К шести часам вечера читальный зал опустел. В нем остался один посетитель. Паола де Тарцини напомнила Аз Гохару, что в семь часов вечера библиотека закрывается, но они приступают к наведению порядка в зале уже в половине седьмого. Аз Гохар выслушал Паолу, но работы не прекратил. В половине седьмого перед ним лежали четыре еще нераспечатанные стопки газет.

Без десяти семь он вскрыл последнюю пачку «Л'Ува». Паола и Лучия к этому времени выключили уже все компьютеры и проекторы, разложили газеты и журналы с дежурного стеллажа на полки и унесли книги в хранилище. Теперь они сидели за стойкой, нетерпеливо поглядывая на Аз Гохара. Паола то и дело посматривала на часы, думая о том, что до встречи с Андреем остается чуть более часа. А ведь за это время ей еще надо сходить домой, переодеться и вернуться назад. Но странный посетитель сидел, уткнувшись в газеты, и уходить из библиотеки раньше ее закрытия он, видимо, не собирался…

В половине седьмого серебристый «опель» остановился возле дома Тревора и Джей Адамсов, расположенного в северной части «американского» квартала. Тревор Адамс выключил зажигание и с минуту сидел в машине, разглядывая фасад своего дома.

В Террено они жили шестой год. Ему всегда нравился этот дом, выполненный в американском стиле «куик-хауз». Маленький белый домик с пятью комнатами: гостиная, спальня, его рабочий кабинет, небольшая, пока пустующая комната, которую они собирались использовать под детскую, и кухня. Маленькая зеленая лужайка перед домом, так напоминающая лужайку возле дома его родителей в Арканзасе, где прошло его детство. Справа и слева от дома, на расстоянии двадцати метров, – точно такие же дома соседей. Ему всегда нравилось подобное расположение домов – никакого шума, своя собственная территория, на которой, при желании, всегда можно что-нибудь мастерить. Но сейчас он подумал, что лучше бы эти дома стояли чуть ближе друг к другу. Ведь если в одном из них происходит нечто необычное, в соседних этого почти не слышно.

Тревор сглотнул.

В «старом» городе, где живут итальянцы, трехчетырехэтажные дома стоят вплотную друг к другу Улочки там такие узкие, что ни о каких лужайках не может быть речи. На улице едва могут разъехаться две встречные машины, а соседи часто перекрикиваются через улицу, высунувшись из окон домов. Но там каждый человек знает, что происходит в квартире соседа.

В «американском» квартале каждый дом – крепость. И каждый хозяин защищает его как может.

Тревор выбрался из машины и медленно пошел по дорожке к дому. Внезапно его собственный дом с темными окнами гостиной напомнил ему череп с пустыми глазницами.

Подойдя к двери, он подергал за ручку – дверь была заперта. Неужели Джей еще не вернулась? Он же просил ее приехать пораньше!

Достав ключ, Тревор открыл дверь и вошел в прихожую.

– Джей? – крикнул он.

Дом ответил ему гробовым молчанием. Тревор взял бейсбольную биту, стоящую у двери.

– Джей, – много раз говорил он жене, – не открывай дверь, пока не убедишься, что это безопасно. На всякий случай, держи при себе биту.

– Ты хочешь, чтобы я размозжила голову старому почтальону? – ухмылялась она.

– Почтальону не надо, – терпеливо отвечал он. – В этом городе достаточно безработных итальяшек, которые шныряют по улицам и ищут, что бы украсть и кого бы ограбить.

– Ладно, – скалилась Джей, – только не обижайся, если однажды вечером ты вернешься с работы и получишь битой по лбу. Вдруг я спутаю тебя с итальяшкой?..

Он прислушался: единственным источником звуков в доме был мурлыкающий радиоприемник на кухне.

Тревор прикрыл дверь и вышел из прихожей в гостиную. Здесь никого не было. Держа биту в правой руке он заглянул в спальню, детскую, свой кабинет. Проверил маленькую кладовую, расположенную в задней части дома, где были свалены в груду спортивные принадлежности, старая одежда, телевизор, который уже год как не работал и который он все не мог собраться и выбросить на помойку. Наконец, он заглянул в ванную и очутился на кухне.

