— Доброе утро, красавчик, — промурлыкала огненноволосая гномиха горбатому гному с кривыми зубами, сидящему внутри магазинчика. По ее прикидкам, «красавчику» давно перевалило за триста лет. Скрещенные на груди руки настолько поросли растительностью, что Гизелла вряд ли отважилась бы сказать, где они заканчиваются и где начинается борода. — Могу я переговорить с твоим батюшкой, хозяином лавки?
Глаза старого гнома блуждали по туго обтянутому одеждой телу Гизеллы.
— Я хозяин, — заявил он и скривил губы в гротескной улыбке, обнажив зубы.
Гизелла торопливо прикрыла ладошкой рот, притворившись пристыженной. Какимто образом она даже умудрилась изменить цвет щек, и теперь их залил яркий румянец.
— Не могу поверить! Ох, я, наверное, вас обидела. Я действительно еще никогда так не ошибалась с возрастом людей…
Она причмокнула языком и серьезно покачала головой.
— Я полностью опозорена. Возможно, вы даже слушать меня не захотите, с самыми-то лучшими товарами на ярмарке! Пожалуйста, примите мои извинения.
Она нежно прикоснулась к волосатой руке и собралась уходить.
— Я больше не стану докучать вам.
Она отошла от лавки всего на шаг, виляя бедрами еще сильнее, настолько сильно, что Тассельхофф с Вудроу вряд ли находили это возможным.
— Пожалуйста, не унывайте, мисс…
— … миссис Хорнслагер, — поправила Гизелла, и когда она вновь повернулась в его сторону, на лице гномихи расцвела благодарная улыбка. Рыбка попалась на удочку даже легче, чем она ожидала. — Неужели вы будете иметь со мной дело? Ох, вы просто замечательный мужчина! Чтобы показать вам, насколько виноватой и одновременно благодарной я себя чувствую, я куплю вдвое больше, чем могу себе позволить! Господин Хорнслагер, наверное, на меня рассердится, но я не боюсь! — дерзко заявила она.
— Во имя Реоркса, — ответил он, — я очень не хочу, чтобы у вас были проблемы с мужем; а он счастливчик, должен вам сказать. Для моих товаров нет большей чести, чем украшать вашу созданную для любви фигурку. Я с радостью продам вам двадцать рулонов по той цене, по которой приобрел их сам, если только вы пообещаете мне рассказывать людям, где их приобрели.
— Любые двадцать рулонов? — проворковала Гизелла.
— Мой магазин — ваш, — ответил он, окинув лавку волосатой рукой. Гизелла отдавала себе отчет, что взгляд его намертво приклеился к ее раскачивающемуся заду, когда прошмыгнула мимо него. Даже находя его отталкивающим, она любила внимание, которым ее окружали мужчины. Теперь начался самый ответственный этап сделки. Гизелла неторопливо двигалась среди рулонов ткани, откладывая в сторону те, качество которых ее не устраивало, и расспрашивала продавца о ткачах, цене, красках и сроке службы.
— Но это же не настоящая серебряная нить! — фыркала она, вытаскивая нитку из края очередного рулона.
Пока Тассельхофф наблюдал за торговой сделкой двух гномов, позади него набирала силу настоящая симфония голосов, шума трещоток и свиста свирелей. Обернувшись, Тас понял, что все эти звуки исходят от карусели! Он немедленно рванулся туда, но был остановлен твердой рукой Вудроу.
— Но карусель заработала, — умолял Тас, — Посмотри на нее! Звери двигаются по кругу, то подпрыгивая, то опускаясь вниз. А еще карусель играет музыку!
Вудроу даже не шевельнулся.
— Ну хорошо, тогда пошли вместе, и тогда я уж точно не потеряюсь, — заключил Тас.
Вудроу мельком взглянул на карусель, заинтригованный, но все же продолжал колебаться.
— Не знаю…
— Зато я знаю! — Тас почти кричал. — Пойдем. Гизелла будет рассматривать тряпки все утро. Они все еще спорят за третий сверток. — Он дернул Вудроу за рукав. — Только один разочек. Мы вернемся еще до того, как она заметит, что мы отлучались. Пойдем, Вудроу!
