– Украли? Как это?
      – Терпение, друг мой. Понимаешь, только совсем недавно мне удалось установить контакт с malakim.Они начали присылать свои сообщения на мой эфирный самописец. Естественно, вначале я скептически относился к ним, но затем я провел несколько опытов – я просил их сделать выводы на основании тех экспериментов, которые я только что завершил, – и в итоге пришел к убеждению, что действительно в эфире существуют таинственные разумные существа. Я продолжил с ними переписку, и вначале они мне очень помогали.
      – Вы знаете, что они из себя представляют?
      – Я знаю, что тебе известна их природа. Теперь твоя очередь рассказывать.
      – Они похожи… Ну, если атомы посредством ферментов связываются в определенные формы, то мы можем предположить, что ферменты существуют самостоятельно, без содержания в них материи.
      – Да, так утверждает Бойль. Но продолжай.
      – Я полагаю, что malakimи являются этими самыми ферментами, но совершенно особой природы, возможно, подобные тем, что составляют наши собственные души.
      Ньютон снисходительно кивнул:
      – Весьма искусные рассуждения, и, как показывают мои эксперименты, совершенно верные. Они существуют как формы гармоний и сродства, с очень незначительным содержанием материи или вовсе без нее. Я готов утверждать, что есть пятый вид атома – частицы, из совокупности которых творятся наши души, но ни один из проведенных мною опытов не дает тому окончательного подтверждения. Сейчас я верю, что души распространяются в пространстве, подобно волне, подобно сродству, которое связывает два эфирных самописца, как мгновенная волна, освобожденная безграничным пространством, как гравитация и магнетизм.
      – Вам удалось доказать существование человеческой души?
      – Конечно, и у нас их две. И у меня есть тому доказательства.
      – И malakimбестелесные души?
      – Не совсем так. Они больше этого и в то же время меньше. Я бы солгал, если бы стал утверждать, что я до конца понимаю их природу. Как я уже сказал, многие мои эксперименты не дали никаких результатов. В Библии и в каббалистических текстах говорится о раздельном творении душ malakimи человека, и я склонен придерживаться этой точки зрения.
      Он откинулся в кресле, нахмурил лоб и задумался.
      – В любом случае, – снова заговорил он, – они создания эфира. Они «видят» и «слышат», но не свет и звук, а высшие гармонии, преимущественно абсолютные или математически исчислимые по отношению к расстоянию.
      – Вот именно поэтому они и сообщались с вами посредством эфирного самописца! – воскликнул Бен. – Это абсолютное сродство!
      – Совершенно верно. Гравитация, магнетизм, звуковые гармонии – все это почти недоступно для их восприятия, равно как и материя. Но другие виды сродства, те, что стоят ближе к Богу…
      – Ближе к Богу?
      Ньютон улыбнулся:
      – И это тебе хорошо известно. Бог – вездесущий и всезнающий, и он неизменен. Свет – это материя, он движется с определенной скоростью. С расстоянием магнетизм и гравитация заметно ослабевают. И если бы Бог обладал такой же конечностью и ограниченностью свойств, то Он бы не мог быть всезнающим и вездесущим. Если бы Он вынужден был ждать, когда к нему дойдет свет, стремящийся из далеких глубин пространства… Ты понимаешь?
      – Понимаю, – ответил Бен, радуясь, что ньютоновские рассуждения совпадают с его собственными. – А вы можете это доказать?
      – Конечно.
      – Но простите, сэр, я отвлек вас от основной темы. Как этим malakimудалось украсть у древних их знания?
      – Я совершенно уверен, что очень скоро ты все увидишь собственными глазами. Malakimв своем обычном облике и состоянии не обладают силой управлять материей или хотя бы простейшими формами притяжения и отталкивания. И все же благодаря силе нашей научной мысли мы создадим такие устройства и приборы, которые сделают это возможным, и тем самым поле их деятельности расширится.
      – Понимаю, именно этим вы и занимались, – сказал Бен, показывая в сторону talos. – Но какая от этого польза?
