 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Нортон Андрэ :: Фрэнсис Дик :: Чехов Антон Павлович :: Уилсон Жаклин :: Хольбайн Вольфганг :: Мештерхази Лайош :: Тургенев Иван Сергеевич :: Азимов Айзек :: Набоков Владимир Владимирович Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Темная сторона Луны :: Крыши Савоны :: Ползуны по скалам :: Магия стали :: Тайна пишущей машинки :: Справочник по реестру Windows XP :: Чайка :: Покоренный корабль |
СтихотворенияModernLib.Net / Поэзия / Киплинг Редьярд Джозеф / Стихотворения - Чтение (стр. 5)
Чертов черный голодранец, ты прорвал британский строй! ДЕННИ ДИВЕР «О чем с утра трубят рожки?» — один из нас сказал. «Сигналят сбор, сигналят сбор», — откликнулся капрал. «Ты побелел, как полотно!» — один из нас сказал. «Я знаю, что покажут нам», — откликнулся капрал. Будет вздернут Денни Дивер ранним-рано, на заре, Похоронный марш играют, полк построился в каре, С плеч у Денни рвут нашивки — на казарменном дворе Будет вздернут Денни Дивер рано утром. «Как трудно дышат за спиной», — один из нас сказал. «Хватил мороз, хватил мороз», — откликнулся капрал. «Свалился кто-то впереди», — один из нас сказал. «С утра печет, с утра печет», — откликнулся капрал. Будет вздернут Денни Дивер, вдоль шеренг ведут его, У столба по стойке ставят возле гроба своего, Скоро он в петле запляшет, как последнее стерьво! Будет вздернут Денни Дивер рано утром. «Он спал направо от меня»,-один из нас сказал. «Уснет он нынче далеко»,-откликнулся капрал. «Не раз он пиво ставил мне»,-один из нас сказал. «Он хлещет горькую один», — откликнулся капрал. Будет вздернут Денни Дивер, по заслугам приговор: Он убил соседа сонным, на него взгляни в упор, Земляков своих бесчестье и всего полка позор — Будет вздернут Денни Дивер рано утром! «Что это застит белый свет?» — один из нас сказал. «Твой друг цепляется за жизнь», — откликнулся капрал. «Что стонет там, над головой?» — один из нас сказал. «Отходит грешная душа», — откликнулся капрал. Кончил счеты Денни Дивер, барабаны бьют поход, Полк построился колонной, нам командуют: «Вперед!» Хо! — трясутся новобранцы, промочить бы пивом рот — Нынче вздернут Денни Дивер рано утром. МАРШЕМ К МОРЮ Перевод И. Грингольца К морю, к морю, к морю марш вперед! Шесть годков трубили мы, другим теперь черед. Оставим мертвых с миром — они не встанут в строй, Когда причалит пароход везти живых домой! Плывем домой, плывем домой, Уже пришли суда, И вещмешок уложен впрок — Нас не вернешь сюда! Брось плакать, Мэри-Энн! Солдатчина — не век, И тебя наконец поведу под венец Я — вольный человек! Вон «Малабар» у пирса, и «Джамнер» тоже там, И все, кто на гражданку, ждут команды «По местам!» Не то что на Хайбере ждать, когда подымут в бой, — Все, кто на гражданку, ждут команды плыть домой. Нас в мозглый Портсмут привезут, где холод и мокреть, В одной хлопчатке на плечах костей не отогреть! Так пусть не пуля — хворь пришьет, расчет у них прямой! Да черт с ней, с лихоманкой, если мы плывем домой! К морю, к морю, братцы, шире шаг! Шлют на старую войну новых бедолаг. Седьмую шкуру с вас сдерут за хлеб за дармовой! Как там Лондон, молодцы? Нам нынче плыть домой! К морю, к морю, дом недалеко, Английские девчонки, английское пивко! Полковник со своим полком и все, кто за кормой, Будь милосерден к вам Господь! А мы — плывем домой! Плывем домой, плывем домой, Уже пришли суда, И вещмешок уложен впрок — Нас не вернешь сюда! Брось плакать, Мэри-Энн! Солдатчина — не век, И тебя наконец поведу под венец Я — вольный человек! МАНДАЛАЙ Перевод И. Грингольца Возле пагоды старинной, в Бирме, дальней стороне Смотрит на море девчонка и скучает обо мне. Голос бронзы колокольной кличет в пальмах то и знай: «Ждем британского солдата, ждем солдата в Мандалай! Ждем солдата в Мандалай, Где суда стоят у свай, Слышишь, шлепают колеса из Рангуна в Мандалай! На дороге