О молитве призывания Святого Духа с практической стороны следует заметить нижеследующее:
      Произнося после молитвы анамнезиса возглас «Твоя от Твоих Тебе приносяще (или древнее «приносим») о всех и за вся» священник совершает возношение Святых Даров. Если служит диакон, причем служит «совершенне», т. е. причащаясь, то возносит Дары диакон. Указание о возношении имеется в служебнике. Это возношение совершается крестообразно сложенными руками, т. е. так, что священник (или диакон) правой рукой берет стоящий слева дискос, a левой — Чашу, стоящую справа, и возносит, т. е. слегка их приподымает над престолом. Правая рука с дискосом должна быть поверх левой с Чашей. Чертить в воздухе образ креста не указано, но многие это делают. [ ] Протоиерей А. Мальцев это советует в своем немецком издании служебника. [ ]
      Чин возношения, вероятно, очень древний. От ???????, «возношу», вероятно, и евхаристическая молитва литургии святого Василия Великого («Sanctus») говорит, что Спаситель на Тайной Вечери, «приемь Хлеб на святыя Своя и пречистыя руки, показавТебе Богу и Отцу…» и т. д. Святым Василием Великим это заимствовано из литургии апостола Иакова. [ ]
      Несомненно, что это имеет библейское, ветхозаветное происхождение и обоснование. Господь повелевает Моисею

      «и один круглый хлеб, одну лепешку на елее и один опреснок из корзины, которая пред Господом, и положи всё на руки Аарону и на руки сынам его и принеси это, потрясая пред лицем Господним»

      (Исх. 29:23-24).
 
      В ответ на слова священника «Твоя от Твоих…» певцы поют: «Тебе поем, Тебе благословим…». Очень важно, чтобы пение этого стиха, равно как и последующего «Достойно есть яко воистинну…» или соответствующего «задостойника», совершалось неторопливо. В этот момент священнику предстоит прочитать молитву призывания Святого Духа (a, по нашей славянской практике, еще и тропарь третьего часа трижды), совершить преложение Даров и прочитать начальную ходатайственную молитву «Якоже быти причащающымся»… и «Еще приносим Tи словесную сию службу, о иже в вере почивших…», т. е. совершить молитвенное заупокойное поминовение. В случае быстрого пения иерею не остается времени на прочтение этих важнейших молитв, и либо он будет это совершать наспех, либо на клиросе возобладает на некоторое время молчание и томительное ожидание.
      Только что описанное поднятие ввысь дискоса и Чаши при словах «Твоя от Твоих…», т. е. перед освящением Даров, следует, разумеется, отличать от возношения Святого Агнца перед самым причащением иерея и при словах «Святая святым». Из истории развития литургического обряда Западная церковь знает с известного момента введение в чин Литургии возношение святой Остии при произнесении слов «Приимите, ядите…». Это, как доказывают ученые литургисты Запада, является литургическим нововведением, относящимся к ХІІ-ХІII вв. Дело в том, что в кругах Парижского университета в XII в. некоторыми учеными (Петр Коместор и Петр Кантор) было высказано мнение, вопреки господствующим взглядам, что пресуществление святого Хлеба совершается не тотчас после слов «приимите, ядите», a только после произнесения слов «пийте от нея вси», относящихся к Чаше. Это было дальнейшим уточнением схоластической мысли о математическом моменте тайносовершения. Мнения этих ученых Сорбонны придерживались и еп. Парижский Сюлли и др. Папа Иннокентий III высказался неопределенно в этом споре. Но уже к началу XIII в. возобладало мнение цистерцианского ордена, обратное мнению Коместора и Кантора, и в подтверждение уже совершившегося освящения положено было тотчас после слов Спасителя о Хлебе совершать возношение освященной остии.
      Точно так же, начиная с Франции, в конце XIII в. Установлено было совершать возношение Чаши; в том же веке этот обычай вводится и в Германии, в ХIV в. — в итальянских диоцезах. В этот же приблизительно период времени вводится в католическуто мессу и звон в особый колокольчик для большего привлечения внимания верующих к поклонению только что освященным святым дарам. [ ] Этот последний обычай перешел потом под влиянием, вероятно, австрийских церковных кругов и в сербскую литургию, о чем было говорено выше.
      После этого возношения иерей читает молитву эпиклезиса, которая является вместе с установительными словами самой существенной частью анафоры. Она гласит:

