27

Леди Тэсс сообщила Леде, чтобы та ждала ее одна в комнате возле детской. Девушка не могла успокоиться – она бродила среди увядших роз и поблекших цветов на диванных покрывалах. Когда-то это был женский будуар, высоко в доме, с окнами на дорожку и сады у фасада, с ситцевыми гардинами на широких окнах.

Она остановилась, услышав голоса из детской – но это оказались новая няня и горничная, мурлыкающие над Томми, когда укладывали его спать. Няня подошла к полуоткрытой двери и заглянула, увидела Леду, улыбнулась и, пожелав ей спокойной ночи, полностью закрыла дверь.

Шум утих. Леда чувствовала себя, как призрак, в будуаре, полном удобных подушек и кресел. Она подумала, что эта комната знала много счастливых дней, – члены семьи здесь сиживали и смеялись, дети играли на мягком ковре. Леда была только кратким визитером, ее присутствие здесь скоро забудется.

Мистер Джерард вошел молча. Она отвернулась от шкафа с книгами, где стояли экземпляры «Алисы в стране чудес», «Волшебных сказок» братьев Гримм, и обнаружила его здесь – холодный ангел в одежде смертных.

Леда придумала небольшую речь, но отказалась от нее. Вежливая сердечность казалась невозможной с тем, кто говорил с нею в спальне, держал ее в объятиях. Она покраснела и стояла молча, глядя на него, стараясь поверить, что происшедшее было на самом деле. Этот мужчина с золотыми волосами целовал, обнимал и владел ею, спал, обхватив руками.

– Мисс Этуаль. – Он не сделал попытки быть изысканным. – Мы поженимся после Рождества, если вы согласитесь.

Она услышала эти бесстрастные слова, сплела пальцы и опустилась в кресло-качалку, разглядывая свои руки.

– Мистер Джерард, пожалуйста, не считайте, что вы должны придти к такому бесповоротному решению. Возможно, вам понадобится время для обдумывания.

– Что я должен обдумывать? – горечь проскользнула в его ответе. – Решение было принято прошлой ночью. И это бесповоротно, мисс Этуаль.

– Но… Леди Кэй…

– У меня больше нет согласия родителей. Или ее привязанности.

Леда скрестила руки.

– Мне очень жаль, – прошептала она. – Очень жаль.

– Скажи мне одно. Скажи мне правду. – Его лицо напряглось. – Я был первым?

Она сразу не поняла его. Потом почувствовала, что вся покраснела. Она оперлась ногой о пол, откинувшись на качалку.

– Да.

В его глазах, встретившихся с ее взглядом, вспыхнул огонь. Его лицо зажглось. Первый. Думал ли он, что может быть второй. Вынесет ли она, чтобы ее коснулся кто-то другой, кроме него?

– Я не знал. – Он отвернулся. В его словах была печаль и злость. – Я не знал. Я не… столь опытен в этом. Леда откинула качалку.

– Мистер Джерард, я никогда бы не допустила, чтобы кто-то со мной так обращался.

– В самом деле? – он бросил на нее ироничный взгляд.

Леда внезапно ощутила все его тело, прижатое к ней, его руки в ее волосах, горячее чувство обнаженной кожи.

– Я не должна была! – воскликнула она. – Это моя вина.

– Могу пожелать, чтобы вы запомнили эти сомнения прошедшей ночи.

– Я думала, вы одиноки! Я не знала ваших намерений – что вы хотели, что вы намеревались…

Его взгляд испытывал ее. Она сжала руки в кулаки.

– Уверяю вас, сэр, что я не знала, что так получится. Никому бы не поверила, если бы мне сказали, что со мной такое возможно. Никто не вел себя со мной подобным образом…

Загадочная улыбка тронула его губы.

– Я ожидал, что найду вас плачущей и бледной от потери крови.

– Уверена, каждый бы заплакал. Такого никогда не было в моей жизни.

– Да, – сказал он. – В моей тоже.

Она снова уселась и начала быстро качаться.

– А сейчас они все считают… – она закусила губы. – И это так унизительно! Все смотрят на меня… Должны ли мы пожениться, если и вы презираете меня за случившееся? Леди Тэсс объяснила, что у меня может быть ребенок. И надо ждать еще несколько недель, чтобы это проверить. Я боюсь!

Леда вскочила со стула и отвернулась, закрыв глаза и вся сжавшись.

Он не ответил. Когда девушка открыла глаза, он был рядом, до неприличия близко.

