Через три месяца Панч -- давно уже Панч, а не Паршивая овца -удостоверился, что у него и правда есть мама, настоящая, живая, замечательная мама, которая ему к тому же сестра, утешительница и друг, и пока нет папы, он -- ее защитник. Обман защитнику как-то не к лицу, да и какой смысл обманывать, когда и так наверняка можно делать все, что вздумается?..
      -- Ох и рассердится мама, если ты залезешь в эту лужу, -- говорит Джуди, продолжая разговор.
      -- Мама никогда не сердится, -- говорит Панч -- Скажет только: "Ах ты, пагал несчастный!" Сейчас я тебе покажу, хоть это и не очень красиво с моей стороны.
      Панч лезет в лужу и вязнет по колени в грязи.
      -- Мамочка-! -- кричит он.--Я вымазался с головы до ног!
      -- Тогда беги и переоденься с головы до ног! -- доносится из дома звонкий мамин голос. -- Пагал ты несчастный!
      -- Видела? Что я тебе сказал? -- говорит Панч.--Теперь все переменилось, теперь мы снова мамины, как будто она и не уезжала.
      Не совсем так, о Панч, ибо когда детским губам довелось испить полной мерой горькую чашу Злобы, Подозрительности, Отчаяния, всей на свете Любви не хватит, чгобы однажды изведанное стерлось бесследно, даже если она ненадолго вернет свет померкшим глазам и туда, где было Неверие, заронит зерна Веры.