И в конце концов любопытство в Вудроу победило доводы разума. Он оглянулся на Гизеллу и потащился за кендером к карусели.
Рядом с каруселью располагалась вертящаяся мешанина разных механизмов, шкивов, ручек и цепей, с помощью которых, очевидно, приводилось в движение все устройство. И хотя карусель крутилась, лысый и приземистый гном-механик, одетый в длинное, по щиколотки белое пальто и в очках, привязанных к веревочке на шее, мотался взад-вперед с пригоршней гаечных ключей, подкручивал какие-то винтики, дергал за рычаги и стучал по другим механизмам.
— Этоещенеправильно; музыкаоченьмедленная, — быстро, почти неразборчиво бормотал гном-механик; впрочем, это свойственно гномам-механикам. Он дернул за ручку, и музыка, напоминающая заунывную мешанину свистков, гудков и металлического лязга, замедлилась еще сильнее и стала совсем монотонной. Затем она резко набрала обороты и сделалась такой пронзительной, что все городские собаки заскулили от боли. Гном-механик вернул рычаг в прежнее положение, и музыка вернулась к прежнему темпу.
Скрестив руки на груди, гном-механик отошел в сторонку и удовлетворенно кивнул. Но лицо его тут же помрачнело.
— Этопочинил, ноединорогдвигаетсяслишкоммедленно. Гдемойключ? Знаюяоставил егогдетосправа. Ктотоеговзял!
Он порылся во внутренних карманах своего длинного белого пальто и в замешательстве извлек оттуда потерянный инструмент. Он машинально ткнул им в груду механизмов, провернув еще один винтик. Стоило ему так сделать, деревянная фигурка домового с собачьей головой принялась подпрыгивать в воздух и опускаться быстрее и быстрее, причем двигалась она так стремительно, что голова домового врезалась в деревянную крышу, а молоденький гном, сидевший на ней в этот момент, не на шутку испугался за свою жизнь и получил, кроме того, пожизненную головную боль в придачу.
Гном-механик рассеянно почесал лысую макушку.
— Этодолженбылбытьпереключательдляединорогаанедлядомового, — пробормотал он, и снова машинально провернул какой-то винтик. Домовой продолжал бешено колотиться о деревянную крышу.
— Прости, — бурчал он. — Прости.
После освобождения рубильника домовой опустился вниз. Гном, сидящий у него на спине, неуверенно раскачивался.
— Гдежеэтотвыключатель? Яжепомнючтокакойтовключал.
Просунув руку в самую гущу вертящихся со скрежетом шестеренок, да так, что Вудроу побледнел от страха, гном-механик нащупал внутри коробку и стал, по-видимому, случайно, дергать за рычаги. Лебедь захлопал крыльями, отвесив седоку несколько изрядных затрещин, деревянный гном ущипнул почтенную матрону за…, а единорог и вовсе сбросил своего наездника с седла.
— Язнаюянажималначтотоздесь. Илтаквыключаласьмояточильнаямашинка? Обогиобогиобоги…
Окончательно перепугавшись, он стал дергать за все ручки подряд, отчего карусель принялась вытворять вещи намного более неприятные, чем до того.
— Может быть, вот эта, на которой "ВЫКЛ." написано? — со своей стороны предложил Тас.
— Онанеможетбытьтойсамой…
Гном-механик сокрушенно потряс головой, но не успел ничего сказать, как Тассельхофф ринулся вперед и опустил рубильник указательным пальцем. Карусель начала тормрзить.
— Даоткудажетыузнал? — Лицо гнома-механика расплылось в удивленной улыбке, которая стала еще шире, как только он рассмотрел Тассельхоффа.
— Твоя карусель фантастическая, — выдохнул Тас, пытаясь одновременно прикинуть, на каком животном будет кататься. — А если ты еще и кое-что поправишь, например, сделаешь так, чтобы звери не проламывали головами потолок карусели, она будет просто необыкновенной. Ты сам ее придумал? Это твоя Цель Жизни?