      – Огромная! В нашем мире они слепы, а мы в их мире ничего не видим и не понимаем. Мы заглядываем туда лишь посредством науки. Для этого мы и овладеваем законами Вселенной. Мы – как тот слепой, который ощупывает руками предмет, то одну его сторону, то другую, пытаясь в воображении создать картину целого. И тебе хорошо известно, насколько этот процесс утомителен. Математические расчеты, которые легли в основу создания такой простейшей вещи, как алхимическая лампа, очень громоздки. Но malakim,однажды направленные, получив возможность «видеть» плотную материю, смогут изменять ферменты инстинктивно, даже не осознавая, как это они делают. Как ты, например, или я кипятим на огне воду или поднимаем с земли камень, совершенно не задумываясь над тем, каким образом огонь увеличивает скорость движения атомов или как проявляет себя гравитация. Построив мост между нами и malakim,нам достаточно будет только сообщить им результат, который мы желаем от них получить. – Ньютон улыбнулся, полез в ящик стола и что-то достал оттуда. – Вот тебе пример, – сказал он, протягивая Бену тяжелый металлический шарик.
      – Это золото, – заявил Бен, покрутив шарик в руке.
      – Которое когда-то было медью.
      – Так вы нашли уравнение, описывающее выращивание металлов? Вы нашли все требуемые ферменты?
      – Вовсе нет. Ты что, совсем не слушал меня? Я просто дал указание, и оно было исполнено.
      – Это как джинн выполнял приказы Аладдина?
      – Но это всего лишь безделица.
      – Я бы не стал называть золото безделицей.
      Ньютон усмехнулся:
      – Не золото безделица, а процесс его получения. Так же как и моя возвращенная молодость – всего лишь безделица, а сейчас и император стал вечно молодым. И летающий шар, что доставил нас сюда прямо с Английского канала, и прочие игрушки. Я не знаю, как это все делается, но я могу приказать, и они снова их сделают.
      – Но…
      – Бенджамин, проще увидеть божественный свет, нежели понять его природу. А что важнее, видеть этот свет или понимать его законы?
      – Ну, вообще-то, конечно, я бы сказал – видеть…
      – Чушь. Совершенная чушь, если ты считаешь себя философом.
      Но Бен уже все понял. В конце концов, разве не он непрерывно вел подобные споры с Робертом?
      – Но использовать malakim– это не значит заниматься наукой.
      – Конечно же нет.
      – Тогда зачем вы продолжаете всем этим заниматься? – Он обвел рукой лабораторию и все странные предметы, что ее заполняли.
      – Затем, Бенджамин, что они могут быть полезны, с их помощью можно будет понять, что и как они делают. Заставляя их делать, а потом воспроизводя их деяние в собственных экспериментах, понять то, в чем они понимают столько же, сколько и необразованный крестьянин в процессе своего дыхания. И я уже кое в чем, пока что в малом, преуспел. Но для этого требуется держать их взаперти. Они достаточно легко соглашаются выполнять некоторые задания, как, например, превратить медь в золото, но они совершенно не изъявляют никакого желания отвечать на поставленные перед ними вопросы. Они не хотят, чтобы мы их изучали. Поэтому я вынужден прибегать к принуждению и, естественно, защищаться от них, поскольку с начала моих лондонских экспериментов они много раз, пользуясь самыми хитрыми способами, пытались убить меня. И на той злополучной охоте моей первой мыслью было то, что пантера и ее красноглазый руководитель хотели убить меня, но никак не тебя. – Ньютон потер руки. – Но, как бы то ни было, у нас образовалось очень много неотложных дел, и я готов вновь приступить к твоему обучению.
      Бен удивленно вскинул брови, но больше ничем не выказал свое недоверие последним словам Ньютона.
      – Меня ждет виселица, – заметил он. – Какая вам может быть польза от висельника?
