«Сатанист» упал, как будто ему подрубили колени. Потряхивая руками, Волгин, по боксерской привычке, отошел назад, в свой «угол». Покосился на группу, но никто не выражал своих эмоций, в том числе и косоглазый, который бросил подпирать стену и приблизился к интеллигентному инструктору. О чем они говорили, было не слышно, по движениям губ Волгин также понять ничего не мог, но чувствовалось, что косоглазый на чем-то настаивает, а его коллега упирается, но категоричным отказом ответить не может.

«Сатанист» однако сумел оправиться от нокаута. Словно ничего и не произошло, из положения «лежа ничком» он отжался на кулаках, встал и без подготовки рванул на Сергея, демонстрируя намерение протаранить его головой и вмять в стену.

Сергея удалось отскочить и навязать обмен ударами. С минуту они кружили, сходясь и отскакивая после удачно проведенной серии. «По очкам» Волгин явно выигрывал, но противник, казалось, «осатанел», напирал все больше и больше, лез напролом, позабыв о защите и не обращая ни малейшего внимания на пропущенные удары. Он выискивал момент для проведения броска и наконец смог зацепить Сергея за штанину.

В партере Волгин был не силен и противостоять борцу долго не мог. Тем не менее, продолжая непрерывно обрабатывать спину и затылок давившего противника, он сумел сначала свалить его на бок, а потом и оказаться сверху, но в этот момент поединок был остановлен.

– Достаточно, – сказал, подходя, интеллигентный инструктор.

Косоглазый, как показалось Волгину, с большим неудовольствием вышел из зала.

«Сатанист» поднялся. Волгин, который хотел обменяться с ним символическим рукопожатием, заметил его взгляд и невольно отшатнулся.

– Мы не закончили, – сказал недавний противник, но инструктор покачал головой и встал между ними, как будто у него были основания предполагать, что тот может ослушаться и броситься на Волгина, чтобы продолжить схватку.

– Довольно. Ну, кому я сказал! «Сатанист», тяжело дыша, отвернулся, но Сергей все же заметил, как блеснули его глаза. В них читалась одна упрямая мысль: он не завершил порученное дело, поражения или ничьей он не признает и должен заломать Сергея во что бы то ни стало.

"Пожалуй, когда мы выйдем на улицу, он предложит закончить, – подумал Волгин. – Или не станет предлагать, а просто шибанет из-за угла кирпичом. Настырный тип.

– Я прошел тест? – спросил Волгин.

– Поговорим об этом позже.

До конца тренировки ничего больше не произошло. Когда время истекло, инструктор объявил, что желающие могут посетить сауну, но задерживаться больше тридцати минут не стоит, запер дверь тренерской и первым вышел из зала, так и не сказав Волгину, может ли он прийти в среду или будет остановлен и вышвырнут двоечником-вышибалой с первого этажа.

В раздевалке «сатанист» неожиданно протянул Сергею руку:

– Вадим.

Лицо у него было самое нормальное. Добротой оно, конечно, не светилось, но и желание любым способом разорвать глотку противнику исчезло.

– А у тебя ничего удар, резкий, – заметил он, когда Волгин представился, назвав свое имя. – Боксировал? – Очень давно.

– кмс?

– Остановился на первом разряде.

Казалось, что последуют вопросы о роде занятий, месте жительства и тому подобном, но вместо этого «сатанист», отлучившись к зеркалу, чтобы рассмотреть повреждения на лице, вернулся и предложил:

– Сауна здесь действительно неплохая. Погреемся?

Волгин не отказался. Кроме них, греться пошли еще трое. Сидели молча, лишь раз кто-то посетовал на отсутствие бутылочки холодного пива, но не был поддержан.

Как оказалось, через сауну существовал проход к небольшому бассейну, «сатанист» им пренебрег, а Волгин с удовольствием нырнул.

