Отразившийся в объективе свет факела увидел один из дьволопоклонников и пронзительно закричал. Последними кадрами, снятыми Коэлем, были бегущие к нему люди. Потом – словно обезумевшие факелы, окровавленный алтарь и статуя Бафомета, в неистовом танце прыгающие перед объективом камеры. Крики людей. Темнота. Следующими кадрами были изображения самого Коэля, лежащего на алтаре. Несколько сатанистов удерживали его за руки и за ноги. Камера была теперь в руках одного из них.

Обнаженная женщина с распятием между ног по-прежнему лежала на алтаре – слева от Коэля. Возбужденные лица собравшихся были устремлены на человека в балахоне. Некоторое время камера фиксировала тишину, которая словно сгущалась и грозилась взорваться чем-то чудовищным. Прервал ее крик.

– Танкам! – пронзительно завопил «жрец».

– Танкам!.. Танкам!.. – словно эхо откликнулись сатанисты.

«Жрец» выдернул окровавленное распятие из женского лона и поднял его над головой. Капельки крови упали на пол пещеры, усилив крики собравшихся. Держа поднятое распятие, «жрец» обошел алтарь и приблизился к голове Коэля.

Теперь камера передавала все происходящее крупным планом. На лице француза застыло выражение первобытного ужаса. Расширившиеся глаза были прикованы к закругленному концу распятия.

– Танкам! – снова выкрикнул «жрец». Один из сатанистов резко сдавил челюсти лежащего человека, отчего рот Коэля открылся. «Жрец» вставил конец распятия в широко раскрывшийся рот. На мгновение в пещере снова повисла тишина, похожая на затишье перед бурей.

– Танкам! – в третий раз прокричал «жрец» и с силой надавил на распятие.

Коэль издал утробное мычание, и изо рта его брызнула кровь. Некоторое время тело несчастного судорожно содрогалось, потом он затих… Совершенный механизм видеокамеры бесстрастно засвидетельствовал ужасную смерть человека, умершего на алтаре Древнего дьяволобога…

Пленка была размножена. Перед дублированием кто-то сделал купюры и аккуратно закрыл лица сатанистов черными прямоугольниками. Через две недели после случившегося копии видеокассеты были разосланы в крупнейшие церкви основных религиозных конфессий Европы и Азии. Кровавая драма, разыгравшаяся на окраине индийского города Раджкот, явилась вызовом всему христианскому миру.

Местная полиция получила пленку после того, как в кабинете начальника полицейского департамента раздался звонок из Ватикана. Помощник папы по связям с общественностью потребовал найти убийц французского гражданина Жана Коэля. На ноги было поднято огромное количество людей. На следующий же день полиция обнаружила недалеко от города известковую пещеру с каменным алтарем, на котором лежал полуразложившийся, полуобъеденный крысами труп Коэля. История имела гигантский резонанс в печати…

Андрей получил пленку через три недели после случившегося. Пришла она из полицейского департамента Раджкота – К пленке было приложено письмо: «Уважаемый мистер Белов. Нам известно, что Вы – один из авторитетнейших специалистов в области демонологии Ближнего Востока и Индии. Мы были бы глубоко признательны Вам, если бы, изучив данную пленку. Вы составили для нас специальный отчет и ответили на следующие, вопросы… Являются ли люди, изображенные на пленке, профессиональными дьяволопоклонниками, или же это сатанисты-любители? Соответствует ли зафиксированный обряд церемонии поклонения индийских демонопоклонников Баал-Зебубу? Как расценивать христианский символ – распятие – у алтаря индийского дьяволобога? Ответы на эти вопросы могли бы помочь нам в проведении расследования по делу об убийстве гражданина Франции Жана Коэля».

В тот же день Андрей позвонил в Раджкот и сообщил начальнику полицейского департамента, что в течение ближайшей недели составит необходимый отчет. Начальник полиции поблагодарил его за готовность к сотрудничеству, уведомив, что полиция готова оплатить услуги демонолога. «А вот этого не нужно», – ответил Андрей.

