Забыты в счастливый час
      Прощанья минувших лет.
      5 К щеке прижата щека,
      И трепетна встреча рук
      На земле - той, что так далека
      И которой неведом плуг.
      (Сергей Сухарев)
      НА ПОСЕЩЕНИЕ МОГИЛЫ БЕРНСА
      Кладбище, крыши, солнечный заход,
      Деревья и холмы вокруг - все мнится
      Безжизненно-прекрасным, будто снится
      Мне давний сон... И снова свет плывет
      5 Июня бледного; растоплен лед
      Знобливых зим в сиянии зарницы;
      Сквозь твердь-сапфир луч звездный чуть струится;
      Все - красота холодная. Лишь тот
      И счастлив, кто, как Минос-судия,
      10 Познал суть Красоты, свободной вечно
      От спеси и фантазии больной,
      Ее мертвящих. Бернс! О, как сердечно
      Я чту тебя! О тень! Свой лик сокрой:
      Несправедлив к твоей отчизне я!
      (Юрий Голубец)
      МЭГ МЕРРИЛИЗ
      Старуха Мэг, цыганка,
      Жила, не зная бед:
      Постелью вереск ей служил,
      А домом - целый свет.
      5 Она могла среди болот
      Легко найти места,
      Где слаще яблока была
      Смородина с куста.
      9 Она пила в рассветный час
      Вино росы с ветвей;
      Она читала вместо книг
      Надгробья у церквей.
      13 Холмы ей были братьями,
      Сестрой родной - сосна.
      В кругу такой большой семьи
      Жила она одна.
      17 Пусть было нечего поесть
      С утра или в обед,
      Зато в час ужина над ней
      Струился лунный свет.
      21 Зато венки из таволги
      Умела делать Мэг
      И в можжевельниках густых
      Готовила ночлег.
      25 И руки смуглые ее
      В сплетеньях темных жил
      Плели цыновки из травы
      Для тех, кто в селах жил.
      29 Казалась Мэг царицею,
      А был на ней надет
      Из одеяла красный плащ,
      Соломенный берет.
      33 Да будет мир ее душе
      Ее давно уж нет!
      (Александр Жовтис)
      ПЕСНЯ О СЕБЕ САМОМ
      Жил мальчик озорной.
      Бродить ему хотелось.
      Вздохнув, он шел домой,
      А дома не сиделось.
      5 Взял книгу он,
      Полную
      Строчек
      И точек,
      Взял пару
      10 Сорочек.
      Не взял он колпак:
      Спать можно
      И так.
      В мешок
      15 Гребешок,
      И носки в порядке,
      Без дырки на пятке.
      Мешок он надел
      И вокруг поглядел,
      20 На север,
      На север
      Побрел наугад,
      На север
      Побрел наугад.
      25 Мальчишка озорной
      Ничем не занимался.
      Поэзией одной
      Все время баловался.
      Перо очинил
      30 Вот такое!
      И банку чернил
      Прижимая
      Рукою,
      И еле дыша,
      35 Помчался,
      Спеша
      К ручьям
      И холмам,
      И столбам
      40 Придорожным,
      Канавам,
      Могилам,
      Чертям
      Всевозможным.
      45 К перу он прирос
      И только в мороз
      Теплей укрывался:
      Подагры боялся.
      А летом зато
      50 Писал без пальто,
      Писал - удивлялся,
      Что все не хотят
      На север,
      На север
      55 Брести наугад,
      На север
      Брести наугад.
      Мальчишка озорной
      Был вольных мыслей полон,
      60 И в бочке дождевой
      Однажды рыб развел он,
      Хотя
      Не шутя
      Ворчала
      65 Сначала
      Прислуга,
      Что с круга
      Он съедет
      И бредит.
      70 А он по пути
      Мечтал найти
      Поскорей
      Пискарей,
      Невеличку
      75 Плотвичку,
      Колюшку,
      Колюшки
      Подружку
      И прочих рыб
      80 Не крупнее
      Пальчика
      Годовалого
      Мальчика,
      Он был
      85 Не из тех,
      Кто под шум и смех
      Жадно считает
      Рыбу,
      Рыбу,
      90 Жадно считает
      Рыбу.
