Гарви улыбнулся, вспомнив о своих десяти с половиной долларах в месяц и подумал: что сказала бы мать, увидев, как он свесился с рыбачьей лодки посреди океана? Ею овладевал смертельный ужас, когда он отправлялся на Саранакское озеро. Тут он, кстати, отчетливо вспомнил, как он смеялся над ее страхами. Вдруг леска рванулась у него из руки, обжигая ладонь даже через шерстяные "клещи", которые должны были ее защищать.
      - Здоровенная рыбина. Отпускай леску по натягу! - крикнул Дэн. - Я сейчас помогу.
      - Нет, не надо, - остановил его Гарви, вцепившись в леску. - Это моя первая рыба. Это... это кит?
      - Палтус, наверно. - Дэн вглядывался в воду и на всякий случай держал наготове большую колотушку. Сквозь зелень проглядывало что-то белое, овальной формы. - Готов заложить деньги и долю, что он весит больше сотни фунтов. Тебе все еще хочется вытащить его самому?
      Костяшки пальцев у Гарви кровоточили оттого, что он ударялся ими о дно лодки, от возбуждения и натуги его лицо стало пунцово-красным, с него капал пот, солнечные блики вокруг бежавшей лески слепили ему глаза. Мальчики измучились гораздо раньше палтуса, который еще целых двадцать минут не давал покоя ни им, ни лодке. Но наконец им удалось оглушить и втащить его в лодку.
      - Везет новичкам, - сказал Дэн, вытирая со лба пот. - Он фунтов на сто будет.
      Гарви молча с гордостью глядел на громадное серое в крапинках существо. Ему не раз доводилось видеть палтуса на мраморных досках на берегу, но как-то не случалось поинтересоваться, как они сюда попадают. Теперь он знал: каждый дюйм его тела ломило от усталости.
      - Мой отец знает все приметы, читает их как по книге, - сказал Дэн, выбирая леску. - Рыба все мельчает, и твой палтус будет, наверно, самый крупный за сезон. А вчера ты заметил - рыба была крупная, но ни одного палтуса? Это неспроста, и отец в этом разберется. На Отмелях, говорит отец, у всего есть свои приметы, только в них надо уметь разбираться. Очень толковый у меня отец.
      Он еще не закончил говорить, как с борта "Мы здесь" послышался пистолетный выстрел и на мачте взвился флажок.
      - Ну, что я говорил? Это сигнал для всех наших. Отец что-то задумал, иначе он не стал бы прерывать промысел в самый разгар. Полезай вперед, Гарв, мы погребем к шхуне.
      Они находились с наветренной стороны от шхуны и уже было пошли к ней по спокойной глади, как с расстояния в полмили до них донеслись чьи-то стенания. Это был Пенн, лодка которого вертелась на одном месте, как огромный водяной жук. Маленький пенсильванец изо всех сил подавался то вперед, то назад, но всякий раз его лодка разворачивалась носом к державшему ее канату.
      - Придется ему помочь, не то он застрянет здесь навечно, - сказал Дэн.
      - А что случилось? - спросил Гарви. Он попал в новый для себя мир, где он не мог никем командовать, а мог лишь скромно задавать вопросы. Да и океан был ужасающе огромным и спокойным.
      - Якорь запутался. Пенн всегда их теряет. В этот раз уже два потерял, да еще на песчаном дне. А отец сказал, что если потеряет еще один, то получит булыжник. Пенн этого не перенесет.
      - А что такое "булыжник"? - спросил Гарви, вообразивший, что речь идет о какой-нибудь изощренной морской пытке вроде тех, что описываются в книжках.
      - Вместо якоря кусок камня. Его издалека видно на носу лодки, и всем сразу ясно, в чем дело. Ну и потешаться над ним будут. Пенн этого не вынесет, все равно что собака, если ей привязать к хвосту кружку. Уж очень он чувствительный... Хэлло, Пенн! Опять застрял? Перестань дергаться. Перейди на нос, потяни канат вверх и вниз!
      - Он ни с места, - пожаловался запыхавшийся коротышка. - Не подается ни на дюйм. Право, я все испробовал.
      - А что это за кутерьма на носу? - спросил Дэн, показывая на дикую путаницу из запасных весел и канатов, соединенных неопытной рукой.