Тассельхофф знал, что гномы-механики уже рождаются изобретателями. Каждый из них по рождении получает задание — или наследует его — которое они стремятся завершить прежде, чем умрут, чтобы получить возможность воссоединиться с предками и своим богом Реорксом в загробном царстве.
— Можно сказать и так, — ответил гном-механик, нарочно замедлив речь, чтобы облегчить ее понимание для Тассельхоффа. — Ты кендер, не так ли? Раньше я никогда не встречал нигде поблизости кендеров.
Гном-механик продолжал улыбаться Тассельхоффу, да так странно, что вскоре тот почувствовал себя букашкой, которую рассматривают через лупу.
— Драконов и морских коней — это те, что выглядят, как лошади с рыбьим хвостом и плавниками вместо ног, правда? — я видел разве что на картинках. А твои звери кажутся такими настоящими, будто ты и в самом деле рассматривал их вблизи, но конечно же, это невозможно, ведь драконы существуют лишь в сказках.
— Да, многие люди так и думают, — рассеянно заметил гном-механик. Он пристально вгляделся в лицо Тассельхоффу, а затем протянул руку и сжал его запястье, будто что-то вымеряя. — Ты ведь не слишком стар для кендеров?
Тассельхофф отбросил руку гнома-механика в сторону.
— Перед тем, как пустить на карусель, ты всем задаешь так много вопросов? Если ты переживаешь, что я чересчур тяжелый, могу заверить: я вешу меньше любого гнома, правда, Вудроу?
Юноша с сожалением оглядывался на Гизеллу, которая почти закончила осматривать первые два стола с тканями. Катание на карусели затянулось.
— Думаю, так оно и есть, мистер Непоседа, — в смятении отозвался он.
— И как скоро ты собираешься снова запускать карусель? — допытывался Тассельхофф. — Мне нужно идти, но и покататься на драконе я тоже очень хочу…
— Конечно, прямо сейчас; я помогу тебе, — возбужденно начал гном-механик, ухватив кендера за плечи, и повел его на платформу. — Нет нужды говорить, что красный дракон — великолепный выбор.
Он поспешно обвел Тассельхоффа вокруг карусели, пока они не остановились перед драконом.
Тас знал, что драконы как раса были изгнаны с Кринна легендарным рыцарем Хумой задолго до того, как появились на свет он и его друзья. Рассмотрев фигуру мифического существа поближе, он не смог скрыть восторженного удивления. Дракон был вырезан с детальной тщатльностью. Шесть длинных, на вид жестких костей, оплетенных паутиной плоти, образовывали могучие крылья существа. Его мощные, смертельно опасные когти заканчивались ороговевшими крючками. Вдоль длинного, устланного острыми чешуйками хвоста росли шипы; ряд шипов шел через все тело чудовища и заканчивался только у основания рогатого черепа. Лицо монстра представляло собой пугающую комковатую массу отдельных мвшечных волокон и вен. Челюсти, застывшие в злобной гримасе торжества, обнажали два ряда раздвоенных зубов, каждый из которых выглядел острее, чем топор мясника.
Тас был чрезвычайно тронут мастерской работой. Каждую чешуйку вырезали с такой удивительной точностью, что создавалось впечатление, будто дракон сейчас поднимется, расправит крылья и взлетит. Гранатовый красный цвет выглядел сочным, живым и даже немного светящимся изнутри. Чешуйки напомнили Тасу плотно привязанные к корпусу спелые гранатовые зернышки. Недоверчиво рассматривая шипы на драконьей спине, Тас испытал огромное облегчение, обнаружив нечто наподобие седла на шее чудовища. Засунув обутую в сапоги ногу в стремена, свободно свисающие с седла, кендер легко запрыгнул дракону на спину.
