– Слава о ваших подвигах еще не долетела до наших отдаленных мест. К тому же, должен заметить, вы не носите герба.

– Эй, послушайте, вот потеха! – громогласно возвестил рыцарь. – Этот тупоголовый мужлан с островов утверждает, будто не знает, кто перед ним.

К ним подъехал еще один рыцарь – огромный, похожий на медведя детина с косматой белокурой бородой.

– Что ж в этом удивительного, Джемми. Думаю, порой твоя родная мать предпочитает делать вид, что с тобой не знакома, – проворчал он раскатистым басом. – Что ты привязался к парню, скажи на милость? Оставь его в покое.

Тот, кого, как только что узнал Нейл, звали Джемми, поджал губы, словно придумывая хлесткий ответ, но потом расхохотался.

– Да уж придется, – заявил он. – В конце концов, не пачкать же руки об этого деревенского кретина. Давай-ка, Пентюх, убирайся отсюда прочь, не мозоль глаза!

С этими словами он пришпорил лошадь и повернулся к Нейлу спиной.

– И все же, сэр, соблаговолите назвать мне ваше имя, ибо я по-прежнему пребываю в прискорбном неведении на этот счет, – окликнул его Нейл.

Рыцарь медленно повернул голову.

– Зачем тебе мое имя, Пентюх?

– Как только мне будет пожалована рыцарская роза, я вызову вас на поединок.

В ответ рыцарь разразился презрительным смехом, который подхватили его спутники.

– Так и быть, удовлетворю твое деревенское любопытство, – бросил он, отсмеявшись. – Запомни, Пентюх, перед тобой сэр Джеймс Кетмейл. И он доставит себе удовольствие тебя прикончить – если ты и в самом деле получишь рыцарскую розу. Да только боюсь, из тебя такой же рыцарь, как из коровы скакун. Ходят слухи, что ты всего лишь приблудный щенок, которого сэр Файл приютил из милости, не имеешь ни дома, ни земель, ни титула, ни доброго имени. И насколько я понимаю, все эти слухи соответствуют истине.

Нейл гордо выпрямился в седле и сверкнул глазами.

– Да, я не имею ни дома, ни земель, ни титула. Но в одном вы ошиблись. От отца я унаследовал имя, которое перешло к нему от моего деда. На протяжении трех поколений мы верой и правдой служили дому Лири. МекВрен – это доброе имя, и всякий, кто скажет иначе, – не более чем наглый лжец. – Нейл вскинул голову и добавил: – Я вижу, почтенный рыцарь, вы знаток по части слухов. Не откажитесь объяснить мне, почему о таком ничтожестве, как я, при дворе уже ходят разговоры?

Сэр Джеймс в некоторой растерянности потеребил свои усы, однако нашелся с ответом.

– Не приписывай себе много чести, мужлан, – проскрежетал он. – Ты прихлебатель сэра Файла, а он, хоть и на редкость странный тип, все же является одним из самых важных лордов в королевстве. К тому же, едва ты сунулся ко двору, тебе посчастливилось поговорить и с королем, и с королевой.

– А еще говорят, что ты не далее как вчера один сумел разделаться с тремя оруженосцами этого невежи Элерейка Фрама Уишилма, – одобрительно добавил гигант с белокурой бородой.

– И это тоже, – нехотя согласился сэр Джеймс – Ты возбуждаешь любопытство, только и всего.

– А кто ваши спутники? И какому лорду вы служите?

Похожий на медведя гигант добродушно хмыкнул, двое остальных насмешливо осклабились.

– Да он что, и правда невежа или просто строит из себя идиота? – проворчал сэр Джеймс, округляя глаза. – По-твоему, парень, кто мы такие?

И, не дожидаясь ответа, он повернулся и пустил лошадь вскачь. Рыцарь с изрытым оспинами лицом последовал за ним.

Нейл вспыхнул, но не двинулся с места.

– Мы гвардейцы, парень, – снисходительно пояснил рыцарь-гигант. – Королевские телохранители.

– О, – только и смог выдохнуть Нейл. Разумеется, он много раз слышал о самом знаменитом караульном отряде в королевстве. С его стороны по меньшей мере глупо было не знать цветов королевской гвардии.

– Примите мои извинения, сэр, – смущенно пробормотал он. – Я должен был понять, кто вы такие, раз вы постоянно находитесь около короля.

Белокурый рыцарь пожал плечами.