Дом был пуст.

Тревор положил биту на стол и перевел дух.

Кого он, собственно, собирался найти в своем доме привидение, явившееся к нему с местного кладбища? Грабителя в черной маске, притаившегося под кроватью и ждущего, когда хозяин войдет в спальню, чтобы неожиданно выскочить и напугать его?..

«Прекрати, – сказал он себе, – ты отлично знаешь кого ты боялся найти. Светловолосого парня, которого (…Я приду вечером. Я запомнил номер твоей машины. Тревор Адамс, и я найду тебя…) ты сбил этим утром на виа Роза. Обычные люди после подобных ударов не выживают… И не читают мысли других людей».

Он взял стоящий на столе чайник, заполнил его водой и включил в сеть. Потом сел к столу.

Из правого кармана брюк Тревор вытащил револьвер Алекса Пинсона. Из левого выудил маленькую коробочку с фирменной этикеткой. Взяв нож для разделки мяса, вспорол картонную упаковку и, перевернув коробку, высыпал ее содержимое – поблескивающие серебристым отливом патроны покатились по крышке кухонного стола…

– Синьор, у меня для вас отличнейший выбор, – говорил продавец небольшого оружейного магазинчика, расположенного на Золотом бульваре, куда он заехал сразу же после работы. – Посмотрите: патроны на любой вкус!

Продавец – хитрый лис с глазами пройдохи – причмокивал губами и, размахивая руками, старался вовсю.

– Синьор, какой калибр вам нужен?

– Тридцать восьмой, для «Смит-Вессона».

– О!.. Вы пришли туда, куда нужно! У меня для вас целый арсенал!

Нырнув под стойку, продавец разогнулся и продемонстрировал Тревору большую коробку. Его черные глаза-маслины хитровато блеснули.

– Смотрите, синьор: самая стоящая штука – разрывная пуля. – Он показал Тревору темно-серый цилиндрик. На закругленном конце пули был сделан крестообразный нарез – Абсолютная надежность. С такой штукой вы защищены от любого. Главное – попасть в человека. Если вы всадите такую пулю в голову или грудь, это стопроцентная смерть. Вырывает пару килограммов мяса и не оставляет ни одного шанса выжить.

Заметив в глазах Тревора недовольный блеск, продавец замахал руками:

– Не хотите, чтобы его разрывало на куски? Отлично! Не надо? Тогда у меня есть для вас кое-что другое. Обычные патроны. – Он высыпал на прилавок горсть цилиндров латунного цвета. – Со стальными пулями – проходят навылет, почти никакой крови. А вот это – свинцовые. Плющатся о тело и остаются внутри. Крови практически нет, но надежность меньше, чем у разрывных.

Тревор мялся у прилавка, рассматривая патроны и не зная, что выбрать. Продавец истолковал его нерешительность по-своему. Перегнувшись через прилавок, он прошептал в лицо Адамса:

– Синьор, я так понял, вам нужно что-то абсолютно надежное, но без большой крови?

– А у вас есть что-то похожее? – Тревор поднял глаза и уперся в хитровато глядящие «маслины» невысокого человека за стойкой.

Тот бросил за спину Тревора быстрый взгляд – тип с тараканьими усами, последнюю минуту разглядывавший стеллажи с помповыми ружьями, развернулся и вышел из магазина.

– Минутку, синьор.

Продавец проворно выскочил из-за прилавка, подсеменил к двери и повесил на ее ручку табличку «Закрыто».

– У меня есть кое-что для вас, синьор. Абсолютная надежность и никакой крови. Но это будет стоить вам денег… – Он пристально смотрел на Тревора.

– Давайте, – кивнул тот, ощущая, как в животе завязывается тошнотворный узел.

