ГЛАВА 2

ВЕРХОМ НА КОЗЛАХ

Редкое для мира в целом, это странное существо обычно находят в обособленных местах гнездовья: заброшенных кабинетах, глухих закоулках садов, а также в самых дальних уголках библиотек и монастырей.

Перед лицом опасности или же просто будучи замеченными, глупыши обычно прячутся в крепостях, существующих лишь в их воображении. Они наслаждаются одиночеством. В отличие от других животных, исполняющих определенные брачные ритуалы, виргенийские малые глупыши в подобных случаях принимают ряд неуклюжих и отчаянно напряженных поз, которые, отнюдь не способствуя продолжению рода, наоборот, приближают их вымирание.

Для них характерно…

– Стивен, – сказала Пейл, – ты здесь?

– Да, – отозвался он. – Извини.

– Твои глаза остекленели, а спуск довольно крутой. Может быть, мне снова взять тебя за руку?

– О нет, спасибо. Думаю, я справлюсь.

Он сосредоточился на узкой тропинке. Некоторое время они прошли сквозь облако, что для Стивена, привыкшего жить на равнинах, послужило потрясением. Теперь они спускались в небольшую горную долину.

Вскоре они увидели сложенные из камня не слишком аккуратные прямоугольники загонов для овец. Загоны свидетельствовали об условиях местной жизни, как, впрочем, и сами овцы. Дым поднимался над единственным человеческим жилищем поблизости, крытой дерном хижиной с парой маленьких пристроек.

– Что это за запах? – спросил Стивен, сморщив нос.

– О, тебе стоит к нему привыкнуть, – посоветовала Пейл.

Пастух оказался молодым парнем с черными волосами, темными глазами и длинными худыми руками и ногами. Он смотрел на Стивена с нескрываемым подозрением, а сестру Пейл радостно обнял и поцеловал в щеку. Стивен обнаружил, что ему это совсем не нравится.

Но еще меньше ему понравилось, когда Пейл и пастух заговорили на незнакомом ему языке. Это не был искаженный алманнийский, который Стивен слышал в Демстеде, или какой-то родственный ему диалект. Стивен решил, что он может быть вилатаутанским, хотя видел лишь письменные образцы этого древнего языка, а ведь тот мог существенно измениться за тысячелетия.

Впервые столкновение с незнакомым языком вызвало у него раздражение, а не любопытство. О чем разговаривают эти двое? Почему смеются? И почему пастух смотрит на него так странно и даже, возможно, пренебрежительно?

Прошло довольно много времени, прежде чем пастух протянул Стивену руку.

– Меня зовут Перно, – представился он. – Я помогу вам и Землэ. Можете на меня положиться. А куда вы идете-то?

Стивен украдкой глянул на Пейл – Землэ? В спешке бегства они не успели обсудить цель путешествия. Он попытался сохранить невозмутимое выражение лица, но, видимо, ему это не удалось, поскольку Пейл сразу же заметила новую вспышку его подозрительности.

– Я уже знаю, что нам нужно двигаться на север, – вмешалась она. – Это известно всем. Но сейчас ты должен выбрать: северо-восток, северо-запад или что-то еще. – Она кивнула в сторону Перно. – Если ты веришь мне, то должен доверять и ему.

– Угу. В том-то и дело… – буркнул Стивен.

Сестра Пейл пожала плечами и подняла руки вверх, словно показывая, что сдается. Стивен закатил глаза.

– У меня явно нет выбора, – заключил он.

Если бы с ним были Эхан и Хенни, вместе они, может, и сумели бы найти дорогу в горах, но без них это казалось невозможным.

– Люблю уверенных в себе мужчин, – сухо заметила сестра Пейл. – Так куда же мы направимся?

– К горе, – ответил Стивен. – Я не знаю, как она называется сейчас. Две тысячи лет назад она носила имя Велнойраганас. Возможно, сейчас она известна как Эслиф вендве или Сливенди.

