Поигрывая мускулами, Вудроу больше всего на свете желал сейчас, чтобы голос его не сломался, пока он произносил напыщенную фразу.
      — Эй, а как же обещанные объяснения? — завыл Тассельхофф и принялся возбужденно скакать вокруг юноши. — Например… например, как вы заставили дракона летать
      — я рассказывал вам, насколько это здорово?! Лучше, чем…
      Вудроу ткнул Таса локтем под ребра.
      — Не дерись, Вудроу!
      Лигг смерил юношу суровым взглядом.
      — Молодой человек, нет никакой необходимости распускать руки. Давайте попытаемся по крайней мере казаться цивилизованными.
      — Дорогушадорогушадорогуша! — взволнованно забормотал Боздил. — Мы, наверное, неправильно выразились. Просто пойдем с нами, и ты все поймешь.
      — Как мне нравится все понимать! — согласился кендер и торопливо закивал головой. — Пойдем, Вудроу, они все равно не позволят нам уйти, пока мы не посмотрим на то, что нам хотят показать. Раз уж мы все равно тут застряли, может, взглянем на это?
      Вудроу прикусил губу.
      — Хорошо, — наконец выдавил он. — Но мы сразу же убираемся восвояси.
      А что еще оставалось делать?
      Братья гномы обменялись взглядами, заговорщецки хихикнули и снова напустили на себя серьезный вид.
      — Как ты думаешь, к букве «К», потому что кендер, или «П» — получеловек? — спросил Лигг Боздила.
      — Мне кажется, к букве «С», что означает "существа с двадцатью двумя ребрами", или «Д» — прямоходячее двуногое животное.
      — А почему не «П» тогда?
      — В самом деле, ты прав, как всегда, прав, — пробормотал Боздил. Он задумчиво почесал лысый затылок. — Давай-ка посмотрим.
      Придвинув поближе к себе свечу, он взялся за большой, затянутый паутиной том из шкафа, предварительно смахнув с него пыль. Та закружилась в воздухе, и гном отрывисто закашлялся, но Лигг услужливо похлопал его по спине. Пожевывая губы, Боздил распахнул пожелтевшие страницы и принялся всматриваться в содержание, водя по листам указательным пальцем, пока не нашел искомую информацию.
      — Вот оно! — Он облизал палец и быстро добрался до нужной страницы. — «К» — для кендера.
      Гном захлопнул толстый талмуд.
      — Да нет же, там он ДОЛЖЕН быть, — устало возразил Лигг. — Ты не помнишь? Десять лет назад мы полностью реорганизовали коллекцию, и следовало подумать о том, чтобы отразить изменения в инвентарной книге. После того, как я достроил третью башню… — продолжал он, пытаясь пробудить у брата воспоминания.
      — Ну да! — наконец молвил Боздил. — Теперь я вспомнил! Мы поместим его в Двенадцатую Демонстрационную Комнату.
      — Что это еще за буквы: «П», "Д" или еще что? — Тас был близок к тому, чтобы лопнуть от любопытства. Лигг взглянул на кендера так, будто тот был не более, чем крохотной букашкой. — Почему именно одна из этих букв? А не другая?
      — Но ты же сказал… ах, не обращай внимания!
      Боздил показывал дорогу, Лигг замыкал шествие. Они прошли минимум двенадцать комнат, до отказа забитых витринами всевозможных размеров. Тассельхофф задержался в комнате, которая демонстрировала морских существ, плавающих в полных жидкости емкостях. Особенно его заинтриговал сосуд, содержащий Око Глубин.
      Круглый центральный глаз чудовища, амебовидное туловище и два крохотных глазка на стебельках выглядели так устрашающе, будто тварь находилась в привычной ей природной среде, и даже у бесстрашного кендера волосы встали дыбом на макушке.