Продавец снова нырнул под прилавок. На этот раз он возился там около минуты. Когда же он выпрямился, в глазах его светился сумасшедший [пропущен текст?]

– Синьор, это самое надежное, что существует мире, и никакой крови! Главное попасть в человека. Совершенно не важно куда – смерть гарантирована!

Он поднял руку с зажатым между двумя пальцами серебристым цилиндриком.

– Со смещенным центром тяжести, – прошептал продавец, благоговейно разглядывая патрон. – Вы стреляете в руку человека, а пуля выходит из живота. Или из ноги. Она гуляет по всему телу и выходит, где ей вздумается. А может вообще не выйти… Маленькое входное отверстие и маленькое – выходное, почти никакой крови. Зато внутри тела – кровавая каша.

Продавец нагнулся через прилавок и жарко прошептал в самое лицо Тревора, глядя на него лихорадочно поблескивающими глазами:

– Эти уроды в правительстве приняли Конвенцию и запретили такие штуки. Понимаете, синьор? По закону, эти пули продавать и использовать нельзя. Но человек не придумал ничего более надежного, и их используют… – Черные «маслины» испытующе сверлили лицо Тревора. – Ну, так что, синьор?.. Вы берете?

– А они подходят для револьвера? – прохрипел Тревор, глядя на безобидную с виду серебристую пульку.

– Идеально. – Продавец не отрывал глаз от побледневшего лица Адамса. – Стреляете в урода и предоставляете пуле делать всю необходимую работу. Второго выстрела не потребуется.

Тревор выкинул барабан и аккуратно зарядил револьвер. Шесть серебристых цилиндриков легли в пустые ячейки, словно только и ждали этого. В коробке осталось еще четыре патрона. Тревор раздумывал пару секунд, после чего поднялся и отправился в кабинет.

Открыв нижний ящик своего рабочего стола, он достал серебряную табакерку, подаренную ему отцом на его двадцатипятилетие. Подняв крышку, засунул четыре оставшихся патрона внутрь табакерки, защелкнул миниатюрный замок и сунул ее в глубину ящика. После этого он вернулся на кухню.

Вода в чайнике закипела. Тревор достал банку «Пеле», всыпал в чашку двойную порцию кофеина и залил его водой. Порывшись в шкафу, достал пачку кукурузных хлопьев и, подхватив чашку с кофе, отправился в гостиную.

Обычно, вернувшись с работы, он занимался на «Тоутэл Джиме». Но сегодня ему было не до тренажера – весь сегодняшний день он мог думать только об одном.

Тревор включил телевизор.

«Скорей бы пришла Джей», – мелькнуло у него в голове. Убраться бы из этого дома на пару дней, и как можно подальше.

Он пощелкал каналами, но по телевизору не показывали ничего интересного. Тогда он остановился на TR-3 – там крутили какой-то французский детектив. Он принялся жевать хлопья, запивая их кофе (это помогало ему не думать о светловолосом парне с шипящим голосом и глазами сумасшедшего) и стараясь понять, о чем фильм.

Минут через десять после того, как последняя кукурузная палочка была съедена, а кофе – выпит, ему показалось, что входная дверь дома хлопнула.

– Джей? – крикнул он, поднимаясь с дивана.

Ему никто не ответил.

Тревор сделал вторую попытку:

– Джей, это ты?

Молчание. Только жужжит телевизор.

Наверное, показалось, решил Тревор. Но на всякий случай сунул револьвер в карман брюк и выглянул из гостиной. В прихожей никого не было. Он подошел к двери и подергал за ручку. Заперто.

Вернувшись в гостиную, он хотел опуститься на диван.

В этот момент из маленького коридорчика, ведущего в спальню и его рабочий кабинет, послышался шорох. Тревор резко обернулся и, к своему ужасу, увидел выходящего из коридора человека!

Волосы у него были светлыми!..

«Боже Всевышний!» – подумал Тревор. Рука его сама собой обхватила рукоять револьвера, и он судорожно сглотнул. Ноги у него стали вдруг ватными.