      - А, это... - с гордостью произнес Пенн. - Это испанский брашпиль. Мистер Солтерс показал мне, как его делать. Но даже брашпиль не помогает.
      Дэн перегнулся через борт, чтобы скрыть улыбку, дернул несколько раз за канат, и - вот так штука! - якорь тут же поднялся.
      - Вытаскивай, Пенн, - сказал он со смехом, - не то он снова застрянет.
      Они отплыли от Пенна, а тот стал рассматривать увешанные водорослями лапы маленького якоря своими трогательными большими голубыми глазами и без конца благодарил мальчиков за помощь.
      - Да, слушай, пока я не забыл, Гарв, - сказал Дэн, когда они отплыли настолько, что Пенн не мог их услышать. - Пенн просто чудной и совсем не опасный. Просто у него с головой не в порядке. Понимаешь?
      - Это действительно так или это придумал твой отец? - спросил Гарви, нагибаясь к своим веслам. Ему показалось, что он уже легче с ними справляется.
      - На сей раз отец не ошибся. Пенн в самом деле тронутый. Нет, это не совсем так. Вот как это произошло - ты хорошо гребешь, Гарви, - и ты должен об этом знать. Когда-то он был моравским проповедником. И его звали Джэкоб Боллер, так говорит отец. И он с женой и четырьмя детьми жил где-то в штате Пенсильвания. Так вот, они всей семьей однажды поехали на встречу моравских братьев и всего на одну ночь остановились в Джонстауне. Ты слышал о Джонстауне?
      Гарви задумался.
      - Да, слышал. Но не помню, в связи с чем. Помню этот город и еще Эштабула.
      - Потому что в обоих произошли несчастья, Гарв. Вот в ту самую ночь, что они ночевали в гостинице, Джонстаун снесло начисто. Прорвало плотину, началось наводнение, дома понесло по воде, они сталкивались и тонули. Я видел картинки - это ужас какой-то! И вся семья Пенна утонула у него на глазах, и он даже не успел опомниться. С тех пор он и помешался. Он знает, что в Джонстауне что-то случилось, но не понимает, что именно. И вот он все ходил с места на место и улыбался и ничего не помнил. Он и сейчас не знает, кто он такой и кем он был. Как-то он случайно встретился с дядей Солтерсом, который навещал наших родственников с материнской стороны в городе Алфэни-сити в Пенсильвании. Дядя Солтерс наезжает туда зимой. И вот дядя Солтерс... он вроде усыновил Пенна, хоть знал, что с ним случилось; он отвез его на восток и дал ему работу на своей ферме.
      - Верно, я слышал, как он назвал Пенна фермером, когда их лодки столкнулись. Твой дядюшка Солтерс фермер?
      - Фермер! - воскликнул Дэн. - Во всем океане воды не хватит, чтобы смыть землю с его башмаков. Да, он вечный фермер. Слушай, Гарв, я видел, как этот человек берет перед заходом солнца ведро и начинает обмывать кран питьевого бачка так, будто это коровье вымя. Вот какой он фермер. В общем, они с Пенном управлялись на ферме где-то возле Эксетера. Прошлой весной дядя Солтерс продал ее какому-то типу из Бостона, который задумал построить там виллу, и получил за нее кучу денег. Так оба эти ненормальные и жили, пока однажды религиозная община Пенна, эти моравские братья, не узнали, где он дрейфует, и не написали дяде Солтерсу. Не знаю, что они ему написали, но дядя Солтерс рассвирепел. Он им наврал, что он баптист, и сказал, что не собирается отдавать Пенна никаким моравцам ни в Пенсильвании, ни в другом месте. Потом он пришел к отцу, таща на буксире Пенна, - это было две рыбалки назад, - и сказал, что им с Пенном для поправки здоровья надо рыбачить. Он, наверно, думал, что моравцы не станут искать Джэкоба Боллера на Отмелях. Отец согласился, потому что дядя Солтерс раньше лет тридцать рыбачил время от времени, когда не занимался изобретением патентованных удобрений. И он купил четвертую долю "Мы здесь". А Пенну рыбалка так помогла, что отец стал всегда брать его с собой. Когда-нибудь, говорил отец, он вспомнит свою жену и детишек и Джонстаун, конечно, и тогда, наверно, умрет, говорит отец. Не вздумай говорить Пенну о Джонстауне и обо всем этом, не то дядя Солтерс выбросит тебя за борт.