в Мандалай, Где летучим рыбам рай И зарю раскатом грома из-за моря шлет Китай!» Супи-плат звать девчонку, имя царское у ней! Помню желтую шапчонку, юбку, травки зеленей. Черт-те что она курила — не прочухаться в дыму, И, гляжу, целует ноги истукану своему! В ноги падает дерьму, Будда — прозвище ему. Нужен ей поганый идол, как покрепче обниму На дороге в Мандалай… В час, когда садилось солнце и над рисом стлалась мгла, Для меня бренчало банджо и звучало: «Кулло-ла!» А бывало, что в обнимку шли мы с ней, щека к щеке, Поглядеть на то, как хати лес сгружают на реке, Как слоны бредут к реке В липкой тине и песке, Тишь такая — слово стынет у тебя на языке На дороге в Мандалай… Это было все да сплыло, вспоминай не вспоминай. Севши в омнибус у Банка, не доедешь в Мандалай. Да, недаром поговорка у сверхсрочников была: «Тем, кто слышит зов Востока, мать-отчизна не мила». Не отчизна им мила — Пряный дух, как из котла, Той земли, где плещут пальмы и звенят колокола На дороге в Мандалай… Я устал трепать подметки по булыжной мостовой, А от лондонской погодки ломит кости не впервой. Здесь прислуги целый ворох, пьешь-гуляешь без забот, Дурь одна в их разговорах: кто любви-то ихней ждет? Жидкий волос, едкий пот… Нет, меня другая ждет, Мой душистый, чистый цветик у бездонных, сонных На дороге в Мандалай… Там, к востоку от Суэца, злу с добром — цена одна, Десять заповедей — сказки, и кто жаждет — пьет до дна, Кличет голос колокольный, и привольно будет мне Лишь у пагоды старинной, в полуденной стороне На дороге в Мандалай, Где суда стоят у свай, — Мы кладем больных под тенты и идем на Мандалай О, дорога в Мандалай, Где летучим рыбам рай И зарю раскатом грома из-за моря шлет Китай! ШИЛЛИНГ В ДЕНЬ Перевод И. Грингольца Меня звать 0'Келли, испытан я в деле, Прошел я в шинели из Лидса в Лахор. Пешавар и Лакну — Что вспомню, то крякну: Их полный набор — дыр на «ар» или «ор». Знал черную хворость, знал горькую горесть, Прицельную прорезь и смертную тень, Но стар я и болен, И вот я уволен, А выслуга, воин, — по шиллингу в день. Хор: Шиллингом в день — Туже ремень! Будь же доволен и шиллингом в день! Мне снятся поныне пески и пустыни, Как скачем мы в пене по следу гази, И падают кони, И кто в эскадроне В погоне на смерть свою глянет вблизи! Что ж, рвется, где тонко… Жену ждет поденка, Меня — работенка рассыльным по Лондону. И в холод, и в дождь Меня ты найдешь: Сгодится и грош на приварок голодному! Хор: Чем пособишь ему, Воину бывшему? Хоть письмецо на разноску подкинь! Вспомни, как жил он, Что заслужил он, И — Боже, храни Королеву! Аминь. МАРШ «ХИЩНЫХ ПТИЦ» Перевод И. Грингольца (Войска Заморской службы) «Ша-агом…» Грязь коростой на обмотках мокрых. «Арш!» Чехол со знаменем мотает впереди. «Правое плечо!» А лица женщин в окнах Не прихватишь на борт, что гляди, что не гляди. Даешь! Не дошагать нам до победы. Даешь! Нам не восстать под барабанный бой. Стая Хищных Птиц Вместо райских голубиц — И солдаты не придут с передовой. «Подтянись!» Перед причалом полк скопился. «Левой! Рота, стой!» И вот видны суда. Суки, там — битком, а нас полно на пирсе! Боже правый, нас везут невесть куда… «Товсь к погрузке!» Пусть малюют черта— Хвост трубой! Еще гульнем, солдат! И кончай о ней. Любовь, браток, — до борта. «Марш!» Бог помощь, если ты женат. «Разойдись!» Завьем печали, братцы! (Слышь, теперь бы нам пожрать, да побыстрей!) Эвон, и горячим-то давятся — Погоди, как доживешь до сухарей! «Эй, женатые, от трапа!» Не надейся, Тут на берег мы обратно не сойдем. Дай вам сил, ох, дай вам сил, — конногвардейцы, Сторожить нас в это утро под дождем… Вбитый в строй, как гвоздь, промокший до бельишка, В глотке ком, хоть не пошло тебя качать, — Здесь твой дом родной. «Отставить песню!». Крышка. «На поверку ста-а-новись! Молчать!» Даешь! Нам не дожить до блеваной победы. Даешь! Нам не восстать под барабанный