Вудроу избрал фигурку кентавра прямо позади дракона, чтобы не спускать с сорванца глаз. Усевшись на шоколадную спину, едва отличимую от настоящей, белокурый юноша терпеливо ждал, пока карусель заполнится гномами. Остановившись у рубильников, гном-механик весело потер ладони и дернул за большой рубильник. Карусель дернулась и начала набирать обороты, а откуда-то из потолка прямо над фигурками полились немного монотонные, но все же веселые звуки карусельной музыки, быстро заглушив все остальные шумы. Животные легонько подрагивали на своих столбиках: когда дракон взмывал ввысь, кентавр плавно опускался на платформу. Начинало казаться, что гном-механик таки справился с управлением капризной машиной. Он опускал и поднимал рычажки, не переставая счастливо потирать руки.
Тассельхофф тоже был на седьмом небе от счастья. Когда дракон поднимался и опадал вниз, его крылья то плавно скользили вверх, то устремлялись вслед за монстром, как будто бы дракон по-настоящему летел.
— Чудесно! Надеюсь, эта карусель никогда не остановится, — пылко заверял Тассельхофф самого себя. — Наверное, такие же чувства испытываешь, когда летишь на настоящей драконе… как жаль, что нигде на Кринне их больше не осталось…
Едва произнеся эти слова, Тас почувствовал, что фигура дракона под ним переместилась и легонько затряслась. " Мог бы привязать фигурки и покрепче", — подумал кендер. — "Когда остановимся, я двину ему эту идею".
Но к удивлению Тассельхоффа, карусель и не думала тормозить. Хуже того, тряска и раскачивание под ним усилились, так что вскоре он с трудом удерживался на спине дракона. Ему очень хотелось узнать, столкнулся ли и Вудроу с подобными проблемами, потому он оглянулся на восседающего верхом на кентавре молодого человека. На лице Вудроу читалась лишь скука, которая сменилась беспокойством, когда он заметил кендера.
— Мой дракон стремится освободиться! — крикнул ему Тас.
Тас чувствовал, что руки его соскальзывают все ниже и ниже. Прижавшись грудью к спине дракона и обхватив его за шею, он обвил ногами столб позади себя, к которому крепился дракон. Почему этот полоумный гном-механик не остановит карусель? Неужели он снова забыл, где находится выключатель?
Вудроу, сидящий позади, видел, что губы кендера движутся, но не смог разобрать, что тот говорит. Юноша тоже чувствовал, что накатался вдоволь. Он жестом указал на это гному-механику, когда проезжал мимо. Гном-механик отмахнулся от него со все той же странной улыбкой.
Вдруг до него донесся громкий треск раскалывающегося дерева, и стержни, удерживающие фигурку дракона, треснули. Вудроу открыл было рот, чтобы предупредить Таса. Но кровь застыла в его венах, когда он увидел, как огромная голова красного дракона медленно повернулась назад, чтобы разглядеть примостившегося на спине кендера. А когда дракон хлестнул хвостом и расправил крылья, юноша уже вовсю стучал зубами от страха. Под кроваво-красными чешуйками на спине чудовища двигались самые настоящие мускулы! Дракон был живым!
Вудроу потряс головой, не совсем уверенный, то ли он действительно видел движение дракона, то ли ему почудилось. Но когда он снова поднял глаза, на него в упор смотрел кентавр, на спине которого он сидел.
— Дракон увез твоего друга, — сказало существо.
ГЛАВА 14
Следующим утром Финес проснулся с таким чувством, будто всю ночь видел сон, но сколько ни пытался, так и не смог припомнить ничего особенного. Низкие тучи затянули целиком затянули небо, а на земле бушевал сильный ветер. Холодный осенний воздух заставил Финеса содрогнуться и поплотнее закутаться в одеяло. По лицу, шурша, чиркали сухие листья. Он неохотно сел. С лица посыпался песок, осевший там за ночь, спина ныла после лежания на холодной, сырой земле, а еще его не покидало ощущение, будто каждый зуб за время сна оброс шерстью и вспотел ко всему в придачу. В общем, по уши… в этом самом. Тщетно оттирая пальцем налет с зубов, он взглянул туда, где спал Трапспрингер, и обнаружил, что кендер уже проснулся и покинул лагерь. Оглядевшись по сторонам, Финес обнаружил своего «проводника» сидящим неподалеку на развалинах каменной стены. Он беспечно болтал ногами и жевал украденный толстый ломоть пшеничного хлеба.
Заслышав приближение Финеса, Трапспрингер пропел:
— Доброе утречко!
— Это тебе так кажется, — проворчал мужчина, похлопывая себя по плечам, чтобы хоть как-то согреться.
— Кажется, кто-то сегодня не с той ноги с постели встал, — бойко ответил Трапспрингер, заметив мрачную физиономию спутника.
— Если бы я спал в постели, мне не пришлось бы счищать с себя всю эту грязь,
— последовал сердитый отклик. — У тебя больше хлебушка не найдется?
Трапспрингер отломал большой ломоть, передал его мужчине и окинул взором серое небо:
— Для исследования Руин денек что надо. В солнечную погоду сюда стекаются толпы кендеров из города и разные создания из-под земли.
Финес так и застыл с полуоткрытым ртом.
— Какие еще создания?
Кендер энергично закивал головой.
— Ну ты же знаешь, каких чудовищ можно встретить в развалинах: ящериц, змей, крыс, летучих мышей, жуков, пауков, гоблинов, гигантских слизней, филинов, козлодоев…
— Я сбился со счету.
Трапспрингер пожал плечами.
— Выпьешь воды?
Он протянул мужчине кожаный мех.
Финес тяжело сглотнул. Сухой хлеб комом застрял в глотке. Он приложился к фляге и наполовину опорожнил ее двумя глотками.
— Почему ты не рассказывал про чудовищ? — спросил он в конце концов взвинченным до предела голосом.
Трапспрингер окинул его странным взглядом.
— А что еще ты ожидал найти на развалинах города? Местную булочную?
— Нет, я рассчитывал обнаружить пустые развалины.
— Это место так и кишит чудовищами, — спокойно продолжал Трапспрингер. — Однажды, проезжая мимо, я видел, как филин откусывает голову пони. Несчастный седок…
Хлеб, застрявший у Финеса в глотке, стал настойчиво прокладывать себе путь обратно. Он сосредоточился на том, чтобы загнать его вниз, а потому не прислушивался к подробностям рассказа Трапспрингера.
— … но ты ведь врач, и не мне рассказывать тебе, как выглядит человек изнутри.
Кендер беспечно спрыгнул со стены и взял своего пони за уздечку:
— Ты готов? Послушай, ты что-то неважно выглядишь.
Финес ухватился двумя пальцами за переносицу и принялся массажировать ее в надежде унять пульсирующую головную боль.
— Просто хлеб что-то не пошел, — слабо возразил он.
— Мы можем вернуться в Кендермор, как только скажешь, — напомнил Трапспрингер. — Я бывал здесь уже достаточно, чтобы смело утверждать: вряд ли осталось хоть что-нибудь, заслуживающее внимания.
— Тогда почему сюда отправилась Дамарис? — спросил мужчина.
Трапспрингер передернул плечами.
— А почему бы и нет? Бытует мнение, что здесь можно найти замечательные вещи, но этим занимаются вот уже несколько десятилетий. Теперь пройти через Руины и уцелеть при этом — своего рода неофициальный ритуал.
— Уцелеть?!
Трапспрингер пристально вгляделся в Финеса.
— Ты уверен, что не трусишь?
— Я бы не назвал трусостью беспокойство насчет того, что в любой момент тебе могут откусить голову, — фыркнул в оправдание Финес.
— Ах, вот ты о чем, — воскликнул Трапспрингер, отметая недоразумение одним взмахом руки. — Вероятно, пони об этом просил. Так мы идем или будем стоять?
Финес ткнул в глаза кулаками и принялся лихорадочно их растирать. Он зашел слишком далеко, чтобы теперь поворачивать назад. С исчезновением Дамарис у Тассельхоффа нет причин вместе со второй половинкой карты возвращаться в Кендермор. Мужчина чувствовал, что стоит хоть ненамного ослабить контроль за ситуацией, как сокровища безвозвратно ускользнут от него. Он услышал, как тонкий голосок, совсем не похожий на его собственный, пропищал:
— Идем.
— Вот это сила воли! — сказал Трапспрингер, похлопав Финеса по спине. — Надеюсь, мы не набредем на какого-нибудь живого мертвеца. Я забыл святую воду, а скелеты, привидения и им подобные такие настырные!
Кендер прикрепил к седлу хупак, расправил плечи и направил своего пони к Руинам.
Финес тяжко вздохнул и последовал за ним, рванув поводья своего миниатюрного скакуна.
Увиденное наводило на мысль, что город, некогда существовавший на этом месте, был довольно крупным. Руины простирались на сотни ярдов во все стороны, постепенно сливаясь с окружающими их лесами и болотцами. Кендер и человек ехали по древней, заросшей сорняками улице, старательно огибая разбросанные на дороге крупные булыжники. По сторонам попадались осыпавшиеся фундаменты старинных построек и беспорядочные груды прямоугольных колонн из белого камня. Только одно из десяти встретившихся по пути строений казалось почти нетронутым; стены его все еще стояли, зато отсутствовали двери и крыша. Трапспрингер остановил пони в дюжине шагов до пересечения двух улиц и обернулся, поджидая Финеса. Улица, которую они пересекали, была по крайней мере в три раза шире той, которой они следовали до того, и плавно изгибалась вправо и влево.
— Когда город еще жил, эта улица, должно быть, считалась одной из главных. Она огибает кругом все Руины, — сказал Трапспрингер. — И если только тебе удастся отыскать эту дорогу, ты ни за что не потеряешься, потому что она приведет в то место. откуда ты начал. Помни об этом на тот случай, если что-то заставит нас разойтись.
Трапспрингер повернул направо.
— Понаблюдал бы ты за дальней стороной дороги, пока я не спускаю глаз с ближней.
— А что мы ищем? — спросил приведенный в замешательство Финес, поджав ноги еще сильнее, чтобы не оставать от проворного кендера.
— Ну конечно же следы прибывания Дамарис.
— А какие именно следы?
— Понимаешь, следы! Отпечатки ног, следы копыт, перевернутые камни, кучки мусора, пепел походных костров, что угодно. Просто посматривай по сторонам.
Финес вздрогнул. Однажды, в возрасте семи лет, он уже шел по следам своей младшей сестренки, оставленным на свежевыпавшем снегу, да и то чуть было не потерял след. А потому сомневался, что с него получится хороший помощник в теперешних поисках.
Некоторое время путники неторопливо двигались по дороге, так и не наткнувшись ни на кого, кроме бурундуков да полевок, когда вдруг Финес услышал, что Трапспрингер зовет его по имени. Он оглянулся через плечо и увидел кендера, стоящего у обочины в нескольких ярдах позади; тот жестами призывал к нему присоединиться. Мужчина направил своего пони вслед за Трапспрингером, и вскоре они подошли к огромному, почти целому зданию.
Компаньоны немного постояли среди обвалившихся колонн обширной галереи.
— Что это было, кажется, храм? — спросил Финес, который, прищурив глаза, рассматривал высоченную каменную постройку. Входная дверь достигала двенадцати футов в высоту, в то время как боковые стены — по крайней мере двадцати. В стенах стройными рядами располагались сводчатые окна, а прямо под верхушкой остроконечного фасада приютилось крохотное круглое окошко. Крытая шифером крыша зияла прорехами, будто упрекая нынешних посетителей в непочтительности к некогда величественному зданию.
— Наверное. Давай посмотрим, нет ли тут Дамарис, — предложил Трапспрингер. И, не теряя времени, кендер извлек из бездонного пакета, нагруженного на спину пони, маленький фонарик, зажег его и устремился к постройке. Финес, так и не избавившись от тревожного предчувствия, последовал за ним, ведя за уздечку своего пони.
Они стояли в обширной комнате с высокими потолками, которая когда-то, должно быть, служила вестибюлем, отделенным перегородкой от второго этажа. На это указывали вереницы изъеденных временем камней, торчащих из стены прямо на полпути от земляного пола к крыше. Окна, скорее похожие на дыры, пропускали в комнату рассеянный серый дневной свет. На некогда вымощенном полу не осталось ни единой каменной плиты.
— Самым нетронутым зданием среди этих развалин повально увлечены кендерморские строители, — объяснил Трапспрингер. — Они уезжают отсюда на телегах и практически полностью растаскивают все, что осталось от построек. Я очень удивлен, что оно все еще на своем месте.
Слова Трапспрингера, подхваченные эхом, пошли гулять по пустой комнате. Повесив на бок фонарик, кендер направился к отверстию в дальней стене. Следующая комната уступала размерами предыдущей. Сюда проникало еще меньше света, ибо окошки казались совсем крохотными. Трапспрингер поднес фонарь к черному прямоугольнику на мраморном полу у левой стены, отчего по комнате в дикой пляске заметались тени.
— Наверное, ты был прав, предполагая, что раньше тут находился храм. Держу пари, на этом самом мЕсте когда-то стоял алтарь.
И двинулся к следующему дверному проему в глубине комнаты.
— Может, нам просто позвать ее отсюда? — предложил Финес, с каждым шагом чувствуя себя все более беззащитным. Он то и дело цеплял носом липкие нити паутины.
— Послушай, если ты хочешь, чтобы все в округе знали, что мы здесь — давай так и поступим, — ответил на это Трапспрингер. — Но что касается меня, я кендер осторожный… — добавил он, перешагивая через следующий порог.
В комнате, куда он вошел, поднялся невообразимый грохот, сопровождаемый пронзительным писком; Трапспрингер завопил, затем раздался треск, и обе комнаты погрузились в кромешный мрак. Финес застыл на месте, будучи не в состоянии что-либо видеть или соображать. Что-то ткнулось ему в грудь, затем толчок повторился. В одночасье его окружили полчища визжащих, хлопающих крыльями, волосатых тварей. Он что есть сил зажмурился и принялся безумно молотить кулаками неизвестных чудовищ, которые атаковали его со всех сторон.
— Помоги мне, Трапспрингер! — заверещал он. Что-то уселось Финесу на шею.
От ужаса у него перехватило дыхание, из горла вырывались булькающие всхдипы.
Он яростно ударил невидимого противника, чуть не лишившись при этом чувств.
Внезапно нападения стали реже. В него врезалось все меньше и меньше странных созданий. Он мог слышать их резкие крики — твари неслись наружу, минуя темные комнаты.
— Трапспрингер? — нерешительно произнес Финес. Справа донесся шорох. Мужчина снова прирос к месту.
— Уф, — в конце концов выдохнул кендерский голос. — Это было что-то! Кажется, летучие мыши страстно желали покинуть это помещение.
Кендер слегка покачивался.
— Должно быть, фонарь погас, когда одна из них сбила меня с ног, и я ударился головой об пол. А с тобой все в порядке?
Щеки Финеса горели от стыда. Оставалось только надеяться, что кендер не слышал его идиотского крика о помощи.
— Прекрасно, — запинаясь, пробормотал он. — Обо мне не беспокойся.
Трапспрингер нащупал свой фонарь. Через несколько мгновений он вновь вспыхнул. Когда кендер оглядывал комнату, Финес заметил, что одна половина его лица представляет собой гигантский синяк, а из седеющего хохолка беспорядочно выбиваются пряди.
— Больше дверей нет. Очевидно, Дамарис не здесь.
— Очевидно, — повторил Финес. — Пойдем-ка отсюда.
— Поверь мне, теперь здесь безопасно. Каким же дурачком я себя чувствую! — Он рассмеялся. — Такой бывалый путешественник, как я — и вдруг испугаться стада летучих мышей, — сказал он, пройдя через храм и вновь очутившись на галерее.
— Скажи, а летучие мыши разве летают стадами? — спросил он, оборачиваясь лицом к Финесу. — Может быть, стаями. Или косяками? Группами? Толпами? Гмм…
Остаток дня Финес следовал за кендером, который таскал его от одного разрушенного строения к другому, еще в более плачевном состоянии. Его тело ныло от напряжения, так как он постоянно ждал, что в любой момент на него может бросится что угодно. Но так ничего и не произошло. Самым страшным зрелищем, которое ему довелось наблюдать, были две гигантские сороконожки; они были столь же «рады» встрече с человеком, как и он, а потому поспешили скрыться с глаз долой.
Около полудня из-за серых туч проступил бледный диск солнца. Кендер с человеком обмотали уздечки своих пони вокруг обломка колонны, возле которого раньше располагался зеркальный пруд. Они без сил свалились на землю и неохотно перекусили кусочками сушеного мяса, привезенного Финесом. И наконец Финес отважился задать вопрос, что волновал его на протяжении всех бесплодных утренних поисков.
— Возможно ли, что с Дамарис что-нибудь произошло? Например, она могла… куда-нибудь исчезнуть? Несчастный случай?
Трапспрингер обдумал такой вариант, закусив губу.
— Возможно. Но куда более вероятно, что ей уже наскучило здесь и она ушла. Как видишь, тут мало чего осталось интересного.
Финес подумал, что постоянная опасность нападения со стороны чудовищ должна не оставить равнодушным даже кендера. А потому спросил:
— И куда же она направИлась? Или поблизости есть еще какие-нибудь руины?
— Нет, — ответил Трапспрингер. — Беру свои слова обратно, — тут же поправился он. — Неподалеку есть еще одно место, куда она могла пойти. Фактически оно представляет собой часть Руин, но я не знаю никого, кто бы туда входил.
К тому времени Трапспрингер уже вскочил на ноги и вел Финеса к поросшей лесом местности в северной части Руин. Стволы деревьев, ветви, корни, лоза дикого винограда и кустики ежевики переплетались так, что лес казался просто непроходимым. Под низкими кронами царил вечный мрак.
— А зачем вообще сюда ходить? — спросил Финес Трапспрингера, когда, последовав его примеру, привязывал поводья пони к дереву. Трапспрингер вытащил изза седла хупак и принялся прокладывать себе путь сквозь чащу зелени. Финес выскочил вперед, чтобы присоединиться к нему.
— Мне кажется, стоит нам пробраться внутрь, и лес значительно поредеет, — беспомощно объяснил кендер.
— А что там, внутри? — спросил Финес, осторожно высвобождая зацепившуюся за ногу шипастую веточку.
— Башня, конечно — пятая Башня Высшего Волшебства. Она была одной из пяти первоначальных Башен Высшего Волшебства и, должно быть, разрушилась сразу после Катаклизма. Но проблема совсем не в башне. Проблема в том, что вокруг каждой из них растет заколдованная роща, которая не пропускает внутрь нежеланных посетителей. Никто из тех, кого я знаю, еще не добирался до самой башни.
Финес замер на месте. Он повернулся назад и чуть было не помчался к привязанным у опушки пони.
— Чем ты думаешь, когда ведешь нас в магическую рощу? Да еще с Башней Высшего Волшебства в центре! Ты что, сумасшедший?
Внезапно о чем-то подумав, он остановился и смерил кендера полным сомнений взглядом:
— Не вижу я никакой башни. И в этих деревьях тоже не усматриваю ничего сверхестественного. Кстати, откуда ты об этом узнал?
— Роща воздействует на тебя не на физическом уровне, — объяснил Трапспрингер. — Роща… она делает что-то, отчего твои чувства значительно обостряются и тяжело поддаются контролю.
— Боги, да это же чепуха, Трапспрингер! Наверное, ты меня за простака принимаешь!
Остановившись напротив кендера, он прищурился.
— Хотя могу предположить, что ты затеял. Думаешь посеять в моей душе панический страх, который вынудит меня убежать, а потом найти Дамарис самому? Ты вернешься в Кендермор героем и присвоишь себе половинку карты, что сейчас у твоего племянника!