– Не обращай внимания на выходки Джемми, парень. Когда узнаешь его получше, поймешь, что он не так плох, как хочет казаться.

– Сэр, могу я узнать ваше имя?

– Зачем? Меня ты тоже хочешь вызвать на поединок?

– Вовсе нет. Но мне хотелось бы знать имя достойного рыцаря, который был ко мне так добр и просветил мое невежество.

– Будь по-твоему. Варгус Фарре, к твоим услугам. Как говорится, был рад познакомиться и желаю удачи. Но вот что я должен сказать тебе: мне ни разу не доводилось слышать, чтобы человек простого происхождения был удостоен рыцарского звания. И если произойдет чудо и ты станешь рыцарем, покоя тебе не видать, так и знай. Это вызовет всеобщее недовольство, и каждый рыцарь в королевстве сочтет себя уязвленным и пожелает бросить вызов безродному выскочке. Позволь мне дать тебе добрый совет: оставайся оруженосцем сэра Файла. Это далеко не самый худший удел.

– Если королю будет угодно удостоить меня высокой чести и пожаловать в рыцари, мое дело – с благодарностью принять знак его расположения, – резко заявил Нейл. – Сам я хочу лишь одного – отдать все свои силы служению его величеству.

Сэр Варгус насмешливо улыбнулся.

– Я слышал подобные громкие слова так часто, что для меня они имеют не больше смысла, чем гусиный гогот. Скажи, сам-то ты понимаешь, что означает твоя пышная тирада?

– Еще как понимаю.

– Тем лучше для тебя. Думаю, сейчас святые взирают на тебя с улыбкой на устах. Увы, должен прервать нашу занятную беседу. Меня ждут мои обязанности.

Нейл проводил рыцаря взглядом. Щеки у него по-прежнему пылали от смущения. Теперь, оглядевшись по сторонам, он заметил гвардейцев, наблюдавших за королем с почтительного расстояния. Хотя король и сэр Файл беседовали без посторонних, они были со всех сторон окружены кольцом рыцарей. Телохранители не прислушивались к беседе и даже, казалось, не глядели в сторону короля. Однако стоило кому-либо приблизиться к монарху, они настораживались и круг их становился теснее.

У подножия холма Нейл увидел королеву, которая разговаривала с двумя дамами. И ее тоже окружали бдительные телохранители, державшиеся поодаль.

Нейл слыхал, что эти люди, прежде чем вступить в королевскую гвардию, должны отказаться от всех своих земель и владений. Рассказывали также, что они не ощущают боли, неуязвимы для обычных человеческих пороков и что в бою они непобедимы, ибо их оружие выковано великанами.

Странно, однако, что он не сумел распознать их с первого взгляда, подумал Нейл. Со стороны эти легендарные гвардейцы кажутся самыми обыкновенными рыцарями.

Вновь оставшись в одиночестве, Нейл принялся размышлять о только что пережитом столкновении и о предостережении сэра Варгуса. Несомненно, сейчас он чувствовал себя не в своей тарелке. Живя в Лире, он твердо знал, кто он такой. Его звали Нейл, сын Врена, и с тех пор, как его клан был уничтожен, юноша стал воспитанником сэра Файла де Лири. Более того, несмотря на свою молодость, он уже успел стяжать славу отважного воина. Даже рыцари Лира признавали это и относились к нему с уважением. С тех пор как ему исполнилось четырнадцать, в схватках он не знал поражений. С той памятной битвы на берегу ни один враг дома де Лири не решался выступить против него.

Но на что он нужен здесь, среди этих разноцветных навесов и разряженных в пух и прах придворных? При дворе, где самый добродушный из королевских телохранителей обращался к нему со снисходительным пренебрежением? Сумеет ли он найти себе достойное применение и принести пользу?

Не лучше ли служить империи так, как он служил прежде, оставаться воином, привыкшим к сражениям и походам? Не лучше ли жить среди тех, для кого не имеет значения, удостоен он рыцарской розы или нет? Среди тех, кто ценит владение мечом и копьем, а не придворные почести.

Сейчас он отыщет сэра Файла и попросит его не добиваться рыцарского звания для своего воспитанника, решил Нейл. Пожалуй, это будет наиболее разумным поступком.

Оглядевшись по сторонам, он увидел, что сэр Файл закончил разговор с королем и покидает королевскую свиту.

– Догоним сэра Файла, Ураган, – обратился Нейл к своему жеребцу. – Скажем ему, что мне ни к чему быть рыцарем. Надеюсь, еще не слишком поздно.

Он повернулся, пришпорил коня и тут на вершине холма увидал королеву. Она неодолимо приковала к себе взор Нейла.

Королева по-прежнему сидела верхом на лошади, и ее силуэт четко выделялся на фоне голубого неба. За спиной королевы расстилались зеленые поля, все еще затянутые легким туманом. Свежий ветерок шевелил ее волосы.

Тут до Нейла дошло, что он любуется королевой до неприличия долго, и он начал с усилием отводить глаза. Внезапно какое-то движение привлекло его внимание. Один из гвардейцев во весь опор мчался к королеве по зеленому лугу, в руке его сверкала сталь.

Нейл, не тратя времени на размышления, пустил Урагана вскачь. Несомненно, рыцарь мчался навстречу какой-то опасности, нависшей над королевой. На всем скаку Нейл окинул луг глазами, но не увидел угрозы, которой верный телохранитель намеревался дать отпор.

И вдруг он понял. В мгновение ока он извлек из ножен Ворона, взмахнул им и огласил воздух боевым кличем Мек-Вренов.

Остра прыснула со смеху, когда Энни одним взмахом ивовой ветви, служившей ей мечом, прогнала прочь огромного детину, наряженного великаном-людоедом.

– Ну до чего здесь забавно, – фыркнула она.

– Очень мило с твоей стороны сообщить мне об этом, – ехидно заметила Энни. – А то я бы ни за что не догадалась, что подобные идиотские шутки надо находить забавными.

– Вот уж неправда! Ты тоже смеялась!

– Может быть, слегка усмехнулась. Кстати, моя прекрасная леди, нам пришла пора расстаться.

– Это еще почему? – удивилась Остра. – Ты же мой рыцарь. И ты вызвалась проводить меня в центр лабиринта, ко двору королевы Эльфина.

– Тебе сейчас некогда веселиться при дворе. Ты должна отыскать Родерика и сказать, что вечером я буду ждать его в храме Святого Андера.

– В Тенистом Эслене? Ну и местечко для свидания ты придумала…

– Отличное место. Никому в голову не придет искать нас там. И это недалеко отсюда. Скажи ему, чтобы ждал меня в сумерках. Ну, беги. Поговоришь с ним, а потом отыщешь меня в лабиринте. И мы с тобой отправимся на праздник в честь дня рождения моей сестры и пленим всех красотой и любезностью.

– Энни, я боюсь. Наверняка твоя матушка и Фастия глаз с нас не сводят.

– Бояться нечего. Следить за нами в лабиринте довольно затруднительно.

– А по-твоему, отыскать здесь твоего Родерика не затруднительно?

– Остра, я верю, что у тебя все получится. Если ты не будешь терять времени даром.

Остре оставалось лишь повиноваться, и Энни продолжила путь по лабиринту в одиночестве.

Это был далеко не первый лабиринт, в котором ей довелось оказаться. Самые ранние ее детские воспоминания были связаны с Гленчестом – расположенным в Лойсе имением ее тетушки Элионор. Там находился огромный лабиринт из колючих кустарников. Маленькая Энни боялась даже приближаться к этому зачарованному месту до тех пор, пока тетушка не объяснила ей, в чем здесь секрет. Надо просто идти вдоль одной из стен, касаясь ее рукой, и рано или поздно непременно окажешься у выхода. Возможно, путь займет немало времени, но все равно ты выйдешь из лабиринта быстрее, чем тот, кто кружит по собственным следам, без конца заворачивая за один и тот же угол.

Энни не спешила, но по привычке касалась рукой одной из увитых цветами стен.

Мимо нее пронеслась целая толпа детей и придворных карликов, одетых гоблинами и кобольдами. Все они оглушительно визжали и строили страшные рожи. За ними последовали придворные великаны, наряженные свиноголовыми уттинами, из пастей которых торчали грозные бивни. Их сменили зеленые тролли со злобными выпученными глазами. Потом навстречу принцессе попался Песья Шапка, шут ее брата, утопавший в не по росту длинной хламиде. Когда Энни проходила мимо, шут попытался напялить на нее свою знаменитую широкополую шляпу.

Энни молила про себя, чтобы Остре удалось отыскать Родерика. Долгий поцелуй, которым они обменялись в яблоневом саду, так не походил на тот первый, торопливый, что Родерик сорвал с ее губ в некрополе. Точнее, в саду они подарили друг другу уже не поцелуй, а поцелуи, много поцелуев. Раньше неопытной Энни представлялось, что в поцелуях участвуют только губы, и лишь теперь она поняла, как сильно заблуждалась. Она и вообразить себе не могла, что испытываешь, когда твоей щеки касается другая щека, когда другие глаза так близко от твоих, что ты видишь их насквозь.

Когда тело твое прижимается к другому телу и тепло его проникает сквозь твою кожу. В этом сладостном ощущении было что-то пугающее. Энни чувствовала, как в ней пробуждаются неведомые прежде желания. Охваченная сладостными воспоминаниями, она остановилась, не отрывая руки от стены.

Тут Энни заметила, что вокруг что-то изменилось. Судя по всему, она зашла в закоулок, куда не забредал никто, даже потешные чудовища, разгуливающие по всему лабиринту. Погруженная в свои мысли, она, похоже, утратила осмотрительность. В воздухе висела тишина, и, сколько Энни ни напрягала слух, до нее не доносилось ни звука.

Хотелось бы знать, насколько он велик, этот проклятый лабиринт.

Оглядевшись по сторонам, Энни заметила, что теперь ее окружают совсем другие цветы. Стены, образованные из багровых и белых примул, казались теперь куда плотнее, чем прежде. Увидеть сквозь них хоть что-нибудь было невозможно. «Удивительно, что стебли у этих цветов такие толстые», – подумала Энни. Чтобы вырастить такие, нужно много времени. Но она была на холме не так давно, в начале весны, и не видела здесь никаких признаков лабиринта. Подсолнухи – дело другое, они могут вымахать за несколько недель, но примулы растут медленно. Все это очень загадочно.

Сердце Энни стучало все быстрее.

– Эй! – окликнула она. – Есть здесь кто-нибудь?

Ответа не последовало.

Нахмурившись, Энни повернулась, теперь касаясь путеводной стены правой рукой. Она решила вернуться на то место, где сбилась с пути.

Шагов через сто Энни подобрала юбки и пустилась бегом. Ее по-прежнему окружали стены из примул, то кроваво-красных, то голубых, как небо, то белоснежных, то лиловых. Никаких подсолнухов или цветущего горошка. Шуты и дети, наряженные гоблинами, тоже как сквозь землю провалились. Ни смеха, ни криков не слышно даже вдали. Перед Энни тянулись лишь бесконечные цветочные коридоры, она слышала лишь собственное хриплое дыхание.

Наконец принцесса прекратила бесполезный бег и остановилась, пытаясь сохранять спокойствие.

Несомненно, она уже не на холме Том Вот. Не в том лабиринте, в который вошла. Но тогда где она, спрашивается?

Энни вскинула голову. Небо почти такое же, как над холмом, и все же какое-то иное.

Энни долго не могла понять, что не так. А когда наконец поняла, сердце ее болезненно сжалось. Напрасно Энни твердила себе, что бояться нечего. По телу пробежала мелкая дрожь, руки похолодели.

Она не видела солнца. Это могло означать, что оно сейчас совсем низко, уже клонится к закату. Но вот что странно – ни один предмет вокруг Энни не отбрасывал тени. Ни стены лабиринта, ни она сама. Энни подняла юбки. Прямо под ее ногами зеленел ровный ковер травы, и даже на нем – ни единого пятна тени.

«Этого не может быть!» – пронеслось в голове у Энни. Она ущипнула себя за руку. Затем шлепнула ладонью по щеке. Однако ничего не изменилось.

А потом она услышала за своей спиной приглушенный, зловещий смешок.

Нейлу всегда казалось, что в подобные моменты время замирает. Лошадь гвардейца неслась прямиком к королеве, ее огромные копыта взметались в воздух и сверкали на солнце.

Королева стояла к всаднику спиной и не замечала ничего необычного. Но Фастия, беседовавшая с матерью, увидела – происходит что-то неладное, и выражение недоумения на ее лице сменилось ужасом.

Целью, которую хотел поразить гвардеец, была королева, и никто иной. Меч его был занесен для удара – всадник держал оружие на уровне пояса, чуть отведя назад, параллельно земле. Несомненно, он намеревался нанести так называемый «удар жнеца». Мгновение – и из белоснежной шеи ее величества фонтаном хлынет кровь.

И в это бесконечно растянувшееся мгновение, лихорадочно решая, как поступить, Нейл понял, что остановить гвардейца не удастся, если только на пути злоумышленника не возникнет какого-нибудь неожиданного препятствия.

Никакого препятствия не оказалось, однако лошадь подвела своего всадника. Заметив Урагана, мчавшегося ей наперерез, она отпрянула в сторону. Замешательство гвардейца длилось менее секунды, однако этого было достаточно.

Ураган, оправдывая свое имя, налетел на лошадь гвардейца с сокрушительной силой, так что всадник вылетел из седла. Нейл не ожидал этого, и потому удар, которым он намеревался снести гвардейцу голову, пришелся слишком высоко. Не теряя времени, Нейл соскочил с седла, и два облаченных в доспехи воина сцепились врукопашную, производя при этом такой лязг, словно множество железных цепей рухнули с высоты сторожевой башни на булыжную мостовую.

Противники, осыпая друг друга ударами, переплелись воедино, и вскоре Нейл обнаружил, что они оказались у самого края широкой лужайки на вершине холма. За ней начинался отвесный склон, по которому покатились, точнее, полетели, Нейл и рыцарь – две на редкость неуклюжие, огромные и тяжеловесные птицы.

С оглушительным грохотом они катились ниже и ниже, подскакивая на кочках и выбоинах. Нейл разжал руки и выпустил врага. Меч ему тоже не удалось удержать. Наконец он налетел на камень и остановился. Голова у него шла кругом, перед глазами сверкали разноцветные искры.

Нейл не знал, сколько времени он пролежал на траве. Однако валяться долго Нейл не мог себе позволить – они прежнему оставались с врагом один на один, хотя вверху, на холме, уже суетились какие-то люди.

Нейл успел подняться на ноги на несколько мгновений раньше противника, который распростерся на земле примерно в десяти шагах от него. На счастье Нейла, Ворон, его боевой меч, лежал как раз между ними. На счастье гвардейца, тот по-прежнему сжимал рукоять своего клинка.

Нейлу не удалось схватить меч, и первый выпад врага пришелся ему в предплечье. Несмотря на стальные доспехи, мощный удар рассек бы ему кость, но Нейл стремительно отклонился в сторону, и клинок рыцаря лишь скользнул по броне. Процарапав доспехи до пояса, меч высек из них молнию, однако Нейл устоял на ногах.

Улучив мгновение, когда рыцарь вновь занес меч, Нейл поднял Ворона, свою смертоносную птицу. Времени выпрямиться у него не оставалось, и удар, нанесенный из неудобной позиции, получился слабым, однако пришелся точно в подбородок гвардейца. Стальной шлем не позволил Нейлу сломать врагу челюсть, однако голова рыцаря резко дернулась назад, а Нейл получил возможность схватить рукоять меча обеими руками.

Теперь он нанес удар справа, вновь целясь в голову, как раз в то место, где под шлемом скрывалось ухо.

Рыцарь упал.

Нейл ждал, когда он поднимется на ноги.

Гвардейцу удалось встать, однако на шлеме его теперь красовалась внушительная вмятина и он припадал на одну ногу. Только сейчас Нейл разглядел, что противник – здоровенный детина. Судя по тому, как враг держался, он привык сражаться без щита.

Гвардеец вновь занес меч, делая вид, что целится в шею Нейла, а на самом деле направив удар в верхнюю часть его груди. Ложный выпад был совершен ловко, однако Нейл разгадал хитрость противника, отскочил вправо, и клинок рыцаря со свистом разрезал воздух. При этом Нейл поднял меч, словно намереваясь отразить ложный выпад, а потом, стремительно повернув клинок, вновь ударил по остроконечному шлему врага, точно в то же место, что и раньше.

На сей раз из-под забрала брызнула кровь. Враг пошатнулся и рухнул на землю, схватившись руками за голову.

Нейл понял, что сражение окончено. На трясущихся ногах он сделал несколько шагов и тяжело опустился на траву. Дыхание у него перехватило, и, несмотря на все усилия, он никак не мог вдохнуть воздух полной грудью. Через его сверкающие новенькие доспехи пролегла глубокая борозда, и Нейл чувствовал, что вражеский меч повредил не только броню, но и его ребра.

До слуха донеслись возбужденные голоса. Склон был слишком крутым, чтобы скакать по нему верхом. Пятеро гвардейцев спускались вниз пешком, однако тяжелые доспехи затрудняли продвижение. Нейл поднял меч, готовый к встрече с новыми противниками.

На ней было длинное одеяние темно-красного, почти черного цвета, отделанное удивительной золотистой тесьмой, на которой сверкали крупные рубины. Поверх платья она накинула черный плащ, украшенный вышивкой в виде золотых звезд, драконов, саламандр и греффинов. Волосы, золотистые, как янтарь, были заплетены в сотню кос, ниспадавших до пояса. Лицо скрывала изящная золотая маска, позволявшая разглядеть лишь надменно выгнутые брови да губы, искривленные в презрительной усмешке.

– Кто ты? – спросила Энни и не узнала собственного голоса. Он показался ей слабым и тонким, как писк только что вылупившегося птенца.

– Ты шла против света, – негромко и вкрадчиво сообщила женщина. – Нужно быть осторожнее. Когда твоя тень находится у тебя за спиной, ты не видишь ее и не следишь за ней. И кто-нибудь может ее схватить. Вот так!

Незнакомка сделала длинными пальцами резкое движение.

– Но где мои друзья? Где все придворные?

– Там же, где и всегда. Только мы можем быть повсюду. Мы, тени.

– Позволь мне вернуться. Прошу тебя. Или…

– Или что? Неужели ты мне угрожаешь? Неужели ты думаешь, что и здесь осталась принцессой?

– Пожалуйста, позволь мне вернуться. Пожалуйста.

– Хорошо. Но прежде ты должна меня выслушать. Это мое единственное условие. У нас мало времени.

«Это всего лишь сон, – пришла в голову Энни успокоительная мысль. – Страшный сон, вроде того, что я видела прошлой ночью».

Она глубоко вздохнула.

– Хорошо. Я тебя слушаю.

– Королевство Кротения не должно пасть, – изрекла женщина.

– Разумеется, наше королевство будет стоять вечно. Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Королевство Кротения не должно пасть. И когда он придет, в Кротении должна быть королева.

– Кто он? О ком ты говоришь?

– Я не могу назвать его имя. Не могу назвать его здесь и сейчас. К тому же оно ничем тебе не поможет.

– Но в Кротении есть королева. Моя мать.

– Да. Сейчас в Кротении есть королева. Но ее может не стать.

– Ты хочешь сказать, с матушкой может что-нибудь случиться?

– Мне не дано видеть будущее, Энни. Мне открыто лишь то, что необходимо. Я знаю, что ты необходима своему королевству. Об этом говорят земля и камни. Причины и следствия событий остаются для меня тайной, но я знаю, что Кротении необходима королева. Возможно, это будет твоя мать, или одна из твоих сестер, или ты сама.

– При чем тут я или мои сестры? Если что-нибудь произойдет с моей матерью, Кротения лишится королевы до тех пор, пока отец не женится вновь. А уж в брак с одной из своих дочерей он никак не может вступить. Кроме того, если что-нибудь произойдет с отцом, королем станет мой брат Чарльз, а королевой – та, кого он изберет себе в жены.

– Это не важно. Важно, чтобы, когда он придет, в Кротении была королева. Иначе все будет потеряно. И ты должна об этом позаботиться.

– Но почему именно я? Почему не Фастия?

– Потому что ты – самая младшая. В этом и состоит твоя сила, твоя правда. Помни, отныне на тебе лежит ответственность. И если ты не оправдаешь ее, твоему королевству придет конец. И всем прочим королевствам тоже. Ты поняла меня?

– О каких прочих королевствах ты говоришь?

– Значит, ты меня не поняла?

– Нет.

– Тогда обратись к воспоминаниям. Они помогут тебе понять.

– Но я…

– Если ты хочешь знать больше, обратись к своим предкам. Возможно, они откроют тебе больше. Я же ничего не могу добавить к тому, что сказала. А теперь прощай. Я должна уйти.

– Нет, подожди. Подожди, прошу тебя. Ты…

Тут Энни показалась, будто что-то попало ей в глаз, и она мигнула. А когда вновь открыла глаза, то увидела Остру – верная фрейлина юной принцессы испуганно трясла ее за руку.

– Энни? Что случилось? – Остра чуть не плакала от страха.

– Прекрати хныкать! – оборвала ее Энни. – Ты ее видела? Куда она подевалась?

– О ком ты говоришь, Энни! Ты стояла здесь совершенно одна и пялилась в пустоту! И молчала, хотя я теребила тебя изо всех сил!

– Куда же она скрылась? – растерянно повторила Энни. – Женщина в золотой маске. Неужели ты ее не видела?

Но таинственная незнакомка исчезла бесследно. А взглянув на землю, Энни с облегчением заметила, что у нее снова есть тень.