Впечатления от происшедшего были смешанные. Полезной информации он не получил, и целесообразность дальнейшего посещения тренировок вызывала сомнения. Если в Школе и творятся темные дела, то подобным методом внедрения о них вряд ли узнаешь. Похоже, эта вечерняя группа – всего лишь способ заработать немного денег, с которых не придется платить налоги и отчислять процент «Дому» за аренду помещения. Но стоит ли овчинка выделки? Тренировались двадцать человек. Еще пятеро, допустим, сегодня не пришли. По тысяче рублей с носа… Или тонну стоит обычный абонемент, , а этот – дороже? В любом случае, сумма не поражает значительностью, если, конечно, не идет целиком в карман кому-то одному.

Когда Волгин покинул бассейн, в сауне уже никого не было. Посмотрев на часы, висевшие в конце коридора, Сергей удивился: получилось, что парился и плавал он без малого сорок минут. Наскоро ополоснувшись под душем, Волгин прошел в раздевалку, которая также была пуста, только чернела посреди скамейки его сумка и висела на крючке одежда.

Оделся, прислушиваясь к доносившимся из-за стенки голосам. Сначала он подумал, что разговаривают в женской половине, но оказалось, что, говорят в служебном помещении, том самом, в которое вела последняя по этой стороне коридора дверь.

Слов, понятно, было не разобрать, но явно не спорили и морды не били. Время от времени в разговор вступала девушка, как показалось Сергею – длинноногая «учительница».

Прощаться с инструкторами, или кто там сидел в «служебке», он не стал. Рассмотрев себя в зеркало, убедился, что выглядит вполне пристойно, синяков нет, разве что несколько легких ссадин и покраснений кожи, оставленных кожей перчаток противника при скользящих ударах, да нижняя губа слегка припухла и пощипывает. Погасил свет, затворил дверь раздевалки и уже спускался по лестнице, когда обнаружил, что из кармана пропал бумажник.

Волгин ожидал чего угодно, но не такой мелкой пакости. Остановился, бестолково ощупывая одежду. Когда он видел его в последний раз? В кабинете. Может, там и оставил? Нет, точно брал с собой и по дороге потерять не мог.

Сергей вернулся в раздевалку, посмотрел под скамейками, прекрасно зная, что бумажник там валяться не может. Присел, раздумывая, как поступить. Промолчать или устроить скандал? Сам по себе ущерб был не слишком велик, но молчать не хотелось. Что это, провокация, своеобразная «разведка боем» со стороны инструкторов или самодеятельность кого-то из занимающихся, привыкшего брать все, что плохо лежит?

Рассудив, что скандал не помешает делу, наоборот, будет только способствовать тому, чтобы разворошить это гнездо, Волгин направился в служебное помещение, расположенное около раздевалки. Слова, доносившиеся через приоткрытую дверь, заставили его сперва замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться, напряженно прислушиваясь.

Голос был незнаком.

Мужчина говорил уверенно.

– …Завтра последний день, понял? Не будет бабок – пеняй на себя. В следующий раз никто с тобой любезничать не станет, просто башню снесем, и все. Радуйся, что мы такие добрые. Другие сняли бы в десять раз больше и не стали бы ждать столько времени. Усек, сопливый? Короче, с утра сиди дома, я тебе позвоню. Что? Сиди и жди, говорю…

По интонации невидимого вымогателя Волгин понял, что разговор закругляется. Как поступить? Ворваться с криком «Кончай комедию! Маша, я Котовский!»

Пока Сергей думал, телефонный наезд, и правда, закончился.

– Козел…– пробормотал неизвестный, шмякнув трубкой по аппарату, и пожаловался кому-то второму: – Не, ты слышал? Спрашивает, во сколько мы звонить станем? Ему, мол, дочку в садик вести надо.

– Уе.-.ок, – донесся лаконичный комментарий, и на этот раз Волгину показалось, что он опознал . голос косоглазого тренера. – И хер с ним, завтра разберемся. Что, поехали в кабак?