      - Бедняга Пенн! - пробормотал Гарви. - А по виду не скажешь, что дядя Солтерс так о нем печется.
      - А мне Пенн нравится, да и всем нам, - сказал Дэн. - Надо бы взять его на буксир, но я хотел сперва тебе рассказать.
      Они уже подошли близко к шхуне, а за ними подтягивались остальные лодки.
      - Лодки поднимем после обеда, - сказал им Троп с палубы. - Разделывать будем сейчас же. Приготовьте столы, ребята.
      - Толковый у меня отец, - сказал Дэн, подмигивая и собирая все, что нужно для разделки. - Посмотри, сколько шхун подошло с утра. Все ждут отца. Видишь, Гарв?
      - Для меня они все как одна.
      И действительно, сухопутному человеку все шхуны вокруг казались похожими одна на другую.
      - Это не так. Тот желтый, грязный пакетбот, бушпри которого повернут в ту сторону, называется "Надежда Праги". Его капитан, Ник Грэди, самый подлый человек на Отмелях. А вот там подальше "Око дня". Она принадлежит двум Джерольдам из Гарвича. Быстрая шхуна и везучая. Но отец, он и на кладбище найдет рыбу. А вон те три, сбоку: "Марджи Смит", "Роуз", и "Эдит С. Уэйлен" - все из наших мест... Завтра, наверно, увидим и "Эбби Д. Диринг", да, отец? Они все идут с отмели Квиро.
      - Завтра их поубавится, Дэнни. - Когда Троп звал своего сына "Дэнни", это означало, что он в хорошем настроении. - Ребята, слишком много здесь шхун, - продолжал он, обращаясь к членам своего экипажа, которые взобрались на борт. - Пусть ловят здесь - дело хозяйское.
      Он взглянул на улов. Просто удивительно, как мало рыбы оказалось и какая она мелкая; кроме палтуса Гарви, ее набралось не больше пятнадцати фунтов.
      - Подождем перемены погоды, - добавил Троп.
      - Похоже, тебе самому придется заняться погодой, Диско, - сказал Длинный Джек, обводя глазами безоблачный горизонт, - по-моему, перемены не предвидится.
      Но вот, спустя полчаса, когда они еще потрошили рыбу, на шхуну опустился густой туман, "густой, как рыбья уха", по рыбацкой поговорке. Он надвигался упорно, клубами нависал над бесцветной водой. Рыбаки молча прекратили работу. Длинный Джек и дядюшка Солтерс наладили брашпиль и стали поднимать якорь. Мокрый пеньковый канат туго наматывался на барабан, издававший резкий, неприятный скрип. В последний момент им на помощь пришли Мануэль и Том Плэтт, и якорь с всплеском вышел из воды.
      - Поднять кливер и фок! - приказал Троп.
      - Ускользнем от них в тумане! - крикнул Длинный Джек, крепя кливер-шкот, пока остальные с шумом разворачивали фок. Заскрипел рангоут, и шхуна "Мы здесь" легла по ветру и нырнула в беспросветный клубящийся туман.
      - Туман идет с ветром, - сказал Троп.
      Гарви был в восторге, но больше всего его восхищало, что все делалось без команд, и лишь изредка слышалось ворчливое приказание Тропа, заканчивающееся словами: "Отлично, сынок!"
      - Что, ни разу не видел, как снимаются с якоря? - спросил Том Плэтт у Гарви, уставившегося на мокрое полотнище фока.
      - Ни разу. А куда мы идем?
      - Рыбачить. Побудешь с нами с недельку и кое-чему научишься. Тут все для тебя новое, да мы сами порой не знаем, что нас ждет впереди. Вот, например, я, Том Плэтт, я бы и то никогда не подумал...
      - Все лучше, чем получать четырнадцать долларов в месяц и пулю в живот, - прервал его стоявший у штурвала Диско Троп. - Отпусти малость свой конец.
      - Доллары и центы - вещь неплохая, - отозвался бывший военный моряк, возившийся с большим кливером. - Но нам было не до них, когда мы снимались с якоря у Бофорта, а из форта Масон на корму нашей "Мисс Джим Бак" градом сыпались ядра, да к тому же был сильный шторм. А ты, Диско, где был в то время?