– Ксал Слевенди, – задумчиво проговорил Перно. – Но мы также называем ее Ранхан, Рог. Не так уж далеко, если по прямой. Но путь туда… – Он нахмурился и начертил рукой в воздухе нечто извилистое. – Нредхе. Без лошадей. Вам нужны калбоки.

– Калбоки? – переспросил Стивен.

– Ты спрашивал про запах, – улыбнулась сестра Пейл. – Очень скоро ты узнаешь, откуда он берется.

Калбок. Неправдоподобный, как создание из сказочного бестиария, на первый взгляд калбок кажется родственником овцы или козы, у него такие же чечевицеобразные зрачки, черные кривые рога и в целом похожая косматая наружность. Однако размером он с маленькую лошадь и столь мускулист, что производит странное впечатление массивного туловища на чересчур тонких для него ножках.

Обитатели Бейргса для путешествий по горам предпочитают калбоков лошадям, полагаясь на их врожденную привычку к скалам и крутым тропам. Их можно использовать в качестве верховых или вьючных животных. Однако калбоки проявляют при этом изрядную долю упрямства, в котором превосходят даже мулов. Кроме того, они обладают еще одной неизлечимой характерной чертой.

Калбок. Ходячая вонь.

– Никогда не слышал о том, чтобы люди ездили верхом на козлах, – пробормотал Стивен.

– Полагаю, существует немало вещей, о которых ты никогда не слышал, – предположила Пейл.

– Сейчас меня снова вырвет, – сообщил Стивен.

– Брось, они не настолько плохо пахнут, – заметила Пейл.

– Я не знаю, кто, по-твоему, пахнет настолько плохо, но я не хотел бы встретиться с этим существом, – сказал Стивен, отчаянно борясь с тошнотой. – Твой друг хоть раз мыл этих тварей? Или хотя бы вычесывал личинок из шерсти?

– Вымыть калбока? Какая необычная мысль, – задумчиво проговорила Пейл. – Я буду с нетерпением ждать твоих новых предложений по улучшению жизни простых горцев.

– Теперь, когда ты об этом упомянула, у меня появилось несколько мыслей по поводу улучшения ваших дорог, – проворчал Стивен.

На самом деле его тошнота была вызвана не только запахами, исходящими от калбока; то, по чему они ехали, не счел бы дорогой даже Эспер Белый. Тот, кто попытался бы назвать это тропой, не увидит разницы между грязной хижиной и дворцом. Путь извивался между расселинами и пропастями, по уступам, которым, казалось, не дают обрушиться лишь корни полумертвого можжевельника. Даже собаки переставляли лапы с осторожностью.

– Ты сможешь высказать свои предложения прайфеку Хесперо, когда увидишь его в следующий раз. Как сакритор, он имеет некоторую власть в этих краях.

– Так и сделаю, – согласился Стивен. – И буду развлекать его подробным их изложением, пока его люди распинают нас на деревьях. – Внезапное беспокойство заставило его нахмуриться. – Твой друг. Если Хесперо преследует нас…

– Когда они туда доберутся, Перно там уже не будет. Не тревожься о нем.

– Хорошо. – Стивен зажмурился и тут же пожалел об этом – голова закружилась еще сильнее.

Со вздохом он открыл глаза.

– Он как-то странно тебя назвал. Землэ.

– Землэ, да. Это имя мне дали при рождении.

– И что оно означает?

– Так у нас называют святую Цер, – пояснила Пейл.

– А на каком языке вы говорили?

– Ксалма.

– Я бы хотел его выучить.

– Зачем? Он мало распространен. Если ты хочешь путешествовать по горам, лучше выучить миил.

– Я могу выучить оба, – сказал Стивен, – если ты согласишься стать моей наставницей. Это поможет нам скоротать время.

– Прекрасно. Который язык ты хочешь изучить первым?

– Твой. Ксалма.