– О! – воскликнула она.

Сэмьюэл взял ее за подбородок, заглядывая ей в глаза.

– Ты паникуешь.

– Нет. Меня не воспитывали так. И вам не нужно напоминать мне, как следует дышать, мистер Джерард. Вам безразлично, как я дышу, и буду ли вообще дышать. Если нет – вам только на руку, вы избавитесь от меня кратчайшим путем.

– Нет. Вы только изменитесь в лице и упадете в обморок, а после этого вы будете живой, как всегда. И все равно я обязан жениться на вас.

– Вы не обязаны, если вы не хотите этого! Я пыталась сказать леди Тэсс, если бы у меня только была рекомендация…

Его пальцы сжали ее подбородок.

– Вам не нужна рекомендация, – сказал он. – Через три недели мы поженимся. Я позабочусь о вас. Она перевела дыхание.

– Леди Тэсс сказала также.

– В самом деле? Она знает меня. – Его рот скривился в ироничной усмешке. – Она знает, что я ее не разочарую.

Венчание состоялось в ветреный облачный день января, в частной церкви Вестпарка, леди Кэй была свидетельницей. Все это казалось столь нереальным и призрачным, как платье из белого сатина, поспешно сшитое у мадам Элизы и только вчера присланное из Лондона с личной запиской и поздравлением от этой коммерсантки, которая выразила надежду, что мисс Этуаль окажет честь мадам Элизе и позволит ей изготовить для нее несколько модных платьев и весь остальной гардероб.

Леда не была уверена, кто именно оплатил платье, а также цветущие и пахнущие на морозе прекрасные цветы. Она боялась, что это мог быть лорд Грифон, который был великолепен, ожидая ее у алькова. Он ободряюще сжал ей руку. Если бы он не поддержал ее, она могла бы упасть на каменный пол от страха и беспомощности. Ноги ее подкашивались.

Белая церковь вся была залита светом, даже в сумрачный день, украшена резьбой по дереву XVIII века. Леда знала, что не принадлежит к аристократическому кругу, у нее не было предков, дающих право занять это волшебное место.

Мистер Джерард, тем не менее, подходил к этому высокому месту гораздо больше, чем сопровождающий его лорд Роберт. Музыка наполнила церковь. Мистер Джерард стоял неподвижно, одетый в утренний облегающий черный костюм, слушая, как возвышалась музыка, волна за волной, как прошла Леда. А она подумала, что никто в воображении или в реальности не был так похож на изваяние, напоминающее образ холодного, светлого и безжалостного совершенства.

Затем через свою вуаль она мельком увидела леди Коув – леди Коув! У Леды защипало в глазах – она закусила губу, чтобы сдержать поток чувств. Они все пришли с Южной улицы: леди Коув поднялась с восхищенным лицом и приготовленным для слез носовым платком. Ее шляпа была почти новой и модной. Там же была и миссис Ротам, в своем лучшем чепце, купленном в Париже двадцать лет тому назад. Полная достоинства мисс Ловат, считавшая слезы слабостью средних классов, сначала держалась, но потом вырвала носовой платок у леди Коув, чтобы вытереть свое лицо, искаженное слезами. Все это произвело сильное впечатление на Леду, и она вцепилась в руку лорда Грифона, идя вперед, как слепая, с горячими слезами, скрытыми под вуалью.

Они поверили в реальность происходящего. Проделали весь путь от Лондона, ехали поездом, при этом миссис Ротам стало дурно от качки в вагоне. Они были ее друзьями. Они были счастливы за нее. И не знали, что все это – обман, даже ее белое платье – символ чистоты.

Лорд Грифон отпустил руку Леды. Леди Кэй взяла ее букет, взволнованно улыбаясь. А теперь у нее не было другого выбора, как встретиться с ним лицом к лицу.

Через вуаль Леда видела лишь очертания его темной фигуры. Она услышала его голос, он был тверд, без эмоций. Любовь, уют, честь. Как он мог это произнести? Она думала, что не издаст ни звука.

Но однако, когда подошел ее черед, появились слова, простые и решительные. Да, она любит его. Любит. Это был единственный момент истины в этой официальной пародии.

В болезни, в здоровье, пока мы оба живы.

Он поднял ее вуаль. Она моргнула и отчетливо увидела его. Глаза с темными ресницами, цвета раннего утра, его лицо, столь нечеловечески безупречное, его рот, что коснулся ее. Она увидела, что он заметил ее слезы. Легкое напряжение прошло у него по лицу, он наклонил голову я вытер губами ее мокрую щеку.

