– Слишком поздно, – заметил Энакин, когда светляк выдал ему короткое предупреждение. – Сейчас у нас будут гости. Они уже близко.
– Как ты определил это?
– Я чувствую.
Корран кивнул.
– Да пребудет с вами Сила! – пожелал он. Затем старший джедай отошёл от них, укрывшись за одной из колонн.
Свет зажёгся в дальнем конце помещения: ярко горели шесть светляков, таких же, как и в мече Энакина. В их сиянии он разглядел шестерых двуногих, выступивших из типичного переходного шлюза. Он сделал глубокий вдох, расслабляя мышцы перед схваткой.
Когда они подошли поближе, Энакин заметил, что все, как один, были облачены в облегающие костюмы цвета ржавчины, явно живые – видимо, какой-то вакуумно-непроницаемый вариант углита-плащанника. Их лица, тем не менее, были хорошо различимы – сквозь прозрачные маски. К удивлению Энакина, только двое из вошедших имели боевые шрамы. Ещё двое носили более утончённые татуировки, так что джедай отнёс их к касте формовщиков. И действительно: их плащанники заметно раздувались над головами, по всей видимости, скрывая под собой характерные головные отростки – создания, которых представители этой касты носили вместо головных уборов. Последняя пара напоминала рабочих или, вероятно, рабов.
Воины приняли боевую стойку, в то время как формовщики занялись изучением дыры в потолке.
Энакин даже не увидел, а скорее почувствовал, как Корран тихо крадётся, но не к группе йуужань-вонгов, а по направлению к двери через которую они вошли.
Как можно осторожней Энакин последовал за ним, Силой толкнув Тахири в плечо, чтобы привлечь её внимание.
Пойдём, предложил он, объясняясь при помощи Силы.
Тахири всё поняла верно. Вся троица прокралась в темноте за спинами ремонтной команды. В вакууме их шаги не издавали ни звука.
Они почти достигли шлюза, когда Энакин почувствовал шевеление за своей спиной. Он повернулся как раз вовремя: воин уже замахивался над ним своим амфижезлом.
В последний момент джедай отпрянул, и грозное оружие просвистело в сантиметрах от его лица. Энакин мгновенно активировал меч и заметил, как глаза воина округлились от удивления.
Он не догадывался, с кем имеет дело, сообразил Энакин.
Несмотря на удивление, воин медлил недолго. Он возобновил атаки, пытаясь проткнуть оппонента острым концом жезла. Дугообразным движением меча Энакин уверенно парировал удар и попытался войти в клинч, однако жезл внезапно обмяк и без помех разорвал контакт. В следующую секунду полужёсткое оружие вновь нацелило выпад в его лицо.
Энакин бросился прямо на оппонента, положив меч параллельно полу. Энергетический клинок вспорол маску воина, и тот отшатнулся; кровь и воздух застыли ледяными кристаллами вокруг пореза.
Другой воин уже сражался с Корраном, в то время как Тахири пыталась вскрыть шлюз.
Двухфазное оружие Коррана производило хорошо отточенные движения, попеременно нанося дугообразные удары то с одной, то с другой стороны. Энакин понял, что и этот бой также близок к своему завершению. Корран отсёк огромный лоскут от плащанника на руке противника, и, хотя рана в углите сама по себе быстро заживала, вакуум уже проник под костюм, и рука воина безвольно повисла. Парировав несколько полных злости и отчаяния ударов, Корран подбил жезл противника над головой и, не давая йуужань-вонгу ни секунды продыху, опустил световой клинок и вонзил его прямо в незащищённую подмышку. Лезвие ушло глубоко в плоть, руки воина ослабли, но он успел в последний момент обрушить жезл на голову джедая. Оба дуэлянта повалились на пол: Корран прижимал руки к шлему, а йуужань-вонг корчился в предсмертных муках.
Энакин поднял взгляд на остальных йуужань-вонгов: те безмолвно наблюдали за поединками, но не делали ни малейших поползновений в сторону дерущихся. Не воины, подумал Энакин. Но всё равно опасны, отметил он, вспоминая жуткие приспособления в руках формовщицы Межань Кваад.