– Ладно. Тогда я знаю, с чего начать урок. – Она коснулась рукой груди. – Нэн, – сказала она, а потом показала на Стивена. – Вир. Аш эсме нэн, ю эш вир. Перно эст вир. Ю бе Перно эсте абе вире…

Урок продолжался до самого вечера, пока калбоки упрямо карабкались по горным пастбищам, а потом, за линией снегов, через темный вечнозеленый лес.

Еще до того, как стало смеркаться, лес уступил место мрачной, обледенелой пустоши, где ничего не росло, и слова сестры Пейл доносились приглушенными из-под шарфа, которым она обернула лицо.

Пайда и плащ Стивена остались в Демстеде, и он кутался в длинную стеганую накидку и тяжелую войлочную куртку, с благодарностью вспоминая Перно. Островерхая шапка вызывала у него куда меньше радости – ему казалось, что в ней он выглядит глупо. Зато уши не мерзли.

Большую часть пути им пришлось двигаться в дымке облаков, но когда солнце склонилось к закату, развиднелось, и Стивен зачарованно смотрел на закрывающие горизонт гигантские вершины, покрытые льдом и снегом. Он чувствовал себя крошечным и огромным сразу и остро благодарным за то, что все еще жив.

– Что случилось? – спросила Пейл, изучая его лицо. Стивен не понимал смысла вопроса, пока не сообразил, что по его щекам текут слезы.

– Ты, наверное, привыкла к красоте гор, – сказал он.

– Да, привыкла, – согласилась Пейл. – Но от этого они не становятся менее прекрасными.

– Они не могут быть некрасивыми.

– Посмотри туда, – сказала Пейл, махнув рукой назад. Стивену показалось, что он заметил какое-то движение – темная цепочка муравьев, ползущих по белому снегу.

– Лошади? – спросил он.

– Хесперо. И с ним около шестидесяти всадников.

– Он нас догонит?

– Не скоро. Он, как и мы, будет вынужден остановиться на ночлег. К тому же на лошадях он будет двигаться гораздо медленнее. – Она похлопала Стивена по спине. – Кстати говоря, нам пора разбить лагерь. Нас ждет очень холодная ночь. К счастью, я знаю одно подходящее место.

Оказалось, что Пейл имела в виду уютную сухую пещерку. Когда они туда забрались вместе собаками и калбоками, стало тесно. Пейл развела костер, чтобы подогреть соленое мясо, которое им дал Перно, и они поели, запивая его и хлеб напитком, который Пейл называла ячменным вином. На вкус он напоминал пиво, но оказался довольно крепким, и скоро у Стивена зашумело в голове.

Он обнаружил, что разглядывает лицо женщины, и смутился, когда Пейл поймала его за этим занятием.

– Наверное, мне следовало сказать тебе об этом раньше, – пробормотал Стивен, – но, по-моему, ты очень красивая.

Ничто не дрогнуло в ее лице.

– В самом деле?

– Да.

– Я единственная женщина на ближайшие пятьдесят лиг, и мы вдвоем в пещере. Представь, как мне лестно слышать твои комплименты.

– Я… нет. Тебе не следует… – Он замолчал и потер лоб. – Послушай, наверное, ты думаешь, что я разбираюсь в женщинах. Ты ошибаешься.

– Мог бы и не говорить.

Стивен нахмурился, открыл рот, но так ничего и не сказал. Бесполезно. Он и сам не понимал, почему завел разговор об этом.

– Сколько нам еще осталось ехать? – спросил он, решив сменить тему.

– Два дня, может быть, три, в зависимости от того, сколько снега будет на следующем перевале. Это горы. Ты знаешь, куда идти после того, как мы туда доберемся?

Он покачал головой.

– Я не уверен. Каурон направился в некое место под названием Хадивайзель. Возможно, это город.

– На Ксал Сливенди нет городов, – сказала она. – Во всяком случае… – Она запнулась. – «Адивара» – это слово, означающее «сефри». Старики говорят, что там был реун.

– Значит, это должен быть он, – сказал Стивен.

– А ты представляешь себе, как его найти?