Леди Тэсс ходила по комнате. Она перевернула постель, взбила подушки, расправила закрытые портьеры, затем погладила белый халат, что горничная повесила в пустом гардеробе.

– Это комната моей бабушки. Вы можете переделать ее, если хотите. Боюсь, она несколько устарела.

– Она очень мила, мэм, – сказала Леда.

– Зови меня Тэсс. – Она поправила овальную рамку, висящую на ленточке, фотографию маленького мальчика, удящего рыбу. Ее постоянное движение усилило нервозность Леды.

– О, я не могу…

– Пожалуйста, – она взглянула на нее. – Тэсс. Это сокращенное от имени Тереза, которое я ненавижу.

– Да, мэм… Тэсс!

Шкатулка из слоновой кости лежала на бело-золотом столике.

– Это от Сэмьюэла. Он попросил меня принести это вам.

Леда приняла подарок. Поколебалась минуту, но леди Тэсс – скорее, Тэсс, – хотя Леда сомневалась, может ли она так ее назвать, с ожиданием наблюдала за ней, так что она села на кресло и открыла крышку. Внутри, на розовом сатине лежали щетка и зеркало, такие знакомые и дорогие для нее предметы.

– Мистер Джерард нашел это? – у нее комок подступил к горлу.

– Леда! – воскликнула леди Тэсс. – Не вздумайте снова плакать!

– Да, мэм, – Леда всхлипнула и опустила голову. Затем распрямилась и рассмеялась.

– То же самое говорила мне мисс Миртл. – Она потрогала зеркало, серебряную рамку. – Никогда не думала, что снова это увижу.

– Можно я расчешу ваши волосы? – не ожидая разрешения, леди Тэсс взяла щетку и начала вынимать гребни и шпильки из прически Леды.

Волосы упали тяжелыми волнами на ее плечи. Леди Тэсс действовала молча, очень нежно. Леда не шевелилась.

– Ну вот, я снова собираюсь вмешаться. – В голосе леди Тэсс появились нотки, которые, как уже знала Леда, означали, что она была удручена или неуверена.

– У меня тоже не было матери, когда я выходила замуж, но у меня был друг. Я бы хотела быть вашим другом, Леда. Вы не будете против, если я сяду и расскажу вам о вещах, которые вам следовало бы знать?

– Нет, мэм, конечно же, нет.

– Называй меня Тэсс, пожалуйста!

– О, мэм, я сразу не могу. Простите!

Леди Тэсс села на край высокой постели, поставив ноги на маленькую табуретку возле нее, все еще держа щетку мисс Миртл.

– Ну, Сэмьюэл сам никогда не придавал этому значения, так что, я полагаю, здесь все в порядке. Хотя все это делает меня очень старой. Никто не называл меня «леди» первые двадцать лет моей жизни и я думаю, что никто не должен меня так называть до самой смерти.

– Вы совсем не стары, мэм. Тэсс, я имею в виду. Я постараюсь!

– Спасибо. Я уже чувствую себя моложе. – Она покачала головой. – Теперь я хочу рассказать вам о том, что я узнала от моего друга, и вы не должны быть шокированы. Но после моего рассказа забудьте обо всем, думайте только о том, что я скажу.

Леда почувствовала, что краснеет.

– Это о…

– Да, вот о чем. О вас и Сэмьюэле. Леда, не смотрите в сторону, здесь все в порядке. Вы теперь замужняя женщина. В вашей власти доставить наслаждение вашему мужу или сделать его несчастным. Это ваш выбор, но я хочу, чтобы вы выбрали сознательно.

– Нет, мэм, то есть Тэсс.

– Имя моего друга – Махина Фрейзер. Она с Таити. Уверяю вас, Леда, нище так много не говорят о физической любви мужчины и женщины, как на Таити.

– О, – с сомнением откликнулась Леда.

– Слышали вы о Таити? Это остров. Махина рассказала мне это на берегу. У наших ног был горячий песок, наши волосы были распущены, как сейчас у вас. Мужчины – другое дело, но и женщины должны расслабляться, чтобы предаваться любви. Волосы свободны, никаких опасений. – Ее красивые глаза дразняще сузились. – Ну вот, я уже шокирую вас, но мы ведь еще не начали разговор. Вы боитесь Сэмьюэла, Леда?