      Вудроу приостановился рядом с тушками и чучелами охотничьих птиц. Соколы напомнили ему про тренировки юного оруженосца, и он неподвижно стоял перед колоннами немигающих сов и филинов, вспоминая время, проведенное в доме дяди Гордона.
      Когда Тас и гномы-механики добрались до комнаты, где все стеклянные витрины поразительно отличались друг от друга и по размерам, и по очертаниям, и по цвету, они вовсе не упустили Вудроу из виду. Они медленно проходили мимо чучел с табличками, определявшими их видовую принадлежность: дриада, овражный гном, дух леса, горный гном, эльф.
      Боздил остановился перед пустой витриной с табличкой в основании, которая гласила «кендер». Гном сочувственно улыбнулся и сказал:
      — Теперь ты понимаешь, почему это так тяжело?
      — Я только вижу пустую кендерскую клетку, — тупо прокомментировал Тас.
      — Недолго ей осталось пустовать, — скороговоркой пропел Лигг.
      Взгляд Тассельхоффа все еще оставался озадаченным.
      — Да не заставляй меня говорить вслух! — страдальчески выкрикнул Боздил. — Ничего личного, будь уверен, — быстро продолжил он, заметив проблески осознания на физиономии Тассельхоффа. — Это наша Цель Жизни. Собирать все, обитающее на Кринне, чтобы много веков спустя наши потомки знали, как выглядел кендер, к примеру.
      — И чего ты смотришь с таким отвращением? — выпалил гном-механик, когда выражение лица кендера неуловимо преобразилось. — Ты думаешь, мы получаем от этого удовольствие? Да я ни за что не избрал бы себе Целью Жизни такую дрянь по собственной воле! А ты, Лигг?
      Его брат оскорбленно нахмурился.
      — Конечно нет, скажешь еще! Лучше уж до конца своих дней считать изюм в сдобных булочках, как кузин Гликфаб. Уммм! — Он властно задрал подбородок.
      Боздил смерил пленника осуждающим взглядом.
      — Ты себе даже не представляешь, какая сложная у нас работа. Возьми, например, троллей. Что ты с ним сделаешь? Его можно убить, только спалив или вымочив в кислоте, — он выдавил из себя подобие смешка, — и можешь себе представить, что станется после этого с его внешним видом. — Боздил изобразил полнейшую безнадежность, воздев к небу руки. — И если мы и убьем кого-нибудь из них, дураку ясно: в качестве экспоната этот тролль не годится. А как еще можно добыть для музея пристойно выглядящего тролля, не убивая его при этом? — Он нахмурился. — До сих пор не знаю, как искать выход из этой ситуации. Ты говорил, что подумаешь над этим, Лигг. Ну и как?
      Боздил покосился одним глазом на брата.
      — Троглодиты! — внезапно рявкнул Лигг.
      — Извините? — изумленно переспросил Тассельхофф.
      — Троглодиты, — повторил Лигг. — Они могут менять цвет, когда пожелают. Если тот, которого мы изберем в экспонаты, решит поменять цвет на зеленый в последний момент, а мы подобрали для него симпатичную зеленую склянку, нам не остается ничего, кроме как заменить ее на другую.
      Гном-механик выглядел очень серьезным.
      — Меняя цвет воды и стекла, можно создавать довольно хитрые иллюзии, и самое главное, что делать это можно в самый последний момент.
      — Подробнее, анукапоподробнее! — Боздил ухватился за новую мысль с упорством безумца. Лицо его приобрело свекольный оттенок, и гном принялся плясать вокруг своего братца в совсем неподходящих для этого занятия башмаках. — Новая порода, полукровки; невозможно вечно оставаться одним и тем же! Но мы должны попытаться.
      — То есть вы собираетесь замариновать меня? — воскликнул Тассельхофф, переведя дыхание.
      — О боги, нет, — терпеливо успокоил его Боздил. Раздутые ноздри кендера с шумом выпустили воздух.
      — Из млекопитающих мы всегда делаем чучела. Сейчас нам нужно твое полное имя и дата рождения, чтобы сделать запись в книгу.