Не теряя бдительности, Энакин склонился над Корраном. Амфижезл оставил на шлеме вмятину, но худшее крылось в другом: от удара пошла трещина между металлом шлема и транспаристилом визора, – Энакин смог выявить щель по намёрзшей на металле ледяной корке. Корран боролся с собой, пытаясь не потерять сознание.
Тахири всё ещё воевала с шлюзом. Энакин зажал ладонью трещину, жалея, что под рукой нет бинта или любой другой повязки, но всё это можно было раздобыть лишь в их походной аптечке, что находилась на другой стороне помещения. Если он пойдёт за ней, он будет вынужден как-то прошмыгнуть мимо йуужань-вонгов или, не дай бог, сражаться с ними, – Корран может просто не дожить до своего спасения.
Он увеличил подачу кислорода в костюм Коррана, надеясь не переборщить с давлением, чтобы его кровь не закипела.
Бледный свет упал на двух джедаев, и Энакин обнаружил, что Тахири наконец справилась с замком. Он втащил Коррана в шлюз, и буквально за несколько секунд камера загерметизировалась. Миновать внутренние ворота оказалось даже легче, и спустя мгновение все трое очутились в новом коридоре, который подсвечивался фосфоресцирующей плесенью.
Энакин проворно стащил с Коррана шлем. Лицо джедая имело ярко-красный оттенок, на лбу красовалась отвратительного вида шишка, но в целом он был в неплохом состоянии. Через минуту он уже был способен стоять на ногах, хотя по-прежнему пошатывался.
– Спасибо вам, Тахири, Энакин. Я ваш должник, – Его голова подёрнулась. – Нам надо продолжать движение. Корабль таких размеров может иметь на борту до сотни таких воинов.
***
– Никогда в жизни я не был так рад тому, что ошибся, – сообщил Корран позднее. В течение последнего часа они разобрались с оставшейся на корабле пятёркой воинов, после чего согнали в кучу всех остальных и поместили их в импровизированный карцер. Сейчас все трое джедаев собрались в рубке корабля – ну или просто в отсеке, который мог бы за неё сойти.
Корабль – если под этим словом понимать лишь доступную жилую площадь – на деле оказался относительно мал. Он был спрятан глубоко в массе астероидного камня и ещё какой-то зелёной оболочки, о функциях которой можно было только догадываться.
– Нам повезло, – сказал Корран. – Если бы мы находились на поверхности астероида, нам пришлось бы прорубаться сквозь пятидесятиметровую толщу камня. А мы оказались под охлаждающим ребром – по крайней мере, так я представляю себе назначение этого места.
– Мы, вероятно, на корабле-разведчике, – предположил Энакин.
– Или на дозорном, – произнёс Корран. – Но в данный момент это не самый животрепещущий вопрос. Нам необходимо сейчас узнать три вещи, – он стал загибать пальцы. – Первое: знает ли оставшаяся часть флота, что мы тут вытворяем? Второе: куда мы летим? И третье: можем ли мы управлять этой посудиной?
– Тахири? – позвал Энакин.
Тахири уже сидела в кресле и разглядывала предоставленный ей набор органических принадлежностей: врезные просветы, несколько виллипов, наросты всевозможных цветов и текстур, очевидно, предназначенные для ручного управления. Но основа управления кораблём покоилась сейчас у неё на коленях: шлем восприятия, который устанавливал телепатическую связь между кораблём и его пилотом.
– Да, я могу управлять им, – откликнулась она.
Корран сморщился.
– Может, пустишь меня за руль? Мы всё ещё не знаем, какие фокусы может вытворять это чудо природы.
– Нет, я летала на таком раньше. На Явине 4.
– Следует довериться ей, – сказал Энакин. – Она понимает их язык. С тех пор, как учёные отобрали у меня тизовирм, она – единственное, что связывает нас с их культурой. И… – Он умолк.
– Они копались у меня в мозгах, – без обиняков бросила Тахири. – Я могу летать на нём. Ты не можешь, капитан Хорн.