      - Здесь или где-то поблизости, - ответил Диско. - Зарабатывал себе на пропитание да старался не попадаться на глаза каперам. Жаль, что не могу порадовать тебя раскаленным ядром, Том Плэтт. Но думаю, что до Истерн-Пойнта ветер у нас будет попутный.
      У носа шхуны раздавались непрерывные шлепки и всплески волн, сменявшиеся порой глухими ударами, и бак стало заливать водой. Со снастей падали на палубу тяжелые капли. Все, кроме дядюшки Солтерса, спрятались с подветренной стороны рубки, а дядюшка Солтерс неподвижно сидел на крышке люка и возился со своими обожженными руками.
      - А не поставить ли нам стаксель? - сказал Диско, поглядывая на брата.
      - А что толку-то, - ответил моряк-фермер. - Только парус переводить.
      Штурвал едва заметно дрогнул в руках Диско. Еще секунда - и шипящий гребень волны хлынул на палубу и с ног до головы окатил дядюшку Солтерса. Он поднялся, отфыркиваясь, и пошел на нос, но здесь его настигла новая волна.
      - Смотри, как отец будет гонять его по палубе, - сказал Дэн. - Дядюшка Солтерс дрожит за парус, потому что считает, что это его пай. В прошлый раз ему тоже досталось от отца. Смотри, смотри! Получил-таки по заслугам.
      Дядюшка Солтерс укрылся за фок-мачтой, но волна настигла его и там.
      Лицо Диско оставалось невозмутимым, как круг штурвала.
      - Под стакселем шхуна пошла бы ровнее, а, Солтерс? - сказал Диско, будто не замечая, что происходит на палубе.
      - Тогда запускай своего змея! - прокричал несчастный Солтерс сквозь облако водяной пыли. - Только если что случится, я ни при чем... Пенн, ступай вниз и попей кофе. Нечего в такую погоду торчать на палубе, сам соображать должен.
      - А теперь они будут потягивать кофе и резаться в шашки, пока с пастбища не вернутся коровы, - сказал Дэн, глядя, как дядюшка Солтерс загоняет Пенна в каюту. - Похоже, что и нам придется заняться тем же. Нет на свете создания ленивее рыбака, когда он не занят промыслом.
      - Хорошо, что ты вспомнил, Дэнни! - воскликнул Длинный Джек, который только и искал, чем бы развлечься. - Я начисто забыл, что у нас на борту пассажир. Тому, кто не знает корабельной оснастки, всегда работенка найдется. Ну-ка давай его сюда, Том Плэтт. Мы его поучим.
      - Ну, я умываю руки, - усмехнулся Дэн, - в этом я тебе не помощник. Меня отец концами учил.
      Целый час Длинный Джек водил свою жертву по палубе, обучая Гарви тому, что, по его словам, "на море должен знать всякий, будь он слеп, пьян или во сне". У семидесятитонной шхуны с короткой фок-мачтой не бог весть какая оснастка, но Длинный Джек обладал особым даром вразумлять своего подопечного: когда он хотел обратить внимание Гарви на дирик-фалы, он задирал ему голову и полминуты заставлял его смотреть вверх; объясняя разницу между баком и ютом, он проводил носом Гарви по рею, а назначение каждой снасти запечатлевал ударом веревочного конца.
      Урок давался бы легче, будь палуба попросторней; но на ней хватало места для чего угодно, кроме человека. Нос шхуны занимал брашпиль с цепью и пеньковым канатом, которые так и лезли под ноги; там же торчала печная труба из камбуза, и у люка стояли бочонки для рыбьей печени. За ними, занимая все пространство до помп и ларей для рыбы, находился фор-бом и выступ главного люка, затем шли лодки, привязанные к рым-болтам у шканцев, рубка с прикрепленными вокруг нее кадками и другими предметами и, наконец, гик длиной в шестьдесят футов, под который все время приходилось подныривать.
      Том Плэтт, конечно, постарался внести свою лепту в обучение. Он не отставал от них ни на шаг, то и дело встревая с бесконечными описаниями такелажа старого фрегата "Огайо".
      - Ты его не слушай. Слушай, что я тебе говорю, новичок. А ты, Том Плэтт, помни, что это не "Огайо", и не забивай мальцу голову!