Светловолосый прислонился к дверному косяку и, нагло ухмыльнувшись, уставился на Тревора.

– Ну, вот, брателло… Я же говорил, что найду тебя. – Голос его показался Тревору еще более зловещим, чем утром.

– Убирайся из моего дома! – прохрипел Тревор Адамс, вытаскивая револьвер и делая шаг к дивану. – Никто не просил тебя лезть под колеса моей машины!.. Так что убирайся отсюда!

– Машины? – Светловолосый недоуменно приподнял брови. Казалось, слова Тревора его удивили. Да при чем здесь машина? – сказал он и облизнул губы длинным, неправдоподобно длинным, языком.

– Что? – Тревор опешил.

– Ты ничего не понял, брателло. Машина здесь ни при чем, – повторил светловолосый и ухмыльнулся. – Тебе просто не повезло: ты умрешь сейчас. А мог бы умереть завтра днем.

«Господи, да что он несет?!» – подумал Тревор и завопил:

– Убирайся отсюда!

Светловолосый сделал шаг в его сторону.

– Я выстрелю, – прохрипел Тревор.

– Конечно, – осклабился светловолосый. – Я знаю, что ты выстрелишь… Хочешь узнать, что сейчас произойдет? Я скажу тебе это…

Он сделал еще шаг к дивану.

– Стой на месте! – заорал Тревор, чувствуя, что липкий от пота палец почти надавил на курок.

– Ты выстрелишь, и пуля войдет мне в живот, – продолжал светловолосый, – а выйдет из правого плеча и разобьет любимую вазу твоей жены. – Он протянул руку к резной тумбе, на которой стояла фарфоровая ваза. Эту вазу Тревор подарил Джей на годовщину свадьбы.

– Не веришь? – ухмыльнулся светловолосый. – Давай, брателло, стреляй. Проверим, могу ли я предсказывать будущее…

Он сделал два быстрых шага вперед.

Тревор истошно завопил и дернул курок. Выстрел получился неправдоподобно громким. Светловолосый отлетел в сторону и упал на ковер. В тот же миг что-то хлопнуло слева от Тревора. Он посмотрел на резную тумбу и тупо замер, увидев осколки разлетевшейся вдребезги вазы.

Любимая ваза Джей!

– Забавные у тебя пульки, брателло. – Светловолосый сел на полу, и его горло забулькало в тихом смехе, от которого у Тревора зашевелились волосы.

«Абсолютная надежность и никакой крови, синьор, – сказал продавец, передавая ему пачку серебристых патронов. – Второго выстрела не потребуется…»

– Стоило бы конечно сдать тебя в полицию, чтобы они разобрались, откуда ты взял запрещенные патроны, – продолжал светловолосый, поднимаясь с пола, – но ты ведь знаешь, какая там волокита. Уж лучше я тебя кончу сам.

«Откуда он мог знать, что разобьется ваза? Почему его не взяла пуля? – пронеслось в голове Тревора. – Кто он?»

Но времени для того, чтобы искать ответы, у него уже не осталось.

Револьвер в его руке дернулся к голове светловолосого, намереваясь разнести ее вдребезги, но тот резко пригнулся и дернул ковер, на котором стоял Адамс.

Ноги Тревора взлетели к потолку, словно игрушечные ракеты, и в следующую секунду он со всего размаху хряпнулся затылком об пол. Револьвер выскочил из его руки и отлетел в сторону. Светловолосый шагнул к дивану, но Тревор этого уже не увидел – холодная темнота навалилась на него огромным чудовищем и проглотила его…

Без пяти семь Паола де Тарцини в очередной раз посмотрела на часы и хотела уже было напомнить Аз Гохару, что библиотека закрывается. В этот момент она заметила, как человек в камуфляже вздрогнул.