Он не сказал начальнику раджкотской полиции, что лично знал Жана Коэля. К делу это отношения не имело, от денег же он отказался, так как считал, что должен отдать Коэлю последний долг. Хотя бы тем, чтобы помочь полиции найти его убийц.

Вооружившись книгами по культовым обрядам Индии, он засел с пленкой в одноместном номере делийской гостиницы «Камра». Через четыре дня подробнейший отчет был отправлен в Раджкот.

«Уважаемый мистер Сахди, – писал Андрей, – по Вашей просьбе я провел анализ присланной Вами пленки. Могу сообщить свои выводы.

Запечатленный обряд не является чисто индийским обрядом демонопоклонничества. Скорее, это смесь индийского ритуала вызова черного ангела Баал-Зебуба и обряда западно-американских сатанистов по осквернению христианских святынь. В пользу этого предположения говорят следующие факты. Первая часть зафиксированного ритуала является классическим началом церемонии индийских демонопоклонников. Ритуальное умерщвление козла на алтаре Бафомета используется в Индии на протяжении последних двух тысяч лет. Сюда же относится обрызгивание кровью присутствующих и статуи Сатаны, известного в индийской демонологии под именем Бафомета. Вторая часть ритуала – имитация полового акта одного из сатанистов с христианским распятием – относится к обряду осквернения, широко практикуемому в западных и средних штатах Америки. Сюда же можно отнести и массовую сексуальную оргию…»

В этом месте Андрей имел в виду заключительные кадры пленки, запечатлевшие начало разнузданной оргии, устроенной сатанистами возле алтаря, на котором лежал труп Жана Коэля.

«…По моему мнению, люди, участвовавшие в обряде, не являются настоящими индийскими дьяволопоклонниками. Вероятней всего, это новое направление в сатанизме, вобравшее в себя ритуалы древнеиндийских служителей Храма тления и современных американских сатанистов… Могу посоветовать Вам обратить внимание на молодых людей, имеющих отношение к различным религиозным течениям Индии и выезжавших в последние годы в Америку или страны западной Европы – преимущественно в Италию, Францию и Испанию. В существующих в этих странах сатанистских сектах так же, как и в Америке, широко распространено оскорбление христианских символов посредством массовых сексуальных оргий…»

Отчет был отправлен в Раджкот. Через неделю Андрей получил письмо, из которого узнал, что полиция арестовала двух местных студенток, подозреваемых в причастности к кровавой драме. Год назад они ездили на стажировку в Каталонию. В их квартирах был произведен обыск, в результате которого были найдены многочисленные книги по дьяволопоклонничеству и сатанистские принадлежности. Среди находок оказались люциферов крест и копия антибиблии Пайка «Книга откровений». На следующий же день после ареста обе женщины признались в том, что присутствовали в Храме Бафомета в тот день, когда на алтаре был убит неизвестный мужчина. Затем они начали называть имена остальных сатанистов…

В письме начальник полицейского департамента благодарил мистера Белова за «неоценимую помощь» в расследовании убийства Жана Коэля. Честно говоря, сам Андрей не надеялся, что полиция сможет так быстро выйти на след преступников, воспользовавшись его советом. Во всяком случае, он был приятно удивлен, и что-то в его душе успокоилось…

Бледный юноша, сидящий в трех столах от него, зашелся в приступе кашля – Андрей «вернулся» в маленький зал терренской библиотеки.

Взглянув на часы, он отметил, что было уже начало первого – время обеда. Сцепив пальцы на затылке, Андрей резко опустил локти вниз, отчего хрустнули кости позвоночника, а по спине разлилась приятная боль.

Он собрал книги в стопку и поднялся из-за стола.

Молодая библиотекарша, сидящая за стойкой выдачи книг, с густыми, каштановыми волосами и большим ртом, бросила на него испуганный взгляд. «Паола де Тарцини» – сообщали буквы, отпечатанные на глянцевой карточке, прикрепленной на ее блузке.