      - Но так можно испортить его на всю жизнь, - возражал Том Плэтт. - Я ведь хочу научить его самому главному. Мореплавание - это искусство, Гарви. И ты бы это понял, если бы взобрался со мной на фок-мачту корабля...
      - Знаем, знаем! Ты его насмерть заговоришь. Помолчи, Том Плэтт! Теперь, Гарв, скажи, как зарифить фок? Подумай, прежде чем отвечать.
      - Потянуть это сюда, - сказал Гарви, указывая на подветренную сторону.
      - Куда? В Атлантику?
      - Нет, углегарь. Потом протянуть этот конец туда...
      - Неверно, - вмешался Том Плэтт.
      - Тише! Он учится и еще не знает всех названий. Продолжай, Гарв.
      - А это риф-штенкель. Надо прикрепить тали к риф-штенкелю, а потом отпустить...
      - Отдать парус, дитя, отдать! - не выдержал Том Плэтт.
      - Отпустить фал и дирик-фал, - продолжал Гарви. Эти названия ему запомнились.
      - Покажи их, - приказал Длинный Джек.
      Гарви повиновался:
      - Отпускать, пока эта веревочная петля... то есть... как ее... лик-трос, не дойдет до рея. Потом надо закрепить его, как вы объясняли, и снова подтянуть кверху фалы.
      - Ты забыл про бензель, но ничего, со временем научишься. Да и мы поможем, - сказал Джек. - У каждой снасти на шхуне свое назначение. Иначе бы ее швырнули за борт, понимаешь? Ведь я сейчас набиваю твои карманы деньгами, тощий ты наш пассажир, а когда все выучишь, сможешь сам плыть из Бостона на Кубу и скажешь, что тебя учил Длинный. Джек. А пока давайте-ка пройдемся еще разок. Я буду называть снасти, а ты дотрагивайся до них рукой.
      Он назвал какую-то снасть, и Гарви, уже изрядно уставший, медленно поплелся к ней. От удара концом по ребрам у него перехватило дыхание.
      - Когда у тебя будет свое судно, - сурово сказал Том Плэтт, - тогда и будешь по нему разгуливать. А до той поры выполняй приказы бегом. Еще раз, да пошевеливайся!
      Гарви и так был вне себя от такого обучения, а этот последний урок еще больше подстегнул его. Но он был очень сметливый мальчишка, с очень решительным характером и довольно упрямый. Он оглядел всех и увидел, что теперь не улыбается даже Дэн. Значит, такая учеба здесь дело обычное, хоть и мучительное. Он молча со вздохом проглотил пилюлю и даже усмехнулся. Та же сметливость, что позволяла ему помыкать матерью, помогла ему понять, что никто на судне, кроме разве что Пенна, не станет потакать его прихотям. Даже по голосу можно понять многое. Длинный Джек назвал еще с полдюжины снастей, и Гарви прыгал по палубе, как выброшенный на берег угорь, и искоса поглядывал на Тома Плэтта.
      - Очень хорошо. Хорошо получается, - сказал Мануэль. - После ужина я покажу тебе маленькую шхуну со всеми снастями. Я сам ее сделал, и мы будем учиться по ней.
      - Отлично для... пассажира, - сказал Дэн. - Отец только что сказал, что из тебя выйдет толк, ежели ты не утонешь. От отца такое не часто услышишь. На следующей вахте я тебя еще подучу.
      - Кидай "сало"! - прокричал Диско, вглядываясь в туман, клубившийся на реях.
      В десяти футах от бушприта нельзя было ничего разглядеть. Бесконечной чередой катились тяжелые белесые волны, перешептывающиеся между собой и набегающие одна на другую.
      - Теперь я обучу тебя такому, чего не знает Длинный Джек, - сказал Том Плэтт.
      Он вынул из ящика на корме старый глубоководный лот, полый с одного конца, набил его бараньим жиром и пошел на нос.
      - Я научу тебя запускать "сизаря".
      Диско ловко повернул штурвал так, что шхуна приостановилась, а тем временем Мануэль с помощью Гарви, который очень этим гордился, быстро опустил кливер. Том Плэтт со свистом раскрутил над головой лот.