Вопрос оказался неожиданным и Леда только моргнула.

– Он причинил вам боль? – спросила леди Тэсс осторожно.

Леда посмотрела на свои колени, проведя пальцем по ручке зеркала.

– Да.

– Поверь мне, пожалуйста, поверь, это только временно. Потом боли не будет. Если же она останется, значит, что-то не так. Не забывай об этом. И не позволяй Сэмьюэлу думать иначе. Я опасаюсь. Я скажу тебе, почему. Но сейчас речь о тебе. Я стара, я знаю больше, чем вы оба. Телу девушки надо время, чтобы привыкнуть, и это все связано с раной, с болью и кровью, как всегда. Ты понимаешь?

Леда кивнула.

– Улыбнись мне. Это не страшно. Это очень приятно. У тебя когда-нибудь был теплый песок под пальцами?

– Нет, мэм.

– Думай о чем-либо теплом и роскошном, когда ты рядом с мужчиной. О веере из перьев. О кашемировой шали.

Леда посмотрела на застеленную покрывалом кровать. Быстрый взгляд Тэсс застиг ее. Леда горячо покраснела.

– Ты думаешь о Сэмьюэле? – Тэсс потянулась к ней, как довольное дитя. – Это отлично. А теперь я расскажу тебе, что Махина поведала мне о мужчинах… И это тоже все правда.

Когда леди Тэсс закончила свой рассказ, Леда узнала множество таитянских наименований, выслушала о таких вещах, о существовании которых она и не подозревала, и о таких местах своего тела, которые туманно называла «там». Мисс Миртл давно была бы в глубоком обмороке, еще до того, как леди Тэсс взглянула на Леду и сказала в двадцатый раз:

– Я шокировала вас. Пожалуйста, не смейтесь. На самом деле это все не глупости, это важно знать.

– О боже, – сказала Леда, – постичь все это невозможно.

– Вы постигнете. И не смейтесь, если в какой-то момент все будет не так – вы оскорбите его чувства. Мужчины очень чувствительны. А Сэмьюэл… – она задумалась, вертя щетку в руках, – он не хотел бы, чтобы я сказала, но… – Ее нижняя губа упрямо сжалась. – Но я надоедливая старая леди, которая убеждена, что она лучше других все знает.

Что-то в той осторожности, с которой Тэсс положила щетку на кровать и поднялась, встав на прикроватный табурет, заставило сильнее забиться сердце Леды.

– Все слова, что я вам говорила, – сказала леди Тэсс, – хороши и верны для людей, которые любят друг друга. В браке. Должна тебе сказать, что я была замужем раньше, очень давно, когда была очень молода и чрезвычайно глупа. Брак тот был вскоре аннулирован.

Леда подавила свое удивление, не зная, что сказать.

– Этот мужчина – некий мистер Элиот. Он был ужасен. Меня это терзает до сих пор. Есть люди, которые превращают любовь в нечто страшное. И я не знаю, почему. До сих пор не могу себе объяснить. – Она криво улыбнулась и вздохнула, как будто набираясь сил, чтобы продолжить. – Есть мужчины, которым можно сочувствовать. Есть разные… Одни любят, другие платят женщинам, третьи – мужчинам. А есть мужчины, которые предпочитают детей.

Спина Леды напряглась. Она неотрывно смотрела на эту стройную немолодую женщину, которая с волнением продолжала:

– Когда я в первый раз была в доме мистера Элиота, в мою комнату зашел мальчик лет пяти. Или шести. Я не знаю точно. Это был Сэмьюэл, – ее голос чуть задрожал. – Он был очень послушным, покорным, почти бессловесным. Мистер Элиот связывал ему запястья и бил… Мне трудно это понять, объяснить, больно говорить, но так мистер Элиот получал удовольствие. Когда я попыталась защитить ребенка, он разъярился и запер меня в комнате. Почти весь год я провела взаперти, – дрожь в ее голосе усилилась, но она стояла, гордо выпрямив спину, глядя в угол. – Когда ты считаешь, что все вокруг должно быть логично, понятно, а люди таковы, какими ты их представляешь… А потом… нет, этого забыть нельзя. Я иногда…

Ее голос сорвался. Леда встала, не зная, что делать. Леди Тэсс встретила ее тревожный взгляд. Она улыбнулась, но в ее глазах не было радости.

– И вое изменилось для меня. Мне повезло – у меня были друзья, которые спасли меня, организовали развод, затем появился Гриф. Но я не могла забыть этого малыша. Мы наняли детективов, которые три года искали его. Потом нашли. Там, где детей продают… мужчинам.