бой. (Хвост трубой!) А гиена и шакал Все сожрут, что бог послал, И солдаты не придут с передовой («Рота, в бой!») Коршунье и воронье Налетит урвать свое, И солдаты не придут с передовой («Рота, в бой!») Стая Хищных Птиц Вместо райских голубиц — И солдаты не придут с передовой! САПЕРЫ Перевод А. Оношкович-Яцына (Королевские инженеры) Чуть из хлябей явился земной простор («Так точно!» — сказал сапер), Господь бог сотворил Инженера Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. И когда был потоп и свирепый муссон, Это Ной сконструировал первый понтон По чертежу инженера Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Поработавши в сырости, солнцем палим, Захмелел старый Ной, чего не было б с ним, Если б жил он среди инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. И когда с Вавилонскою башней был крах, Дело было у ловких гражданцев в руках, А не в руках инженера Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. И когда под холмом у Евреев шел бой, Сын Навинов скомандовал солнцу: «Стой!» Потому, что он был капитаном Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Перестали в кирпич солому класть — Это первой делала наша часть, Это дело господ инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Потому-то с тех пор от войны до войны Страницы истории нами полны, С первых же строк — инженеры Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Мы дороги для них пролагаем всегда, Через заросли джунглей ведем поезда, По обычаю инженера Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. С фугасом и миной шлют нас вперед, И то, что пехота атакой возьмет, Сначала взорвут инженеры Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. С киркою и заступом шлют нас назад Копать окопы для тех бригад, Что позвали господ инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. С полной выкладкой под охраной трудясь, Мы месим для этих язычников грязь, А потом шлют в тыл инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Мы сушим болото, взрываем утес, А они с путей летят под откос И доносят на инженера Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Мы им строим колодцы, мосты, очаги, Телеграфы — а провод срезают враги, И за это бранят инженера Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. И когда мы вернемся и будет мир, Из зависти не разукрасят квартир, Предназначенных для инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Мы им строим казармы, они же кричат, Что полковник — сектант, сумасброд и женат, Оскорбляя нас, инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Нет благодарности в них искони, Чем сильней наша помощь, тем больше они Изводят нас, инженеров Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Что пехота? С винтовкой в руке человек! А конница? Так, лошадиный бег! Все дело в одних инженерах Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Артиллерия — та чересчур тяжела, Только мы одни и вершим дела, Потому что мы инженеры Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. Спору нет, за других и понюшки не дашь («Так точно!» — сказал Сапер), И один только корпус хорош — это наш, Нас зовут — господа инженеры Инженерных ее величества Войск С содержаньем и в чине Сапера. СОЛДАТ И МАТРОС ЗАОДНО Перевод А. Щербакова (Королевскому полку морской пехоты) Со скуки я в хлябь с полуюта плевал, терпел безмонетный сезон, Вдруг вижу — на крейсере рядом мужик, одет на армейский фасон И драит медяшку. Ну, я ему грю: «Э, малый! Ты что за оно?» «А я, грит, Бомбошка у нашей Вдовы, солдат и матрос заодно». Какой ему срок и подробный паек, конечно, особый вопрос, Но скверно, что он ни пехота, ни флот, ни к этим, ни к тем не прирос, Болтается, будто он дуромфродит, диковинный солдоматрос. Потом я в работе его повидал по разным дремучим углам, Как он митральезой настраивал слух языческим королям. Спит не на койке он, а в гамаке — мол, так у них заведено, Муштруют их вдвое — Бомбошек Вдовы, матросов, солдат заодно. Все должен бродяга и знать, и уметь, затем и на свет их плодят. Воткни его в омут башкой — доплывет, хоть рыбы кой-что отъедят. Таков всепролазный гусьмополит, диковинный матросолдат. У нас с ними битвы в любом кабаке — и мы, и они удалы, Они нас «костлявой блевалкой» честят, а мы им орем: «Матрослы!» А после, горбатя с присыпкой наряд, где впору башкой о бревно, Пыхтим: «Выручай-ка, Бомбошка Вдовы, солдат и матрос заодно». Он все углядит, а что нужно, сопрет и слов не потратит на спрос, Дудят нам подъемчик, а он уже жрет, в поту отмахавши свой кросс. Ведь он не шлюнтяйка, а крепкий мужик, тот спаренный солдоматрос! По-вашему, нам не по нраву узда, мы только и знаем что ржем, По классам да кубрикам воду мутим, чуть что — так грозим мятежом, Но с форсом подохнуть у края земли нам тоже искусство дано, И тут нам образчик — Бомбошка Вдовы, солдат и матрос заодно. А он — та же черная кость, что и мы, по правде сказать, он нам брат, Мал-мал поплечистей, а если точней, то на полвершка в аккурат, Но не из каких-нибудь там хрензантем, породистый матросолдат. Подняться в атаку, паля на бегу, оно не такой уж и страх, Когда есть прикрытие, тыл и резерв, и крик молодецкий в грудях. Но скверное дело — в парадном строю идти с «Биркенхедом» на дно, Как шел бедолага Бомбошка Вдовы, солдат и матрос заодно. Почти салажонок, ну что он успел? Едва, до набора дорос, А тут — иль расстрел, или драка в воде, а всяко ершам на обсос, И, стоя в шеренге, он молча тонул — герой, а не солдоматрос. Полно у нас жуликов, все мы вруны, похабники, рвань, солдатня, Мы с форсом подохнем у края земли (все, милые, кроме меня). Но тех, кто «Викторию» шел выручать, добром не попомнить грешно, Ты честно боролся, Бомбошка Вдовы, солдат и матрос заодно. Не стану бог знает чего говорить, другие пускай говорят, Но если Вдова нам работу задаст, Мы выполним все в аккурат. Вот так-то! А «мы» понимай и «Ее Величества матросолдат»! ХОЛЕРНЫЙ ЛАГЕРЬ Перевод А Сендыка Холера в лагере нашем, всех войн страшнее она, Мы мрем средь пустынь, как евреи в библейские времена. Она впереди, она позади, от нее никому не уйти… Врач полковой доложил, что вчера не стало еще десяти. Эй, лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят, Нас ливни топят… Лишь трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты... Грохочет оркестр, чтоб унынье в нас побороть, Бормочет священник, чтоб нас пожалел господь, Господь… О боже! За что нам такое, мы пред тобою чисты. В августе хворь эта к нам пришла и с тех пор висит на хвосте, Мы шагали бессонно, нас грузили в вагоны, но она настигала везде, Ибо умеет в любой эшелон забраться на полпути… И знает полковник, что завтра опять не хватит в строю десяти. О бабах нам тошно думать, на выпивку нам плевать, И порох подмок, остается только думать и маршировать, А вслед по ночам шакалы завывают: «Вам не дойти, Спешите, ублюдки, не то до утра не станет еще десяти!» Порядочки, те, что теперь у нас, насмешили б и обезьян: Лейтенант принимает роту, возглавляет полк капитан, Рядовой командует взводом… Да, по службе легко расти, Если служишь там, где вакансий ежедневно до десяти. Иссох, поседел полковник, он мечется день и ночь Среди госпитальных коек, меж тех, кому не помочь. На свои он берет продукты, не боясь карман растрясти, Только проку пока не видно, что ни день — то нет десяти. Пастор в черном бренчит на банджо, лезет с мулом прямо в ряды, Слыша песни его и шутки, надрывают все животы, Чтоб развлечь нас, он даже пляшет: «Ти-ра-ри-ра, ра-ри-ра-ти!» Он достойный отец для мрущих ежедневно по десяти. А католиков ублажает рыжекудрый отец Виктор, Он поет ирландские песни, ржет взахлеб и городит вздор… Эти двое в одной упряжке, им бы только воз довезти… Так и катится колесница — сутки прочь, и нет десяти. Холера