      - Давай-давай, старина, - подгонял его Длинный Джек. - Мы ведь не к острову Файр-Айленд подходим в тумане. Нечего фокусничать!
      - Ну и завистник ты, Джек.
      Том Плэтт выпустил лот, и он шлепнулся в воду далеко впереди медленно идущей шхуны.
      - Все же так запускать лот надо уметь, - заметил Дэн. - Ведь целую неделю только лот будет говорить нам, куда идти. Сколько, по-твоему, отец?
      Лицо Диско разгладилось. Уйдя украдкой от остальных шхун, он рисковал своим мастерством и честью. К тому же он дорожил своей репутацией шкипера, знающего Отмели наизусть.
      - Шестьдесят, если не ошибаюсь, - ответил он, мельком взглянув на маленький компас.
      - Шестьдесят! - протяжно крикнул Том Плэтт, кольцами укладывая мокрый линь.
      Шхуна снова набрала скорость.
      - Бросай! - крикнул Диско через четверть часа.
      - Сколько сейчас? - шепнул Дэн и гордо посмотрел на Гарви. Но на Гарви, поглощенного своими успехами, это не произвело впечатления.
      - Пятьдесят! - сказал отец. - Думаю, мы над самой впадиной Зеленой отмели, где от шестидесяти до пятидесяти футов.
      - Пятьдесят! - проревел Том Плэтт, которого было едва видно сквозь туман.
      - Живо приманку, Гарв! - сказал Дэн, хватая леску.
      Шхуна пробивалась сквозь туман. Парус на носу отчаянно трепыхался.
      Мальчики принялись ловить рыбу, а взрослые стояли и наблюдали за ними. Лески Дэна терлись со скрипом о старый, изрезанный поручень шхуны.
      - И как только отец угадал?.. Помоги-ка, Гарв. Большая попалась. И дергается.
      Совместными усилиями они вытащили пучеглазую треску фунтов на двадцать. Рыбина заглотнула наживку.
      - Смотри, она вся покрыта маленькими крабами! - воскликнул Гарви, перевернув треску.
      - Порази меня гром, если здесь не тьма рыбы, - отозвался Длинный Джек. - Диско, да у тебя не иначе как пара запасных глаз под килем!
      В воду шлепнулся якорь, и рыбаки заняли свои места у фальшборта.
      - А ее можно есть? - тяжело дыша, спросил Гарви, вытащив еще одну треску с крабами.
      - Конечно. Раз на ней рачки, значит, рыбы здесь пропасть и она голодна, когда так хватает наживку. Наживляй как угодно. Она и пустой крючок возьмет.
      - Ну и здорово! - радовался Гарви, глядя, как на палубу одна за другой шлепались рыбины. - Отчего всегда не ловят прямо со шхуны?
      - Ловить-то можно, да только после разделки мы бросаем за борт головы и потроха. А это начисто распугает всю рыбу. И вообще с судна рыбачить могут только такие опытные моряки, как отец. Ночью, наверно, поставим перемет. Со шхуны труднее ловить, чем с лодки, спина болит, верно?
      Работа и в самом деле была нелегкая. Ведь в лодке вода поддерживает рыбу почти до самых твоих рук. Шхуна же гораздо выше лодки, и рыбу приходится поднимать наверх, перегибаясь через борт. Так что от натуги начинает сводить живот. Но все с азартом занимались этим делом, и когда клев прекратился, на палубе высилась большая груда рыбы.
      - А где Пенн и дядя Солтерс? - спросил Гарви, стряхивая с плаща рыбью чешую и старательно сматывая леску.
      - Сходи-ка за кофе и увидишь.
      При желтом свете подвешенной на шесте лампы, совершенно безразличные к тому, что происходит наверху, за столом сидели оба рыбака и играли в шашки, причем дядюшка Солтерс сопровождал язвительным смехом каждый ход Пенна.
      - Что там стряслось? - спросил дядюшка Солтерс, когда Гарви, уцепившись за кожаную петлю в начале трапа, свесился вниз и окликнул кока.
      - Крупная рыба, и вся в крабах, тьма-тьмущая, - ответил Гарви. - Как играется?
      Крошка Пенн разинул рот.
      - Пенн не виноват, - выпалил дядя Солтерс. - Он плохо слышит.