– Понятия не имею. Каурон упоминает о беседе со старым хадиваром, из чего следует, как я полагаю, что он нашел реун. Но все это происходило очень давно.

– Ты его найдешь, – уверенно сказала Пейл. – Так предначертано.

– Но если прежде нас догонит Хесперо…

– Да, это будет плохо, – согласилась она. – Значит, тебе придется отыскать реун быстро.

– Верно, – сказал Стивен без особой надежды.

Он уже начал понимать, насколько большими могут быть горы. И вспомнил выход из реуна в Королевском лесу. Стоило удалиться от него на четыре ярда, как разглядеть его не представлялось возможным. С тем же успехом можно искать каплю дождя в реке.

Стивен вытащил страницы, которые успел переписать, рассчитывая, что сумеет уточнить перевод. Пейл молча смотрела на него.

Среди прочих листочков Стивен обнаружил выпавшую страничку, о которой уже совсем забыл. Она была очень древней, буквы выцвели, но он узнал причудливое смешение алфавитов завета, который ему доверили, и с растущим возбуждением понял, что у него есть ключ к переводу.

Конечно, завет остался у Хесперо, но Стивен ведь читал его, а значит, должен вспомнить…

Его вдруг мороз продрал по коже.

– Что? – спросила Пейл.

– В часовне что-то было, ответил он. – У меня раньше не было времени об этом подумать. Но, клянусь, я слышал голос. И лампа – в ней возникло лицо.

– В лампе?

– В ее пламени, – уточнил Стивен.

Пейл совсем не удивилась.

– В горах часто блуждают призраки, – сказала она. Ветры уносят их в долины, и они не могут вернуться.

– Если это и был призрак, то очень древний. Он говорил на языке, уже тысячу лет как мертвом.

Она задумалась.

– Никто не знает, что сталось с Кауроном. Некоторые утверждают, что он так и не вернулся, пропал в горах. Другие говорят, что однажды ночью он появился в часовне, что-то бормоча как в лихорадке, хотя его кожа оставалась холодной. Нашедший его священник уложил Каурона в постель, но на следующее утро тот исчез. На постели не осталось никаких следов, и священник начал сомневаться, действительно ли он видел Каурона или все это ему лишь привиделось.

– А тебе приходилось чувствовать что-нибудь подобное?

– Нет, – призналась Пейл. – И я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь рассказывал о таких вещах. Но ты другой: ревестури и наследник Каурона. Может быть, он говорил с тобой именно поэтому.

– Я не знаю. Кто бы это ни был, он не показался мне дружелюбным. По-моему, он надо мной насмехался.

– Ну, тогда я не знаю, – пожала плечами Пейл. – Возможно, у Каурона были враги, и твое появление их привлекло. В горах прошлое и настоящее – не слишком дальние родственники, скорее, брат и сестра.

Стивен кивнул и сложил свои заметки.

– Пожалуй, стоит попробовать немного поспать, – сказал он.

– Кстати… – Она вздохнула. – Знаешь, я могу дать тебе еще один шанс.

– О чем ты?

– Я уже говорила, ночь будет ужасно холодной.

Стивен хотел что-то сказать, но Землэ заткнула ему рот поцелуем, благоухающим ячменным вином. Он не стал закрывать глаза, удивляясь, насколько иным выглядит лицо с такого близкого расстояния.

Она легонько укусила его за ухо, а потом поцеловала в шею.

– Я действительно мало что знаю о женщинах, – извинился Стивен.

– Ты это уже говорил. Значит, пришло время учиться, к сожалению, я не могу дать тебе полноценный урок; сейчас ты можешь посеять во мне ребенка, а этого мы не хотим. Но нам вовсе не обязательно заглядывать в конец книги, ведь так? Я полагаю, что и первые главы могут оказаться весьма занимательными.

Стивен не ответил; он не сомневался, что любые его слова будут неправильными.

Кроме того, он внезапно потерял всяческий интерес к разговорам.