Андрей направился к стойке. Одно из двух, думал он, идя вдоль столов, либо он вызвал у этой девушки откровенное отвращение, либо – совершенно противоположное чувство. Он неплохо разбирался в человеческой психологии и, при желании, мог вызывать у людей любое из этих чувств. Сегодня он не играл. В обычной же жизни он не вызывает у людей отвращения. Значит, второе?..

Подойдя к стойке, он выложил на нее книги. – Вы уже уходите? – В голосе Паолы де Тарцини прозвучал тот же самый испуг, что светился в глазах.

– Да, я закончил, – кивнул Андрей. – Но я попрошу вас не убирать эти книги, возможно, я приду заниматься после обеда. Или завтра утром.

– Хорошо.

Теперь в голосе девушки прозвенело неподдельное облегчение – словно с плеч ее свалилась огромная тяжесть.

«Ну, что ж… Мир по-прежнему держится на любви, – подумал Андрей. – Среди окружающих нас кошмаров неплохо иметь хоть что-то светлое и надежное».

Мягко улыбнувшись, он сказал:

– Я первый день в вашем городе, абсолютно его не знаю. Не представляю даже, где здесь можно перекусить… Паола, – он сделал вид, что только что прочитал ее имя на белой карточке, – вы не подскажете, есть здесь поблизости что-нибудь вроде кафе или закусочной?

В глазах Паолы де Тарцини зажглись мучительные огоньки, словно она раздумывала над чем-то исключительно для нее важном, но не могла найти правильного решения.

– Вообще-то сейчас у меня перерыв, – сказала она наконец и удивилась своему голосу – он был необычайно низким и хриплым. – Здесь за углом есть небольшая пиццерия. Я там обычно обедаю.

– Отлично. Тогда, может, покажете мне эту пиццерию?

– Идет, – кивнула она после небольшого раздумья – Только вам придется подождать – я скажу напарнице, что ухожу?

– Хорошо.

Паола взяла книги Андрея и отнесла их на дежурный стеллаж. Потом подошла к Лучии, помогавшей одному из посетителей с проектором.

В следующую секунду брови черноволосой напарницы Паолы де Тарцини удивленно взлетели вверх – Андрей это заметил. Паола сказала что-то Лучии и пошла к выходу.

– Ну, вот. Я готова, – сказала она, останавливаясь возле стойки.

– С вашей напарницей все в порядке?

– Да.

– Мне показалось, ее что-то удивило?

– Нет, это… – на секунду Паола замялась, – это личное.

– Понятно, – кивнул Андрей. Хотя на самом деле ему ничего понятно не было.

Через секунду они вышли из зала.

Чего Паола не сказала Андрею, так это то, что последние три года они с Лучией обедали в книгохранилище библиотеки – рядом со стеллажами по философии. И честно говоря, ей нравились эти минуты, – когда Лучия тараторила сквозь набитый рот, выдавая последние новости о знакомых со скоростью сто слов в минуту. Она любила сидеть за маленьким столиком рядом с книгами Сенеки и Сартра и, глядя на пухлые тома Гейне, уплетать толстые макароны («макаронки»– как называла их Лучия) с острым томатным соусом. Этот соус готовила ее мать. А в конце обеда они неизменно выпивали по чашке капуччино или цейлонского чая.

Но сегодня Паола де Тарцини спускалась по крыльцу библиотеки с твердым намерением отобедать с мужчиной, которого впервые увидела три часа назад. Сейчас ей было плевать на ее любимые макароны с соусом, стынущие на маленьком столике рядом с книгами Фрейда. «Все поступки людей определяются их подавляемыми сексуальными желаниями», – писал некогда этот австриец. По большому счету, он был чертовски прав…

В двенадцать часов Доминик Пальоли поднялся по ступеням крыльца ресторана Гизи Валенти. У входа его встретил Бучи Баррио – один из двух личных телохранителей Франческо Борзо. Пройдя за быкоподобным Баррио, Доминик оказался в огромном зале ресторана Валенти. Сейчас он был абсолютно пуст, если не считать пары столиков у окна. За одним из них сидели Франческо Борзо, Армандо Эрба и Луиджи ле Гранде, за другим – три телохранителя, похожие друг на друга как братья-близнецы, с бычьими шеями и глазами, цепкими, словно объективы видеокамер.