      - В шашки режутся, да? - спросил Дэн, когда Гарви показался на корме с дымящимся кофе в судке. - Значит, сегодня убираться не нам. Отец человек справедливый. Он заставит это сделать их.
      - А два моих знакомых молодых человека будут наживлять перемет, пока они убираются, - заметил Диско, закрепляя штурвал.
      - Ну вот! Я бы лучше уборкой занялся, отец.
      - Не сомневаюсь. Но тебе не придется. На разделку! На разделку! Пенн будет подавать, а вы наживляйте.
      - Какого шута эти дрянные мальчишки не сказали, что ты напал на место? - проворчал дядюшка Солтерс, пробираясь к своему месту за разделочным столом. - Этот нож совсем тупой, Дэн.
      - Если вы не очнулись, когда мы бросили якорь, то вам надо, наверно, нанять собственного боя, - сказал Дэн, копошась в сумерках возле бадей с лесой, стоящих с подветренной стороны рубки. - Эй, Гарв, сходи-ка вниз за наживкой!
      - Мы будем разделывать рыбу, а вы наживляйте, - сказал Диско. - Так оно будет лучше.
      Мальчики должны были насаживать на крючки потроха, оставшиеся от чистки трески, а это было легче, чем рыться голыми руками в бочонках для отбросов. В бадьях аккуратными кольцами была сложена леса с большими крючками на расстоянии нескольких футов один от другого.
      Очень непростое это дело - проверить и наживить каждый крючок и уложить потом лесу так, чтобы она не запуталась, когда ее будут спускать с лодки. Дэн ловко, не глядя, справлялся с этим в темноте: крючки так и летали в его руках, как вязальные спицы в руках старой девы.
      Гарви же то и дело цеплялся за крючки и проклинал свою судьбу.
      - Я помогал делать это, когда только научился ходить, - сказал Дэн. И все равно это противная работа. Отец! - прокричал он в трюм, где Диско и Том Плэтт солили рыбу. - Сколько бадей нам сегодня понадобится?
      - Штуки три. Пошевеливайтесь!
      - В каждой бадье триста саженей лесы, - пояснил Дэн, - более чем достаточно на сегодня. Ой, укололся! - Он сунул палец в рот. - Знаешь, Гарви, я бы ни за какие деньги не согласился работать на судне, где ловят только переметом. Пусть это выгоднее, но нет на свете работы противней и нудней, чем эта.
      - А что, по-твоему, делаем мы? - мрачно отозвался Гарви. - Я исколол все руки.
      - Тьфу, это одна из выдумок отца! Он перемет не будет ставить понапрасну. Уж он-то знает, что делает. Увидишь, сколько рыбы попадется.
      Пенн и дядюшка Солтерс, как им и было велено, занимались уборкой, но мальчикам от этого не было легче. Как только они закончили наживлять, Том Плэтт и Длинный Джек осветили одну лодку фонарем, погрузили в нее бадьи и небольшие крашеные буйки и спустили лодку на воду.
      - Они утонут! - закричал Гарви, которому море показалось ужасно бурным. - Ведь лодка нагружена, как товарный вагон!
      - Ничего, вернемся, - сказал Длинный Джек, - но если перемет запутается, нам достанется на орехи.
      Лодка взлетела на гребень волны. Казалось, она вот-вот разобьется о борт шхуны, но она скользнула вниз и исчезла среди волн.
      - Стань здесь и все время звони, - сказал Дэн, передавая Гарви веревку от колокола, который висел за брашпилем.
      Гарви усердно звонил, так как ему казалось, что от него зависит жизнь двух людей. Но Диско сидел в рубке, записывал что-то в судовой журнал и вовсе не был похож на убийцу. А когда он отправился ужинать, то даже слегка улыбнулся взволнованному Гарви.
      - Разве это волна? - сказал Дэн. - Да перемет и мы с тобой могли бы поставить! Она совсем рядом, так что можно бы и не звонить.
      Динь! Динь! Донг!.. Гарви звонил еще с полчаса, меняя для разнообразия ритм, а потом кто-то крикнул, и послышался глухой удар о борт. Мануэль и Дэн бросились к крюкам лодочных талей. Длинный Джек и Том Плэтт, мокрые с головы до ног, взобрались на палубу; за ними в воздух поднялась лодка и со стуком стала на место.