      Мальчишка озорной
      Шатался как придется
      Шотландской стороной,
      95 Смотрел, как там живется.
      Увидел, что стебель
      Растет из зерна,
      Что длина
      Не короче,
      100 Громче
      Поют,
      Что и тут
      Те же вишни,
      Нет лишнего
      105 Хлеба,
      И небо
      Похоже,
      И тоже
      Из дерева
      110 Двери
      Как в Англии!
      И тогда он застыл,
      Изумленный,
      На месте застыл,
      115 Изумленный!
      (Игнатий Ивановский)
      СТИХИ, НАПИСАННЫЕ В ШОТЛАНДИИ, В ДОМИКЕ РОБЕРТА БЕРНСА
      Прожившему так мало бренных лет,
      Мне довелось на час занять собою
      Часть комнаты, где славы ждал поэт,
      Не знавший, чем расплатится с судьбою.
      5 Ячменный сок волнует кровь мою.
      Кружится голова моя от хмеля.
      Я счастлив, что с великой тенью пью,
      Ошеломлен, своей достигнув цели.
      И все же, как подарок, мне дано
      10 Твой дом измерить мерными шагами
      И вдруг увидеть, приоткрыв окно,
      Твой милый мир с холмами и лугами.
      Ах, улыбнись! Ведь это же и есть
      Земная слава и земная честь!
      (Самуил Маршак)
      СТРОКИ, НАПИСАННЫЕ В СЕВЕРНОЙ ШОТЛАНДИИ
      ПОСЛЕ ПОСЕЩЕНИЯ ДЕРЕВНИ БЕРНСА
      Как сладко полем проходить, где веет тишиной,
      Где слава одержала верх в бою за край родной,
      Иль - вересковой пустошью, где был друидов стан,
      А нынче мох седой шуршит и царствует бурьян.
      5 Все знаменитые места бессчетно тешат нас,
      О них сказанья повторять мы можем сотни раз,
      Но сладостней отрады нет, неведомой дотоль,
      Чем иссушающая рот божественная боль,
      Когда по торфу и песку волочится ходок
      10 И по кремням прибрежных скал бредет, не чуя ног,
      Бредет к лачуге иль дворцу, дабы воздать поклон
      Тому, кто вживе был велик и славой умерщвлен.
      Багульник, трепеща, вознес лучистые цветы,
      И солнце песенке юлы внимает с высоты,
      15 Ручьи лобзают стрелолист у плоских берегов,
      Но медленных, тоскливых вод невнятен слабый зов.
      Закат за черным гребнем гор потоки крови льет,
      Ключи сочатся из пещер, из темных недр болот,
      Как бы дремля, парят орлы средь синевы пустой,
      20 Лесные голуби кружат над гробовой плитой,
      Но вечным сном заснул поэт, и вещий взор ослеп,
      Так пилигрим усталый спал, найдя в пустыне склеп.
      Порой, - душа еще дитя, что мудрости полно,
      Но сердце барда мир забыл, вотще стучит оно.
      25 О, если б снова мог прожить безумец полдень свой
      И до заката опочить, но все пропеть с лихвой!
      Он в трепет бы привел того, чей дух всегда в пути,
      Кто колыбель певца сумел на севере найти.
      Но краток срок, недолог взлет за грань тщеты земной,
      30 Из жизни горькой и благой, в надзвездный мир иной;
      Недолог взлет и краток срок, - там больше быть нельзя:
      Не то забудется твоя скудельная стезя.
      Как страшно образ потерять, запомненный в былом,
      Утратить брата ясный взгляд, бровей сестры излом!
      35 Вперед, сквозь ветер! И вбирай палящий колорит;
      Он жарче и мощней того, что на холстах горит!
      Виденья прошлого живят былую смоль кудрей,
      Седины скудные ярят и гонят кровь быстрей.
      Нет, нет! Не властен этот страх! И, натянув канат,
      40 Ты счастлив, чуя, как рывком тебя влечет назад.
      Блажной, на водопад воззрев, ты в следующий миг
      Заметы памяти своей уже почти постиг;
      Ты их читаешь в царстве гор, пристроясь на углу
      Замшелой мраморной плиты, венчающей скалу.
      45 Хоть прочен якорь, но всегда паломник в путь готов,
      Он мудрость в силах сохранить, бредя в стране хребтов,
      И зыбку гения сыскать средь голых, черных гор,
      И не сомкнуть глаза души, не замутить свой взор.
      (Аркадий Штейнберг)
      НА ВЕРШИНЕ БЕН НЕВИС
      О Муза, преподай мне свой урок
      Здесь, на вершине, затканной туманом!
      Взгляну ли вниз - там в пропастях залег,
      Клубясь, туман. Таким же смутным, странным
      5 Нам ад рисуется. Взгляну ли ввысь
      И там седой туман. О небе знаем
      Ничуть не больше мы. И гложет мысль,
      Когда вовнутрь мы взоры обращаем,
      Что и себя нам видеть не дано...
      10 И вот, ничтожный, я достиг вершины,
      Но что глазам предстало? Лишь одно:
      Что я стою здесь, а кругом - теснины.
      Кругом густой туман. Туман и тьма
      И здесь, и в царстве мысли и ума.
      (Лидия Уманская)
      x x x
      Здравствуй, радость, здравствуй, грусть,
      Дудка Пана, ряска Леты,
      Нынче пусть, и завтра пусть,
      Я люблю и то, и это:
      5 Хмурый взгляд в погожий день,
      Смех - под ливнем разливанным;
      Все мне любо: свет и тень,
      Драма вместе с балаганом!
      Яркий луг над тленьем скрытным,
      10 Смех над чудом беззащитным,
      Вздох над площадным шутом,
      Гроб - и колокольный гром,
      Отрок с черепом в руке,
      Бриг разбитый на песке,
      15 Волчьи ягоды с малиной,
      В красных розах шип змеиный,
      Клеопатра в царском платье
      С черным аспидом в объятье,
      Хороводы на полянах
      20 Бледных муз и муз румяных,
      Сумасшедший и здоровый,
      Резвый Мом и Крон суровый,
      Смех и вздох, и смех опять,
      О, как сладко горевать!
      25 Так входите, лиц не пряча,
      Музы пения и плача,
      Одарите вдохновеньем,
      Чтоб и мне забыться пеньем,
      Утолить по доброй воле
      30 Жажду радости и боли.
      Так сплетайтесь общей кроной,
      Темный тис и мирт зеленый,
      Кровом будьте надо мной,
      А могильный холм - скамьей.
      (Олег Чухонцев)
      ПЕСНЯ
      Дух всесильный - ты царишь!
      Дух всесильный - ты скорбишь!
      Дух всесильный - ты пылаешь!
      Дух всесильный - ты страдаешь!
      5 О дух! Я почил
      В тени твоих крыл,
      Поник головою всклокоченной.
      О дух! Как звездой,
      Я грежу одной
      10 Твоею туманною вотчиной.
      Дух всесильный, звонкий смех!
      Дух всесильный, пьяный грех!
      Дух всесильный, ты танцуешь!
      Благородный, ты ликуешь!
      15 О дух! Через край
      Веселье! Давай
      Локтями подталкивать Мома!
      О дух! Не робеть,
      Вакхически рдеть
      20 Сумеем на пиршестве Кома!
      (Всеволод Багно)
      x x x
      Где же он и с кем - поэт?
      Музы, дайте мне ответ!
      - Мы везде его найдем:
      Он с людьми, во всем им равен;
      5 С нищим он и с королем,
      С тем, кто низок, с тем, кто славен;
      Обезьяна ли, Платон
      Их обоих он приемлет;
      Видит все и знает он
      10 И орлу, и галке внемлет;
      Ночью рык зловещий льва
      Или тигра вой ужасный
      Все звучит ему так ясно,
      Как знакомые слова
      15 Языка родного...
      (Александр Жовтис)
      СОВРЕМЕННАЯ ЛЮБОВЬ
      Любовь! Игрушка лени золотой!
      Кумир, такой божественно-прекрасный,
      Что юность, в упоенье расточая
      Ей сотни тысяч ласковых имен,
      5 Сама себя божественною мнит
      И праздная безумствует все лето,
      Гребенку барышни признав тиарой,
      Стрелой Амура - биллиардный кий.
      Тогда живет Антоний в Брунсвик-сквере,
      10 И Клеопатра - в номере седьмом.
      Но если страсть воспламеняла мир,
      Бросала в прах цариц и полководцев,
      Глупцы! - так вашу мелкую страстишку
      Сравню я только с сорною травой.
      15 Восстановите тот тяжелый жемчуг,
      Что растворен царицею Египта,
      И хоть на вас касторовые шляпы
      Я вам скажу: вы можете любить!
      (Вильгельм Левик)
      ПЕСНЯ
      Тише, милая, тише! на цыпочках шаг!
      Дом уснул, - но тише, не надо так смело!
      Хоть подшила ты ватой плешивцу колпак,
      Вдруг услышит?.. О сладостная Изабелла!
      Хоть походка твоя, как у феи, легка,
      Танцующей на пузырьках ручейка,
      Тише, милая, тише! ступай осторожно!
      Спит ревнивец, но чутко он спит и тревожно.
      9 Смолкли шорохи, воздух застыл недвижим,
      Отрешилась ночь от летейской заботы,
      Майский жук монотонным гуденьем своим
      Погрузил ее в озеро смутной дремоты;
      И луна скрылась в облако, словно за дверь,
      Из скромности - или поняв, что теперь
      Нам не нужно огня, кроме глаз твоих ярких
      О моя Изабелла! - и губ твоих жарких.
      17 Скинь щеколду! ах нет! - осторожнее с ней!
      Нас везде опасности подстерегают.
      Хорошо! а теперь - дай мне губы скорей!
      Пусть храпит старый дурень и звезды мигают.
      Спящей розе приснится любовь, и она
      На заре проснется, нектара полна;
      Дикий голубь, воркуя, к подруге прижмется...
      Ах, как больно в груди поцелуй отдается!
      (Григорий Кружков)
      КАНУН СВЯТОГО МАРКА
      Воскресным день случился тот:
      К вечерней службе шел народ,
      И звон был праздничным вдвойне.
      Обязан город был весне
      5 Своею влажной чистотой,
      Закатный отблеск ледяной
      Был в окнах слабо отражен,
      Напоминал о свежих он
      Долинах, зелени живых
      10 Оград колючих, о сырых,
      В густой осоке, берегах,
      О маргаритках на холмах.
      И звон был праздничным вдвойне:
      По той и этой стороне
      15 Безмолвной улицы народ
      Стекался к церкви от забот,
      От очагов своих родных,
      Степенен, набожен и тих.
      Вдоль галерей, забитых сплошь,
      20 Струилось шарканье подошв
      И крался шепот прихожан.
      Гремел под сводами орган.
      И служба началась потом,
      А Берта все листала том:
      25 Волшебный, как он был помят,
      Зачитан, как прилежный взгляд
      Пленял тисненьем золотым!
      Она с утра, склонясь над ним,
      Была захвачена толпой
      30 Крылатых ангелов, судьбой
      Несчастных, скорченных в огне,
      Святыми в горней вышине,
      Ей Иоанн и Аарон
      Волшебный навевали сон,
      35 Ей лев крылатый явлен был,
      Ковчег завета, что таил
      Немало тайн - и среди них
      Мышей, представьте, золотых.
      На площадь Минстерскую взгляд
      40 Скосив, она увидеть сад
      Могла епископский в окне,
      Там вязы, к каменной стене
      Прижавшись, пышною листвой
      Превосходили лес любой,
      45 Так зелень их роскошных крон
      Защищена со всех сторон
      От ветра резкого была.
      Вот Берта с книгой подошла
      К окну - и лбом к стеклу припав,
      50 Прочесть еще одну из глав
      Успеть хотела - не смогла:
      Вечерняя сгустилась мгла.
      Пришлось поднять от книги взгляд,
      Но строк пред ним теснился ряд,
      55 И краска черная плыла,
      И шея больно затекла.
      Был тишиной поддержан мрак,
      Порой неверный чей-то шаг
      Был слышен - поздний пешеход
      60 Брел мимо Минстерских ворот.
      И галки, к вечеру кричать
      Устав, убрались ночевать,
      На колокольнях гнезда свив,
      И колокольный перелив,
      65 Церковный сонный перезвон
      Не нарушал их чуткий сон.
      Мрак был поддержан тишиной
      В окне и в комнате простой,
      Где Берта, с лампы сдунув пыль,
      70 От уголька зажгла фитиль
      И книгу к лампе поднесла,
      Сосредоточенно-светла.
      А тень ее ложилась вбок,
      На кресло, балку, потолок,
      75 Стола захватывая край,
      На клетку - жил в ней попугай
      На разрисованный экран,
      Где средь чудес из дальних стран:
      Сиамской стайки голубей,
      80 Безногих райских птиц, мышей
      Из Лимы - был прелестней всех
      Ангорской кошки мягкий мех.
      Читала, тень ее меж тем
      Накрыла комнату, со всем,
      85 Что было в ней, и вид был дик,
      Как если б в черном дама пик
      Явилась за ее спиной
      Вздымать наряд угрюмый свой.
      Во что же вчитывалась так?
      90 Святого Марка каждый шаг,
      Его скитанья, звон цепей
      На нем - внушали жалость ей.
      Над текстом звездочка порой
      Взгляд отсылала к стиховой
      95 Внизу страницы стае строк,
      Казалось, мельче быть не мог
      Узор тончайших букв - из них
      Чудесный складывался стих:
      "Тому, кто в полночь на порог
      100 Церковный встанет, видит бог,
      Дано узреть толпу теней,
      Печальней нет ее, мертвей;
      Из деревень и городов,
      Из хижин ветхих, из дворцов
      105 К святому месту, как на суд,
      Чредой унылой потекут;
      Итак, во тьме кромешной он
      Увидит тех, кто обречен,
      Сойдутся призраки толпой
      110 Во тьме полуночной слепой,
      Стекутся те со всех сторон,
      Кто смертью будет заклеймен,
      Кто неизбежно в этот год,
      В один из дней его, умрет...
      115 Еще о снах, что видят те,
      Кто спит в могильной черноте,
      Хотя их принято считать
      Слепыми, савану под стать;
      О том, что может стать святым
      120 Дитя, коль мать, брюхата им,
      Благоговейно крест святой
      В тиши целует день-деньской;
      Еще о Том, кем спасены
      Мы будем все; без сатаны
      125 Не обойтись; о, много есть
      Тайн - все не смеем произнесть;
      Еще жестока и скупа
      Святой Цецилии судьба,
      Но ярче всех и днесь и впредь
      130 Святого Марка жизнь и смерть".
      И с состраданьем молодым
      К его мучениям святым
      Она прочла об урне той,
      Что средь Венеции златой
      135 Вознесена...
      (Александр Кушнер)
      x x x
      Чему смеялся я сейчас во сне?
      Ни знаменьем небес, ни адской речью
      Никто в тиши не отозвался мне...
      Тогда спросил я сердце человечье:
      5 Ты, бьющееся, мой вопрос услышь,
      Чему смеялся я? В ответ - ни звука.
      Тьма, тьма кругом. И бесконечна мука.
      Молчат и бог и ад. И ты молчишь.
      Чему смеялся я? Познал ли ночью
      10 Своей короткой жизни благодать?
      Но я давно готов ее отдать.
      Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.
      Сильны любовь и слава смертных дней,
      И красота сильна. Но смерть сильней.
      (Самуил Маршак)
      ПЕСЕНКА ЭЛЬФА
      Вытри слезы! Час придет
      И снова роза расцветет.
      Вытри слезы! Прочь тоска!
      Бутоны спят в корнях цветка.
      5 А я пою! Тебе пою!
      Недаром я узнал в раю,
      Как душу облегчить свою!
      Так прочь тоска!
      Глянь на небо! В высоту!
      10 Глянь на дерево в цвету!
      Здесь я, вспорхнувши над сучком,
      Звеню серебряным звонком.
      Тебе пою! И радость шлю!
      И всех скорбящих исцелю!
      15 Прощай! Прощай! Не унывай!
      Лечу в лазурный дальний край...
      Прощай! Прощай!
      (Александр Жовтис)
      x x x
      "Обитель Скорби" (автор - мистер Скотт)
      И проповедь в приюте Магдалины,
      И спор высокоумный у вершины
      Крутой горы, где друг теперь живет;
      5 И хмель от пива, и обширный свод
      Нарядных рифм, и тут же автор чинный,
      И Хейдоновой будущей картины
      Величье, и вершина шляпных мод,
      О как в партере маешься за нею!
      10 И Кольриджа басок, и чахлый след
      Слезинки на бульварной ахинее
      Весь этот несусветный винегрет
      На что уж дрянь, но Вордсворта сонет
      О Дувре - Дувр! - пожалуй, подряннее!
      (Дмитрий Шнеерсон)
      СОН.
      ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ ОТРЫВКА ИЗ ДАНТЕ
      О ПАОЛО И ФРАНЧЕСКЕ
      Как устремился к высям окрыленно
      Гермес, едва был Аргус усыплен,
      Так, волшебством свирели вдохновленный,
      Мой дух сковал, сломил и взял в полон
      5 Стоокое чудовище вселенной
      И ринулся не к холоду небес,
      Не к Иде целомудренно-надменной,
      Не к Темпе, где печалился Зевес,
      Нет, но туда, к второму кругу ада,
      10 Где горестных любовников томит
      Жестокий дождь и бьет лавина града,
      И увлекает вихрь. О скорбный вид
      Бескровных милых губ, о лик прекрасный:
      Со мною он везде в круженье тьмы злосчастной!
      (Сергей Сухарев)
      LA BELLE DAME SANS MERCI
      Баллада
      О рыцарь, что тебя томит?
      О чем твои печали?
      Завял на озере камыш,
      И птицы замолчали.
      5 О рыцарь, что тебя томит?
      Ты изнемог от боли.
      У белки житница полна,
      И сжато поле.
      9 Лицо увлажнено росой,
      Измучено и бледно,
      И на щеках румянец роз
      Отцвел бесследно.
      13 Я встретил девушку в лугах
      Прекрасней феи мая.
      Взвевалась легким ветерком
      Прядь золотая.
      17 Я ей венок душистый сплел:
      Потупившись, вздохнула
      И с нежным стоном на меня
      Она взглянула.
      21 Я посадил ее в седло:
      Ко мне склонясь несмело,
      Она весь день в пути со мной
      Мне песни пела.
      25 И корни трав, и дикий мед
      Она мне отыскала
      На чуждом, странном языке
      "Люблю" сказала.
      29 Она вошла со мною в грот,
      Рыдая и тоскуя,
      И я безумные глаза
      Закрыл, целуя.
      33 И убаюкан - горе мне!
      Я был на тихом лоне,
      И сон последний снился мне
      На диком склоне.
      37 Предстала бледная как смерть
      Мне воинская сила,
      Крича: - La Belle Dame sans Merci
      Тебя пленила!
      41 Грозились высохшие рты,
      Бессильные ладони...
      И я очнулся поутру
      На диком склоне.
      45 И вот скитаюсь я один
      Без сил, в немой печали.
      Завял на озере камыш,
      И птицы замолчали.
      (Сергей Сухарев)
      К СНУ
      О ты, хранитель тишины ночной,
      Не пальцев ли твоих прикосновенье
      Дает глазам, укрытым темнотой,
      Успокоенье боли и забвенье?
      5 О Сон, не дли молитвенный обряд,
      Закрой глаза мои или во мраке
      Дождись, когда дремоту расточат
      Рассыпанные в изголовье маки,
      Тогда спаси меня, иль отсвет дня
      10 Все заблужденья явит, все сомненья;
      Спаси меня от Совести, тишком
      Скребущейся, как крот в норе горбатой,
      Неслышно щелкни смазанным замком
      И ларь души умолкшей запечатай.
      (Олег Чухонцев)
      СОНЕТ О СОНЕТЕ
      Уж если суждено словам брести
      В оковах тесных - в рифмах наших дней,
      И должен век свой коротать в плену
      Сонет певучий, - как бы нам сплести
      5 Сандалии потоньше, понежней
      Поэзии - для ног ее босых?
      Проверим лиру, каждую струну,
      Подумаем, что можем мы спасти
      Прилежным слухом, зоркостью очей.
      10 Как царь Мидас ревниво в старину
      Хранил свой клад, беречь мы будем стих.
      Прочь мертвый лист из лавровых венков!
      Пока в неволе музы, мы для них
      Гирлянды роз сплетем взамен оков.
      (Самуил Маршак)
      СЛАВА. I
      Дикарка-слава избегает тех,
      Кто следует за ней толпой послушной.
      Имеет мальчик у нее успех
      Или повеса, к славе равнодушный.
      5 Гордячка к тем влюбленным холодней,
      Кто без нее счастливым быть не хочет.
      Ей кажется: кто говорит о ней
      Иль ждет ее, - тот честь ее порочит!
      Она - цыганка. Нильская волна
      10 Ее лица видала отраженье.
      Поэт влюбленный! Заплати сполна
      Презреньем за ее пренебреженье.
      Ты с ней простись учтиво - и рабой
      Она пойдет, быть может, за тобой!
      (Самуил Маршак)
      СЛАВА. II
      Пирог-то один - либо съел, либо цел.
      Безумец тот, кто дни свои до тризны
      Не в силах мирным глазом обвести,
      Кто яростно марает в книге жизни
      Безвестности прекрасные листы;
      5 Торопится ли роза надломиться,
      А слива пух свой девственный измять?
      А в озере наяда-баловница
      Смутить волненьем водяную гладь?
      Ничуть: алеет роза у калитки,
      10 К ней пчелы льнут и ластятся ветра,
      И спеет слива в дымчатой накидке,
      И озеро незыблемей сапфира;
      Зачем же славу вымогать у мира
      За благодать и веры, и добра?
      (Марина Новикова)
      x x x
      Два букета приличных
      И три сорных травки,
      Два-три носа античных
      И две-три бородавки.
      5 Два-три знатока
      И два-три дуралея,
      Два-три кошелька
      И одна гинея.
      Два-три раза чуть-чуть
      10 В две-три стукнуть калитки,
      Две минуты вздремнуть
      Две-три попытки.
      Два-три рыжих кота
      И два серых мышонка,
      15 Два щенка без хвоста
      И два-три котенка.
      Две селедки соленых,
      Две-три звездочки в небе,
      Два-три франта влюбленных
      20 И две миссис - тсс! - Эбби.
      Две-три милых усмешки,
      Два-три вздоха примерно,
      Две-три мили в спешке
      И две-три таверны.
      25 Два гвоздя, очень длинных,
      Для двух шляпок изящнейших,
      Два яйца голубиных
      Для сонетов приятнейших.
      (Сергей Сухарев)
      ОДА ПРАЗДНОСТИ
      Они не трудятся, не прядут.
      I
      Однажды утром предо мной прошли
      Три тени, низко головы склоня,
      В сандалиях и ризах до земли;
      Скользнув, они покинули меня,
      5 Как будто вазы плавный поворот
      Увел изображение от глаз;
      И вновь, пока их вспомнить я хотел,
      Возникли, завершая оборот;
      Но смутны, бледны силуэты ваз
      10 Тому, кто Фидия творенья зрел.
      II
      О Тени, я старался угадать:
      Кто вас такою тайною облек?
      Не совестно ль - все время ускользать,
      Разгадки не оставив мне в залог?
      15 Блаженной летней лени облака
      Шли надо мной; я таял, словно воск,
      В безвольной растворяясь теплоте;
      Печаль - без яда, радость - без венка
      Остались; для чего дразнить мой мозг,
      20 Стремящийся к одной лишь пустоте?
      III
      Они возникли вновь - и, лишь на миг
      Явив мне лица, скрылись. День оглох.
      Вдогонку им я прянул, как тростник,
      Взмолясь о крыльях - я узнал всех трех.
      25 Вожатой шла прекрасная Любовь;
      Вслед - Честолюбье, жадное похвал,
      Измучено бессоницей ночной;
      А третьей - Дева, для кого всю кровь
      Я отдал бы, кого и клял и звал,
      30 Поэзия, мой демон роковой.
      IV
      Они исчезли - я хотел лететь!
      Вздор! За любовью? где ж ее искать?
      За Честолюбьем жалким? - в эту сеть
      Другим предоставляю попадать;
      35 Нет - за Поэзией! Хоть в ней отрад
      Мне не нашлось - таких, как сонный час
      Полудня, иль вечерней лени мед;
      Зато не знал я с ней пустых досад,
      Не замечал ни смены лунных фаз,
      40 Ни пошлости назойливых забот!
      V
      Они возникли вновь... к чему? Увы!
      Мой сон окутан был туманом грез,
      Восторгом птичьим, шелестом травы,
      Игрой лучей, благоуханьем роз.
      45 Таило утро влагу меж ресниц;
      Все замерло, предчувствуя грозу;
      Раскрытый с треском ставень придавил
      Зеленую курчавую лозу...
      О Тени! Я не пал пред вами ниц
      50 И покаянных слез не уронил.
      VI
      Прощайте, Призраки! Мне недосуг
      С подушкой трав затылок разлучить;
      Я не желаю есть из ваших рук,
      Ягненком в балаганном действе быть!
      55 Сокройтесь с глаз моих, чтобы опять
      Вернуться масками на вазу снов;
      Прощайте! - для ночей моих и дней
      Видений бледных мне не занимать;
      Прочь, Духи, прочь из памяти моей
      60 В край миражей, в обитель облаков!
      (Григорий Кружков)
      ИЗ ПОЭМЫ "ПАДЕНИЕ ГИПЕРИОНА. ВИДЕНИЕ"
      ...Не знаю, сколько пролежал я так.
      Когда же я очнулся и воспрянул,
      Прекрасные деревья и поляна
      Исчезли. Озираясь, я стоял
      5 Средь каменных стволов в каком-то древнем
      Святилище, чей свод был вознесен
      Так высоко, что облака могли
      Плыть по нему, как по ночному небу.
      Здесь обнажался страшный пласт времен;
      10 Все, что я видел раньше на земле:
      Седых соборов купола, и башни
      В проломах, и обрушенные стены
      (Погибших царств обломки), и еще
      Изрезанные ветром и волнами
      15 Утесы - это все теперь казалось
      Негодной рухлядью в сравненье с той
      Величественной, вечною твердыней.
      Я различал на мраморном полу
      Сосуды странные, и одеянья,
      20 Как будто сотканные из асбеста
      Окрашенного, - или в этом храме
      Бессильно было тленье: так сияло
      Чистейшей белизною полотно,
      Такой дышали свежестью узоры
      25 На ризах многоцветных. Вперемешку
      Лежали тут жаровня и щипцы
      Для благовоний, чаши золотые,
      Кадильницы, одежды, пояса
      И драгоценностей священных груды.
      30 С благоговейным страхом отведя
      Глаза, я попытался вновь объять
      Пространство храма; с потолка резного
      Спустившись, взгляд мой перешел к столбам
      Суровой, исполинской колоннады,
      35 Тянувшейся на север и на юг,
      В неведомую тьму, - и к черным створам
      Закрытых наглухо ворот восточных,
      Рассвет загородивших навсегда.
      Затем, на запад обратясь, вдали
      40 Увидел я громадного, как туча,
      Кумира, и у ног его - уснувший
      Алтарь, и мраморные с двух сторон
      Подъемы, и бессчетные ступени.
      Поспешности стараясь не явить
      45 Неподобающей, я к алтарю
      Направился и, ближе подойдя,
      Служителя заметил у святыни