Литургия святого Иоанна Златоустого:

 
«Еще приносим Tи словесную сию и безкровную службу, и просим, и молим, и мили ся деем, низпосли Духа Твоего Святаго на ны, и на предлежащыя Дары сия».
 

Литургия Святого Василия Великого:

 
«Сего ради, Владыко Пресвятый, и мы грешнии, и недостойнии раби Твои, сподобльшиися служити Святому Твоему Жертвеннику, не ради правд наших (Дан. 9:18 [ ]), не бо сотворихом что благо на земли, но ради милости Твоея и щедрот Твоих, яже излиял еси богатно на ны (Тит. 3:5-6 [ ]), дерзающе приближаемся Святому Твоему Жертвеннику: и предложше вместообразная Святаго Тела и Крове Христа Tвоегo, Тебе молимся, и Тебе призываем, Святе Святых, благоволением Твоея благости приити Духу Твоему (Деян. 19:6) [ ] Святому на ны и на предлежащыя Дары сия, и благословити я, и освятити и показати».
 
      Что касается слов молитвы этой «еще приносим Tи словесную сию и безкровную службу…», Одо Казель находит их происхождение в древней философии у Гераклита, Платона и стоиков. Богу надо приносить не кровавые жертвы и даже не вещественные приношения плодов и пр., a чистое приношение нашего духа, слова, истекающие от наиболее высокого, что есть в человеке, от его духа. Древнее иудейство знало уже про это. Достаточно много сказано у пророков о неприемлемости для Бога наших всесожжений. Дым кадила и кровь тельцов ненавистны Богу, как свидетельствует Исаия (1:11-15 [ ]). Милости требует Бог, a не жертвы, разумного Богопознания, a не всесожжений через Своего пророка Осию (6:6 [ ]), и сокрушенного и смиренного сердца через Своего псалмопевца (Пс. 50). О духовной службе пишет и апостол Петр (1 посл. 2:5 [ ]), и о словесной службе — апостол Павел (Рим. 12:1). То же находим и во II Апологии Иустина (гл. 8), у Афинагора (Послание, 13), у святого Кирилла Иерусалимского (V тайновод. поучение) и в ряде других святоотеческих и литургических памятников. [ ]
      По прочтении этой молитвы оба священнослужителя поклоняются трижды перед престолом, и от сего момента начинается весьма заметное различие в практике Церквей славянских, с одной стороны, и Греческой, арабской и Албанской, с другой. Первая практика узаконила с XV в. чтение вполголоса с воздетыми руками тропаря третьего часа со стихами 50-го псалма, и только потом уже совершается преложение Даров; по второй же, этот тропарь не читается, a непосредственно после молитвы эпиклезы, не прерывая его совершенно с ним не связанным синтаксически тропарем, совершается преложение.
      Итак, наш чин, как в одной, так и в другой литургии, предписывает, чтобы священник и диакон, поклонившись трижды (некоторые в это время молятся: «Боже, очисти мя грешнаго»), произносили указанный тропарь таким образом:
 
Иерей, воздевая руки: «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим низпославый, Того, Благий, не отыми от нас: но обнови нас молящих Ти ся».
Диакон: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей».
Иерейтак же вторично читает тот же тропарь.
Диакон: «Не отвержи мене от лица Твоего, и Духа Твоего Святаго не отыми от мене».
Иерейтретий раз читает тот же тропарь.
Диакон, преклонив главу, показывает орарем святой Хлеб и говорит «тихим гласом»: «Благослови, владыко, Святый Хлеб».
Совершается самое преложение Даров.
 