      - Не запуталась, - сказал Том Плэтт, отряхиваясь. - Молодец, Дэнни.
      - Прошу нынче пожаловать к нам на банкет, - сказал Длинный Джек, выплескивая воду из сапог. Он топтался на месте, как слон, и угодил Гарви в лицо рукой.
      - Мы окажем честь второй смене своим присутствием.
      Все четверо набросились на ужин. Гарви до отвала наелся рыбьей похлебки и жареных пирожков и тут же крепко заснул. А в это время Мануэль вынул из рундука красивую модель "Люси Холмс" - первой шхуны, на которой он ходил. Он было начал объяснять Гарви ее оснастку, но тот даже пальцем не шевельнул, когда Пенн оттащил его на койку.
      - Как, должно быть, тоскуют его мать и отец, - сказал Пенн, глядя на мальчика. - Ведь они уверены, что он погиб. Потерять ребенка... сына!
      - Перестаньте, Пенн, - сказал Дэнни. - Идите и кончайте свою игру с дядей Солтерсом. Скажите отцу, что я могу отстоять вахту за Гарви. Он умаялся...
      - Славный парень, - сказал Мануэль, снимая сапоги и скрываясь в темноте нижней койки. - Думаю, Дэнни, станет человеком твой друг. И вовсе не такой уж он помешанный, как говорит твой отец. А? Что?
      Дэн хихикнул и тут же захрапел.
      Было туманно, ветер усилился, и вахты стояли одни взрослые. Из рубки доносился четкий бой часов, волны с плеском разбивались о нос шхуны, дымовая труба шипела от попадавших на нее брызг; мальчики крепко спали, а Диско, Длинный Джек, Том Плэтт и дядюшка Солтерс по очереди обходили палубу, проверяли штурвал, смотрели, держит ли якорь, подтягивали снасти и посматривали на тусклый свет якорного фонаря.
      Глава IV
      Когда Гарви проснулся, "первая смена" уже завтракала.
      Дверь кубрика была приоткрыта, и каждый квадратный дюйм шхуны пел свою собственную песню. Большая черная фигура кока, освещенная раскаленной печкой, плясала в крохотном камбузе, а горшки и кастрюли на деревянной полке с отверстиями дребезжали и гремели при каждом толчке. Нос шхуны, куда-то устремляясь и весь дрожа, карабкался все выше и выше, а потом плавным круговым движением нырял в бездну.
      Гарви слышал громкий шлепок, скрип рангоута, а потом наступала пауза, и разрезанная надвое волна обрушивалась на палубу с треском ружейного залпа. Затем доносились приглушенный скрип якорного каната в клюзе, стон и визг брашпиля, и, метнувшись в сторону и взбрыкнув, шхуна "Мы здесь" собиралась с силами, чтобы повторить все сначала.
      - Так вот, на берегу, - услышал Гарви голос Длинного Джека, - у тебя всегда есть дела и заниматься ими приходится в любую погоду. А здесь мы от всех скрылись, и, слава богу, дел у нас нет никаких. Спокойной вам ночи.
      Он, как большая змея, пробрался от стола к своей койке и закурил. Том Плэтт последовал его примеру; дядюшка Солтерс с Пенном с трудом взобрались на палубу по трапу, чтобы стать на вахту, а кок накрыл стол для "второй смены".
      Все они сползли со своих коек, потягиваясь и зевая. Когда "вторая смена" наелась до отвала, Мануэль набил трубку каким-то ужасным табаком, уселся между пал-постом и передней койкой, упершись ногами в край стола, и с нежной и беспечной улыбкой стал следить за клубами дыма.
      Дэн растянулся на своей койке, пытаясь справиться со старой разукрашенной гармошкой, мелодия которой прыгала вверх и вниз вместе с прыжками шхуны. Кок стоял, подпирая спиной шкаф, где хранились любимые пончики Дэна, и чистил картофель. Одним глазом он поглядывал на печку, следя, чтобы ее не залило водой через дымовую трубу. Чад и запах в каюте не поддавались описанию.
      Гарви с удивлением обнаружил, что его не так уж сильно мутит, и снова взобрался на свою койку, казавшуюся ему самым удобным и безопасным местом. Дэн в это время наигрывал "Не буду играть в твоем дворе", насколько это позволяла дикая качка.