Корран вздохнул.
– Не по душе мне всё это, но попытаться стоит. Всё-таки у вас двоих гораздо больше практических знаний о технологиях йуужань-вонгов, чем у меня.
Кивнув, Тахири нахлобучила шлем восприятия поверх своих золотистых волос. Он мгновенно приобрёл форму её головы. Взгляд девушки затуманился, и на лице выступила испарина. Дыхание стало прерывистым и непостоянным.
– Всё, прекрати! – вскрикнул Корран.
– Нет, постой. У меня получается. Сейчас я настроюсь. – Теперь её взгляд был сосредоточенным. – Корабль зовётся "Охотничья луна". Гиперпрыжок уже проложен. Мы перескачем на скорость света через пять минут.
Два организма неожиданно ожили, и между ними возникла голограмма, изображающая нечто вроде карты с непонятными обозначениями. Одно из них, похожее на трёхлучевую звезду, горело ярко-красным и быстро перемещалось. Другие точки также двигались в пространстве.
– Это флот, – сообразила Тахири. – А вот эта быстрая посудина – мы. – Она повернула голову, хотя её глаза были по-прежнему скрыты шлемом. – Не думаю, что нас кто-нибудь догонит.
– Ты можешь сказать, куда мы летим?
Тахири покачала головой.
– Здесь только обозначение. Что-то вроде "следующая жертва, склонная ощутить остроту наших когтей и сияние нашей славы".
– Яг’Дул? – предположил Энакин.
– Скоро узнаем, – ответил Корран. – Если так, этот корабль, вероятно, был послан впереди флота, чтобы провести рекогносцировку или что-то вроде этого. Мы должны прибыть туда раньше йуужань-вонгов. Энакин, это наш шанс предупредить Яг’Дул.
– Точно, – согласился Энакин. – Если только… кто, кстати, обитает на Яг’Дуле?
– Гивины.
– Если только гивины не разнесут нас при встрече в хлам. Мы, как-никак, на разведчике йуужань-вонгов.
– Да, возможно, – сказал Корран. – Но это лучше, чем просто сидеть сложа руки. Только не факт, что наш курс – Яг’Дул. Нас ведь могут доставить прямиком на йуужань-вонгскую базу.
– Хочешь, чтобы я остановила прыжок? – осведомилась Тахири.
Корран некоторое время раздумывал. Затем отрицательно помотал головой.
– Нет, мы и так проникли слишком глубоко. Давайте посмотрим, что там на самом дне.
Глава 22
Обычно нелегко понять, что написано на лице у мон каламари. Из-за постоянно выпученных рыбьих глаз и широко раскрытого рта Силгал показалась бы незнающему человеку удивлённой или даже сбитой с толку. Меж тем лицевые мускулы у водного народа имели совсем другое предназначение, никак не отражающее их эмоции.
Тем не менее, Мара каким-то образом умудрилась разглядеть ужас на лице Силгал, когда та вошла в комнату, оборудованную Бустером под больничную палату.
– О, нет! – перепончатые лапки целительницы затряслись. – Пожалуйста, Мара, ложись. – Она указала пальцем на медицинскую койку.
– Без проблем, – решила не артачиться Мара. Её ноги стали ватными буквально через несколько минут прогулки по палате, а собственный ментальный образ трансформировался в нечто раздутое, балансирующее на лепных, тонких, как солома, конечностях.
От одного взгляда в зеркало становилось дурно. Зрачки теперь глубоко утопали в глазницах; их цвет, когда-то изумрудный, неожиданно принял желтоватый оттенок. Щеки опали, словно она голодала несколько дней. Кожа была такой же бледной, как и вода в дельте реки на Дагоба.
Какая красавица, подумала Мара. Можно снова пойти танцевать во дворец к Джаббе Хатту. Конечно, у меня найдутся свои поклонники, как без них…
Подождём, пока Люк это увидит. Он, наверное, расплавится от ужаса. Люк отсутствовал на "Вольном торговце" уже три дня: боясь рассекретить местопребывание корабля использованием ГолоСети, он забрался в "крестокрыл" и рванул на нём на поиски уважаемых врачей, которые могли бы оценить состояние здоровья его супруги.