ГЛАВА 3

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ

Не обращая внимания на протесты сэра Лифтона, Энни решительно направилась к дальней стороне площади, где гвардейцы поспешно возвели баррикаду из ящиков, досок, кирпичей и камней между двумя зданиями, почти полностью перекрывающими проход между стенами.

За пару часов они успели сделать немало, но этого было недостаточно. На глазах Энни отряд доспешных воинов устремился на штурм баррикады. Примерно половина копьями теснила гвардейцев в сторону, пока остальные, с мечами и щитами, медленно продвигались вперед. Они уже успели подняться на баррикаду. Планы Энни рушились прямо на глазах.

Линия обороны вот-вот будет прорвана.

– Святые! – закричала Остра, вторя мыслям Энни, когда один из гвардейцев упал, получив удар копьем в лицо – острие вошло ему в рот и высунулось из затылка, словно чудовищный язык.

– Лучники! – взревел Лифтон, и на атакующих обрушился ливень стрел с крыш и из окон окружающих зданий.

Атака захлебнулась, поскольку солдатам пришлось вскинуть щиты, чтобы защититься от оперенной смерти, гвардейцам удалось сомкнуть ряды и вновь занять баррикаду.

К Энни вернулась было надежда, но ее людей по-прежнему оставалось слишком мало. Быть может, ей следует уйти сейчас, пока еще есть возможность? Взять с собой Казио и Остру и спуститься в тоннель? Так она хотя бы сможет избежать плена, и руки Артвейра не будут связаны угрозами ее жизни.

Но мысль о том, чтобы оставить своих людей умирать, была невыносима.

Противник перестроился и вновь бросился в атаку. Многие падали, но остальные продолжали теснить защитников площади.

– Ваше величество, умоляю вас, отойдите отсюда, – сказал Лифтон. – Они вот-вот могут прорвать оборону.

Энни стряхнула его руку с плеча и прикрыла глаза, ощущая, как звон стали и хриплые крики боли вибрируют в ней, и потянулась с их помощью к той силе, которая ей требовалась, чтобы вскипятить чужую кровь и мозг. Если она сумеет разбудить мощь, которая была с ней в Крубх Крукхе, то изменит ход схватки или хотя бы даст своим людям передышку.

Однако в Крубх Крукхе нечто, обладающее силой, таилось в земле, средоточие болезни, которую ей удалось выдавить на поверхность, словно гной из нарыва. Здесь она ощущала что-то похожее, но оно было дальше и не таким очевидным, а рядом она чувствовала присутствие демона, ждущего, когда она откроет ему путь. И все же она колебалась.

Неожиданно новый звук перекрыл шум сражения, и Энни открыла глаза, чтобы выяснить, что происходит.

Ее сердце сжалось, когда она увидела, что нападающие получили подкрепление и почти удвоили численность – так ей показалось сначала.

Но потом она поняла, что ошиблась: вновь прибывшие не носили доспехов, во всяком случае большинство из них. Они были одеты как ремесленники, купцы и земледельцы. В руках они сжимали дубинки и вилы, гарпуны и охотничьи луки, ножи и даже несколько мечей, и они врезались сзади в ряды ее врагов.

Гвардейцы дружно испустили боевой клич и ринулись в атаку со стены. Реки крови потекли по улицам Двора Гобеленов.

– Народ Эслена, – прошептала Остра.

Энни кивнула.

– Я послала четверых солдат, чтобы они рассказали людям о нашем прибытии. Мне хотелось проверить, могу ли я рассчитывать на их поддержку. – Она обернулась к подруге и улыбнулась. – Похоже, что некоторые готовы за меня сражаться.

– Не вижу в этом ничего удивительного, – с жаром ответила Остра. – Ведь ты же их королева!

На закате Энни стояла у окна башни Святого Кизела на Твердыне. Вечер выдался на удивление красивым; в огромное брюхо солнца вонзались далекие башни Торнрата. Залив Энсэ превратился в красное зеркало, различимое между остроконечных вершин Том Вота и Том Каста. Она видела бархатистый в темноте Выгнутый луг, а много ниже – залитые винными отблесками дома мертвых в Тенистом Эслене. Ветер дул с моря, принося свежие и чистые ароматы.

