неуместна.

– Да, фратекс, – кивнул Стивен.

– Теперь же поговорим вот о чем. – Фратекс достал пергаментный свиток. – Я нахожусь в некотором недоумении. Ведь я, кажется, не просил тебя это переводить.

– Да, не просили, отец-настоятель. Но в свете того, что сообщил нам лесничий, я счел своим долгом проверить, нет ли упоминаний о Терновом короле и греффине в имеющихся в нашем распоряжении рукописях.

– Понимаю твое решение. Полагаю, ты занимаешься этим в свободное время?

– По ночам, фратекс. В час медитации.

– Сей час получил такое название не просто так, брат Стивен. В это время следует медитировать.

– Да, фратекс. Но мне кажется, это может оказаться гораздо важнее медитации.

Вздохнув, фратекс отодвинул в сторону свиток.

– Лесничий был в бреду от сильного жара, когда ты притащил его сюда, на паперть часовни Святого Фарсинта. Какие бы его ни посещали галлюцинации, вряд ли они могут иметь какое-то отношение к делу.

– Да, он был очень плох, – признал Стивен. – Но я немного знаю этого человека. У него всегда был трезвый рассудок. И он менее всего склонен поддаваться полетам фантазии. Когда я видел его в последний раз, он утверждал, что греффины и Терновый король не более чем детская выдумка. Теперь же он твердо убежден в том, что видел и то и другое собственными глазами.

– Нам всем свойственно насмехаться вслух над тем, во что мы на самом деле глубоко верим, – заметил фратекс. – Тем более когда речь идет о том, во что мы не желаем верить. Между бдительным умом и умом сумасшедшего существует большая разница.

– Да, фратекс. Но если взглянуть в рукопись под названием «Тафлес Тацеис», или «Книга шепотов», то там можно найти выдержку из неизвестного источника, написанного на высоком древнекаварумском языке. В ней упоминается о так называемых «горгос-грипонах», «чудищах с крючковатым носом», которые, согласно описанию, являются «ищейками рогатого хозяина» и, как отмечено дальше, обладают смертельным взглядом.

– Уверяю тебя, я тоже умею читать, – ответил фратекс. – «Книга шепотов» представляет собой собрание языческих глупостей. Как следует из аннотации, подобным образом была описана личная стража короля-колдуна Брагноса, не так ли? Насколько я помню, эти жестокие убийцы носили заостренные в виде клюва шлемы.

– Да, там так сказано, – согласился Стивен. – Но нельзя забывать, что аннотация была написана спустя пятьсот лет после того, как появился оригинальный текст.

– Но, заметь, весьма образованным членом церкви.

– Понимаете, фратекс, я ведь видел этого зверя собственными глазами.

– В том, что ты видел зверя, я ничуть не сомневаюсь. Говорят, что иногда с гор спускаются львы.

– Вряд ли это был лев, фратекс.

– А ты когда-нибудь встречался со львом посреди глухой ночи?

– Я вообще никогда не видел львов, ваше преосвященство.

– Вот именно. Если то, что ты видел, на самом деле было неким таинственным чудищем, тогда почему оно тебя не тронуло? Почему не отравило своим присутствием? Если принимать слова лесничего всерьез, ты не должен был остаться невредимым.

– На это я ответить не могу, фратекс.

– Чувствую я, что своими вопросами ты только напрасно отнимаешь мое драгоценное время.

– Если хотите, я больше не буду заниматься этим делом.

– Можешь заниматься всем, чем угодно, – пожав плечами, произнес фратекс, – если это не мешает тебе выполнять свои основные обязанности. Но лично я считаю, что ты преследуешь призрачную цель.

– Спасибо, фратекс. Я учту ваше замечание, – поклонившись, ответил Стивен.

«Почему я ничего не сказал о роге?» – спросил себя Стивен, выйдя из комнаты фратекса. Этот предмет воистину представлял собой большую загадку. Буквы, которыми была сделана надпись, Стивен уже однажды видел. Впервые он натолкнулся на них в одном таинственном источнике времен правления Джестера Черного. Запись, сделанная ими, поддавалась расшифровке только благодаря существованию некоего подлинника, начертанного на человеческой коже, который сопровождался параллельным описанием в вадхианской рукописи.

Эти буквы сильно отличались от известного церкви письма, поэтому Стивен не без основания заключил, что они были изобретены самим переписчиком. Хотя он уже однажды их встречал, язык, в котором знаки теперь использовались, оказался для Стивена неизвестным. Во всяком случае, ничего подобного он никогда не видел и не слышал. А поскольку он не знал, как к нему подступиться, то не имел ни малейшего представления о том, что могла означать надпись на роге.

Да, это был неживой язык. Однако способ сложения слов отчасти напоминал язык скаслоев, который он встречал в древнекаварумских текстах, снабженных современными комментариями.

Так что же нашел лесничий?