Доминик поздоровался с присутствующими и, получив молчаливое разрешение Борзо, сел с края стола, по левую руку от ле Гранде.

Перед ним на столе стояли бутылка минеральной воды и бумажный стакан. Точно такие же наборы были выставлены перед Борзо и двумя помощниками. Доминик хотел пить – весь последний час он колесил в душном «форде» по улицам Террено. Но пока не начался разговор, к бутылке он не притронулся.

Франческо Борзо выглядел озабоченным. Его темные волосы, смазанные гелем и зачесанные назад, выглядели безукоризненно, смуглое лицо с прямым, длинным носом и узкими губами было гладко выбрито, но вот глаза его, серые и колючие, необычайно проницательные, беспокойно перемещались с места на место, словно искали решение сложной головоломки, но найти его не могли.

«Зачем капо собрал нас здесь?» – подумал Доминик, оценивающе глядя на двух помощников Борзо. Луиджи ле Гранде – высокий, черноволосый итальянец с большим носом и ярко-красными, надменно выпяченными губами – искоса разглядывал светло-зеленую сорочку капо. Армандо Эрба – как всегда с виду неприметный, похожий на серую мышь, но от того еще более опасный, – глядел перед собой настороженно. Похоже, ни ле Гранде, ни Эрба не знали, зачем их собрали в ресторане Валенти. Поводом могло послужить лишь что-то важное. Но что?

– Луиджи, как с твоими ребятами? – начал Борзо без всяких вступлений.

Ле Гранде недоуменно моргнул. Обычно капо не обсуждает дела своего помощника в присутствии других помощников. Твои проблемы – это твои проблемы. Таково правило. Чем меньше людей посвящено в них, тем лучше. Если у помощников возникает проблема, он приходит с ней к капо, и тот решает ее или дает совет, как решить… Впрочем, суть сегодняшней проблемы ле Гранде не являлась секретом ни для Доминика Пальоли, ни для Армандо Эрбы. Позавчера вечером два человека ле Гранде отправились в Рионе Нуово – «американский» квартал, принадлежащий Амелико Пандоре, – и не вернулись. Весь четверг их искала половина отряда ле Гранде, но не нашла. Два человека растворились в Рионе Нуово, словно в зыбучих песках Сахары…

– Пока не нашли, – ответил ле Гранде после секундного колебания.

– Искали хорошо?

– Конечно, Франческо.

– Обращались к людям Пандоры?

– Вчера вечером. Но они сказали, что ни при чем, не видели их…

Доминик едва заметно вздохнул. Он знал, что люди ле Гранде частенько приторговывают наркотиками на окраине Рионе Нуово, а это – грубейшее нарушение негласного правила. Люди Пандоры, поймавшие на своей территории «чужаков», вполне могли пристрелить их и закопать на Кальва-Монтанья.

– Ищи, – жестко проговорил Борзо. – Это твои люди, и разбираться с ними тебе… Впрочем, если ты чувствуешь, что тебе это не по силам, я поручу разыскать твоих парней Армандо или Доминику.

– Я найду их, – быстро проговорил ле Гранде. – Помощи не нужно!

– Точно? – Борзо испытующе смотрел на Луиджи. – Смотри… Если что, я поручу это Доминику.

– Не надо, – пробормотал ле Гранде. – Я найду их.