      Наблюдая за неверием, явственно проступающем на лице кендера, он добавил:
      — Говорю тебе, — Боздил разговаривал с Тасом медленно, точно общался с маленьким ребенком, — ничего личного. Ты нам очень понравился. Но работа есть работа…
      — Придется мне сделать это своим личным делом, — послышался от двери вопль Вудроу; бледное лицо и широко раскрытые глаза выдавали приближающуюся истерику.
      Боздил угрюмо воззрился на юношу с соломенными волосами.
      — Как раз ты мне не нужен — мы уже добыли экземпляр человеческого мужчины. Ты просто прицепился к моему дракону и пробрался незваным гостем в наши владения.
      Вудроу не знал, как реагировать на утверждения гнома-механика. То, что здесь действительно не было пустой витрины и таблички с названием его расы, казалось хоть каким-то утешением. Юноша знал, что должен что-то предпринять. Но в голову пришла лишь одна-единственная мысль.
      — Бегите, господин Непоседа! — завопил юноша, ухватив кендера за грудки и вытолкнув вон из комнаты, в коридор. Ошеломленный Тассельхофф споткнулся о свой хупак, пришел в себя и тут же вскочил на ноги. Вудроу несся от одного зала к другому, не отпуская кендера ни на шаг. Наконец, перед ними возникла дверь; юноша рванул дверную ручку и тяжелая деревянная конструкция с треском распахнулась. В этот же миг в глаза ударил солнечный свет, но чуткое ухо уловило очень любопытный шум. Он доносился из-за распахнутой двери и очень напоминал утробное рычание гигантского горного льва.
      Вудроу захлопнул дверь и, задыхаясь, отскочил от нее подальше. Он с ужасом ожидал или появления гномов-механиков, или льва, который вышибет двери именно в тот момент, когда он размышляет о дальнейших действиях.
      — Зачем куда-то бежать? — спросил Тассельхофф, никогда не сбегавший с поля битвы. — У меня есть хупак, то, что нужно для зарвавшегося льва.
      Тассельхофф потянулся было к дверной ручке, но его остановила рука Вудроу.
      — Я не могу ничем помочь. Единственное, чем я располагаю — крохотный кинжал. Лев разорвет нас на части и сжует на обед, с хупаком или без! И никаких обид, — пропыхтел он, сдерживая шумное дыхание.
      — Да не боюсь я, — бросил Тассельхофф, гордо выпятив грудь.
      — Это хорошо, ибо я напуган настолько, что на обоих хватит, — серьезно заметил Вудроу. — Вот бы еще знать, где сейчас Боздил и Лигг!
      — Наверное, устали бежать за нами и отказались от поисков, — предположил Тас.
      — Замечательная мысль, — дернул кендера за руку Вудроу.
      Вудроу и Тас ткнулись в оставшиеся пять дверей и обнаружили за ними крокодиловую яму, гигантскую обезьяну с клыками наподобие отточенных кинжалов, что-то непонятное, выглядевшее точно ходячая куча мусора, пятифутового скорпиона — Тас хотел было задержаться, чтобы получше разглядеть диковинное существо, но Вудроу не позволил — и комнату, так заплетенную паутиной, что Вудроу не захотелось даже знать, кто может жить в ней. И никаких признаков Боздила и Лигга.
      Наконец они ворвались в обширную, одноэтажную комнату, пустую, если не считать стройных рядов гигантских колонн, поддерживавших потолок. Это помещение, видимо, не задумывалось как демонстрационный зал.
      — Это тупик, — предупредил Тас. Но дверь уже с треском захлопывалась практически перед самым их носом. Кендер и юноша успели только перекатиться на пятки, обоих захлестнул невиданный доселе ужас.