В эту секунду Бен Аз Гохар развернул предпоследний номер «Л'Ува» и увидел снимок: трое мужчин стояли на фоне зарослей винограда. Под снимком была сделана надпись: «Эмилио Гацци и братья Ганини на виноградной плантации Ганини». Два человека на снимке были удивительно похожи друг на друга – словно две капли воды. В центре группы стоял мужчина с огромными усами – Эмилио Гацци…

Аз Гохар провел рукой по лицу и устало откинулся на спинку стула. «Есть!» – с облегчением подумал он. Затем поднял голову и посмотрел в сторону стойки, откуда на него глядели Паола и Лучия.

– Извините, вы не знаете, кто такие братья Ганини? – спросил он у девушек. Те удивленно переглянулись. Лучия пришла в себя первой и сказала:

– Ганини – торговая «марка» Террено. Они уже больше ста лет производят вино. Вы разве не знаете этого?

Аз Гохар покачал головой. Затем вытащил все газеты, помеченные в блокноте с именами членов муниципалитета, и прошел к стойке.

– Я уже ухожу, – сказал он, видя нетерпение, светящееся в глазах Паолы де Тарцини, – но перед этим мне надо сделать несколько ксерокопий. Я сделаю их и уйду.

Он протянул девушке газеты.

Несколько секунд Паола смотрела на него с молчаливым укором, думая об одном, – время уходит, и сейчас ей придется нестись домой, а потом точно в таком же темпе – обратно…

– Это важно, – проговорил Аз Гохар и, перегнувшись над стойкой, добавил:

– Вы даже не представляете себе, насколько важно!

Еще пару секунд Паола колебалась. Потом все-таки вздохнула и включила ксерокс. «Кэнон» мягко зажужжал, подмигивая разноцветными огоньками индикаторов. На часах Паолы было уже без четырех минут семь…

Доминик Пальоли доел пиццу и, запив ее теплым кофе, вытер рот салфеткой. Скомкав ее в маленький шарик, зашвырнул его в угол подсобки, подошел к окну и выглянул в переулок. На улице все было без изменений.

Доминик перевел взгляд на часы – цифры показывали семь. В магазине Тоте Перкоцце он находился уже два часа. В маленькой подсобке собралось шесть человек – кроме него самого, здесь расположились Просперо Черри, Сандро Чиголо, парень по имени Нино Альбани и два снайпера Армандо Эрбы.

Доминик чувствовал, что в этом переулке что-то произойдет. У него еще не было четкого плана действий, но он знал, что, когда события начнут развиваться, он сделает то, что нужно. Пока же они просто ждали…

Нино Альбани следил за окнами квартиры, в которой, по словам Черри, сидели длинноволосый и двойник Гарроты. За то время, что Доминик находился здесь, занавески на окнах квартиры не шелохнулись ни разу. Изредка на связь с Черри выходили парни, сидевшие в подъезде дома и в машине на улице. Пока из квартиры никто не выходил и никто не входил туда.

Час назад Доминик отправил Черри в Вилладжо-Верде – послать его людей на поиски Франко Пандоры. Ведь какие бы дела ни занимали самого Пальоли, нельзя было пренебрегать интересами капо… Вернувшись назад, Просперо принес кучу коробок с пиццей и огромный термос с кофе. Все по очереди перекусили, ни на секунду не оставляя мониторы слежения без присмотра.

Марцо и Маджо уже по несколько раз проверили винтовки и патроны. Сейчас они вместе с Чиголо играли в карты за маленьким столиком у окна.

«Интересно, сколько раз они вот так развлекались с картами, перед тем как навести прицел оружия на цель и нажать на курок?» – отрешенно подумал Доминик… Неожиданно краем глаза он заметил, что на улице произошло какое-то движение. Он выглянул в переулок и увидел подъехавшую к дому напротив машину – глянцево-черный «шевроле-блэйзер». Джип остановился в пяти метрах от подъезда, через секунду с улицы донесся резкий автомобильный гудок.

Внезапно Альбани выпалил:

– Босс, окна!

Доминик бросил взгляд на окна второго этажа и успел заметить, как на короткий миг занавески на них отдернулись и тут же вернулись на место.

В мгновение ока Черри оказался рядом с Пальоли. В наушнике его рации прозвучало отрывистое:

– Открывается дверь квартиры!

– Наблюдатели в подъезде! – прошипел Черри. Еще через секунду из наушника донеслось:

– Из квартиры вышел человек!

– Похоже, начинается, босс! – Черри не отрываясь глядел на чернеющий подъезд дома.

– Посмотрим, – бросил Доминик.

Тем временем водительская дверь джипа открылась, и из машины выбрался мужчина лет сорока, сложения он был плотного. Закрыв дверь, водитель огляделся по сторонам и принялся ждать.

Через пару секунд из подъезда дома вышел парень. Взглянув на него, Доминик ощутил, как отбойным молотком ухнуло сердце, – человеком, появившимся из подъезда, был Бьянки Гаррота!..

– Сукин сын, – прошептал Черри, – он даже хромает, как Бьянки! Посмотрите-ка, босс!

Доминик не ответил. Он словно онемел и не мог выдавить из себя ни слова.

Тем временем водитель «блэйзера» и «Гаррота» о чем-то быстро переговорили. Водитель взглянул на часы и, слушая «Гарроту», кивнул. Потом он залез в машину, а двойник Бьянки скрылся в подъезде.

Через три секунды джип отъехал от дома.

– Объект вернулся в квартиру, – доложили по рации.

– Понял, – ответил Черри, – продолжайте наблюдение.

Потом он обернулся к Пальоли.

– Босс, вы поняли, что это значит?

Не отвечая Черри, Доминик схватил рацию и выпалил в микрофон:

– Кирски, падай ему на хвост! Не упускай его из виду ни на секунду!

– Понял, босс, – раздалось из наушника. Через пару секунд мимо окна магазинчика проехал неприметный «фиат-темпра», за рулем которого сидел Пол Кирски – один из людей Пальоли.

– Так, Сандро, – быстро проговорил Доминик, – бери рацию и дуй в машину! Будешь следить за улицей!

Чиголо кивнул и, схватив со стола один из головных телефонов, выскочил из подсобки.

Когда дверь захлопнулась, Доминик повернулся к Альбани и спросил:

– Нино, ты записал встречу на пленку?

– Да, босс. Все здесь.

– А ну-ка покажи мне этого урода!

Доминик подошел к столу, на котором стояла аппаратура. Альбани пощелкал кнопками на панели видеомагнитофона, и вскоре на маленьком экранчике телевизора повисло лицо Гарроты, взятое крупным планом.

Черри выдохнул: «Вот урод!..», а сам Доминик почувствовал, как в животе его завязывается тугой комок ненависти, смешанной с необъяснимым ему страхом.

«Кто ты?» – спросил он мысленно у «Гарроты» глядя в его застывшие, электронные глаза…

Через секунду Черри повторил:

– Так что же все это значит, босс? Вы поняли?

Немного помедлив, Доминик кивнул:

– Похоже, что да. Я думаю, джип еще вернется. Будем ждать…

А еще через две минуты щелкнула рация, и в наушниках Черри и Пальоли прошелестел голос:

– Это Кирски, босс. Похоже, у нас первая остановка.

– Где?

– Городское кладбище. Чимитеро ди Джовани…

В начале восьмого желтое такси остановилось у церкви Сант-Антонио ди Франчезе. Бен Аз Гохар попросил водителя подождать его, выбрался из машины и вошел в ворота церковной ограды. Вскоре он в третий раз за этот день позвонил в железную дверь с нарисованным на ней распятием.

Когда Федерико Ланцони открыл дверь, Аз Гохар молча кивнул ему, вытащил из кармана пачку листов с ксерокопиями фотографий членов муниципалитета начала века и протянул их священнику.

– Святой отец, – сказал он, – взгляните на эти фотографии. Нет ли среди них знакомых вам людей?

Отец Федерико взял снимки и быстро их просмотрел, но ни один из них его внимания не привлек.

– Нет, – ответил он, – я не знаю никого из этих людей.

Аз Гохар нахмурился.

– Отец Федерико, просмотрите их еще раз – только внимательней. Возможно, вы кого-то знаете, просто здесь они выглядят не так, как вы привыкли их видеть.

На этот раз священник разглядывал фотографии больше минуты, однако и на этот раз никого не узнал.

– Нет, я не знаю этих людей…– Он помедлил, прежде чем спросить:

– Где вы взяли эти фотографии? Кто эти люди?

Аз Гохар забрал у священника снимки и пожал плечами:

– Ладно… Не имеет значения – вы ведь все равно никого не узнали.

Он повернулся, собираясь идти. В этот момент отец Федерико шагнул к нему и схватил за плечо:

– Подождите, синьор Аз Гохар! Вы весь день сегодня приходите и уходите, задаете разные вопросы… Могу теперь я задать вам вопрос?

Аз Гохар обернулся и поглядел на священника. Мгновение он просто смотрел на него, и во взгляде его светилась огромная усталость.

– Конечно, святой отец, задавайте.

– Вы ведь уже узнали, что происходит в Террено? – Пальцы священника больно сдавливали в плечо Аз Гохара, а глаза его заглядывали в самую глубину глаз этого человека, словно пытались прочитать в них ответ. – Вы выяснили это?

– Да.

– Так что происходит в Террено?

– В вашем городе появились гулы…

Священник вздрогнул. Медленно облизнув губы, он прошептал:

– Гулы… Вы уже упоминали это слово сегодня утром. И еще… Еще вы говорили о каком-то Вассах Гуле?

– Да.

– Так кто же они такие? – Священник продолжал глядеть в глаза. Аз Гохара. – И кто такой Вассах Гул?.. Вы обещали рассказать мне об этом.

Аз Гохар медленно убрал руку отца Федерико со своего плеча и сказал:

– Действительно, я обещал… Но знание предполагает действие. А готовы ли вы действовать, святой отец?

– Что вы имеете в виду?

– Убивать…

Отец Федерико замер, пораженный услышанным.

– Вот именно поэтому я ничего не буду вам говорить, – продолжал Аз Гохар, глядя в окаменевшее лицо священника. – Для вас же самого это будет безопаснее, святой отец… И для меня тоже.

Он сунул фотографии в карман брюк и повернулся, собираясь идти, но напоследок спросил:

– Между прочим, святой отец, вы не забыли, что я говорил отцу Винченцо сегодня днем? Не ночуйте сегодня в церкви один. И не открывайте двери никому, если вам дорога ваша жизнь. Даже людям, которых вы хорошо знаете.

– Куда вы сейчас идете? – спросил священник глухим голосом.

– Не думаю, что вам стоит знать и это, – ответил Аз Гохар. – Молитесь вашему Богу о спасении душ жителей этого города. И я надеюсь увидеть вас завтра утром живым и здоровым…

Кивнув священнику, Аз Гохар пошел по дорожке огибающей церковь. Вскоре он вышел из церковного дворика, сел в поджидающее его такси и отъехал от Сант-Антонио ди Франчезе.

Оставшись один, отец Федерико с минуту стоял неподвижно, глядя на выбеленную стену церкви и прокручивая в уме последние слова Аз Гохара. Наконец, он перекрестился и вошел в чернеющий проем двери. Глухо звякнул засов, запирая вход в церковь…

Десять минут спустя желтое такси остановилось на пустыре, в пятидесяти метрах от резной ограды чимитеро ди Джовани.

Аз Гохар расплатился с водителем, взял небольшую сумку, лежащую на заднем сиденье такси, и выбрался из машины. Он уже собирался захлопнуть дверь, но неожиданно придержал ее, сунул руку в карман куртки и, вытащив из него пачку листов, протянул их водителю.

– Послушайте, – сказал он, – взгляните на эти фотографии. Может быть, вы знаете кого-то из этих людей?

Водитель бросил на Аз Гохара удивленный взгляд, но фотографии взял. Затем он мельком просмотрел снимки. Один из них на мгновение задержал его взгляд, но уже в следующую секунду водитель вернул фотографии.

– Нет, я не знаю этих людей.

– Вы уверены? – Аз Гохар заметил секундное колебание водителя. – Может быть, здесь все-таки есть кто-то, похожий на человека, которого вы знаете?

– Нет, синьор, я не знаю этих людей.

– Точно?

– Да.

Какое-то время Аз Гохар смотрел на водителя, но тот спокойно выдержал взгляд человека в армейском комбинезоне – похоже, он действительно не знал изображенных на фотографиях людей.

Наконец, Аз Гохар кивнул и захлопнул дверь.

Машина развернулась, описав круг, подняла облако пыли и двинулась туда, откуда только что приехала. Аз Гохар закинул на плечо сумку и направился в сторону кладбища…

Во второй раз за сегодняшний день он шел к воротам чимитеро ди Джовани. Шагая по дорожке, вытоптанной тысячами человеческих ног, Аз Гохар смотрел на ограду кладбища, и на какой-то миг оно представилось ему островком, затерянным посреди безбрежного океана, – огромный участок земли с могилами огороженный изгородью, был окружен пустырем, на пятьдесят, а в некоторых местах и на сто метров от изгороди не было ничего, кроме сухой земли покрытой грязно-зеленым пустынником. На некоторых участках пустыря не росло ничего – здесь ветер выдул землю и превратил ее в потрескавшуюся пустыню… В пятидесяти метрах от ворот кладбища, справа от Аз Гохара, возвышались три полуразрушенные двухэтажные строения. Их кирпичные остовы, словно скелеты погибших кораблей, замерли посреди пустыря – немые свидетели человеческой боли и смерти…

Наконец, он оказался у ворот кладбища. Рядом с калиткой располагался домик смотрителя. Его окно, выходящее на калитку, было открыто. Аз Гохар подошел к домику и заглянул в окно: внутри тесной комнаты сидел пожилой человек и читал книгу.

– Добрый вечер, синьор, – поздоровался Аз Гохар.

Он уже видел этого человека сегодня утром, но вряд ли тот это запомнил. За день на кладбище проходит много людей.

– Две тысячи лир, синьор, и вы можете проходить, – ответил смотритель, не отрываясь от книги. – Только поторопитесь: через десять минут посещение кладбища прекращается.

– Но мне не нужно на кладбище, – сказал Аз Гохар. – У меня дело к вам.

На этот раз смотритель оторвался от книги и посмотрел в окно, за которым увидел человека, такого же старого, как и он сам, в выцветшем армейском комбинезоне, с морщинами на лице, словно знойный ветер пустыни поработал над ним.

– Дело в том, – продолжал Аз Гохар, – что я ищу друга – он умер в Италии, в одном из маленьких городков недалеко от Милана. Я ищу его уже почти полгода. Все, что я знаю, – это то, что похоронили его там, где он умер. Но вот точное место мне не известно. Я объездил почти все города Ломбардии побывал на всех кладбищах, но не нашел его. Остался ваш город и Варесе.

– Ваш друг был католиком? – спросил смотритель, когда Аз Гохар замолчал. – Я ведь спрашиваю вот почему, синьор: на нашем кладбище хоронят только католиков, а вы, я вижу…

– Он был католиком, – кивнул Аз Гохар. – Вы мне поможете?.. Все, что мне нужно, – посмотреть регистрационную книгу. У вас должна быть такая.

Смотритель кивнул.

– Точно, у нас есть регистрационный журнал. Но мы его никому не даем.

– Да я и не прошу вас дать мне его. Просто покажите. Можете даже не выпускать из рук. Я посмотрю записи, и если найду имя друга, буду вам благодарен… Я уже почти полгода ищу его, – усталым голосом повторил Аз Гохар.

Смотритель задумался – слова этого человека вызвали в нем сочувствие.

– Послушайте, синьор… Скажите мне имя вашего друга, и я попытаюсь его найти.