Борзо пожал плечами и потянулся к бутылке с минеральной водой. Пальоли и Эрба переглянулись…

Итак, Луиджи ле Гранде получил выволочку в присутствии двух других помощников. Это не первый раз, когда он впадает в немилость у капо, и это дурной знак. Дурной – для ле Гранде. Если он будет продолжать в том же духе, немилость капо может перерасти в нечто большее. Луиджи ле Гранде может просто исчезнуть – точно так же, как два его человека, сгинувшие позавчера в Рионе Нуово… В последнее время он совершает много ошибок, думал Доминик, разглядывая покрытый потом висок Луиджи. Его люди приторговывают наркотиками на Золотом бульваре и примыкающих улицах Рионе Нуово – в тайне от капо, они дерут с владельцев магазинов, расположенных на их территории, большую сумму, чем установил сам капо, в отряде ле Гранде нет никакой дисциплины, люди его не готовы для серьезного дела. Доминик знал это так же хорошо, как и Армандо Эрба, – «разведка» у обоих была поставлена четко. Знал ли об этих фактах сам капо? Возможно, и знал, думал Доминик но не все. Иначе бы давно убрал Луиджи из своего окружения – зачем ему такой ненадежный человек? Но пока он держал его и, возможно, причиной тому было то, что ле Гранде с ним уже больше пятнадцати – с самого начала. Хотя, откровенно говоря, ле Гранде не тянет на помощника. Он не достаточно умен для этого, не умеет быстро и четко принимать правильные решения.

Доминик налил полстакана воды и осушил его, чувствуя, как пузырьки газа приятно обжигают небо и горло. Он слегка качнул головой – капо не просто так устроил выволочку ле Гранде в присутствии его и Армандо. Он хочет показать свое отношение к этому человеку. Но неужели Франческо Борзо решил избавиться от Луиджи?

Доминик нахмурился.

Борзо поставил стакан рядом с бутылкой и положил руки на стол.

– Ладно… Теперь о другом. – Брови на его лице двинулись к переносице, словно тучи набежали на безоблачное до этого небо.

«Сейчас он будет говорить о главном», – понял Доминик. Луиджи ле Гранде был лишь «разминкой» перед серьезным разговором.

– У Амелико Пандоры исчез брат, – начал Борзо. – Вчера утром он поехал в «Коллизео». Домой должен был вернуться к двум часам дня, но не вернулся. В три часа у него была назначена встреча, но он не появился, и встреча таким образом не состоялась… Люди Пандоры начали искать его брата после обеда. Искали весь вечер и ночь, но не нашли. Сегодня утром мне позвонил Пандора и выставил ультиматум: он считает, что в исчезновении его брата виновны мы. Он заявил, что Франко исчез на нашей территории и он поверит в то, что мы не причастны к этому делу, только в одном случае – если мы поможем найти его брата.

Борзо поочередно обвел всех взглядом.

– Есть какие-нибудь мысли?

– Франко Пандора – известный бабник, – осторожно проговорил Армандо Эрба. Ресторан «Коллизео» находился на его территории, в районе речного порта, и Эрба понимал, что начинать нужно ему. Возможно, Франко снял девочку и сейчас где-нибудь с ней развлекается. То, что была сорвана деловая встреча, ни о чем не говорит – у Франко ветер в голове гуляет. Он мог забыть о встрече или наплевать на нее, если увидел смазливое личико.

– Вчера в десять утра Франко вышел из «Коллизео» один, – протянул Борзо, – Местный вышибала видел, как он садился в машину и выезжал со стоянки. Машину эту люди Пандоры нашли потом в четырех кварталах от ресторана, у пирса. Самого Франко в ней не было.

– Мои люди к этому не причастны, – проговорил Эрба после небольшой паузы. – Франко – не мужчина. Размазня. Он никому не мешал, и трогать его нам не было никакого смысла.

– Все верно, он рохля, – подтвердил Борзо. – Но он брат Пандоры, один из самых близких ему людей. Пандора обеспокоен его исчезновением. Если Франко не объявится до завтрашнего утра, Пандора может начать бучу.