Леда тяжело опустилась в кресло.

– Я не хочу, Леда, причинять тебе боль, но я хочу, чтобы ты лучше понимала Сэмыоэла. Ты сказала, что тебе было больно, он напугал тебя тогда, в первый раз, а ты только представь, каково было восьмилетнему мальчику…

Леда опустила лицо в ладони. Она вспомнила о всех тех дарах любви, которые Сэмьюэл так тщательно подбирал для леди Тэсс, а также о серебряной расческе и зеркале. Внезапно она вспомнила о странных кражах. И все поняла. Он не хотел, чтобы те вещи доставались жадной до зрелищ публике.

– Он… замечательный, – сказала Леда.

– Ты так думаешь? – в голосе леди Тэсс прозвучала надежда. – Спасибо. Мне было страшно сказать тебе все это. Я боялась… Но знала, что должна, хотя волновалась, выйдешь ли ты за него замуж.

– Я всегда этого хотела. Я только боялась, что он…

– Но он же женился. Леда опустила голову.

– Но у него не было выбора.

– Выбора? – в голосе леди Тэсс прозвучало удивление. – Я боюсь, что ты его любишь больше, чем он заслужил. Никто его не заставлял стать твоим любовником. Никто не предупреждал и не запугивал его, говоря о каких-либо обязательствах. Он – взрослый человек. Он не сделал ничего такого, что не желал бы сделать.

Леда быстро посмотрела ей в глаза.

– Я все еще боюсь, – прошептала она. Тэсс подошла и погладила ее по голове.

– Конечно, это само собой разумеется. Каждый боится, когда смотрит в будущее и не знает, что будет. Но ты сказала – он замечательный. Если бы я рассказала Кэй о нем, она бы никогда так не сказала. Она была бы в ужасе, стала бы его жалеть, а он лучше умер бы, но не вынес этого. Он горд, но и так стыдлив.

– Почему он должен стыдиться? – Леда подняла голову. – То, что было – не его вина.

– О, Леда! – леди Тэсс улыбнулась. – Какой я стала старой мудрой женщиной, если смогла тебя в этом убедить.

– Конечно, я все понимаю… Да и все…

– Нет, Сэмьюэл не понял бы, зачем я вела этот разговор. – Тэсс взяла Леду за руки. – Ну, кажется, я достаточно выговорилась. Мы, люди старые, вмешивающиеся в чужие дела, должны знать свое место. Я скажу Сэмьюэлу, что он может подняться. Будь счастлива, Леда! Ты сама замечательная!

Она пошла к двери. Леда достала зеркало мисс Миртл. Посмотрела на себя. Волосы локонами спадали на плечи. Что же в ней замечательного? Лицо не такое уж особенное, и совсем не мудрое…

Сэмьюэл честно играл свою роль: принимал поздравления, улыбался, когда от него этого ждали, вставал, садился. Большинство гостей – консул с Гавайев, несколько его помощников, трио старых леди со стороны мисс Этуаль – не знали о скандальных обстоятельствах женитьбы, хотя Сэмьюэл полагал, что вряд ли можно долго хранить тайну. Это его очень тревожило – он не хотел, чтобы какие-либо сплетни причинили Леде боль.

И он заверял всех, что мисс Этуаль оказала ему честь, согласившись выйти за него замуж. Кажется, именно так сформулировала все одна дама из старых леди в шляпе с перьями. Нет, его улыбка была не такой уж натянутой. Эти величественные дамы не первой молодости, источавшие запах фиалки и мыла, глубоко заинтригованные тем, что же подадут во время торжественного обеда, искренне интересующиеся, как ведется хозяйство (их интересовало все: от принципа подбора слуг до количества угля, которым обогревают огромные комнаты), страшно гордящиеся «своей мисс Этуаль», желающие ей от души счастья, – всех их мистер Джерард находил чрезвычайно трогательными. Они ничего не требовали; бокалы лимонада, поданного на подносе, привели их в восторг, количество свечей в столовой просто поразило.

Джерард провел день в их обществе, избегая серьезных тем – он избегал их уже с самого Рождества, занимаясь турбинами компании Чарльза Парсонса.

Следя за энтузиазмом Кэй по поводу подготовки торжества, слушая, как леди Тэсс рассуждает о том, что посадить весной в саду, он думал: «Меня здесь уже не будет».