      – Само собой разумеется, мы должны покинуть Прагу. Теперь ты понимаешь, почему я не могу удовлетворить все капризы императора. Если я передам malakimему в пользование и тот начнет исполнять его желания, можешь себе представить, каковы будут результаты.
      – О господи, даже думать об этом не хочу, – ответил Бен.
      – Поэтому медлить с отъездом нельзя, – продолжал Ньютон. «Сейчас самое время рассказать ему о Фриске и предложении шведского короля», – подумал Бен, но все же не решился.
      – Сэр, вы должны поклясться, что никакой кометы действительно не существует и Праге не угрожает смертельная опасность, – сказал Бен.
      – Никакой кометы действительно не существует, – повторил Ньютон. – И я тебе уже об этом сказал. Malakimочень легко могут определять их, но они не обнаружили ни одной приближающейся к Земле кометы.
      – Может быть, они вас обманывают? Вы же предполагаете, что они замышляют недоброе против человечества. Почему же вы им доверяете?
      – Это правда, они не питают любви к человечеству, и я уверен, что они неоднократно в прошлом замышляли извести нас и то же самое делают и теперь. Но «мои» malakimповинуются мне не из любви ко мне, но из долга.
      – Вы в этом совершенно уверены?
      – Да, и, пожалуйста, не задавай мне больше на эту тему никаких вопросов. Твоя недоверчивость начинает меня утомлять и раздражать. Величайшие философы мира склоняют передо мной головы, в то время как мой семнадцатилетний ученик разговаривает со мной как с провинившимся школьником.
      Бен напрягся, но сдержался. Если так и дальше пойдет, то, вероятно, очень скоро он многое узнает о новой системе, в которой такую значительную роль играют malakim,и увидит, как эта система работает. Но если сейчас он поссорится с Ньютоном, то тот просто возьмет и выдаст его ищейкам императора, а это совсем нежелательно.
      – Хорошо, сэр, – смиренно сказал Бен. – Как вы намерены действовать?
      – Ну, поскольку ты здесь, то помоги мне собрать самые необходимые вещи.
      – Когда мы отправляемся?
      – Завтра ночью. До той поры ты бы мог спрятаться здесь. Пожалуй, здесь для тебя безопаснее всего. Да к тому же кто-то должен починить воздушный корабль. Ты помнишь, как это делается?
      Бен бросил тревожный взгляд в сторону поблескивающего шара.
      – Я починю, – едва сдерживая волнение, поспешил ответить он.
 
      Когда за Ньютоном закрылась дверь, Бен выждал секунд двадцать и бросился к тому месту, где лежала под спущенным шаром Ленка. К своему удивлению, он нашел ее спящей, и это его развеселило. Он легонько потряс ее за плечо и разбудил.
      – Что случилось? – спросила она.
      – Все, Ньютон ушел, – ответил Бен. – Но как это ты вдруг уснула?
      Она сонно улыбнулась:
      – Мне стало скучно, я совершенно не понимала ваши английские речи, и как только я уяснила, что солдаты императора не собираются сюда врываться и нас хватать, я уснула. Ну, что тут у вас произошло? Твой учитель пришел, затем ушел. Вы с ним помирились?
      – Трудно сказать, – дипломатично ушел от ответа Бен, – но, кажется, обстановка немного разрядилась. Сэр Исаак разделался с големом, так что больше слуги умирать не будут. И он кое-что объяснил мне обо всем этом, чем он тут занимался. – Бен обвел рукой лабораторию.
      – Скажи, а Праге-то угрожает опасность?
      Бен лучезарно улыбнулся.
      – Да, – ответил он и тут же замер, сам себе не веря. Он лгал ей, и не против своей воли, а умышленно. Что же заставляет его это делать? – Черт тебя подери, – выругался он, неизвестно на кого.
      – Да? Несчастье должно свершиться?
      – Э-э-э… – Он уже начал лгать, и теперь нельзя было останавливаться. – Он сказал мне, что этого несчастья не случится, но…
      – Ну и хорошо. А теперь скажи мне, Бенджамин Франклин, что это за несчастье нам угрожало. За все, что я претерпела сегодня, я заслужила право знать.