– Ребенку ясно, что мы Франко не трогали, – в третий раз повторил Эрба. – Зачем это нам? В Террено все тихо уже больше пяти лет: у Пандоры свое дело, у нас – свое…

Слушая Эрбу, Доминик Пальоли все больше хмурился. После последнего «передела» Террено Амелико Пандора считал себя обделенным. Франческо Борзо контролировал Золотой бульвар, район речного порта и Вилладжо-Верде, за Пандорой оставались Рионе Нуово и аэропорт – треть Террено. Амелико Пандора считал себя ущемленным и при каждом удобном случае пользовался возможностью насолить Борзо. Теперь он может воспользоваться исчезновением брата, чтобы достать давно зарытый топор войны.

– Я думаю, действовать надо осторожно, – сказал Доминик. – Пандора, конечно, не так силен, как хочет казаться. Но если начнется буча, пострадает не только он сам, но и мы. Полиция не упустит шанса прижать нам хвост…

Борзо кивнул – Доминик Пальоли всегда говорил разумные вещи, словно читая его собственные мысли.

– Я думаю, следует помочь Пандоре и попытаться найти его брата, – продолжал Доминик. – Конечно, не за здорово живешь. Если мы найдем Франко, можно выставить Пандоре приличный счет. Это заткнет ему рот.

Доминик замолчал. Он сказал все, что было необходимо.

Борзо склонил голову, словно раздумывая о чем-то, и проговорил:

– Пусть сегодня вечером все ваши ребята займутся Франко Пандорой. Его нужно найти… Но на всякий случай приготовьте оружие.

Последние слова были сказаны прежним тоном, но Пальоли и Эрба переглянулись – они уже поняли, что имел в виду капо: возможно, скоро их ждет несколько нелегких недель.

– Армандо, твои ребята вернулись из Милана? – спросил Борзо.

Эрба кивнул. Трое его парней, ездивших на мокрый заказ, два дня назад вернулись в Террено.

– Предупреди их: пусть не зачехляют оружие и ждут… Вы тоже приготовьте людей, – сказал Борзо, обращаясь к Пальоли и ле Гранде.

Доминик выслушал капо спокойно. На шее у ле Гранде выступил пот – он не любил крови. Куда больше ему нравилась спокойная жизнь.

– Готовьтесь, – сказал Борзо и, вытащив из кармана платок, промокнул им уголки рта.

Это послужило беззвучным сигналом – трое помощников поднялись из-за стола, за соседним столом шевельнулись телохранители Эрбы и ле Гранде.

– Останься, Дик. – Борзо посмотрел на Пальоли, и тот сел.

Эрба и ле Гранде, сопровождаемые своими телохранителями, направились к выходу из ресторана. Через секунду они скрылись за дверью. Франческо Борзо махнул рукой официанту и, когда тот оказался у стола, сказал:

– Принеси нам два «морских глаза».

Официант поспешно кивнул и ушел. Некоторое время Борзо разглядывал поблекшее лицо напротив и, наконец, спросил:

– Что ты думаешь об этом деле. Дик? Доминик Пальоли задумался. Но не над ответом на поставленный вопрос (его он дал три минуты назад), а о другом… На капо он работал девятый год, и все это время его мучил пустяковый, казалось бы, вопрос – форма обращения к Франческо Борзо. Вопрос этот наверняка не заботил Армандо Эрбу и Луиджи ле Гранде. Между собой они называли Франческо «капо» (голова, начальник), а в разговорах с ним обращались по имени. Такой порядок ввел сам Борзо. Доминику это не нравилось. Ему не по душе была подобная фамильярность. Человеку уровня Франческо Борзо, держащему половину пусть и небольшого, но города, полагается иметь подобающий авторитет. Сам Доминик вырос на юге страны, а там даже мелкий мафиози, отвечающий за деревню, именуется с гордой приставкой «дон». Это отражает степень иерархии. И это правильно. «Дон Борзо» – куда благозвучнее чем «Франческо». Само слово «дон» отражает степень почтения говорящего… Вряд ли Франческо Борзо не понимает этого, много раз думал Доминик, и то, что он позволяет обращаться к себе по имени, говорит только о его уме. Такое обращение расслабляет собеседника и притупляет его бдительность в разговоре. А потеря бдительности в разговоре с Борзо сулит неприятности. Большие неприятности…

– Франческо, я уже высказал свое мнение, – ответил Доминик, осторожно подыскивая слова.