Поджав губы, Стивен направился в сторону скриптория. Более тщательное исследование «Книги шепотов» повергло Стивена в еще большее расстройство. В глубине души он полагал, что выражение «рогатый хозяин» было бы правильнее перевести как «хозяин с рогом», однако оказалось, что пресловутое слово буквально означает нечто вроде оленьих рогов, а никак не духовой инструмент, сделанный из данного материала. Угрюмо уставившись на надпись, Стивен жалел только о том, что у него не было в наличии подлинника неизвестного автора, откуда был взят этот текст.

Он начал прокручивать в голове разные варианты, но ни один из них ни к чему не привел. Тогда он начал листать «Сборник реликвий», не слишком надеясь найти какое-нибудь изображение, которое соответствовало бы описанию рогатого хозяина. Если данный язык в самом деле представлял собой диалект скаслоев, возможно, он существовал до того, как святые одержали победу над старыми богами.

Когда Стивен отложил в сторону книгу, в его памяти всплыл сравнительно недавний вечер, когда Эспер Белый напугал его Хаэгримом Распутным. Потом он вспомнил о том, как его отец однажды упоминал о некоем Святом Роге Проклятом. Под воздействием этих мыслей Стивен безотчетно нашел книгу, посвященную темным и неистинным святым, которые были известны в восточной Кротении. Долго искать ему не пришлось. Пройдя путь посвящения, Стивен обнаружил в себе еще одну особенность. Библиотека рукописей словно стала продолжением его собственных ума и пальцев – стоило ему только подумать о какой-то теме, как руки сразу нащупывали нужные полки.

Несмотря на архаичное оформление книги, написана она была совсем недавно одним ученым из Средних земель. Вскоре Стивен нашел ссылку на предмет своих поисков и, отыскав требуемую страницу, начал читать.

Ненадолго остановившись, Стивен стал читать дальше. Однако в последующем тексте в основном перечислялись прочие имена Распутного, одним из которых был Святой Рог Проклятый, как прозвали его за предательство старых богов, проклятие которых он на себя навлек.

Однако внимание Стивена привлекла ссылка на Повелителя Плетей, и, вернувшись к ней, он начал искать более ранние упоминания об этом персонаже. К его разочарованию, они оказались достаточно скудными.

Взволнованный этим открытием, Стивен начал тщательно изучать упомянутые источники, пока не отыскал в них несколько детских песенок, но ни одна из них не пролила света на предмет его интереса.

Час уже был поздний, и Стивен остался в библиотеке один. Сон смыкал его веки, и молодой священник уже решил, что просмотрел все возможные рукописи. Осталась только одна, но она не внушала больших надежд, поскольку представляла собой нечто вроде детских сказок. Неохотно полистав ее, Стивен неожиданно наткнулся на рисунок, который сразу приковал его внимание. На нем было изображено человекоподобное существо, сотканное из листьев и лозы; его конечности, похожие на оленьи рога, росли прямо из головы. В одной руке монстр держал рог. Этот образ напомнил Стивену детскую песенку, которую он слышал дважды, – песенку, которую напевали в хороводе дети.

Прежде чем убрать рукопись на место, Стивен разгладил края пергамента, нащупав при этом пальцами нечто похожее на оттиск. Заинтригованный, он начал исследовать рукопись более тщательно.

Судя по всему, кто-то делал записи на другом свитке или листе бумаги, положив его поверх этого пергамента, на котором в результате выдавились буквы. Взяв уголек, Стивен потер им лист – нечто подобное ему уже доводилось проделывать, когда он изучал письмена, вырезанные на одном придорожном камне. Когда же перед юношей проявились знаки, он уставился на них, как завороженный.

Они полностью соответствовали надписи, вырезанной на роге Эспера. Последнее слово, написанное на королевском языке, гласило:

– На твоем месте я держался бы от нее подальше, – сказал Стивену брат Эхан, когда юноша украдкой пытался приблизиться к Ангел.

– Мне уже приходилось на ней ездить раньше, – ответил Стивен. – Верно, моя девочка?

Но несмотря на уговоры, кобылица продолжала глядеть весьма настороженно.

– Ну, ладно. Допустим, она не такая сумасшедшая, как тот жеребец, что явился вместе с ней. Но все равно, отлучившись от своего хозяина, она порядком одичала.

– Ш-ш-ш, Ангел.

Стивен предложил лошади яблоко, и та, подозрительно фыркнув, закатила глаза. Тем не менее было заметно, что она слегка расслабилась и даже приблизилась к нему на два шага.

– Вот и умница. Иди сюда.

– Все равно, никак не могу взять в толк, чего ты от нее добиваешься, – не унимался брат Эхан.

– Я добиваюсь, чтобы она меня к себе подпустила, – мягко начал объяснять ему Стивен. – Потому что хочу на ней прокатиться.

– Зачем тебе это?

– Затем, что до того места, в которое я хочу попасть, слишком долго идти пешком.

– О чем, ради святого Рустера, ты говоришь?

Кобылица подошла уже так близко, что до нее можно было дотянуться рукой. Когда она сделала следующий шаг, бока у нее задрожали, голова опустилась, потом вновь поднялась, и наконец Ангел осторожно взяла из рук Стивена яблоко.

– Вот и славно, моя девочка, – похвалил ее Стивен. – Помнишь это? – он потянул за уздечку у нее за спиной.

Молодая кобылица поймала ее взглядом, но, несмотря на это, осталась спокойна. Стивен приложил узду к боковой части ее головы, дав кобыле возможность привыкнуть к новым и забытым для нее запахам, после чего начал надевать на нее упряжь. Ангел, казалось, не возражала.

– Ты моя любимая лошадка, – приговаривал при этом Стивен.

– Ну и куда ты собрался ехать, – продолжал расспрашивать брат Эхан. – Учти, у тебя не так много свободного времени. Скоро нас с тобой ждет работа в саду.

– Знаю. Видишь ли, мне не хочется тебя заставлять лгать ради меня. Мало ли я заблужусь или со мной случится что-нибудь непредвиденное. Только поэтому я не хочу посвящать тебя в свои намерения.

Покусав губы, Эхан не нашел достойного ответа и вместо этого лишь недовольно фыркнул.

– Только смотри, не забудь, – сказал он напоследок, – к вечернему колоколу ты должен вернуться, слышишь?

– Или не вернуться вообще, – договорил за него Стивен и, обращаясь к кобылице, добавил: – Не волнуйся, моя девочка. Все хорошо. Надеюсь, ты готова?

Он осторожно взобрался на спину Ангел, и, судя по тому, что та не выказала никаких возражений и не попыталась его сбросить, она была согласна.

– Прости, моя девочка, – сказал он кобылице. – Тебе, должно быть, очень неудобно. Но мне, к сожалению, не удалось незаметно выкрасть седло.

Хотя расстояние от того места, где Стивен нашел Эспера Белого, до монастыря составляло не больше лиги, молодому священнику потребовалось целых два дня, чтобы дотащить на себе лесничего. Однако без поклажи и верхом на коне он сумел одолеть его всего за два часа. Надо сказать, что после посвящения способность Стивена к запоминанию местоположения, как и всех прочих вещей, существенно улучшилась, поэтому он отыскал то, что ему было нужно, без особого труда.

Спешившись, он сосредоточенно обследовал место, которое на этот раз было устлано жухлой листвой, опавшей с находившегося по соседству дерева. Казалось, оно погибло от удара молнии, хотя никаких следов ожога Стивен обнаружить не смог. Так или иначе, но дерево было мертво, равно как папоротник и прочая растительность, которые обратились в извилистую выжженную полосу. Она вела к поляне, на которой чернело старое костровище – на том самом месте, где в свое время Стивен разводил огонь. Потом темная тропа резко поворачивала и устремлялась в противоположную сторону. Юноша вспомнил, что как раз на месте ее излома он увидел в ту ночь чудище с птичьим клювом.

– Не было тут никакого льва, Ангел, – тихо произнес он.

Продолжая обследовать странный след, Стивен услышал отдаленные голоса.

Имея уже немалый опыт общения с посторонними в лесу, Стивен предусмотрительно решил лишний раз не испытывать судьбу и поспешил где-нибудь спрятаться. Вспомнив рассказ Эспера, он направился в сторону, где должен был пролегать горный хребет. Привязал кобылицу на противоположной стороне одного из холмов, а сам схоронился в густой растительности, из которой ему открывался полный обзор того места, на котором он обнаружил лесничего.

Не прошло и получаса, как в поле его зрения появились восемь всадников. Стивена чуть не хватил удар, когда он узнал в них своих собратьев.

Ими оказались Десмонд Спендлав и его приятели. Поскольку у них были спущены капюшоны, Стивен сразу узнал некоторых: неуклюжего брата Льюиса, а также братьев Алигерна, Топана и Сижерейка. Если верить Эхану, они были просто-таки воплощением всего самого отвратительного. Имен остальных четверых Стивен не знал, но они были известны ему в лицо.

Монахи остановились у кострища, спешились и начали осматривать близлежащую местность.

– Что это такое? – проворчал Льюис.

– Понятия не имею, – покачал головой Спендлав. – Выглядит так, будто за ним кто-то гнался. Может, это тот самый зверь, о котором нам рассказывал одноглазый Фенд.

– Верно. Непонятно только, куда он подевался?

– Должно быть, кто-то утащил его тело, – исследовав землю, заключил Сижерейк. – След ведет вон в том направлении.

– Любопытное дельце! – размышляя вслух, произнес Спендлав. – Д'Эф в лиге отсюда.

– Но греффин почему-то не пошел дальше, – резонно заметил Сижерейк. – Интересно, почему?

– Очевидно, ему это было без надобности. Прикончив свою жертву, он развернулся и пошел прочь.