– Не, у меня всего пять штук с собой. И за ремонт еще платить…

Прозвонил телефон. Звук у него был мерзкий, скрежещущий. Трубку снимать не торопились.

«Номер не определен», – сообщил механический голос.

– Нет нас, – сказал человек, похожий на косоглазого. – Пошли, Юрка поторопим, а то он что-то застрял.

Сергей метнулся в раздевалку, закрыл дверь, прижал ее плечом и наклонился, поднеся ухо к щели. Тут же выругал себя. Чего он так прячется? Сам же собирался жаловаться о пропавшем бумажнике.

По коридору прошли двое. Выждав некоторое время, Сергей выглянул: пусто, только пахнет хорошей туалетной водой.

Служебное помещение было открыто. Стол, несколько стульев, шкаф для одежды, массажная кушетка, вешалка из оленьих рогов. Еще какие-то мелочи вроде черных свечек на серебряном подносе, боксерских перчаток, небрежно брошенного желтого кимоно… В дальнем углу еще одна дверь, плотно закрытая. Куда она может вести? Прямо на улицу, что ли? Так ведь второй этаж вроде… Ладно, черт с ней, с дверью, главное, – людей нет. Времени в запасе – три секунды.

Телефонный аппарат был старенькой модели. Такой же когда-то стоял и в кабинете Волгина, пока один из задержанных не разломал его в куски, пытаясь проломить голову опера. Голова выдержала, телефон развалился.

Сергей быстро нажал кнопки, вызывая из памяти реестр звонков. Кнопки заедало, приходилось жать по два-три раза, они перекашивались, пищали и не хотели срабатывать.

Капля пота скатилась со лба по носу и упала на стол, рядом с телефоном. Волгин выглянул в коридор: по-прежнему никого нет, но вот-вот должны появиться. Если его здесь застукают – он пришел жаловаться по поводу пропажи.

Хотели, как лучше, а вспотели, как всегда…

На дисплее, наконец, выскочил нужный номер. 33-1616. Легко запоминается.

За спиной Волгина бесшумно открылась дверь, ведущая неизвестно куда.

Сергей этого не заметил, поглощенный новой борьбой с кнопками, упорно не желавшими уничтожать следы его несанкционированного вторжения в память.

Дисплей телефона очистился, Сергей выдохнул – и в тот же миг все пропало.

Очнулся он в каком-то темном помещении. Ничего не понимая, пошевелился, начал поднимать голову – и получил такой удар по лбу, что звонко приложился затылком о бетонный пол, а из глаз посыпались искры.

– Тихо лежи, сука!

Вспыхнул электрический фонарь. Держали его таким образом, чтобы оставаться в тени, высвечивая одно лицо Сергея.

Запястья были скованы наручниками. Хорошо, хоть не за спиной.

Вот, оказывается, в чем весь прикол «специальной группы». За такие развлечения люди, наверное, и платят по тысяче за месяц. В диверсанты готовятся, не наигрались в детстве «Зарницей».

– Ты кто?

– Человек, – Сергей ответил, не задумываясь. Так же быстро его ударили снова. Теперь, для разнообразия, по правой скуле.

– Слышь, человек, не въезжаешь, куда попал? Никто не знает, что ты здесь. Что хочу, то и сделаю. Буду месить, пока всю дурь из тебя не выбью. А потом посмотрим, что с тобой делать.

– Не боишься?

– Чего мне бояться?

– Не бей лежачего, вдруг он поднимется.

– Остряк…

Да, похоже, человек с фонарем не боялся. Ударил несколько раз, с расстановкой, прицеливаясь, наслаждаясь своим превосходством.

– Ну, разговор будет?

Тот же голос, который на кого-то наезжал по телефону,

– Так я и не отказываюсь.

– Ты чего вынюхивал, шакал?

– Где?

– В п… – Сергея долбанули фонарем по голове. Не профессионально, но хорошего мало. Похоже, рассекли кожу на лбу – Волгин почувствовал, как на висок стекает что-то теплое.