      – Послушай… – начал Бен, но выражение ее лица заставило его замолчать. Он глубоко вдохнул и заговорил снова: – Ты, конечно же, слышала о несчастье, которое постигло Лондон?
      – Конечно, хотя никто не знает настоящей причины.
      – Сэр Исаак и я знаем эту причину. Именно об этом и хотел император заставить рассказать сэра Исаака, убив меня.
      – Историю о падении с небес огня…
      – Ленка, ты знаешь, что такое комета?
      – Комета? Это что-то похожее на планету, так ведь?
      – Да, – подтвердил Бен с облегчением, что не из слишком далекого далека ему придется начинать свой рассказ, преодолевая всякие мешающие делу суеверия, которые могли бы роиться в ее голове. – Кометы действительно очень похожи на планеты, только они значительно меньших размеров и у них вытянутые орбиты, то есть они очень далеко удаляются от Солнца, а потом очень близко к нему подходят. Солнце излучает свет, и этот свет, как порыв ветра, раздувает атмосферу, окружающую комету, в результате чего у нее образуется сверкающий хвост, который мы видим, когда комета летит по небу.
      – Понятно, это все звучит убедительно.
      – Хорошо. Но существуют и другие кометы – без атмосферы, мы их не видим, даже если они проходят очень близко от Земли. Одну из таких комет заставили упасть на Лондон.
      – Заставили упасть?
      – Ее заставили упасть философы, они были врагами Англии. Представь себе камень с милю диаметром, который летит быстрее пули, и вот этот камень падает на город.
      Ленка побледнела и впервые за все то время, что он знал ее, перекрестилась.
      – Матка Боска, – прошептала она. – И с Прагой такое случится?
      – Ньютон говорит, что нет. Но я не знаю, верить ли ему, особенно сейчас, когда он собирается покинуть город.
      – Он покидает Прагу?
      – Да, и я тоже.
      – Но вы же обещали поднять тревогу?!
      – И я сделаю это. Но, Ленка, я обещал поднять тревогу тогда, когда появляться в этой лаборатории для меня было смертельной опасностью. Теперь же я напишу письмо с рисунками и всякими объяснениями и отправлю его императору, а второе письмо я отправлю принцу Савойскому. Это все, что я могу сделать.
      Она вскинула голову:
      – Верно. Никто не может ожидать и требовать от тебя большего.
      Она отвернулась и сцепила руки за спиной в замок, но потом вспомнила, что на ней юбка разорвана, кинулась закрываться разорванными полами.
      – Погоди секундочку, – сказал Бен. В мгновение ока он нашел железную булавку и протянул ей: – Вот.
      – Спасибо. Что ж, мне теперь вновь придется отвлекать стражу для того, чтобы вы с сэром Исааком сумели незамеченными выскользнуть из ворот?
      – О! – только и выдохнул Бен. Он старался отвести взгляд в сторону, но не мог его оторвать от ее голых ног и рук, стягивающих разорванные полы юбки. Наконец она сколола лоскуты принесенной им булавкой. – Нет, мы с сэром Исааком покинем город тем же путем, что и прибыли сюда. – Он махнул рукой в сторону окна, а затем похлопал по деревянному борту лодки. – Мы улетим.
      – Вот на этом? На лодке Иоганна Кеплера? Ты можешь сделать так, что она полетит? – В ее глазах появился странный блеск.
      – Мы можем заставить летать любую лодку. Но это, как я понял, лунный корабль, поэтому он должен летать как-то по-особенному.
      – Нечего смеяться! – выкрикнула Ленка. – Это на самом деле лунный корабль, во всяком случае, он предназначался для таких полетов. Говорят, что Кеплер летал в нем на Луну, чтобы потом написать об этом трактат.
      Бен скептически вздернул брови:
      – Очень я в этом сомневаюсь.
      – Что это ты сомневаешься? Если ты можешь заставить лодку летать, то почему он не мог?
      – У него не было для этого достаточных знаний. Но, Ленка, послушай, этот корабль просто так не сможет подняться в воздух. Вот если в него закачать горячий воздух, то он поднимется вверх. И если у основания сделать горелку для нагревания воздуха и он наполнит оболочку, то корабль полетит и будет лететь, пока воздух не остынет. А после этого корабль вновь опустится на землю, преодолев совсем небольшое расстояние.
      – А есть способ сделать так, чтобы воздух все время оставался горячим?
      – Воздух будет все время горячим, если горелка будет работать постоянно или же если сделать алхимическое устройство, подающее тепло непрерывно, с тем чтобы воздух все время оставался разреженным. Когда я был мальчиком, я в бумажные фонарики вставлял свечки и заставлял фонарики подниматься вверх и летать.
      – А что, разве у этой лодки не могло быть когда-то алхимического нагревательного устройства?
      Бен глянул на нее с некоторым удивлением.
      – Я не знаю. У тебя есть основания думать, что такое устройство было?
      Она отвернулась.
      – Да Я видела, как корабль летал. И там не было никакого огня.
      Бен сдвинул брови и посмотрел на лодку, затем принялся стаскивать с нее шелковый купол.
      – Если и было такое устройство, – по ходу объяснял он, – то путь до Луны зигзагообразный, и на некоторых его участках нет атмосферы, так что человеку там нечем дышать Он бы просто задохнулся во время такого путешествия.
      – Задохнулся? – Ее лицо застыло, сделалось как каменное. Затем она кивнула и сказала. – Понятно.
      – Ленка, почему это тебя так волнует? Что тебя так тянет к Луне?
      Она не ответила, а он в следующее мгновение забыл, о чем ее спрашивал, – он увидел устройство на дне лодки, размером с человеческую голову, по форме напоминавшее круглую чашу, совершенно гладкую внутри, закрытую сверху внахлест восемью пластинами, похожими на лепестки цветка, только загнутые внутрь. Рычаг с боку устройства был предназначен для того, чтобы открывать и закрывать лепестки-пластины. Когда они были максимально широко раскрыты, то внутрь можно было засунуть кулак.
      Бен присвистнул.
      – Ленка, вот оно – устройство.
      – А! Правда! А ты знаешь, как оно работает?
      – Это скорее всего катализатор. В чашу помещалось какое то вещество, и таким образом вырабатывался теплый воздух.
      – Роса, – сказала Ленка. – Роса. Утренняя роса. Говорили, что она падает с Луны, а утром Луна ее вновь к себе притягивает.
      Бен покачал головой.
      – Нет, такого быть не может. Роса – это просто вода, конденсирующаяся из воздуха в результате его охлаждения, химически она ничем не отличается от обычной воды. Но, кто знает, может быть, это и была простая вода? – Он почти лег на дно лодки, чтобы получше рассмотреть устройство, затем поднялся. – Так, нам нужна вода.
      Несколько минут они рыскали по лаборатории, пока Ленка наконец не нашла бутылку с надписью «aqua». Она еще больше выросла в его глазах: бутылка была из цветного стекла, но она смогла прочитать латинские буквы и понять, что они значат. Он надеялся, что надпись на бутылке не обманывает их, что это действительно самая обычная «aqua», а не «aqua fortis», или «aqua regis», или еще какое химическое соединение. Нетерпеливо он схватил бутылку и поспешно вернулся к устройству, плеснул немного воды в чашу.
      Вода зашипела, в разные стороны полетели брызги, и вода исчезла – без пара, без запаха.
      – Никакого тепла не выделилось, – сказала Ленка.
      – Нет, нет. Его и не должно быть, но я все понял. Смотри.
      Он еще побегал по лаборатории, пока не нашел листок пергамента. Он ловко свернул из него некое подобие маленькой коробочки.
      – Вот об этом я тебе только что рассказывал, – пояснил Бен. – Если внутрь вставить зажженную свечу, го вот эта коробочка будет выталкиваться вверх силой горячего воздуха. Сейчас я буду держать ее над этой чашей, а ты лей в нее воду.
      Ленка кивнула и принялась лить воду, и почти в то же самое мгновение Бен почувствовал, как натянулись края маленького воздушного шара, сделанного из бумаги. Когда он его отпустил, коробочка-шар поднялась вверх, к самому потолку лаборатории. Ленка за спиной Бена издала какие-то нечленораздельные звуки, выражающие восторг, отчего Бен испытал прилив гордости.
      – Восхитительно, – сказал он. – И это было сделано людьми так много лет назад.
      Он вспомнил астрономические часы на Староместской площади и слова Ньютона об утраченных знаниях. Но как можно было утратить знания, если люди такие изобретательные? Как могло такое случиться, что это устройство пролежало здесь в полной безвестности сотню лет?
      Неожиданно ему пришла в голову мысль провести еще один эксперимент. Он рысью пересек лабораторию и схватил прибор в форме воронки, который он заметил еще раньше.
      – Что это? – спросила Ленка.
      –  Aquafier.Он конденсирует воду из воздуха.
      – А-а-а, – протянула Ленка.
      Она наблюдала, как он, открутив болты, снял устройство с лодки, после чего вставил aquafier в отверстие чаши.
      – Возьми-ка вот за этот конец шелковой оболочки шара и помоги мне подтянуть отверстие шара к этому устройству, – попросил он Ленку. – Я хочу посмотреть, с какой скоростью работает этот генератор.
      Она с готовностью кивнула и потянула за конец шелковой оболочки. Они пристроили ее отверстие непосредственно над устройством, края оболочки придавили книгами, сейчас испытуемый генератор шипел и брызгался с большим удовольствием.
      – Ну вот, – довольно произнес Бен, – сейчас мы все и увидим.
      – И если все работает, то тогда на этом корабле мы сможем улететь? – спросила Ленка.
      – Думаю, что да, но мы не полетим. Наша лодка более практичная. На этом воздушном корабле невозможно будет взлететь с этой башни по той простой причине, что нам придется выйти с ним на площадь и… – Вдруг он замолчал на полуслове и уставился на нее. – «Мы»? Ты сказала «мы»?
      – Да. Я хочу покинуть Прагу вместе с вами на этом воздушном корабле – ты же сделаешь так, что он полетит?
      – Ленка, но это очень опасно.
      – Не опаснее, чем здесь оставаться. Если вы улетите, а на меня падет пусть даже малейшее подозрение – ведь стражник видел, как мы вместе ходили в Математическую башню, – мне несдобровать, меня уж точно повесят. А ты обещал, что не допустишь этого.
      – Да, обещал, – согласился Бен, – но и с нами лететь вовсе не безопасно.
      – Но я хочу полететь на воздушном корабле, – сказала Ленка.
      Бен поджал губы, пытаясь найти убедительную отговорку, но ничего путного, кроме того, что Ньютон не одобрит этого, ему в голову не приходило.
      – Очень хорошо, – сказал он, – но сэр Исаак не должен об этом знать, тебе придется спрятаться и оставаться в укрытии до самого последнего момента, когда Ньютон уже ничего не сможет сделать. Будь осторожна, пока меня здесь не будет.
      – А куда ты уходишь?
      – Мне нужно переговорить с Робертом и Фриском.
      – Это безрассудство, в одной эгиде тебе не выйти из замка, еще сложнее будет вернуться сюда.
      – У Роберта в комнате есть еще две эгиды. – Бен помолчал, затем бросил на нее пытливый взгляд: – Кто тебе передал послание от старика-еврея?
      Она заколебалась, но потом все же ответила:
      – Клаус. Один из карликов принцессы.
      – Принцессы Марии-Терезии?
      – Да.
      Бен расплылся в улыбке:
      – Ну, тогда я знаю, что надо делать.

17
Принцесса, колдун и огненный дождь