ГЛАВА 12

СЕСТРА ПЕЙЛ

Сестра Пейл вела Стивена сквозь темноту, не зажигая факела. Она каким-то образом знала, куда идти, и крепко держала молодого человека за руку. Это было своеобразное ощущение – прикосновение едва знакомой женщины. Раньше Стивен брал за руку лишь мать и старших сестер. К его смущению, сейчас он чувствовал нечто похожее. Стивену показалось, что он снова стал маленьким и заботливая женская рука защищает его от неведомых опасностей.

Однако поскольку эта рука принадлежала другой женщине, а вовсе не матери или сестре, в нем пробуждались иные, более взрослые чувства, плохо сочетающиеся с детскими. Он обнаружил, что пытается как-то перевести для себя пожатия пальцев, легкие движения ладони, словно это какой-то тайный язык, хотя, разумеется, ничего такого не было. Сестра Пейл лишь хотела, чтобы он следовал за ней.

Он не знал, как она выглядит, но нарисовал себе образ, исходя из того немногого, что видел. Образ получился манящим. Прошел почти час, прежде чем Стивен сообразил, что образ едва ли не точь-в-точь повторяет черты Винны.

Они не были одиноки в своем пути; он слышал, как рядом сопят собаки, один раз пес ткнулся носом в ладонь его свободной руки. Интересно, каким священным путем прошла сестра, что так уверенно перемещается в полной темноте? Даже его обостренные святым чувства не давали такой возможности.

Наконец взошла ущербная луна. Ее тягучий желтый свет показался Стивену странным, зато помог получше разглядеть спутницу и окружающую местность: спину сестры Пейл, защищенную пайдой, ее накинутый на голову капюшон, зазубренные линии гор, поднимавшихся на невозможную высоту, и силуэты собак.

Стивен и его провожатая молчали с тех пор, как вышли из города через какие-то тайные ворота, которых ему никогда бы не удалось найти самому. Он сосредоточился на том, чтобы не спотыкаться, на отзвуках возможной погони и на руке, сжимающей его руку. Постепенно приглушенные звуки Демстеда стихли, но Стивен так и не услышал ни цокота лошадиных копыт, ни шагов преследователей.

– Куда мы направляемся? – прошептал он.

– В одно известное мне место, – ответила сестра, не сообщив Стивену ничего полезного. – Там мы найдем лошадей.

– Почему ты мне помогаешь? – прямо спросил Стивен.

– Сакритор Хесперо – человек, которого вы называете прайфеком, – твой враг. Тебе это известно?

– Да, я это знаю, – ответил Стивен. – Но у меня не было уверенности, что сам он об этом знает.

– Он знает, – заверила его Пейл. – Неужели ты думаешь, что он случайно явился в город незадолго до вашего прихода? Он ждал тебя.

– Но как он мог узнать, что я направляюсь сюда? Это не имеет смысла, если только… – Он замолчал.

«Если только прайфек и фратекс Пелл не договорились между собой».

Казалось, Пейл подслушала его мысли.

– Нет, кто бы ни послал тебя сюда, он не предатель, – сказала она. – Во всяком случае, появлению Хесперо есть другое объяснение. Более того, возможно, он и не знал, что придешь именно ты.

– Я не понимаю.

– Неудивительно, – заметила Пейл. – Дело в том, что до того, как Хесперо стал прайфеком Кротении, много лет он был сакритором в Демстеде. Сначала Хесперо нам нравился. Он был мудр и заботлив. С помощью церковных денег он делал жизнь горожан лучше. Среди прочего, он построил при храме большой дом, где ухаживали за стариками, лишившимися родных. Старейшины пытались ему воспрепятствовать.

– Но почему? Это кажется достойным делом.

– Старейшины с этим не спорили. Их не устраивало место. Чтобы возвести пристройку, он приказал разрушить старую часть храма, которая когда-то была древним языческим святилищем. И там он кое-что нашел. То, что наши предки спрятали вместо того, чтобы уничтожить. «Гранд Атейз».

– Книга… э-э, возвращающаяся?

Пейл сжала его ладонь, и Стивен едва не проглотил язык.

– «Книга возвращения», – поправила она. – После того как Хесперо нашел ее, он изменился, стал держаться отстраненно. Он продолжал заботиться о городе, даже уделял ему больше внимания, однако забыл о любви к нам. Хесперо совершал долгие путешествия в горы, и его проводники возвращались обратно сами не свои от страха. Они никогда не рассказывали о том, что происходило там и даже где им довелось побывать. Постепенно Хесперо забросил это и сосредоточил все усилия на том, чтобы занять более высокое положение в церкви.

Когда он наконец получил повышение и уехал, мы почувствовали облегчение, но как оказалось, радовались мы напрасно. Теперь нас преследует ресакаратум, и я боюсь, что он перевешает всех жителей Демстеда.

– Вы все еретики? – спросил Стивен.

– В некотором смысле, – ответила сестра Пейл с удивительной откровенностью. – Мы понимаем учение церкви не совсем так, как остальные.

– Из-за того, что ваша церковь основана ревестури?

Она негромко рассмеялась.

– Нашу церковь основал не брат Каурон. Именно потому, что он был ревестури, он понял, что мы следуем святым по-своему. И тогда он помог нам создать такое внешнее представление о нашей вере, чтобы церковь, когда она придет сюда, не сожгла нас как еретиков. Он помог нам сохранить прежние обряды. Он высоко ценил их и полюбил нас.

– Значит, «Книга возвращения»…

– Описывает возвращение Каурона. Точнее, приход его наследника.

– Наследника? Наследника чего?

– Я не знаю. Никто из нас никогда не видел книги. Мы считали, что Каурон забрал ее с собой. Мы из уст в уста передавали предания, в которых предсказывался приход этих времен. Так и произошло. Мы знали, что наследнику Каурона суждено прийти – змей загонит его в горы. И тот, кто придет, будет говорить на многих языках и именно ему суждено найти Алк.

– Алк?

– Так называется священное место, – объяснила Пейл. – Трон или место силы. Мы без конца спорили, является ли это реальной точкой на карте или должностью, скажем, вроде сакритора. Так или иначе, но этому суждено оставаться тайной для нас до тех пор, пока Каурон не вернется. И все указывает на то, что он – это ты. Мы знали, что ты должен появиться, но располагали лишь обрывками знаний из «Книги возвращения». Сама книга находится у Хесперо, так что ему известно больше. И он ждал тебя, поскольку рассчитывает, что ты приведешь его к Алку.

– Тогда ему нужно только следовать за нами, – заметил Стивен, невольно оглянувшись через плечо в темноту.

– Верно. Однако мы можем его опередить и помешать ему стать наследником.

– Но как он сможет это сделать? Ты ведь только что сказала, что сама не знаешь ничего об Алке, – возразил Стивен.

– Да, мы точно не знаем, – кивнула сестра Пейл. – Но нам известно, что, если наследником станет Хесперо, ничего хорошего из этого не выйдет.

– А откуда вам известно, что у меня получится лучше?

– Это очевидно. Ты ведь не Хесперо.

На это Стивен не нашел, что возразить. Кроме того, пока ход событий его вполне устраивал.

– А не говорится ли в преданиях, кто послал вурма и почему он меня преследует?

– Про кирме – вы называете его вурмом – известно немногое, да и то, что нам удалось собрать, весьма противоречиво. В одной из легенд его называют твоим союзником.

– Ну, пожалуй, я не стану на это полагаться, – невесело усмехнулся Стивен.

– Это очень спорная версия, – согласилась сестра Пейл. – И кроме кирме есть еще упоминания о враге, которого зовут Краукаре. Он – слуга Велни, который не хочет, чтобы ты стал наследником.

У Стивена закружилась голова от обилия новых сведений.

– Краукаре. Это переводится как «Кровавый рыцарь», не так ли?

– Совершенно верно.

– А Велни?

– Велни означает что-то вроде короля, повелителя демонов.

– А где все эти люди? Кто они?

– Мы не знаем. Мы не знали и кто окажется наследником Каурона до тех пор, пока не появился ты.

– А может ли Хесперо оказаться Кровавым рыцарем, слугой Велни?

– Это возможно. У Велни есть и другие имена: Ветер Молнии, Раскалывающий Небо, Разрушитель. У него есть лишь одно желание: увидеть конец нашего мира и всего, что в нем есть.

– Может быть, речь идет о Терновом короле?

– Нет. Терновый король – властелин корней и листьев. Зачем ему уничтожать землю?

– В некоторых пророчествах говорится, что такое возможно.

– Существуют пророчества, в которых говорится, что он может уничтожить людей, – уточнила Пейл. – А это не одно и то же.

– О. Верно. Но зачем бы Хесперо уничтожать мир? – спросил он.

– Я не знаю. Может быть, он безумен. Или разочаровался во всем.

– А ты, сестра Пейл? Какова твоя выгода? Откуда мне знать, что ты не заодно с Хесперо и не пытаешься обманом выведать у меня путь к Алку? Может быть, ты последовательница Разрушителя или кто-нибудь еще в этом роде?

– Да, я понимаю твои сомнения. И я не в силах ничем подтвердить свою искренность. Я могу сказать, что веду свой род от жриц, которых встретил Каурон, когда пришел сюда. Я могу сказать, что прошла обучение в монастыре, но это был не монастырь Святой Цер. И еще могу сказать, что хочу тебе помочь, поскольку всю жизнь ждала твоего появления. Но у тебя нет причин мне верить.

– В особенности после того, как ты мне солгала. Или, возможно, дважды, – ответил он.

– Один раз я знаю – относительно святой Цер. Но я так поступила не ради тебя, а для блага других людей. Но когда я солгала во второй раз?

– Когда сказала, что училась в другом монастыре. Существует много монастырей, но все они принадлежат ордену святой Цер.

– Если это так, то я сказала правду в первый раз и солгала только сейчас. Так что между нами лишь одна ложь – не так уж много для друзей.

– А теперь ты смеешься надо мной.

– Да. Меня забавляет твое самомнение. С чего ты решил, что знаешь все на свете?

– Значит, действительно существует монастырь, посвященный другому святому, не Цер? И он не является еретической сектой?

– Я не говорила, что он не имеет отношения к ереси, – ответила Пейл. – Естественно, он не получил поддержки з'Ирбины. Но ревестури также не одобрены церковью, а ты – один из них.

– Вовсе нет! – воскликнул Стивен. – Я в первый раз услышал о ревестури не больше месяца назад, когда начал эти проклятые поиски. А теперь я уже ничего не понимаю!

Он вырвал руку и на ощупь двинулся в темноту.

– Брат Даридж…

– Не подходи ко мне, – сказал Стивен. – Я тебе не верю. Всякий раз, как мне кажется, будто я начинаю понимать, что происходит, случается это.

– Что случается?

– Это! Кровавые рыцари, Разрушители, наследия, тайные сокровища, пророчества, и Алки, и…

– Ах, вот ты о чем, – протянула сестра. Теперь он уже почти различал в лунном свете овал ее лица и влажное сияние глаз. – Ты имеешь в виду знания. Ты имеешь в виду обучение. Ты бы предпочел, чтобы мир оставался таким, каким ты его себе представлял в пятнадцать лет.

– Да! – закричал Стивен. – Да, так оно и есть!

– Тогда я кое-чего не понимаю. Если познание причиняет тебе столько страданий, почему ты продолжаешь узнавать новое? Что привело тебя в скрипторий сегодня ночью?

– Дело в том…

Ему захотелось кого-нибудь задушить – лучше всего себя.

– Не надо, – мрачно попросил он.

– О чем ты?

– Не пытайся ничего объяснить. А еще лучше – вообще не разговаривай со мной.

Стивен зажмурился, а когда снова открыл глаза, сестра Пейл оказалась гораздо ближе, чем прежде, так близко, что он ощущал ее дыхание на своем лице. Теперь он различал изящный абрис ее щеки, и она показалась ему совсем молодой женщиной. Слоновая кость в лунном свете… Один глаз оставался в темноте, но второй сиял серебром. Он также видел половинку ее губ, казалось, она возмущенно надула их – или это была их естественная пухлость?

Ее дыхание было свежим и отдавало легким запахом трав.

– Ты это начал, – выдохнула она. – Ты начал говорить. Я была счастлива, держа в темноте твою руку, помогая тебе, провожая тебя туда, куда необходимо. Но ты начал задавать вопросы. Почему бы тебе просто не подождать, пока все разрешится само?

– Именно так я и поступал, – сообщил Стивен, и его голос дрогнул. – Все это напоминает мне один из снов, в которых пытаешься что-то сделать, но тебя постоянно отвлекают, и с каждым мгновением ты все сильнее и сильнее отдаляешься от цели. И я теряю людей. Я потерял Эспера и Винну. Я потерял Эхока. Теперь к ним прибавились Эхан, Хенни и Темес, и я пытаюсь сделать вид, что это не имеет значения, но оно имеет.

– Винна, Эспер, Эхок. Все они мертвы?

– Я не знаю, – с тоской ответил он.

– Винна была твоей возлюбленной?

Слова Пейл поразили его, как стрела.

– Нет.

– А, понимаю. Ты только мечтал о ней.

– А какое это имеет отношение ко всему остальному?

– Никакого, наверное.

Ее рука вновь сжала его ладонь.

Обе были холодными.

– Они отправились на поиски вместе с тобой? – продолжала расспрашивать Пейл. – Их убил вурм?

– Нет. Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Я приехал в Кротению, чтобы работать в монастыре д'Эф. По дороге меня похитили разбойники. Эспер, королевский лесничий, освободил меня.

– А потом?

– Ну, потом я прибыл в д'Эф, но прежде узнал об ужасных вещах, которые происходят в лесу, и о Терновом короле. А в д'Эфе… – Он замолчал.

Как он мог в нескольких словах объяснить, насколько преданным ощутил себя, когда узнал о разложении, проникшем в монастырь? И о том, как его избили брат Десмонд и его приспешники?

Да и зачем?

Сестра Пейл ободряюще сжала его ладонь.

– Там все пошло не так, – наконец заговорил Стивен. – Меня попросили перевести ужасные тексты. Запрещенные тексты. Как если бы мир, который я знал, перестал существовать. Церковь оказалась совсем не такой, как я себе представлял. А потом вновь появился едва живой Эспер, и наступил мой черед его спасать, и неожиданно получилось так, что теперь уже я сопровождал Эспера в его поисках, мы хотели освободить Винну – и спасти королеву, и всякое такое.

– И ты это сделал?

– Да. А потом прайфек отправил нас убить Тернового короля, но по дороге мы поняли, что истинное зло – это скорее сам Хесперо, что он задумал вновь открыть пути проклятых святых. И мы попытались сорвать его планы. А потом мы оказались в войске принцессы, которая хотела отобрать свой трон у узурпатора, – вот уж где от меня не было бы никакого проку. Но тут меня похитили слиндеры, и я встретился со старым фратексом, которого считал мертвым, и он сообщил мне, что только я могу спасти мир, если отправлюсь сюда… А я хотел лишь изучать книги!

Он больше не мог продолжать. Зачем он вообще начал говорить? Должно быть, его исповедь прозвучала как детское хныканье.

– Прошу прощения, – наконец выговорил он. – Наверное, все это выглядит смешно.

– Нет, – возразила Пейл, – твои слова звучат вполне разумно. Я знала одну девочку, которая мечтала изучать литературу в монастыре Святой Цер. Девочке этого хотелось с того дня, как ей исполнилось пять лет. Она тогда гостила у своей тети, которая убиралась в храмовой библиотеке Демстеда. Все казалось замечательным до тех пор, пока мальчик, которого она знала всю жизнь, но никогда не обращала внимания, не засиял вдруг, как путеводная звезда. И девочка не могла вынести мысли, что никогда не узнает его прикосновений. А потом оказалось, что она ждет ребенка, и ей пришлось забыть об обучении в монастыре. Поспешный брак – то, чего она всегда боялась, – стал для нее единственным выходом. Но только она начала привыкать к новой жизни, умер ее муж, а за ним и ребенок. Чтобы выжить, ей пришлось стать горничной у чужеземного дворянина, ухаживать за чужими детьми. И в один прекрасный день появилась женщина и предложила ей осуществить прежнюю мечту, учиться в монастыре…

Голос Пейл сделался завораживающим, и Стивен увидел оба ее глаза, два маленьких полумесяца.

– Такова жизнь, мой друг. Твоя жизнь кажется тебе странной из-за удивительных чудес, но лишь немногие остаются на том пути, с которого начинают. Да, у нас бывают сны, подобные тем, что ты описал, но все дело в том, что наши сны есть темные зеркала яви.

– Но здесь тебе повезло, – продолжала Пейл. – Я пришла, чтобы вернуть тебя на твой путь. Ведь ты присоединился к церкви из-за того, что любил знания, верно? Любил тайны, старые книги, загадки прошлого. Если мы найдем то место, которое ищем, если найдем Алк – ты получишь все это, и много больше.

У Стивена перехватило дыхание, все слова вылетели из головы.

– Девушка, которая мечтала учиться…

Пейл наклонилась вперед, ее губы ласково коснулись губ Стивена. Приятная дрожь пробежала вниз по его спине. Однако он отодвинулся.

– Не делай этого, – сказал он.

– Почему? Только потому, что тебе нравится?

– Нет. Я же только что сказал. Я не доверяю тебе.

– Хм-м, – протянула она, снова наклоняясь к нему.

Стивен хотел ее остановить, правда хотел, но ее губы вновь прижались к его губам, и ему это, конечно, нравилось. Казалось, он сходит с ума, и он вдруг выпустил руку Пейл, потянулся к женщине, прижал ее тело к себе, с удивлением понимая, какая она маленькая и как чудесно держать ее в объятиях.

«Винна», – подумал он, касаясь лица Пейл, его пальцы скользнули под капюшон, погрузились в светлые волосы, и Стивен мысленно увидел ее лицо так ясно и четко, как может лишь монах, прошедший путем Декмануса.

Пейл положила руки ему на грудь и мягко отодвинулась.

– Мы не можем оставаться здесь, – напомнила она. – Нужно пройти еще немного, и лишь тогда мы окажемся в безопасности.

– Я…

– Молчи. Старайся не думать об этом слишком много.

Он не сумел сдержать тихого смеха.

– Это будет трудно, – признался он.

– Тогда подумай о другом, – сказала Пейл, вновь взяла его за руку и повела обратно к тропе. – Вскоре взойдет солнце, и ты увидишь, что я – не она. Тебе следует приготовиться к этому.

Восход солнца застал их на белой каменистой тропе, которая вилась по лишенной деревьев пустоши. Холодные влажные тучи низко нависали у них над головами, но почва была покрыта яркой зеленью – и Стивен задумался, что это за трава. Знает ли Эспер, как она называется, или они слишком далеко ушли от растений, известных лесничему?

На вершинах окружающих гор лежал снег, но, должно быть, местами он уже таял, поскольку тропу часто пересекали ручьи, а со склонов холмов низвергались настоящие водопады. Стивен и его спутница остановились возле одного из них, чтобы напиться, и сестра Пейл откинула капюшон своего плаща.

В сером утреннем свете Стивен наконец увидел ее лицо.

Ее глаза действительно оказались серебристыми, точнее, серо-голубыми, такими бледными, что иногда в них отражался серебряный свет, а волосы вовсе не светлыми, а скорее каштановыми. Пейл стригла их совсем коротко. Щеки были округлыми, как ему и показалось в темноте, но если лицо Винны имело овальную форму, то у Пейл оно сужалось к подбородку. А еще ее губы были меньше, чем ему представлялось, когда он целовал их, но действительно пухлыми. На лбу виднелись две оспины, а на левой щеке – длинный вертикальный шрам.

Пока Пейл пила воду, она смотрела в сторону, но потом оглянулась, понимая, что Стивен ее внимательно изучает, и не собираясь ему мешать.

Он почувствовал разочарование. Она не только не была Винной, но и оказалась далеко не такой красивой, как Винна. Стивен понимал, что несправедлив к ней, но не сумел скрыть расстройства. В сказках герой всегда побеждает и в награду получает прекрасную девственницу, а всем остальным приходится довольствоваться тем, что осталось.

Но герой этой сказки – Эспер, а не Стивен; это уже давно известно. И Винна не девственница, хотя и действительно похожа на награду для героя.

Пейл испытующе посмотрела на Стивена, и он с трудом сдержал восклицание. Он вспомнил, как сакритор Верден пытался ему объяснить суть святых. Монах достал тогда длинную хрустальную призму, треугольную в сечении, напоминающую крышу домика. Кристалл показался Стивену необычным и заинтересовал его, а когда на него упали солнечные лучи, весело заискрился. Но лишь когда Верден повернул его так, чтобы хрусталь заиграл всеми цветами радуги, Стивен понял, какая красота скрыта в белом свете.

Когда их глаза встретились, Стивен увидел в них гораздо больше, чем при первом взгляде, и ее черты обрели ясность. Он наконец-то увидел Пейл такой, какой она была на самом деле.

– Вот что бывает, когда целуешься с девушкой до того, как ее увидишь, – усмехнулась она.

– Это ты поцеловала меня! – выпалил он и виновато прикусил язык.

Пейл пожала плечами и накинула капюшон.

– Да, – согласилась она.

– Подожди, – попросил Стивен.

Она повернулась и склонила голову набок.

– Что происходит? – с отчаянием спросил он.

– Скорее всего, прайфек со своими людьми уже пустился в погоню за нами. Нам нужны лошади, и не слишком далеко впереди мы сумеем их раздобыть. Тогда мы получим возможность опередить преследователей.

– Я имел в виду совсем другое.

– Я поняла, – ответила Пейл.

– Тогда что? Мы ведь едва знакомы. Это попросту неразумно.

– Там, откуда я пришла, – ответила Пейл, – все неразумно. И мы не ждем всю жизнь совершенного поцелуя от совершенного человека, поскольку тогда придется умирать в одиночестве. Я поцеловала тебя потому, что мне этого хотелось и тебе тоже. Возможно, мы оба нуждались в этом поцелуе. И пока не взошло солнце, складывалось впечатление, что ты счастлив и готов продолжить. Но теперь стало светло, жизнь идет своим чередом, и нам нет никакого смысла в этом копаться. Мы можем только сделать то, что хотим, пока нас не настигла смерть, верно? Так что идем.

ГЛАВА 13

ХОД КРЕПЛИНГА

Казио услышал, как кто-то выкрикивает его имя, издалека, едва слышно.

Он полностью сосредоточился на подъеме, отыскивая опору для рук и ног, выемки, прорезавшие камни и скрепляющий их известковый раствор. Выемки встречались достаточно часто. Интересно, кто же их сделал? Какой-нибудь древний вор? Дети, которым хотелось забраться на стену? Или волшебник-сефри? Теперь это уже не имело значения. Наверное, Казио и так сумел бы забраться на самый верх, пользуясь лишь скудными неровностями кладки, но древние верхолазы, безусловно, ему помогли.

Однако они лишь незначительно увеличили его шансы выжить, понял Казио, заметив устремившихся к нему солдат. Ему все еще оставалось преодолеть целый ярд стены, и он никак не успевал завершить подъем, не повстречавшись с холодной сталью врагов.

С неслышной молитвой, обращенной к Мамресу и Фьюссе, он согнул ноги в коленях и изо всех сил прыгнул вверх и вправо, к первому копейщику.

Главное затруднение заключалось в том, что прыжок отбросил его от стены. Недалеко, но достаточно, чтобы он не смог уцепиться за нее вновь. Отчаянно вытянув перед собой руки, он почти ощущал, как камни мостовой жаждут размозжить ему хребет.

Как Казио и полагал, копейщик отшатнулся, заметив прыгнувшего на него безумца. Если он хорошенько подумает головой, то просто отступит на шаг и посмеется, наблюдая, как руки Казио тщетно цепляются за воздух и он падает вниз.

Однако солдат начал действовать, не думая, – машинально ткнул копьем в сторону атакующего.

Казио схватился за древко чуть выше блестящего наконечника, и, к его удовольствию, солдат дернул копье на себя. Это движение вернуло Казио к стене, он выпустил древко, навалился грудью на край и подтянулся на руках. Солдат, потеряв равновесие, оступился и упал. Стена была достаточно широкой, чтобы он не рухнул вниз, но пока он поднимался, а его товарищ не успел подбежать к ним, Казио вскочил на ноги и вытащил Акредо.

Между тем второй солдат опустил копье и приготовился к атаке. Казио с удовлетворением отметил, что на нем только кольчуга, нагрудник и шлем, а не полные рыцарские доспехи.

Когда противник атаковал, Казио парировал призмо и одновременно быстро шагнул вперед. Левой рукой он перехватил древко копья, а правая с рапирой метнулась вперед, и острие клинка вошло солдату в горло. Если бы не кольчуга, Казио мог бы нанести не столь смертоносный удар, но сейчас кроме шеи открытым оказалось только бедро, и он побоялся, что клинок может застрять в кости.

Когда солдат уронил копье и отчаянно засвистел сквозь новую пару губ, Казио повернулся к его товарищу, успевшему вскочить на ноги.

– Контро з'оста, – пояснил Казио. – Зо дессратор коматиа антер с'акра.

– Что ты лопочешь?! – закричал его противник, разъяренный и сбитый с толку. – Что ты сказал?

– Приношу свои извинения, – сказал Казио. – Когда я говорю о любви, вине или фехтовании, я предпочитаю пользоваться родным языком. Я цитировал знаменитый трактат местро Папо Аврадио Валлаимо, который утверждает…

Солдат грубо прервал его, бросившись с громким криком в лобовую атаку. Казио даже засомневался, учат ли здесь солдат чему-нибудь, или нет?

Он сделал шаг назад и быстро присел, уходя от вражеского копья, а руку с рапирой выбросил вперед. Солдат практически сам напоролся на клинок, ведомый инерцией собственного выпада.

– Когда противник атакует копьем, фехтовальщику следует сократить дистанцию, – продолжил Казио, когда второй солдат согнулся пополам.

В этот момент из башни слева появился еще один. Казио встал в стойку и принялся ждать, размышляя о том, скольких солдат ему придется сразить, прежде чем к нему присоединятся гвардейцы.

Этот противник оказался более интересным, поскольку сообразил, что Казио необходимо приблизиться, чтобы нанести удар. Так что солдат поставил ноги, словно дессратор, так, чтобы фехтовальщику якобы представилась возможность сократить дистанцию, – приманка, провоцирующая его на столь же безрассудную атаку.

Но еще интереснее Казио стало, когда он услышал крики у себя за спиной – с противоположной стороны к нему бежал еще один солдат.

С мрачной улыбкой вителлианец продолжил практическое изучение главы «Контро з'оста» из труда местро Папо.

Затаив дыхание, Энни наблюдала, как Казио, в своей обычной манере, принял самое безумное решение из всех возможных, но каким-то чудом уцелел.

Остра стояла рядом, сжав кулаки, и ее лицо все больше бледнело по мере того, как разворачивалась схватка у них над головами. Наконец на стену вскарабкались гвардейцы и присоединились к вителлианцу. Вскоре они разделились и побежали к башням. Чуть позже они показались уже там, размахивая знаменами.

Казио сжимал в руке свою широкополую шляпу.

– Святые!.. – выдохнула Остра. – Почему он всегда… – Она не закончила мысль и вздохнула. – Он гораздо больше любит сражаться, чем меня.

– Ты ошибаешься, поверь, – возразила Энни, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно. – В любом случае, лучше фехтование, чем другая женщина.

– Я бы предпочла иметь соперницу, – призналась Остра.

– Когда так и случится, – улыбнулась Энни, – я тебе напомню.

– Ты хочешь сказать, если это случится, – уже скорее защищаясь, поправила ее Остра.

– Да, конечно, – кивнула Энни.

Однако она сильно в этом сомневалась. Мужчины заводят любовниц, не так ли? У ее отца их было немало. И придворные дамы полагали, что такова природа этого зверя.

Энни перевела взгляд на дом сефри. Они с Острой немного отошли от двери, чтобы понаблюдать за происходящим на стене, но матушка Уун все еще дожидалась их на пороге.

– Прошу прощения, мы отвлеклись, матушка Уун, – сказала Энни. – Но сейчас я была бы рада поговорить о ходе Креплинга.

– Конечно, – ответила старая женщина. – Пожалуйста, входите.

Комната, куда привела их сефри, к их разочарованию, оказалась самой обычной. Конечно, в ней был и некий налет экзотики: разноцветный ковер, костяная масляная лампа в форме лебедя, темно-синие стекла, благодаря которым в комнате царил приятный полумрак и создавалось впечатление, что ты находишься под водой. Но, помимо этого, комната вполне могла бы принадлежать какому-нибудь купцу, торгующему заморскими товарами.

Матушка Уун указала на кресла, поставленные в круг, подождала, пока ее гости займут места, и только после этого села сама. Почти сразу же в комнату вошел сефри с подносом. Он поклонился, не потревожив чайник и чашки на подносе, а потом ловко расставил посуду на маленьком столике.

– Чаю? – вежливо спросила матушка Уун.

– С удовольствием, – ответила Энни.

Сефри казался совсем молодым, не старше семнадцати зим, сравнявшихся Энни. Он был красив странной, чуждой красотой, особенно поражали глаза – темно-синие и яркие.

Он ушел, но почти сразу же вернулся с ореховым хлебом и мармеладом.

Энни попробовала чай и обнаружила привкус лимона, апельсина и какой-то еще незнакомой добавки. Это мог оказаться яд, как внезапно представилось Энни. Матушка Уун пила чай из того же чайника, но после того, как Энни коснулась убийцы-сефри и обнаружила, что внутри он устроен совсем иначе, она вполне могла представить себе яд, смертельно опасный для человека, но лишь приятно освежающий сефри.