      — Мы извиняемся, что вынуждены поступить с вами… некорректно, — плаксивый голосок Боздила просачивался из-за крохотного зарешеченного окошка в деревянной двери. — Было бы куда лучше, если бы вы вели себя чуть поцивилизованней. Вы могли бы остаться на свободе и разузнать много интересного об этом месте, а еще поужинать вместе с нами вечером. И, как полагается, для ночлега вам предоставили бы лучшую комнату. И я был бы счастлив — сами понимаете, не часто нам доводится принимать гостей, с которыми можно поболтать.
      — Но вы все погубили своим эгоизмом, — тоном обвинителя, гнусавя, закончил Лигг. — На нас нет вины.
      Тасу казалось, что он видит через решетку, будто Лигг небрежно пожимает плечами.
      — А теперь мы должны подготовиться, — с этими словами братья исчезли.
      — Должен тебе сказать, Вудроу, что их уверенность заставляет меня думать о женитьбе как о событии весьма заманчивом, — вздохнул Тас, сползая вниз по стене.
      Вудроу убрал с глаз мягкие, пропитавшиеся потом волосы и повалился на пол по соседству с Тассельхоффом.
      — Можете повторить свои слова еще раз, мистер Непоседа.
      И быстро погрузился в сон.
      На этот раз кендер, кажется, справедливо принял услышанное за шутку. Уставший сверх меры, он погасил искру сознания в своей голове, как затушил бы влажными пальцами огарок свечи.
      Внезапно Тасу что-то почудилось.
      Что еще за шум?
      За колоннами кто-то скулил. Тассельхофф аккуратно обогнул спящую фигуру Вудроу и двинулся на цыпочках между колоннами, пристально вглядываясь в окружающую их тьму. В самом конце темной комнаты он обогнул очередную колонну и замер от неожиданности.
      Несчастное создание, что лежало, забившись в темный угол, было большим (точнее говоря, громадным!), волосатым и очень напоминало слона. Оно лежало на боку и отстукивало хоботом грустный ритм, а по толстой серой коже ползли слезинки и собирались в лужицу у устрашающих бивней. Внезапно создание подняло голову и уставилось на Тассельхоффа, прислонившегося к колонне.
      — Прошу прощения. Я не знал, что здесь есть кто-нибудь еще, — сказало оно высоким, музыкальным голосом.
      — Да ты можешь говорить! — удивился Тас, выступая из тени.
      — Конечно. Разве не все мохнатые мамонты разговаривают?
      Подавшись назад, Тассельхофф потрясенно заморгал.
      — Я… не совсем в этом уверен. Никогда прежде не встречал. А еще считал неоспоримым фактом, что они не разговаривают.
      Из горла мамонта вырвался вздох, напоминающий звук трубы.
      — И я никогда не встречал себе подобных.
      Голова существа упала на каменный пол, а на большом сером глазу, окаймленном розовым ореолом, замаячила слеза. Жалостливый кендер опустился рядом с животным на колено и успокаивающе похлопал его по массивному плечу:
      — Что случилось? — спросил он. — Не плачь, а то затопишь эту комнату слезами, и все мы утонем! — хихикнул он.
      На землю шлепнулась еще одна крупная слезинка.
      — Утонем, ну и что с того? В любом случае гномы-механики не оставят нас в живых, — простонал мамонт.
      Потихоньку Тас начинал понимать. Он еще раз похлопал создание по спине.
      — Не переживай, должен же быть какой-нибудь способ выбраться отсюда, — с надеждой сказал он. — Мы с Вудроу не оставим тебя здесь.
      Глаза мамонта приоткрылись пошире.
      — Вы действительно так сделаете? — пропищал он, после чего снова повесил голову. — Это невозможно, даже если вам удасться отыскать выход. Я же слишком велик и наверняка застряну в дверях. Осталась одна-единственная комната — вот эта — достаточно большая, чтобы меня вмещать.
      — Но как ты здесь оказался? — осведомился Тас, переводя взгляд с широченной спины мамонта на крохотный дверной проем.