– Думаешь, Пандора решится развязать войну, если не найдется его брат?

– Он достаточно глуп для этого, – кивнул Доминик. – Но кто знает, что у него на уме?

Борзо обдумал слова Пальоли.

– Я такого же мнения, Дик.

В этот момент возле столика остановился официант с двумя «морскими глазами» в руках. Он поставил хрустальные вазочки на стол и исчез так же быстро, как появился.

Капо придвинул к себе одну из ваз с ванильным, цвета морской волны, мороженым, облитым миндальным сиропом, и, подцепив ложкой маленький кусочек «морского глаза», отправил себе в рот.

Доминик вяло ковырнул ложкой в сиропе, но есть не стал.

– Что стряслось. Дик? – спросил Борзо, разглядывая Пальоли. – Я с самого начала понял, что у тебя что-то неладно… Давай, выкладывай.

Пару секунд Доминик колебался. Словно не знал, говорить ли капо то, что жгло его мозг ядом гремучей змеи. Наконец, он решился:

– Просто не знаю, что думать… Исчез Сборца.

– Пепе? – Борзо разом нахмурился и отпихнул вазу с мороженым в сторону. – Вот дьявол!

«Да это похлеще исчезновения двух кретинов из отряда Луиджи», – подумал он. Сборца ему нравился. Доминик нашел этого парня, когда тот был еще пацаном и показал ему. Пепе проверили и отдали на дальнейшее обучение Дику. Парень оказался способным – работал не только руками, но и головой. Последнее время он часто подумывал о том, чтобы сделать из него своего личного телохранителя. Вместе с Баррио они составили бы неплохую пару…

– А ну-ка, с подробностями! – Борзо навалился на стол, тяжело глядя на Доминика.

Тот принялся рассказывать, не упуская ни одной мало-мальски важной детали. Начал с упоминания о звонке на квартиру Сборцы, из которого узнал, что Пепе заезжал домой в начале десятого, и закончил сообщением о том, что проехав три улицы Вилладжо-Верде, он не обнаружил на них голубую «баркетту» Пепе.

– Значит, в двадцать минут десятого его видели в «Луого ди Риджи», – сказал Борзо, когда замолчал Пальоли. – И куда же он мог деться после этого?

– Вот этого я не знаю, – ответил Доминик. – Я так думаю, что если бы он был в состоянии, он бы мне позвонил?

Капо вздохнул – лишняя головная боль не прибавила ему настроения. И еще он понял, что Пальоли чего-то не договаривает.

– Ладно, Дик. Что у тебя на уме?

– Я тут подумал, – осторожно проговорил Доминик, – а не мог ли он загреметь в полицию? Пепе гоняет на машине, как сумасшедший. Мог запросто кого-нибудь сбить или попасть в аварию. Сейчас на улицах полно обкуренных нарков, лезут под самые колеса…

Борзо задумчиво барабанил пальцами по столу. Наконец он принял решение и сказал:

– Бучи, дай телефон.

Быкообразный охранник мгновенно возник за плечом босса и протянул ему миниатюрную «моторолу». Борзо набрал номер. Через секунду он проговорил:

– Рокко, а ну-ка, узнай: не регистрировалось ли сегодня дорожное происшествие с голубой «баркеттой»? Принадлежит Пепе Сборце. На всякий случай проверь все городские больницы и морг. Сделай все быстро и перезвони мне.

Очевидно, в трубке переспросили имя, потому что капо отчетливо повторил:

– Пепе Сборца… Сделай все быстро, Рокко!

Он отдал трубку возникшему за плечом Баррио и повернулся к Пальоли.

– Через десять минут узнаем, где Сборца. – Придвинув к себе вазу с мороженым, капо отправил в рот небольшой кусочек «морского глаза», облитый сиропом, и добавил:

– Террено, конечно же, город, но чертовски маленький. Здесь трудно затеряться бесследно.