Литургия святого Иоанна Златоустого:

 
«И сотвори убо Хлеб Сей, честное Тело Христа Tвоего».
Диакон: «Аминь».
И опять диакон: «Благослови, владыко, святую Чашу».
Иерей: «А еже в Чаши Сей, честную Кровь Христа Твоего».
Диакон: «Аминь».
И опять диакон: «Благослови, владыко, обоя».
Иерей: «Преложив Духом Твоим Святым».
 

Литургия Святого Василия Великого:

 
«Хлеб убо Сей, Самое честное Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа».
Диакон: «Аминь».
И опять диакон: «Благослови, владыко, святую Чашу».
Иерей: «Чашу же Сию, Самую честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа».
Диакон: «Аминь».
Иерей: «Излиянную за живот мира».
Диакон: «Аминь».
И опять диакон: «Благослови, владыко, обоя».
Иерей: «Преложив Духом Твоим Святым».
 
      На это диакон в обеих литургиях отвечает: «Аминь, аминь, аминь», — и обращается к иерею: «Помяни мя, владыко, грешнаго». Священник отвечает: «Да помянет тя Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков». Диакон, отвечая «аминь», отходит в сторону. Венецианская редакция греческого служебника указывает диакону взять снова рипиду и веять ею. Разумеется, что священник, служа один, не произносит диаконских слов «Благослови… Святый Хлеб… Святую Чашу… обоя». Слово «аминь» он, однако, произносит при всех трех благословениях. По иерусалимскому служебнику, полагаются три коленопреклонения после совершённого преложения. Обычно же совершается земной поклон Святым Дарам.
      При историческом анализе вопроса о молитве призывания Святого Духа встает ряд тем, которые каждая в отдельности требуют к себе внимательного отношения литургиста. В главном эти темы сводятся к двум направлениям:
      Вопрос о древности этой молитвы, о ее апостольском происхождении, о ее содержании в первые века христианства; все это имеет свою одностороннюю, для нас мало благоприятную оценку и трактовку в католической науке; оценку, надо, впрочем, заметить, значительно изменившуюся в течение последних десятилетий благодаря добросовестным критическим трудам католических литургистов.
      Вопрос о тех видоизменениях и дополнениях, которые интересующая нас молитва претерпела в течение веков не только в литургической практике всего Востока, но особенно в границах того же Православия; здесь следует разобраться в тех различиях литургической практики, которые отличают момент призывания Святого Духа по служебникам славянским от служебников греческой традиции (греческих, арабских, албанских). Поэтому наше изучение интересующего нас вопроса должно обратиться сначала к теме древности и происхождения молитвы эпиклезы.