      Мамонт несмело приподнялся на одно колено, отчего пол под ногами тут же заколыхался.
      — Меня принесли, когда я был еще очень маленьким, — просто ответил он усталым голосом.
      — И как давно?
      — Боздил и Лигг говорят, что с тех пор прошло больше пятидесяти лет.
      — Они держат тебя взаперти целых пятьдесят лет?! — недоверчиво переспросил Тассельхофф.
      Лицо мамонта омрачилось.
      — Ох, в этом нет их вины, — неожиданно начал он. Заметив удивление Таса, он добавил:
      — Позволь рассказать все по порядку…
      Тас не имел ни малейшего желания прерывать его.
      — Боздил отыскал меня во время очередной вылазки за экспонатами пятьдесят лет назад. В то время я был еще малышом, блуждающим в окрестностях холмов южнее Зериака — так он сказал; и никакой мамаши рядом. Он привез меня сюда, и тогда они с Лиггом решили, что я еще слишком маленький, чтобы представлять в их витрине волосатого мамонта. И они дали мне возможности подрости…
      Мамонт испустил еще один «трубный» вздох. Тас вытащил из кармана носовой платок и примостил его на конце толстого хобота.
      — Спасибо, — шмыгнул носом зверь. — Они кормили меня и нянчились, ведь разве мог получиться хороший экспонат из худого мамонта со впалыми боками? Так они говорили. Я научился разговаривать. Они обращались со мной, как с домашним любимцем!
      Через всю комнату волной прокатилось еще одно всхлипывание, исполненное безнадежной тоски.
      Шум и толчки разбудили Вудроу. И уже спустя мгновение у колонны нерешительно замаячила его соломенная голова.
      — Мистер Непоседа?
      — Вудроу, позволь тебе представить…
      Тас прямо смотрел на мамонта.
      — Гномы звали меня Винни, — сказал тот. — Даже я не в состоянии выговорить полное имя, которым они меня наградили.
      Тассельхофф похлопал Винни по одной из плоских ступней, видимо, изображая рукопожатие:
      — Тассельхофф Непоседа.
      — Вудроу, — глазея на мамонта, непонимающе произнес юноша.
      — Приятно познакомиться, — вежливо ответил длинноволосый мамонт.
      — Вудроу, нам нужно отыскать путь к спасению и помочь Винни освободиться! Боздил и Лигг намереваются убить его! — серьезно заявил кендер.
      — Мне кажется, это у них навязчивая идея такая, — ответил юноша. — И мы туда же. — Он принялся расхаживать по комнате, сцепив за спиной руки.
      — Придумал! Как только они вернутся с нашими обедами, Винни подпрыгнет, и гномы стукнутся головами! — выступил с предложением Тас.
      Винни вскинул голову, и в его глазах проскочила искорка тревоги.
      — О, да разве можно так поступать с Боздилом и Лиггом?! Они же единственная моя семья!
      Тас раздраженно поморщился.
      — А как же. Они всегда готовы натолкать в твою шкуру ваты.
      Винни медленно покачал огромной головой.
      — Вот тут и начинаются проблемы. Они не имеют возможности принести сюда витрину и сделать из меня чучело прямо здесь; а я не могу выйти, в свою очередь. И потому гномы просто не могут убить меня. Им ведь еще нужен экземпляр волосатого мамонта. Но в последнее время они что-то не часто со мной возятся, отсюда я и заключил, что конец близок. Какое несчастье!
      Винни прижал к земле свой хобот и принялся реветь. Вскоре на Тассельхоффе не осталось ни одного сухого клочка одежды, все пропиталось мамонтовыми слезами.
      "Наверное, это куда хуже, чем жениться", — грустно подумал Тас, а вслух произнес:
      — Мы что-нибудь сделаем, Винни, не переживай.
      Кендеру очень хотелось бы знать, чем может быть это самое «что-нибудь».

ГЛАВА 16