– Мне надо знать, что происходит, Силгал.
– Как ты себя чувствуешь?
– Мне то жарко, то холодно. Тошнит. Как будто крошечные зонды пытаются вырезать мне глаза из глазниц своими микроскопическими вибролезвиями.
Целительница кивнула и так нежно прикоснулась своей перепончатой лапкой к животу Мары, словно боялась, что от прикосновения тот расколется на миллион маленьких частиц.
– А три дня назад, когда ты погрузилась в медитацию, как ты себя чувствовала?
– Не лучше. Болезнь вернулась – это я уже уяснила. Я подумала, что если я останусь в полном одиночестве и сконцентрируюсь, то смогу удерживать вирус на грани, как я это делала раньше.
– Теперь всё не так, как раньше, – заметила Силгал. – Совсем не так. Уровень молекулярной мутации в твоих клетках увеличился в пять раз. Теперь всё намного хуже, чем до того момента, когда ты стала принимать слёзы. Должно быть, большинство твоих жизненных ресурсов уходит на поддержание сохранности ребёнка. А ещё противоядие могло уменьшить твою жизнестойкость, способность собственными силами противостоять болезни. – Силгал прикрыла глаза, и Мара ощутила потоки Силы, струящиеся сквозь неё. – Я чувствую, будто чернила наполняют твои клетки, стремительно разливаясь по кровотокам.
– А ребёнок? – требовательно спросила Мара. – Что с моим сыном?
– Сила пылает внутри него. Тьма его не коснулась. Что-то удерживает её от проникновения в плод.
– Конечно, – прошептала Мара, сжимая кулаки.
Глаза Силгал, вращавшиеся некоторое время в разные стороны, остановили свой взгляд на Маре.
– Это же ты, верно? Ты тратишь все свои ресурсы, чтобы уберечь ребёнка от болезни?
– Я не могу позволить ей захватить его, – решительно произнесла Мара. – Не могу.
– Мара, – воскликнула целительница. – Твоё здоровье ухудшается с каждой минутой.
– Только до рождения сына. Потом я снова начну принимать слёзы.
– Я боюсь, ты не переживёшь роды, – в ужасе молвила Силгал. – Даже если мы их вызовем преждевременно. Ты стала невероятно слаба.
– Я выдержу, – твёрдо сказала Мара. – Когда время придёт, я буду сильной.
– Ты не слушаешь меня, – возмутилась Силгал. – Ты можешь умереть.
– Я слышу тебя, – ответила Мара. – Но твои слова ничего не изменят. Я хочу родить этого ребёнка, и он родится здоровым. И я не буду больше применять сыворотку. Я проходила и через более тяжкие испытания.
– Тогда давай, я помогу тебе. Поделюсь с тобой своей силой.
Мара замешкалась.
– Я каждый день отчитываюсь о своём здоровье и с готовностью принимаю любые препараты и целебные техники, известные медицине. Я должна делать что-то ещё?
– Одного раза в день мало, – заметила Силгал. – Я могу напитать твоё тело энергией, чтобы ты могла продолжать бороться. Могу уничтожить некоторые токсины. Я могу противостоять симптомам. Но самой болезни… нет. Я не в силах.
Целительницу охватывало отчаяние.
– Мне нужна твоя помощь, Силгал, – сказала Мара. – Не сдавайся сейчас.
– Я никогда не сдамся, Мара.
– Хорошо. Тогда послушай: мне нужно поесть, но я не голодна и меня всё время тошнит. С этим-то ты сможешь мне помочь?
– С этим – конечно.
– Вот и замечательно. Каждый парсек начинается с сантиметра.
Силгал кивнула и ушла в хранилище за припасами. Мара легла на койку, желая чувствовать себя хотя бы вполовину той показной уверенности, которую она продемонстрировала только что своему личному лекарю.
Глава 23
Мастер Каэ Кваад оказался донельзя тощим созданием. Он неторопливо семенил к адепту, демонстрируя при этом показную хромоту и некоторую перекошенность в плечах. Его головные отростки представляли собой абсолютно нечёсаный бардак. Мастер носил маску, скрывающую его истинное лицо, что было модно среди воинов Праэторит-вонг, но не формовщиков. Лицо, изображённое на маске, было молодым, горящие глаза – жёлтыми, с примесью кровавых оттенков. Определить возраст формовщика не представлялось возможным, хотя гладкость его кожи выдавала в нём юнца.
– А, мой адепт! – произнёс Каэ Кваад, когда Нен Йим изобразила некое подобие приветствия. – Мой усердный адепт.
Нен Йим старалась сохранить выражение лица нейтральным, но в его голосе прозвучало что-то, что наводило на мысль о скрывающемся под маской хитром, плотоядном взгляде. И то, как его глаза блуждали по ней – что же это за мастер? Формовщики, разве они не должны быть выше всех этих плотских желаний?
Нет, вспомнила она. Её так учили, но низвержение её прежнего мастера Межань Кваад произошло во многом и из-за её запретных отношений с одним из воинов. Предполагается, что мастера не похотливы. Но предполагается не значит – делается.
Каэ Кваад обнажил семь формовщицких пальцев левой руки и прикоснулся ими к её подбородку. К её облегчению, пальцы казались сведёнными судорогой или парализованными.
– Да, – пробормотал он. – И очень талантливый адепт, как мне сказали. – Он заметил, как она с удивлением разглядывает его руки. – А, мои руки – они немного мёртвые, как ты заметила. Они умерли несколько лет назад. Не знаю, почему, но другие мастера не хотят помочь мне с их воссозданием.
– Сожалею, мастер.
Он сжал её подбородок.
– Но ты станешь моими руками, моя дорогая… как, кстати, твоё имя?
– Нен Йим, мастер.
Он глубокомысленно кивнул.
– Йим. Йим, Йим, Йим. – Он сложил свои скрюченные конечности на груди. Его глаза были открытыми, но, казалось, смотрели в никуда. – Йим, – заключил он.
Йун-Йуужань, из какой же части твоего тела был слеплен этот самородок? с нескрываемым отвращением подумала она.
– Мне не нравится это имя, – неожиданно его голос стал сердитым. – Оно меня раздражает.
– Но это моё имя, мастер.
– Нет, – его гибкие мускулы напряглись, как будто он собирался ударить её. – Нет, – повторил он более спокойным тоном. – Твоё имя будет Тсуп. Нен Тсуп.
Нен Йим застыла в изумлении. Ни один из известных ей доменов не носил имени Тсуп, однако существовало такое древнее слово, означавшее раба, прислуживавшего своему хозяину довольно нестандартным способом. Само по себе, слово было настолько непристойным, что в разговорной речи практически не употреблялось.
– А теперь пойдём, – оборвал её размышления мастер. – Ознакомь меня с моими владениями.
– Хорошо, мастер Каэ Кваад.
Чувствуя себя подавленно, Нен Йим провела его по гибким коридорам "летающего мира" к апартаментам формовщиков. Они прошли мимо её собственной лаборатории, через галерею, стенки которой уже начали вздрагивать от периодических спазмов, к комнате мастера, пустовавшей со времён появления адепта Йим на "Баану Миир". Пятеро рабов тащились следом за ними, сгибаясь под тяжестью непомерного багажа мастера Кваада.
Когда входное отверстие расширилось, мастер сделал шаг вперёд и застыл, уставившись в пустое пространство.
– Где я? – вопросил он гневно.
– В ваших апартаментах, мастер.
– Апартаментах? О чём, о боги, ты говоришь? Где я?
– На "Баану Миир", мастер Каэ Кваад.
– А где он сам? – взвизгнул он. – Координаты? Точное местоположение? Или я опять должен повторять?
Нен Йим обнаружила, что теребит пальцы, словно школьница на уроке. Она тут же осеклась.
– Я не знаю, мастер. Но я могу выяснить.
– Ну так сделай это. – Он прищурился. – Ведь кто ты?
– Ваш адепт – Нен Йим.
Тень лукавства упала на его лицо.
– Мне не нравится это имя. Используй то, которое я тебе дал.
– Нен Тсуп, – покорно согласилась она.
Мастер моргнул, а затем громко фыркнул.
– Какая же ты вульгарная маленькая штучка! – глумился он. – Поторопись. Найди, где мы. А потом мы что-нибудь сотворим. Это развеселит меня, да.
– Мастер, когда у вас будет время, я хотела бы поговорить с вами о корабельном мозге, рикйаме.
– Время? Что для меня время? Оно – ничто. Мозг умрёт. И ты не собьёшь меня с толку своими глупыми разговорами, адепт. Нет, ты не собьёшь меня с толку и не позабавишь, и даже не возбудишь, хоть ты и мечтаешь об этом. Даже сама Йун-Харла не смогла обмануть меня. Так что не льсти себе. Ты меня не проведёшь. Давай, проваливай!
Оставшись в одиночестве, Нен Йим изнурённо осела на пол и обхватила голову руками, пытаясь не уйти в депрессию.
Он сумасшедший, подумала она. Хромой и сумасшедший. Тжулан Кваад специально послал его, чтобы поиздеваться надо мной.
Под ногами она почувствовала отвратительное гниение пласта внутренней обшивки.
***
Последующий день Нен Йим успешно избегала мастера, но однажды ей понадобилось зайти в лабораторию, и там обнаружился безумный Каэ Кваад. Он каким-то образом вскрыл замки на её личных сейфах, где хранились все её эксперименты, и в данный момент постукивал по её персональной касе щитком на задней поверхности своей правой руки. Нен Йим особенно и не пыталась что-то спрятать, понимая тщетность своих усилий. Произведённые с кораблём модификации и так ясно служили доказательством её ереси, и попытки скрыть от мастера эксперименты могли только отложить неизбежное.
– Мне это нравится! – восклицал Каэ Кваад, разглядывая образцы ткани, подобранные адептом. – Обожаю эти цвета! – Он расплылся в неясной улыбке и указал отмершими пальцами на собственные глаза. – Они льются прямо сюда, ведь так? И после этого они уже не могут выбраться наружу. Они болтают и щебечут, змеятся и рябят. – Он небрежно потёр одну мёртвую руку о другую.
– Скажи мне, адепт, чем ты тут занимаешься? – потребовал он.
– Мастер, я только делаю всё возможное, чтобы спасти корабль. Если я исказила какие-то протоколы, то только потому, что считала, так будет лучше для йуужань-вонгов.
– Исказила протоколы? Исказила? – Он расхохотался, издавая непонятные скрежещущие звуки. Потом он расселся на скамье, спрятав голову в ладонях.
– Я запросила мастера, потому что у меня нет доступа к протоколам свыше пятого кортекса, – продолжала Нен Йим. – Я не могла решить проблему с рикйамом, вот почему пыталась изобрести разные методики, чтобы обойтись своими силами.
– Но теперь у тебя есть мастер, – возликовал Каэ Кваад. – И мы будем творить.
– Вероятно, мастеру будет интересно осмотреть повреждения в спиральном рукаве "Баану Миир"?
– Вероятно, мастеру следует научить своего адепта слушать вместо того, чтобы болтать. Сегодня мы творим. Вызови протокол Хон Акуа.
Нен Йим уставилась на него.
– Создавать гратчинов? Но флот и так переполнен гратчинами.
– Низшими гратчинами. В вашей спешке сделать их сильнее и быстрее вы забыли самый главный аспект творения. Его сущность.
– И что же это, мастер?
– Форма. Ты когда-нибудь видела совершенного гратчина, адепт?
– Я… я не знаю, мастер.