в лагере нашем, горяча она и сладка, Дома лучше кормили, но, сев за стол, нельзя не доесть куска. И сегодня мы все бесстрашны, ибо страху нас не спасти, Маршируем мы и теряем на день в среднем по десяти. Эй! Лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят, Нас ливни топят… Лишь трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты… Те, кто с собою не справятся, могут заткнуться, Те, кому сдохнуть не нравится, могут живыми вернуться. Но раз уж когда-нибудь все равно ляжем и я, и ты, Так почему б не сегодня без споров и суеты. А ну, номер первый, заваливай стояки, Брезент собери, растяжек не позабудь, Веревки и колья — все вали во вьюки! Пора, о пора уже лагерь свернуть — и в путь… (Господи, помоги!) Предание«ПРОВОДИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ» Перевод Д. Закса Я не знал никого, кто б сравнился с ним, Ни в пехоте, ни в конных полках. И уж раз таким он был, то и, стало быть, погиб, Ведь иначе лучшим никак. Что ж, по последней затяжке, и проводите меня! Ну-ка, хлебните из фляжки и проводите меня! Слышите, бьет, бьет барабан, Проводите меня домой! А кобыла его ржала день и ночь, Всполошила наш весь бивак, И не стала брать овса, все, живая тварь, ждала, Ведь иначе твари никак. А девчонка его сержанта нашла, Хоть прошло-то всего пустяк, И поймала на крючок, окрутилась в церкви с ним, Ведь девчонке иначе никак. Мы недавно поцапались с ним, а он Не слабак, и я не слабак. Я теперь и сам не рад, только поздно пожалел, Ведь поправить нельзя никак. Мне такого друга уже не найти Ни у нас, ни в других полках, Я нашивки, кошт отдам, лишь бы жив он был, да что ж? Ведь его не вернешь никак. Что ж, по последней затяжке, и проводите меня! Ну-ка, хлебните из фляжки и проводите меня! Слышите флейты поют, поют, Проводите меня домой! Увозите его! Ему не было равных и нету. Увозите его! Наклоните знамена к лафету. Увозите его! Он уходит к другим берегам. Увозите его! Плачут флейты и бьет барабан. Ну-ка, «тринадцать из строя», и проводите меня! «По три холостых в честь героя», и проводите меня! О, превыше женской любви, Проводите меня домой! «И ВОСХИЩАТЬСЯ…» Перевод О. Юрьева В Индийском океане тишь, Глядит он кротостью самой; Волны нигде не различишь, Кроме дорожки за кормой. Корабль несется, дня уж нет, Пробили склянки — отдыхай… Чернея на закатный свет, Индус поет: «Хам декхта хай». И восхищаться, и дышать, И жить бескрайностъю дорог — Без толку! — мог бы я сказать. Но бросить бы уже не смог! Слежу ли за игрой старшин, Ловлю ли женский смех и гам, Гляжу ли, как офицера На шканцах провожают дам, Я думаю про что ушло, Взгляд утопивши в синей мгле, И вот я словно бы один На опустевшем корабле. Про что ушло, что видел я В казарме, в лагерях, в бою, Рассказываю сам себе И правды сам не узнаю; Так странно, слишком странно все… Что ж, это нынче позади. Да, было всякое со мной, Но — больше в будущем, поди. Да, на заметку я попал, Я нарушал закон полка, И сам себя со стороны Я видел в роли дурака — Познанья цену я платил И не был ею возмущен, А прохлаждался на «губе», Мироустройством восхищен. На траверзе возник дымок, И встал над морем там, вдали, Горбучий Аден, точно печь, Которую уж век не жгли. Проплыл я мимо этих скал Шесть лет назад — теперь домой Плыву, солдат, отбывший срок, С шестью годами за спиной. Невеста плакала: «Вернись!» И мать вздыхала тяжело. Они мне не писали — знать, Ушли: ушли, как все ушло. Как все ушло, что разглядел, Открыл, узнал и встретил я. Как высказать, что на душе? И я пою. Вот песнь моя: И восхищаться, и дышать, И жить бескрайностъю дорог — Без толку! — мог бы я сказать. Но бросить бы уже не смог! ПЫЛЬ Перевод А. Оношкович-Яцына (Пехотные колонны) День-ночь-день-ночь — мы идем по Африке, День-ночь-день-ночь — все по той же Африке (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Восемь-шесть-двенадцать-пять — двадцать миль на этот раз, Три-двенадцать-двадцать две — восемнадцать миль вчера. (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Брось-брось-брось-брось — видеть то, что впереди. (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Все-все-все-все — от нее сойдут с ума, И отпуска нет на войне! Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом, Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем! (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) И отпуска нет на войне! Счет-счет-счет-счет — пулям в кушаке веди, Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут. (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Для-нас-все-вздор — голод, жажда, длинный путь, Но-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно, — Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог, И отпуска нет на войне! Днем-все-мы-тут — и не так уж тяжело, Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки. (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь, Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей, Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог, И отпуска нет на войне! ДОБРОВОЛЬНО «ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ» Перевод К. Симонова Неважный мир господь для нас скропал. Тот, кто прошел насквозь солдатский ад И добровольно «без вести пропал», Не беспокойтесь, не придет назад! Газеты врали вам средь бела дня, Что мы погибли смертью храбрецов. Некрологи в газетах — болтовня, Нам это лучше знать, в конце концов. Врачи приходят после воронья, Когда не разберешь, где рот, где нос. И только форма рваная моя Им может сделать на меня донос. Но я ее заставлю промолчать. Потом лопаты землю заскребут, И где-то снова можно жизнь начать, Когда тебя заочно погребут. Мы будем в джунглях ждать до темноты — Пока на перекличке подтвердят, Что мы убиты, стало быть, чисты; Потом пойдем куда глаза глядят. Мы снова сможем девочек любить, Могилы наши зарастут травой, И траурные марши, так и быть, Наш смертный грех покроют с головой. Причины дезертирства без труда Поймет солдат. Для нас они честны. А что до ваших мнений, господа, — Нам ваши мненья, право, не нужны. ЭПИТАФИИ Перевод К. Симонова 1914-1918 Политик Я трудиться не умел, грабить не посмел, Я всю жизнь свою с трибуны лгал доверчивым и юным, Лгал — птенцам. Встретив всех, кого убил, всех, кто мной обманут был, Я спрошу у них, у мертвых, бьют ли на том свете морду Нам — лжецам? Эстет Я отошел помочиться не там, где вся солдатня. И снайпер в ту же секунду меня на тот свет отправил. Я думаю, вы не правы, высмеивая меня, Умершего принципиально, не меняя своих правил. Командир морского конвоя Нет хуже работы — пасти дураков. Бессмысленно храбрых — тем более. Но я их довел до родных берегов Своею посмертною волею. Эпитафия канадцам Все отдав, я не встану из праха, Мне не надо ни слов, ни похвал. Я не жил, умирая от страха, Я, убив в себе страх, воевал. Бывший клерк Не плачьте! Армия дала Свободу робкому рабу. За шиворот приволокла Из канцелярии в судьбу, Где он, узнав, что значит сметь, Набрался храбрости — любить И, полюбив, — пошел на смерть, И умер. К счастью, может быть. Новичок Они быстро на мне поставили крест — В первый день, первой пулей в лоб. Дети любят в театре вскакивать с мест — Я забыл, что это — окоп. Новобранец Быстро, грубо и умело за короткий путь земной И мой дух, и мое тело вымуштровала война. Интересно, что способен сделать Бог со мной Сверх того, что уже сделал старшина? Трус Я не посмел на смерть взглянуть В атаке среди бела дня, И люди, завязав глаза, К ней ночью отвели меня. Ординарец Я знал, что мне он подчинен и, чтоб спасти меня, — умрет. Он умер, так и не узнав, что надо б все наоборот! Двое А. — Я был богатым, как раджа. Б. — А я был беден. Вместе. — Но на тот свет без багажа Мы оба едем. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |
|||||||