Не забыть бы номер, который удалось подсмотреть. Как его… 33-1616? Еще пару раз шарахнут по башке – и не только номер выскочит из памяти.

В темноте произошло какое-то движение. Видно, анонимный вымогатель был не один, рядом стоял еще кто-то, нравом поспокойнее, который уговаривал не торопиться и не портить имущество.

– Так фигли ты там высматривал, падла?

– Кошелек у меня пропал, из раздевалки. Волгин попытался оценить свое положение. Кто его вырубил? Прозевать появление человека из коридора он не мог, подкрались сзади. Значит, какая-то сволочь пряталась за той дверью в углу, на которую он обратил так мало внимания. Вспомнил брошенное кимоно лимонного цвета и женский голос, звучавший в «служебке», когда он уходил из раздевалки первый раз. Что и говорить – остолоп. Пострадал за собственную тупость и рассеянность. Одно особенно обидно – неужели, действительно, баба так приложила?

– Оглох? Я говорю, ты чего, решил, что это мы у тебя лопатник сперли? Да ты совсем…

Невидимка загнул фразу на блатном жаргоне, которым пользоваться совсем не умел. Звучало смешно, если б не положение, в котором находился Волгин.

Одно хорошо – похоже, они так и не поняли, что он проделал с телефоном. Стоя перед столом, он заслонял спиной от наблюдателя за задней дверью свои манипуляции с аппаратом. ; – Ты куда звонить собирался?Что-то все-таки видели…

– В милицию.

– На хрена нам здесь милиция?

– А кто, вы мне, что ли, деньги вернете?

– Нет, менты привезут… – допрашивающий засмеялся. – Ну и козел же ты! Пустили, как человека, а ты… Ну что с такими делать?..

Волгин почувствовал, как второй, не выдававший себя разговором, что-то шепчет на ухо первому. Напрягся, пытаясь разобрать хотя бы слово – и получил удар по колену.

– Не дергайся, падла! – Тоже мне зек-теоретик! Ладно, лишь бы выбраться отсюда, а там будет масса возможностей обеспечить ему производственную практику. Отпустят, не станут же убивать.

Логичная и здравая мысль почему-то не успокаивала. Было, мягко говоря, неуютно.

В темноте продолжали совещаться. Неожиданно открылась дверь, высветив силуэты двух крупных фигур, стоявших перед Волгиным. Вошел кто-то третий, и этот кто-то придерживался другой позиции по отношению к пленнику:

– Хватит!

Ну да! Конечно, тот самый интеллигентный инструктор.

Шептались несколько минут, потом двое вышли, а тот, что с фонарем, остался. Вопросов больше не задавал, стоял, освещая Волгину лицо, и один раз шумно вздохнул. Когда ждать надоело, попятился к двери, вышел, не закрывая ее до конца, громко спросил:

– Ну так чего?

Ответа слышно не было, скорее всего, объяснились знаками. Человек с фонарем вернулся в помещение, наклонился, рывком за скованные руки перевернул Волгина на бок и ударил фонарем по затылку…

…Очнулся Сергей на пустыре позади трамвайного парка. Валялся с вывернутыми карманами, сумка со спортивной формой и правый ботинок отсутствовали, от одежды так несло водкой, что было ясно: спиртного не пожалели, извели не меньше бутылки. Хорошо, хоть в глотку не заливали, ограничились внешним применением.

Поднялся, зашатался и снова сел, сжимая голову руками. Тошнило, и больше всего хотелось лечь и не подниматься, Сергей представил, сколько ему предстоит идти до РУВД, и стало себя очень жалко…

21. Вымогательство, или Вперед, в прошлое

– Восемьдесят седьмой год. Первое вымогательство в нашем спокойном районе. Как по таким делам работать – никто толком не знает. Два рэкетира – один бывший спортсмен, а второй – просто молотобоец с завода «Красное цунами», решили подоить кооператора. Мы не знаем, как с ними бороться, они еще не умеют грамотно вымогать. Пообещали спалить ларек, изнасиловать жену и похитить дочку, если не заплатит пять тысяч рублей. По тем временам – почти стоимость «Жигулей». Кооператор поторговался, они набили ему рожу и скинули сумму до трех. Потом передумали и подняли до шести, после чего предприниматель пришел к нам. Назначили встречу, на которой при передаче денег должны были вымогателей повязать. Настоящих денег не нашлось – у нас их, само собой, не было, у кооператора были, но он зажался, опасаясь, что мы никого задержать не сможем. Изготовили «куклу». Сверху и снизу – несколько настоящих купюр, между ними – бумага; пачку завернули в газету и полиэтиленовый пакет. Резать бумагу поручили самому молодому, потому как дело это муторное и нетворческое, а все мнили себя великими стратегами и рвались разрабатывать план операции.

План получился грандиозным. В задержании принимали участие человек пятьдесят, в том числе начальник управления, который замаскировался и сидел в машине квартала за два от места «стрелы». Рассредоточились во всех окрестных магазинах, порадняках, все тачки, которые смогли отыскать, на улицы выставили. Среди прохожих – ни одного, наверное, гражданского, одни наши люди. Даже на крышу снайпера посадили. Зачем – никто не знает, потому что винтовка в РУВД была, а патронов к ней – ни одного. Рации выдали всем, но пользоваться запретили. Как никак, мафию брать собрались, кто знает, какая у них техника, могут и разговоры наши прослушать. Ждем. Кооператор стоит на углу, который ему рэкетиры назвали, держит пакет и трясется. Время проходит, вымогатели опаздывают на полчаса. Что делать, если они вообще не появятся, мы не обговорили. Вообще такого варианта не предусмотрели, это уже потом научились не полагаться на точность бандитов, а тогда почему-то считали, что они все делают вовремя.

Кооператор заходит в магазин, спрашивает у нашего сотрудника, что ему делать. Тот говорит:

«Жди». Потому что сам не знает, как поступить, а посоветоваться не с кем – в РУВД звонить бесполезно, там только дежурный остался, сидит, за автомат держится, ждет, когда «Коза ностра» налетит своих задержанных отбивать, а в эфир выходить нельзя. Полное радиомолчание, как у диверсионной группы в автономном рейде по тылам врага. Кооператор ждет. По лицу его видно – жалеет, что с нами связался. С опозданием в сорок пять минут бандиты появляются. Подруливают на раздолбанной «копейке», зовут барыгу к себе, не выходя из машины берут «куклу» и сваливают.

Немая сцена. Из наших никто не дернулся, все ждали, когда дадут приказ производить задержание, а его никто не подал. Так получилось. Слишком много руководителей сконцентрировалось на одном квадратном месте площади, и ни один не рискнул взять ответственность на себя.

Кооператор стоит на углу. Трястись перестал, но видно, что ничего не понимает. Думает, что операцию перенесли и бандитов задерживают подальше от места встречи, с использованием вертолетов и тяжелой танковой техники. Он с самого начала такой вариант предлагал, хотел, чтобы рэкетиров взяли дня через два после «стрелки», – надеялся, что тогда они не догадаются, кто их милиции сдал.

Ну, значит, кооператор стоит, недоумевает, а мы все из своих укрытий повылазили, топчемся в трех метрах от него, шепотом друг на друга матюги складываем. Что делать дальше – не знает никто, потому что даже номер бандитской машины не срисовали, у каждого свой вариант, какие там были цифры и буквы.

Короче, ругаемся, чуть до мордобоя дело не доходит, и тут опять выруливает «копейка». Не обращая на нас внимания – а кто бы мог подумать, что сорок человек оперов будут стоять открыто, размахивать руками и выяснять, кто из них больший ишак, – так вот, не обращая на нас внимания, тормозит «копейка» у тротуара, вываливают из нее две гориллы, подходят к нашему кооператору и, натурально, бьют его кулаком по морде. Спортсмен бьет, а второй трясет нашей «куклой», хлещет очумевшего бедолагу бумажками по лицу и вопрошает: «Ты что, сволочь, нам подсунул? За слепых, что ли, держишь? Да мы тебя…». Ну повторяют свои прежние обещания. Про ларек, жену и ребенка. При этом еще на нас оборачиваются, типа, оцените, мужики, с какой падлой приходится дело иметь.

Команды опять никто не подал, но она и не требовалась. Задерживали долго, с душой. Даже снайпер успел сбежать с крыши и приложиться, дотянувшись через спины товарищей.

Но основной прикол дальше. Наш «молодой», который «куклу» готовил, использовал для этой цели пустые бланки служебных документов. Разворачивают рэкетиры сверток, а там, под нормальной купюрой, лежит бумажка, поперек которой четко написано «Протокол допроса свидетеля». И ведь ничерта не поняли, вернулись! ^[12]

– Это потому что протокол был свидетельский, – заметил Акулов. – А было бы написано «Допрос обвиняемого» – они бы фишку просекли. Не знаешь, что с ними стало потом?

– Отсидели немного. Одного потом вроде бы грохнули, а второй заметным человеком стал, в газетах иногда мелькает, по телевизору, какими-то фондами помощи заключенным руководит, – ответил Сергей. – Но, может, я и ошибаюсь. Ведь столько времени прошло! Специально их судьбу я не отслеживал, а по работе они мне больше не попадались.

Позвонил телефон.

– Спокойно, – сказал Сергей хозяину квартиры. – Не нервничай. Все помнишь, что говорить?

– Помню.

Трубки двух аппаратов, основного и параллельного, они сняли одновременно.

– Алло.

Раздался короткий писк, характерный для соединений с таксофоном, и прорезался голос, который Волгин уже слышал вчера, звучавший на фоне характерных уличных шумов.

– Коля?

– Да.

– Деньги собрал?

– Полностью.

– Молодец. Так бы сразу! Мы сегодня подъедем, заберем. Спустишься во двор, когда я перезвоню.

– Когда это будет?

– Тебя что, понос со страху пробрал? Сиди и не дергайся, жди. Как освободимся, так сразу приедем.

– Вы мне вернете мои документы? И еще, мне нужны гарантии, что вы с меня ничего больше не станете требовать…

Разговор оборвался. Николай, чувствуя себя виноватым, посмотрел на оперативников:

– Почему-то бросили трубку.

– Не переживай, – успокоил парня Волгин. – Ты все говорил нормально. Просто страхуются, боятся, что можем засечь таксофон, которым они воспользовались. Начитались газет, волки позорные…

Вчера вечером, когда Сергей слегка привел себя в порядок и приехал к Акулову, было решено не устраивать кавалерийского наскока на Школу.

– Я бы с удовольствием вошел туда и запер двери, – говорил Андрей. – Потому что надо за такие вещи наказывать. Это Катышев может себе позволить платить за каждое раскрытие сотрясением мозга, а нам надо беречься… Я бы с удовольствием, но предлагаю подождать. Никуда они от нас не денутся. Сперва надо разобраться, на кого они наезжали по телефону. Номер не вылетел из головы? Надо его «пробить».

– Я уже установил адрес.

– Тогда поехали, чего мы стоим? Хотя видок у тебя, конечно…

Прежде, чем посетить потенциального потерпевшего, завернули к Волгину домой. Сергей принял ванну, сменил одежду и заклеил пластырем рану на лбу. На скуле проявился синяк и левый глаз немного заплыл, но в целом сильно пугающего впечатления физиономия опера не производила.

– Да, – сказал Акулов, разглядывая напарника, – на человека стал похож. Во всяком случае, темным вечером в подворотне я бы тебе кошелек просто так не отдал. Кстати, о кошельках: много там денег лежало?

– Рублей пятьсот. Ну и сам «лопатник» год назад за триста покупал.

– Что-то меня во всем этом смущает. На хрена тренерам его тырить? По идее, они рассчитывали поиметь с тебя тонну за месяц занятий. Должны же были понимать, что после кражи ты к ним вряд ли заявишься. Да и шумиха им ни к чему.

– Я и не говорю, что это они сделали. Скорее всего, среди занимающихся крыса имеется. Но тоже как-то странно… Бог с ним, с бумажником, я не про него сейчас думаю.

– Да понимаю я все! Косоглазый тренер – это, несомненно, Степка Карпатов. А вторым, почему-то мне кажется, —будет Лешенька Сильный. Чувствую, сменит он фамилию после общения с нами.

С Сильного на Голубого. Погнали? Хотя тебе, если по уму, отлежаться сейчас надо.

– Обойдусь. Меня смущает тенденция: больше десяти лет отработал в ментовке, но до того, как в девяносто третьем уволился, ни разу по башке не получал. В девяносто шестом, через месяц после того, как восстановился, нарвался первый раз. Хорошо досталось, даже в больнице пришлось поваляться. Год назад – еще раз.

. – Да, промежутки между травмами сокращаются. Смотри, к пенсии тебя каждый день начнут колошматить.

– Да пошел ты! Сплюнь лучше. Еще хорошо, что у меня лицо удары «держит». Вон, у Димки Кузенкова из 13-го, от любого щелбана все отекает и чернеть начинает. Когда комиссия из главка приезжала и нас гоняли самбо сдавать, ему физорг случайно, по репе заехал, так проверяющие «зачет» ему просто из сострадания поставили. Так что вставай, и поехали.

В квартиру их пустили после того, как позвонили в управление, и дежурный подтвердил, что оперативники с фамилиями Акулов и Волгин имеются. С первой фамилией, правда, вышла заминка – дежурный, привыкший ограничивать свои знания только теми событиями, которые случаются в течение рабочих суток, чуть было не ляпнул, что Акулов давно сидит, но, посоветовавшись с помощником. более осведомленным о новостях из жизни РУВД, дал правильный ответ и успокоил жильцов, встревоженных поздним визитом.

Дверь открыл Николай – добродушного вида парень двадцати четырех лет от роду. Рядом стояла жена, еще более молодая, очень симпатичная и, что было видно с первого взгляда, любящая супруга, сильно переживающая по поводу свалившихся на семью неприятностей. В комнате спал ребенок. Звонки в дверь его не разбудили, но для разговора было решено пройти на кухню, расположенную в далекой от жилых помещений части квартиры.

– Необычная планировка, – сказал Акулов, осматриваясь.

Судя по обстановке, семья имела средний достаток. Наблюдение подтвердилось спустя пять минут, когда Николай стал рассказывать о себе и проблемах, возникших, без всякой его вины, неделю назад.

История была не характерная для нынешних времен.

В середине дня он ехал на старенькой машине, переданной ему отцом после свадьбы, по забитому транспортом проспекту в центре города. Поначалу попал в несколько пробок, но в конце концов поток немного рассосался, удалось прибавить скорость и обогнать черную «Волгу», плетущуюся в правом ряду на сорока километрах. Водителю «Волги», до того не демонстрировавшему драйверских качеств, обгон не понравился, он прибавил скорость и попытался обойти Николая, для чего даже выскочил на встречную полосу, но испугался КамАЗа и вильнул обратно с тем, чтобы впилиться в задний бампер машины будущего потерпевшего, немного притормозившего, чтобы не бить подвеску на разломах асфальта.

Остановились, вышли. Водитель «волжанки», впоследствии назвавшийся Лешей, сразу «наехал», обвиняя Николая в том, что тот специально затормозил и «подставил задницу».

– Со мной такое не катит, – заявил Леша, поигрывая трубкой мобильного телефона прадедушкиного поколения. – Смотри, что с моей тачкой стало. Оплати ремонт, дай сотку баков за моральный ущерб – и будем в расчете. Нет – поговорим по-другому. Смотри, не ошибись. Ты не представляешь, с кем связался.