– Ты не видела! Конечно, не видела! Совершенного гратчина не найдёшь нигде, кроме потаённых уголков сознания Йун-Йуужаня. Ни один йуужань-вонг не видел его. Он только в протоколах, не живой. Ты и я, адепт, мы с тобой воплотим мечту Йун-Йуужаня и сотворим гратчина. Он будет совершенным по форме и пропорциям, точным по оттенку. И когда мы достигнем совершенства, Йун-Йуужань признает в нас истинных формовщиков, творящих во славу его величия.
– Но рикйам…
– Рикйам? Как ты можешь только думать о такой ерунде, когда мы на пороге великих открытий? Да и потом, когда мы создадим этого гратчина, разве Йун-Йуужань или его прихвостни Йун-Харла и Йун-Не’Шель не вознаградят нас за наши труды? А теперь за работу!
В этот момент Нен Йим уже серьёзно подумывала об убийстве мастера Каэ Кваада.
ЧАСТЬ 3
СНИЖЕНИЕ
Глава 24
Лея обнаружила Джейсена именно там, где он и находился последние несколько дней: в ангаре у одного из захваченных "Е-крылов". После нападения на фрахтовик он практически ни с кем не разговаривал, а по возвращении на Мау с головой погрузился в работу над истребителем, оборудуя его дополнительными дефлекторными экранами и готовя к продолжительному перелёту. Почти так же замкнуто вёл себя и Хан. Её муж был упрям, но утраты последних месяцев уже находились за гранью того, что мог выдержать Хан Соло.
Хоть Лея и не была готова признавать это вслух, ей нравилось, что былая заносчивость и самоуверенность частично вернулись её мужу. Но это возвращение оказалось эфемерным. После перепалки с Джейсеном и последовавшего за этим обоюдного безмолвия стало казаться, что последняя капля топлива вот-вот выльется из его двигателя наружу.
Заслышав шаги, Джейсен выглянул из гнезда астромеханика, но, заметив Лею, напряжённо дёрнулся и вновь ушёл в работу.
– Джейсен, – окликнула его Лея, – можно с тобой поговорить? Или ты дал себе зарок молчать до скончания времён?
– Нам больше не о чем разговаривать. Мне казалось, вы с отцом уже достаточно изложили свою точку зрения, и мне здесь делать нечего.
– Вероятно, хорошо быть уверенным во всём?
Джейсен издал нервный смешок.
– Да, – ответил он. – Просто замечательно.
Тон его голоса обеспокоил Лею. Как можно быть в столь юном возрасте таким циничным? Особенно Джейсену, который всегда славился своими высокими идеалами. Нет, конечно же, она знала лучше других, что большинство циников – прожжённые идеалисты. Неужели Джейсена это так задело?
Она не хотела говорить излишне резко, но в данных обстоятельствах у неё не было выбора.
– В любом случае, – решительно произнесла она, – ты не прав. Посмотри на это с другой стороны.
– С какой ещё? – буркнул Джейсен. Лея не могла понять, на кого он больше походил этой язвительностью – на неё или на Хана – и не знала, в каком случае она злилась бы сильнее.
– Джейсен, не мог бы ты хоть на минуту прекратить сопротивление и послушать, что я тебе скажу? А ещё лучше, обрати внимание на то, что галактика не вращается вокруг одного тебя и твоих моральных принципов.
Джейсен продолжал сверлить её каменным взглядом, но в следующий миг неуверенно пожал плечами, словно принимая ещё одну обременительную ношу.
– Хорошо, обращу. Что я упустил?
– Ты упустил то, что ты нужен твоему отцу. И ты нужен мне.
– Это нечестно. Я не хочу быть пиратом, а ты решила переманить меня, воззвав к сыновним чувствам?
– Джейсен, возможно, мы не были лучшими родителями. Возможно, мы не всегда были рядом с тобой, не всегда заботились о своём сыне, и таким образом ты нам отплачиваешь. Но если ты интерпретируешь мои слова "ты нужен своему отцу" так, словно я собираюсь манипулировать тобой, то я, вероятно, самая худшая мать на свете, которую только можно себе представить. Если это всё, что ты понял, тогда лети. Не буду тебя задерживать.
– Мама, я… – Лея неожиданно узрела слёзы в глазах сына.
– О, Джейсен… – начала она.
– Нет, мам, всё в порядке. – Он выкарабкался из истребителя и вытер глаза рукавом. – Я заслужил это.
– Нет, я не хотела причинять тебе боль. Я даже не собиралась убеждать тебя оставаться. Я просто пыталась объяснить, почему отец совершает те поступки, которые ты не одобряешь. Джейсен, твой отец всегда гордился тобой, даже если не понимал тебя, что чаще всего и происходило. Он всегда поддерживал твоё решение стать рыцарем-джедаем, хотя осознавал, что, чем глубже ты погружаешься в этот мир, тем сильнее отдаляешься от него самого. Ты теперь больше принадлежишь вселенной Люка, нежели его вселенной, и он всегда боялся, что ты станешь стыдиться его, потому что он не такой, как ты, и никогда таким не станет. В глубине души он осознаёт, что с каждым днём теряет тебя всё больше и что однажды вы станете друг для друга совсем чужими людьми. Последняя размолвка только укрепила его в этой мысли.
– Он сам сказал тебе это?
– Нет, что ты! Хан никогда не говорит о подобных вещах. Но я же его знаю.
– Тогда, ты права.
Лея нахмурилась, немного сбитая с толку новым поворотом событий.
– Права в чём?
– Ты права, что я никогда не смотрел на вещи с этой стороны. Спасибо. Спасибо, что пришла поговорить со мной.
Она решилась обнять его, и, к её облегчению, он не стал противиться.
– Как он мог думать, что я стыжусь его? – прошептал Джейсен.
Наконец он вырвался из материнских объятий и взглянул на неё сквозь слёзы.
– Это одно из самых трудных решений, которые я когда-либо принимал.
Сердце Леи учащённо забилось.
– Так что, ты всё-таки улетаешь?
Джейсен замотал головой.
– Я решил остаться с вами ещё два дня назад.
– Что?
– Папа прав. Или частично прав. Отправляясь с вами, я дал обещание и я сдержу его. Со мной вам будет легче угонять корабли, не причиняя урон экипажу: ведь я смогу с ходу определить, есть ли на борту пленные. В данных обстоятельствах я просто не имею права поворачиваться к вам спиной. Мне, безусловно, всё это до сих пор не нравится, но я сделаю это. Я не буду больше перечить отцу.
– Так зачем же ты ковыряешься с этим "Е-крылом"?
Джейсен пожал плечами.
– Ну, не сидеть же просто так, дожидаясь у космоса погоды? К тому же, кто-нибудь может решить использовать его по назначению. Ведь мы за этим его брали, не так ли?
– Так, – согласилась Лея.
– Ну так когда мы отправимся в новое приключение?
– Скоро. Капитан фрахтовика предоставил нам много интересных сведений. Его корабль шёл с Вейланда, где он забрал груз оружия, но, по большей части, этот груз происходил с Куата.
– С Куата?
– Да, – подтвердила Лея. – Мы пока не смогли определить, кто же выслал всё это барахло – имя компании, данное капитаном, оказалось обыкновенной ширмой. И мы пока не знаем, кто автор заказа. Но мы обязательно это выясним.
– Джейна сказала, что почувствовала что-то неладное в поведении сенатора Вики Шеш с Куата, когда мы пытались связаться с ней на Дуро. Не думаешь ли ты…?
– Я не доверяю Вики Шеш, – сказала Лея. – Но пока слишком рано выдвигать какие-либо обвинения. – Она запнулась. – Кстати, есть кое-что ещё, что тебе следовало бы знать – новости с Корусканта. Глава государства Фей’лиа выписал ордер на арест твоего дяди.
– Ты шутишь! Неужели он решил наконец перейти от угроз к действию?
– Возможно. А возможно, это всего лишь тщательно спланированный блеф. В любом случае, Люк с Марой предпочли не нарываться и в спешном порядке покинули планету. Сейчас они гостят у Бустера. – Её голос смягчился. – Как видишь, работы у тебя теперь невпроворот.
– Вновь хочешь заставить меня передумать?