У него было чувство, что где-то рядом пропасть. Темная пропасть. Но он всегда в этом мире был не на своем месте. Он своей жизнью словно доказывал это, поддаваясь тем сумеркам, которые никогда не покидали его.

Он пытался вырваться. Вновь и вновь… Но кто-то был рядом. Нет, даже внутри его, требуя чего-то… И тут леди Тэсс увела мисс Этуаль – его жену, боже… – наверх.

Роберт ухмыльнулся и подмигнул Сэмьюэлу. Тот ответил ничего не выражающим взглядом. Все продолжали беседовать, как будто все идет, как должно. Но Сэмьюэл чувствовал какое-то подводное течение, готовое вырваться на поверхность. Кто-то сейчас не смотрел ему в глаза. Все улыбались, отводя взгляд, как будто он смущал их.

Разве он хочет чего-то ужасного? Даже теперь, после того, как он уступил своим желаниям, он жаждет быть рядом с ней и чувствовать соблазнительную тайную боль.

Даже Кэй избегала его, демонстрируя внезапную усталость, но потом подошла, протянула к нему руки, но тут же отдернула, не прикоснувшись.

– Хороший вечер, Мано! Поздравляю!

И будто бы это был сигнал. Все начали расходиться. Пока матери не было в комнате, Кэй разогнала всех гостей по своим комнатам. Сэмьюэл остался один в гостиной среди цветов – букеты Кэй украсила белыми бантами. Стол с подарками. На вышитом сиденье кушетки лежала кружевная шаль. Шаль Леды.

«Моя жена», – подумал Сэмьюэл.

Эти слова, казалось, принадлежат другому языку. Но внутри Сэмьюэла горел огонь желания – он знал: это отблеск того, другого врага, который не отпустит его никогда.

28

Он пошел к ней, иначе это было бы поражением. Сэмьюэл уже утратил волю над собой.

Когда он вошел, Леда сидела, согнувшись, на стуле со сложенными руками, волосы ее были рассыпаны, смешиваясь с кружевами на халате. Дверной замок щелкнул. Он резко оглянулся на этот звук. Она посмотрела на него и сразу же поднялась, схватив одежду, что лежала на спинке стула.

Ее голые ноги, волна волос на воротнике, линия щек, когда она смущенно смотрела в сторону… Он просто стоял, онемев от нахлынувших чувств.

Он не сказал то, о чем намеревался сказать. Не сейчас. Еще нет.

– Вы оставили это внизу, – он протянул ей шаль правой рукой, кружева сплелись в его пальцах.

– О, не нужно было приносить. – Она взяла белое кружево и осторожно расправила. – Вы могли нарушить плетение. Это ирландские кружева, их специально делают на сотнях бобин. Я знаю, как их стирать в молоке и кофе, чтобы сохранить цвет. Их нельзя гладить. – Она быстро взглянула на него и отнесла шаль к комоду с зеркалом. Ее зеленая одежда прошуршала по ковру.

– Такое роскошное платье! И плата за срочность, к тому же во время Рождества, все это, должно быть, ужасно дорого. Я никогда не была в таком восторге, когда привезли коробку. Боюсь, что лорд и леди Эшланд слишком добры ко мне. Как я смогу их отблагодарить – не знаю.

– Вам нравится?

Она задержала дыхание, все еще не глядя на него.

– Я не могу даже представить что-либо лучше.

– Довольно, – сказал он. – Вы не должны благодарить каждого.

Она в упор посмотрела на него.

– О, сэр, это вы все сделали?

Он заложил руки за спину, облокотившись на дверь.

– Мадам Элиза уведомила меня, что вам нужен особый гардероб. Я открыл на вас счет в банке – вы только скажите, когда вам что понадобится. Начальный взнос – десять тысяч фунтов.

– Десять тысяч! – выдохнула она. – Это безумие!

– Вам не обязательно сразу все потратить.

– Я не потрачу этого и за всю жизнь! Дорогой сэр!

– Вы моя жена. – Он подходил к началу заготовленной речи. – Вы имеете законное право на мою поддержку. Все, что я имею, – ваше.

Она ничего не сказала, но сделала несколько шагов по комнате, усевшись затем на скамью.

– Хорошо, но я огорчена. Вы нашли меня в платьях мисс Миртл, щедро одарили меня десятью тысячами фунтов, а у меня для вас нет ничего.

Он старался не смотреть на линии ее тела под шелковой одеждой.