«Волга» пострадала в ДТП намного серьезнее, чем машина Николая, у которой лишь треснул один плафон и немного смялся бампер, но платить он не собирался, справедливо считая виновником аварии водителя машины, шедшей сзади.

Доводы логики на Алексея действия не возымели. Он нехорошо щурился, обещал абстрактные, но крайне суровые неприятности и презрительно морщился на предложения вызвать ГАИ.

Его поддерживала крикливая, ярко накрашенная мадам, сидевшая в «Волге». Машину она не покидала, но открыла окно и поддерживала своего водителя морально, обильно уснащая речь непарламентскими выражениями.

Мимо ехала машина патрульно-постовой службы. Заметив инцидент, милиционеры остановились и подошли. При их появлении Алексей стал как шелковый, лыбился во все стороны и обещал полностью возместить ущерб, поскольку это он, конечно, нарушил правила и целиком виноват в происшедшем.

Мадам также заткнулась. Подняла тонированное стекло и сидела в раскаленном салоне машины тише воды, пока патрульные не покинули место дорожно-транспортного происшествия.

Они предложили, по своей рации, вызвать ГИБДД, и Николай заколебался, но Алексей заверил, что необходимость в этом отсутствует. Сначала он немножко понервничал и был, конечно, неправ, но теперь вину свою осознал. Достав двести рублей, он побожился, что больше у него с собой нет, но буквально завтра отдаст остальное. На клочке бумаге записал свое имя и номер сотового телефона, после чего Николай, успокоившись, продиктовал ему свои координаты.

На том и расстались. Милиционеры, которым Николай заявил, что никаких действий предпринимать не надо, уехали. Мадам высунулась из «Волги», но молчала, Алексей долго тряс руку Николая, улыбался самым душевным образом и обещал позвонить вечером, в крайнем случае – утром следующего дня и доставить деньги в то место, которое ему укажут. Хоть в другой город, хоть на Луну.

– Надеюсь, мы станем друзьями, – высказал он пожелание, садясь в свою машину и отъезжая.

К дружбе с таким человеком Николай не стремился, да и получить остаток денег – они совместно оценили ущерб в шесть сотен рублей, – не очень-то рассчитывал. В конце концов, машина пострадала не сильно и к эксплуатации осталась пригодна, а выправить повреждения и заменить разбитый фонарь было можно у хорошего знакомого, который владел авторазборкой и занимался, по совместительству, кузовными работами.

Звонка вечером не последовало. Из любопытства Николай набрал номер «трубки», и незнакомый голос ответил, что никакого Алексея не знает и советует больше не надоедать. Выводов могло быть два. Либо Алексей изначально дал неправильный номер, либо решил поиграть в прятки и попросил своего друга отшивать всех, кто не входит в круг общих знакомых.

Не слишком опечаленный таким развитием сюжета, Николай спокойно лег спать, а утром решил отправиться к знакомому, который обещал содействовать в ремонте.

На этом спокойная жизнь закончилась.

Как только Николай сел в машину, двое парней, подошедшие с разных сторон, ударами ног разнесли вдребезги стекла боковых дверей. Потом прижали его к креслу, отобрали ключи и слегка придушили ремнем безопасности:

Разговор был коротким.

– Ты нам должен. Тебя предупреждали, что связываться с нами опасно? Теперь пеняй на себя. Готовь двести долларов и радуйся, что легко отделался. Мы позвоним и скажем, куда принести деньги. В милицию не ходи, будет хуже. У тебя ведь жена с ребенком днем одна остается? Смотри, сейчас она красивая, но может быстро состариться. Да и ты не железный, переломаем руки-ноги – и кому ты станешь нужен?

После этого они обшарили его карманы, забрали документы на машину и сорвали с пальца обручальное кольцо.

– Когда заплатишь – получишь обратно. Все, жди звонка. Пока!

Ушли они пешком, но где-то за домом их, видимо, ждала машина.

До вечера Николай раздумывал, как поступить.