       Постановка проблемы.Прежде чем приступить к изучению свидетельств патристических и литургических, говорящих о древности разбираемой молитвы, надо себе уяснить, в чем состоит изучаемая проблема, т. е. какой характер исследования должен быть усвоен православным литургистом. Молитву эпиклезы можно рассматривать с точки зрения, например, исключительно литургико-археологической. Ее можно понимать и изучать, как просто (и только) литургический феномен, явление истории, занимающее мысль только историка церковного обряда. Это подход односторонний, узкий, и потому неправильный. Удовлетворительного ответа он дать нам не сможет. Есть, однако, другой подход. Молитву эпиклезы, как и вообще все наше богослужение, нельзя рассматривать, как исключительно обрядовое явление. Литургика в сознании церковном, в понимании святых отцов, всегда была и есть живая и жизненная философия Православия, т. е. исповедание в гимнографии, иконах, священнодействиях и всем вообще быте церковном, во всем том, во что Церковь верует и символически в догматах веры воплощает. Наряду с богословием трактатов и догматических исповеданий существует богословие литургическое, не только не менее важное, чем первое, но такое же по своему значению ценное и с ним органически в одно целое богословие связанное и поэтому от него неотделимое.
      Если Церковь установила в своем вековом литургическом опыте те или другие действия, обычно неправильно именуемые обывателем обрядами, то этими действиями она символически выражает свою веру в ту или иную вечную, непреходящую небесную реальность. Отрицание от сатаны перед крещением и весь чин заклинания крещаемого есть символическое, в церковном ритуале воплощенное отображение и исповедание догмата о первородном грехе; венчание брачующихся венцами, сопровождаемое пением «Святии мученицы…», дает таинству Брака характер шествия на мучение; песнопения предпразднства Рождества Христова, сходные по содержанию с песнопениями Страстной седмицы, раскрывают кенотическое и искупительное значение воплощения Слова Божия; литургическое богословие Богородичных праздников также раскрывает перед нами православную мариологию и т. д. и т. п.
      Молитва эпиклезы Святого Духа на Литургии, повторяемая во всех таинствах, показывает, что Церковь литургически исповедует свою веру в Духа Святаго, как Силу освятительную и совершительную, что в каждом таинстве повторяется Пятидесятница. Молитва эпиклезы есть, как и все наше литургическое богословие, молитвенное исповедание известного догмата о Духе Святом. Поэтому изучение этой молитвы, ее содержания, времени происхождения, тех или иных возможных в ней изменений есть вопрос не только археологии церковной, но, главным образом, вопрос догматический. Проблему эпиклезы и все наше разногласие с католической наукой надо рассматривать прежде всего как проблему догматическую, a потом уже как факт истории Литургии, как явление археологическое.

      Католическая церковь, как известно, учит, что молитвы призывания Святого Духа не нужны для освящения евхаристических элементов. Священник, по их учению, является совершителем Таинства, «minister sacramenti»; он, как «vice Christus» [заместитель Христа], как «Stellvertreter Christi» [заместитель Христа (нем.)], обладает полнотой благодати, как и Сам Христос; и, как Христу Спасителю нет необходимости призывать нераздельного от Него Святого Духа, так и Его заместителю, полномочному совершителю Таинства, в этом призывании также нет необходимости. С известного времени римская практика выбрасывает из мессы эту молитву или, точнее, так ее скрывает в контексте своих молитв, что она теряет свое значение и характер освятительной молитвы. Освящение Даров совершается исключительно словами Господа: «Accipite, manducate, hoc est enim corpus Meum», etc [Приимите, ядите, сие есть Тело Мое]. Любопытно заметить, что существует среди некоторых католических ученых мнение, что Дух Святой сослужитсвященнику, является его Mitkonsecrator [Coслужитель (нем.)], ????????????? [Сослужитель]. [ ]
      Поэтому в полемике со всем Востоком, который всегда и всюду эту молитву читал и бережно хранил, как самую важную наравне с установительными словами Господа, латинские богословы старались доказать, что молитва эта сравнительно нового происхождения, что она есть продукт греческой литургической практики, которую апостольская Церковь не знала. Поэтому все свидетельства святых отцов и самих литургических памятников подвергаются ими жесткой критике, недоверию и очень часто произвольному толкованию. Но тем не менее факты говорят сами за себя, и не признавать некоторых несомненных доказательств невозможно. Католические сомнения направлены главным образом на два момента:
 
      1. Молитва эпиклезы — происхождения не первоначального, она — продукт позднейших домыслов греческих теологов, и
      2. Эта молитва на первых порах своего возникновения имела характер не консекраторный, она читалась не ради освящения Даров, a чтобы удостоить молящихся причаститься Евхаристии; иными словами, это была молитва призывания Святого Духа не на Дары, a на молитвенное собрание.
 
      Существуют все же, как мы сказали, такие свидетельства, не признать которые невозможно даже самым крайним латинским ученым. Для примера возьмем классическое место из «Книги о Святом Духе» святого Василия Великого (гл. 27) и от него начнем исследование: «Кто научил знаменовать себя крестным знамением? Какое Писание научило нас в молитве обращаться к востоку? Кто из святых оставил нам на письме слова призывания при показании — ?? ??? ?????????? ?????? ??? ?? ????????? — Хлеба Евхаристии и Чаши благословения? Ибо мы не довольствуемся теми словами, которые Апостол или Евангелие упоминает, но и прежде их, и после произносим и другие, как имеющие великую силу для Таинства, приняв от неписаного учения». [ ] Если читать этот текст святого Василия без предвзятости, то ясно, что здесь свидетельствуется об апостольском происхождении эпиклезы. Не лишено значения даже и такое выражение, как «при показании Хлеба», ибо молитва Sanctus’a литургии того же Василия Великого заканчивается словами « показавТебе Богу и Отцу, благодарив, благословив…», a в молитве эпиклезы той же литургии написано: «Благословити я, освятити и показатиХлеб Сей» и т. д. B подтверждение этому месту из «Книги о Святом Духе» святой Василий Великий в III книге «Против Евномия» пространно разрабатывает церковное учение о том, что Дух Святой есть «Сила освящающая» и «Источник освящения».
      Несколько раньше в своих Катихезах святой Кирилл Иерусалимский дает нам ясно формулированное учение о том же моменте Литургии. Так (Myst. 3:3), он говорит: «Евхаристический Хлеб после призывания (???? ??? ?????????) Святого Духа не есть уже больше простой хлеб, но Тело Христово,» [ ] — или (Myst. 5:7): «Мы просим человеколюбивого Бога низпослать Святого Духа на Дары, чтобы Он сделал хлеб — Телом Христовым, a вино — Кровию Христовою». [ ] — «Святый Дух касается, освящает, прелагает (????????????)… Святые Дары принимают Святаго Духа». [ ] Чтобы не умножать цитаты, сошлемся только на Ефрема Сирина, [ ] святого Петра Александрийского, [ ] святого Феофила [ ] и Оптата Милевского, [ ] которые все свидетельствуют в том же духе об освятительной силе Святого Духа и необходимости Его призывания в Литургии.
      Если мы обратимся к святому Иоанну Златоусту, то свидетельство его только с особенной яркостью подтвердит сказанное другими. Оставляя в стороне его I и II беседу на «Предательство Иуды» и 82 беседу на евангелиста Матфея, где говорится несколько неясно об освящении, обратимся лишь к нижеследующим текстам, ясность которых не оставляет никаких сомнений о том, как думал по этому поводу Златоуст.
      B беседе «О кладбище и Кресте» он говорит: «Что ты делаешь? Когда священник стоит перед престолом с воздетыми к небу руками, призываяСвятого Духа сойти и коснутьсяСвятых Даров, тогда бывает великая тишина, великое спокойствие. Но как только Дух даровал благодать, когда Он сошел, когда коснулся предложенных Даров, когда ты видишь закланного и уготованного Агнца, тогда ты кричишь, ссоришься, бранишься» и т. д. [ ] В «Слове о священстве» говорится (3:4): «Стоит священник и низводит не огонь, a Духа Святого, читает длинную молитву, но не о том, чтобы огонь ниспал сверху и попалил предложенное, но чтобы благодать сошла на жертву и зажгла через нее души всех…», — и дальше: «Священник призывает Святого Духа и приносит страшную жертву». [ ] B IX беседе «На покаяние» Златоуст говорит о схождении Духовного Огня с неба на таинственную трапезу, когда закалается Агнец Божий. [ ] В XIV беседе на Ев. от Иоанна сказано: «Хлеб этот становится Небесным Хлебом, когда на него сойдет Дух». [ ] В беседе «О воскресении мертвых» учит Златоуст: «Таинственные Тело и Кровь никак не могут соделаться без благодати Духа». [ ] В ? беседе на день Пятидесятницы говорится об освящении и обновлении, совершаемом Святым Духом. Присутствие Духа доказывается отпущением грехов, рукоположением, таинственной жертвой. [ ] Эти цитаты могли бы быть умножены, но и сказанного довольно, чтобы показать, что Хризостом учил об освящении силой Святого Духа, a не одними установительными словами и что он призывал в Литургии и других таинствах благодать Параклита для совершения тайнодействия. Так же, как и все ему современные святые отцы, святой Иоанн Златоуст знает только одну традицию, которая в литургической практике исповедует и воплощает догмат об освящающей силе Духа.
      Таким образом, от Нумидии через Египет, Каппадокию, Сирию и вплоть до Антиохии, т. е. по лицу всей Православной Церкви, в IV веке была повсеместной традиция освящать евхаристические Дары молитвой эпиклезы. Вся Церковь в лице своих самых видных писателей и учителей свидетельствует то же самое. Другой традиции в то время мы не знаем, да и ее не было.
      После столь ясных и убедительных свидетельств христианских писателей IV века нет основания искать им подтверждений у позднейших отцов и учителей. Они только повторяют сказанное предшественниками. Гораздо важнее попытаться проследить, нет ли тех же мыслей у писателей более ранних, до IV века. Святой Василий Великий говорит о неписаном апостольском предании. То же подтверждает и псевдо-Прокл. [ ] Не найдем ли следов этого предания в предшествующем столетии?
      На самом деле, Фирмилиан, епископ той же Кесарии Каппадокийской, пишет в 256 г., т. е. за сто лет до святого Василия, святому Киприану Карфагенскому о некоей женщине-еретичке, лжепророчице, которая лет 20 назад до того (т. е. около 235 г.) появилась и подражала священнику, совершающему Евхаристию. Она часто дерзала так поступать, подражая благословению Хлеба и освящению Евхаристии «призыванием». [ ] Следовательно, призывание в первой половине III века было тоже уже санкционированной практикой.
      Святой Киприан Карфагенский говорит о законном освящении жертвы Господней и о том, «приношение не может быть совершено там, где нет Святого Духа». [ ]
      Ориген также знает эпиклезу. [ ]
      Таким образом, первая половина III века хранила эту молитву. Пойдем дальше назад. Святой Ириней Лионский. Если даже оставить в стороне так называемые «Пфаффовские фрагменты», скандальный подлог в науке, в которых ясно сказано об эпиклезе, то святой Ириней говорит вполне определенно о призывании.
      Вот его слова: «Растворенная Чаша и приготовленный Хлеб приемлют Слово Божие и становятся Евхаристией Тела и Крови Христовой… И лоза, посаженная в землю, приносит в свое время плод, и пшеничное зерно, брошенное в землю, согнившее и умноженное, возрастает Духом Божиим, Который все содержит, a это потом, принимая Слово Божие, делается Евхаристией, которая есть Тело и Кровь Христовы». [ ] И в другом месте: «Мы приносим Ему (Богу) то, что Его (???? ?? ????). Хлеб от земли после призывания Бога над ним не есть уже больше хлеб, но Евхаристия». [ ] Наконец, он вспоминает некоего Марка, гностика Валентинского толка (I, 13:2), который якобы приносил Евхаристию, растягивая слова призывания. [ ] Не признать под этими словами литургийную эпиклезу у святого Иринея не могут ученые (англиканский Tуrеr и старокатолический Watterich).
      Hо все же следует обратиться еще и ко временам более древним, чем времена святого Иринея, — ко второму веку, в частности к Литургии, описанной святым Иустином Философом.
      Как уже было сказано выше в исторической части этой работы, Литургия, описанная святым мучеником Иустином, в достаточной степени неясна для нас. Прежде всего, это еще Литургия типично первоапостольская, с ярко выраженным харизматическим настроением. Благодарение, евхаристическая молитва «совершается подробно (I Апология, гл. 65), сколько священник может» (гл. 67). Поэтому никакого записанного чина искать у этого писателя не приходится. Как известно, им описана в 65-66 главах крещальная Литургия, a в 67 гл. — Литургия обычная, совершаемая в День Солнца, т. е. в воскресный день. Если соединить оба описания, то все же о молитве освящения мы сможем узнать мало подробностей.