Это был ее дом, запахи и образы ее детства. Однако сейчас Энни было странно смотреть на них. Еще год назад этот вид – Торнрат, луга – составлял большую часть известного ей мира. О да, ей доводилось бывать на востоке, вплоть до Лойса, но теперь Энни знала, что это совсем недалеко. Сегодня она могла представить себе пространства, простирающиеся за лугами, холмами и лесами, бескрайние долины Хорнлада и Теро Галле до самого моря Святого Лира, до белых холмов и красных крыш Вителлио.

И каждый новый пейзаж, каждый звук, каждая пройденная лига изменяли Энни, и ее дом уже не мог казаться ей прежним.

Она обратила взор на север, в сторону города. Там находился дворец, единственное место, возвышавшееся над ней, а внизу раскинулось ее маленькое королевство – Двор Гобеленов. Добровольцы продолжали прибывать, и сэр Лифтон вместе с гвардейцами торопливо приставляли их к делу. Теперь баррикада стала намного надежней, чем во время первой атаки, а на стенах было достаточно людей для обороны.

Конечно, и люди Роберта не теряли времени даром. Энни видела их повсюду на окружающих улицах, они разбивали собственные лагеря, пытались отрезать приток помощи снаружи. Она заметила даже несколько небольших осадных машин, спускающихся с холма, но большинство улиц были слишком узкими для их использования.

– Как вы думаете, они снова нападут на нас ночью? – спросила Энни у Лифтона.

– Сомневаюсь. И утром тоже вряд ли. Думаю, нас ждет осада. Они попытаются задержать нас здесь, пока у нас не кончится продовольствие.

– Хорошо, – сказала Энни.

– Прошу прощения, ваше величество?

– Мне нужно кое-что сделать сегодня ночью, – пояснила Энни. – В доме сефри. Всю ночь я не буду никого принимать, возможно, вплоть до завтра. Меня не следует беспокоить, так что оборона Двора Гобеленов всецело ложится на ваши плечи, сэр Лифтон.

– Конечно, вам необходим отдых, – ответил Лифтон. – Но в непредвиденных случаях…

– Я не буду никого принимать, – повторила Энни. – Я возьму четверых людей по вашему выбору для охраны, но больше вы никого не должны посылать в дом. Вы меня поняли?

– Нет, я не понимаю, ваше величество.

– Я имею в виду, исполните ли вы мой приказ? – пояснила Энни.

– Конечно, ваше величество.

– Очень хорошо. Остра, Казио – нам пора. – Она положила руку на плечо Лифтона. – Вы умелый воин, – сказала она. – Я вам доверяю. Постарайтесь сохранить жизнь моим людям. Пожалуйста.

– Да, ваше величество.

Энни плохо представляла себе, как именно она попадет в ход Креплинга, но ей казалось, что вход должен быть спрятан за панелью в стене, или за книжной полкой, сдвигающейся в сторону, или за ковром.

Однако тоннель начинался в холодном погребе, за бочками с вином и свисающими с потолка мясными тушами. Вход представлял собой небольшую дверцу в скале, в которую был встроен дом сефри. Створка была выкована из какого-то темного металла, а петли и засовы сделаны из полированной меди. Матушка Уун вытащила большой ключ, вставила в замок, повернула, и дверь распахнулась почти бесшумно. Энни увидела ведущую вниз лестницу.

Она позволила себе улыбнуться. Артвейр и многие другие уверяли ее, что город и замок Эслен практически неприступны, что поэлы и могучие стены способны остановить почти любую армию. Тем не менее город не раз переходил из рук в руки. Она попыталась вспомнить стратегию, которая помогла ее предкам взять Эслен, – пожалуй, это был один из немногих уроков, когда она прислушивалась к словам наставника.