«Хорошо, если так», – думал Доминик, ощущая, как непонятное беспокойство поднимается в нем пугающими волнами…

Через десять минут зазвонил телефон. Рокко Траколло сообщил, что дорожное происшествие с участием голубой «баркетты» сегодня не регистрировалось, в больницах и морге Пепе Сборцы нет.

Выслушав Рокко, Борзо повернулся к Пальоли и задумчиво протянул:

– Что-то эти исчезновения мне начинают не нравиться… Сначала парни ле Гранде и Франко Пандора, теперь – Сборца.

Доминик чувствовал, как пугающие волны начинают захлестывать его с головой, а беспокойство – перерастать в легкий страх. Ему плевать было на исчезнувших олухов Луиджи ле Гранде и пропавшего брата Амелико Пандоры. Что его действительно интересовало, так это – куда исчез Пепе Сборца?..

Католический священник отец Федерико Ланцони и Бен Аз Гохар сидели за маленьким столиком в небольшой комнате, расположенной в задней части церкви Сант-Антонио ди Франчезе.

Перебирая лакированные четки, отец Федерико пытался унять нервную дрожь, появившуюся в руках, на висках его выступили бисеринки пота. Лицо Аз Гохара было внешне спокойно и напоминало лицо каменного идола острова Пасхи, он ждал…

– Отец Федерико, вы должны успокоиться. Возьмите себя в руки и расскажите мне все, что вы знаете.

– Да-да… Конечно. – Священник быстро облизнул пересохшие губы, похожие на растрескавшиеся пески Мохавской пустыни, бросил на Аз Гохара испуганный взгляд и без всякого перехода спросил:

– Хотите чаю?

– Давайте. Я думаю, нам обоим не помешает сейчас чашка хорошего чаю, – кивнул Аз Гохар.

На самом деле, Бен не хотел сейчас пить. Но чай был необходим для священника – он мог помочь ему успокоиться. Иначе, если отец Федерико будет перебирать свои четки и беспрестанно дрожать, думал Аз Гохар, он ничего от него не добьется, лишь потеряет время. Время же в теперешней ситуации – его главный враг.

– Налейте нам чаю, и мы начнем говорить, – повторил он.

Священник поднялся со стула, на котором последние три минуты перебирал четки. Из небольшого шкафа в углу комнаты выудил старый электрический чайник, заварку и пару чашек. Затем он принялся колдовать над заварным чайником.

Пока отец Федерико занимался приготовлением чая, Бен Аз Гохар осматривал комнату. Она была на удивление маленькой – три на четыре метра. Пара шкафов, стоящих у противоположных стен, делали ее еще меньше. В одном из шкафов была свалена посуда и некоторые хозяйственные мелочи – именно из него отец Федерико доставал чайник и чашки. Другой шкаф был доверху набит литературой – в основном книгами религиозного и философского содержания. Между шкафами стояли небольшая тахта, деревянный стол и два стула. Окон в комнате не было. Под потолком горела тусклая лампочка в бумажном абажуре. Свет ее придавал комнате слегка нереальный вид. В этом свете Аз Гохар разглядел, что подол сутаны священника в некоторых местах пообносился и обвисает нитками. Бен вздохнул.

Вскоре отец Федерико поставил на стол чашки с чаем и опустился на стул. Аз Гохар сделал пару глотков, священник же припал к своей чашке, словно к живительному источнику, и пил обжигающий губы чай, пока тот не кончился…

Наконец он поднял на Аз Гохара глаза и сказал:

– Мы можем начать.

– Вы в порядке? – Аз Гохар вытащил из кармана пачку сигарет и показал ее священнику. – Отец Федерико, у меня есть кое-что, справляющееся с любыми страхами. Анаша… Если вы еще чувствуете какой-то страх или сомнение, можно попробовать. Хотите?

– Нет.

– Вам не позволяет религия?

– Религия здесь ни при чем, – ответил священник. – Просто я уже успокоился.

Некоторое время Аз Гохар пристально изучал лицо Федерико Ланцони, потом сказал: