Малколм Джонс, слегка прихрамывая, вышел вперед и сразу стал теребить глянцевитые рыжие бачки с проседью. Тесс внимательно наблюдала за ним из своего угла, зная, что адвокат Вуд употребил все свое влияние, чтобы убедить застенчивого моряка выступить в парламенте. В палате лордов Джонс чувствовал себя весьма неловко и выглядел так, будто ему предстояло вновь штурмовать высоты Севастополя.

– Друг мой, не могли бы вы рассказать нам, что произошло на борту «Мистраля» 15 декабря 1850 года? – Вуд ободряюще посмотрел на свидетеля.

– Да, сэр, – взволнованно откликнулся Джонс. – Хотя рассказывать-то особенно нечего. Утром офицеры в основном находились в каютах. Днем всю команду вызвали наверх, а примерно через час капитан отдал приказ офицерам также подняться на палубу. Когда я вышел наверх, неподалеку находился другой корабль, он лежал в дрейфе. На его палубе я увидел мертвые тела. Капитан велел первому помощнику и мне подняться на борт этого корабля, чтобы поискать оставшихся в живых.

Тут Джонс сделал паузу, чтобы вытереть вспотевшее лицо платком.

– И что вы обнаружили там? – мягко спросил Вуд.

– Мы обнаружили... – Полковник слегка замялся; казалось, ему трудно было продолжать. – Мы обнаружили результаты кровавой резни, сэр. Все были убиты, даже маленькие девочки.

Тесс увидела, как Гриф закрыл глаза, и сердце ее сжалось от острой боли. Она впервые представила весь ужас того, что испытал этот человек. Ей было удивительно, как он смог, будучи мальчиком, пережить все это. На его глазах убили всех близких ему людей, и он остался один...

Тесс чувствовала, что никакие страдания в ее жизни не могли сравниться с мучительным желанием броситься к нему и разгладить горестные линии на его лице.

– Все были мертвы? – спросил адвокат. – Вы не нашли ни одного живого человека?

– Мы насчитали тридцать тел, сэр.

– Имелись ли там признаки начавшегося пожара?

– Нет, сэр.

– Было ли у вас время проверить каждое из тел?

– Почти нет, сэр. Я хотел сделать это, но лейтенант приказал мне покинуть корабль вместе с ним. Покончив с пиратами, мы вернулись назад к месту происшествия и потратили два дня на поиски корабля, но так и не нашли его.

– Не нашли? Он что, утонул?

– Не знаю, сэр.

– Вы помните название пропавшего корабля, полковник Джонс? Вы видели это название, когда вас направили на поиски живых?

– О да, сэр. Это был «Арктур», сэр.

Вуд кивнул:

– Благодарю вас, полковник.

В качестве свидетелей были опрошены еще четыре человека, и еще четыре раза Гриф был вынужден выслушивать одну и ту же историю, мысленно отмечая детали, которые были упущены. Из дальних уголков его памяти постепенно всплывали все события того страшного дня. В его ушах снова стояли крики жертв, а его мальчишеское сердце трепетало от ужаса, который сейчас казался реальнее, чем полированный стол, находившийся прямо перед ним.

Когда Вуд объявил, что вызывает в качестве свидетеля первого помощника капитана «Мистраля», Гриф отвернулся, не желая слушать повторение ужасной истории, но уже в следующий момент поднял голову и удивленно нахмурился. Ему вдруг начало казаться, что он спит и видит абсолютно невероятный сон, потому что в этот момент в зал вошел... Роберт Старк. На этот раз он был чисто выбрит и аккуратно одет, признаки синяков на его лице отсутствовали.

Старк сообщил под присягой, что семнадцать лет назад являлся первым помощником капитана британского военного корабля «Мистраль».

– Тогда у меня были большие долги, – признался Старк. – Капитан Элиот уплатил их и взял с меня расписку... вот почему я не возражал против фальшивых записей в судовом журнале «Мистраля».

В остальном Старк ссылался на приказы капитана. По приказу Натаниела Элиота он не изменил курс корабля, когда был замечен дым на неизвестном судне и капитан Элиот отказался выйти на палубу, затем, также по его приказу, прибыв на терпящее бедствие судно, поджег две банки лака в трюме «Арктура» и, прихватив с собой лейтенанта, поспешил назад на «Мистраль».

– Скажите суду, на что вы рассчитывали, поджигая банки с лаком? – спросил адвокат Вуд.

– Я полагал, что это вызовет пожар на корабле. Так я понял отданный мне приказ.

– И это сработало?

Старк пожал плечами.

– Означает это «да» или «нет», мистер Старк?

– Как сказать... – неуверенно пробормотал Старк и вдруг замолчал.

– Так вы видели дым?

– Нет. Было уже довольно темно.

– В таком случае был ли виден свет от пожара?

– Нет, – снова сказал Старк. – Мы очень быстро удалились от этого места.

– Как далеко вы ушли?

– О, не меньше чем на десять лиг.

– То есть около тридцати миль?

– Да, около того.

– Вы видели когда-нибудь ночной пожар, мистер Старк?

Старк откашлялся.

– Нет.

– А знаете ли вы, что, когда вышедший из Блэкпула фрегат загорелся несколько лет назад, зарево заметили даже с острова Мэн на расстоянии около шестидесяти миль?

– Нет, сэр, – произнес Старк и закашлялся.

– Возможно, корабль не загорелся?

– Я не знаю. Но можно предположить, что не загорелся, если банки не упали.

– Могло ли быть такое, учитывая волнение моря, о котором вы упомянули?

– В этой жизни все возможно.

– То есть вы допускаете, что ни одна из банок с горящим лаком не перевернулась на неуправляемом корабле во время волнения на море?

– Нет, это невероятно.

– Что еще, по-вашему, могло послужить причиной тому, что на корабле не вспыхнул пожар от банок с горящим лаком?

Старк надолго задумался, потом тихо произнес:

– He могу ничего предположить.

– Ничего, мистер Старк? У вас нет ни единой версии?

Старк был явно обескуражен. Он огляделся вокруг, затем снова посмотрел на Вуда.

– Возможно, кто-то погасил огонь.

Присутствующие начали перешептываться.

«Это сделал Грейди», – с болью подумал Гриф.

– Считаете ли вы, что существует другая причина, почему качающийся корабль не подвергся пожару из-за открытых банок с горящим лаком?

Этот вопрос снова заставил Старка глубоко задуматься..

– Нет, – сказал он наконец почти шепотом.

– Громче, мистер Старк. Члены палаты, возможно, заинтересуются вашим ответом.

– Нет, – повторил Старк. – Я так не думаю.

– Значит, если корабль, который вы пытались поджечь семнадцать лет назад, все-таки уцелел и сейчас находится в хорошем состоянии, то, должно быть, кто-то на нем остался в живых?

– Да, вероятно, так все и было, – согласился Старк.

Допрос свидетелей продолжился. В ходе его «Арканум» был безусловно опознан как «Арктур» по первоначальным чертежам, и сделали это люди, которые строили его. Следователи обнаружили также первоначальное носовое украшение и доски с названием корабля, спрятанные в фальшперегородке. Написанное от руки завещание с подписью Александра Меридона, в котором Гриф объявлялся наследником, было признано подлинным не менее чем пятью уважаемыми графологами. Даже Мазу, щеголяя кошачьей походкой и татуировками, пришел дать показания. Он рассказал, как присоединился к команде «Арктура», состоящей в двух человек – мужчины и двенадцатилетнего мальчика, на западном побережье Африки в начале 1851 года.

Наконец в зал суда в сопровождении чиновника вошел шаркающей походкой старик Бадгер. Принеся присягу, Бадгер, сдвинув подрагивающие брови, решительно посмотрел на Грифа, и тот отвернулся, понимая, что на этот раз когда-то верный ему слуга будет говорить правду.

Казалось, лорд-канцлер был немало удивлен, услышав, что старик, который на первом допросе выглядел крайне подавленным и бормотал нечто непонятное, сейчас твердо заявил, что сам пригласил обвиняемого в дом.

– Мистер Бриджуотср, ваши показания существенно отличаются от тех, которые вы давали ранее.

Губы Бадгера дрогнули, но он так ничего и не сказал.

– Соответственно я должен напомнить вам, что вы находитесь под присягой.

– Да, ваша светлость, – наконец отозвался Бадгер. – Сейчас я говорю правду, а тогда... лгал.

– Мистер Бриджуотер, – немедленно обратился к нему Вуд, – вы говорите, что ранее лгали, давая свидетельские показания. Что именно из ваших прежних показаний не соответствует действительности?

– Раньше я говорил, что впервые обнаружил его светлость в погребе утром. Это была ложь. Накануне вечером, когда он позвонил у входа, я открыл дверь и впустил его в дом.

– Вы не сказали об этом полиции?

– Нет, сэр.

– А почему вы скрыли от полиции этот факт?

– Потому что... Видите ли, войдя в дом, его светлость попросил меня поклясться, что я никому не скажу о его появлении.

– Обвиняемый просил вас поклясться в этом?

– Да, сэр. – Бадгер посмотрел на своего господина с мольбой в глазах, и Гриф слегка качнул головой, прощая его. Теперь любое лжесвидетельство Бадгера уже не имело смысла.

– Мистер Бриджуотер, – продолжил Вуд, – когда вы открыли дверь и увидели обвиняемого, вы узнали его?

– Сперва я подумал, что да, сэр.

– И кто, по-вашему, это был?

– Лорд Александр, сэр.

В зале загудели.

– Но ведь лорд Александр умер семнадцать лет назад, разве не так?

– Именно так, сэр.

– Как долго вы оставались в этом заблуждении?

– Пока его светлость не сказал мне, что не является лордом Александром.

– Там, где вы встретились, было достаточно света, чтобы разглядеть его?

– Да, сэр.

– Пока он не сказал вам, что не является лордом Александром, как вы могли принять его за человека, который, как вам было известно, умер семнадцать лет назад?

Бадгер поджал губы.

– Вы сочтете меня старым дураком, сэр...

Лицо адвоката смягчилось.

– Конечно, нет, мистер Бриджуотер. Я только хочу, чтобы вы рассказали, что подумали тогда. Никто здесь не будет смеяться над вами, если вы скажете правду.

– Ну, я подумал, что это привидение, сэр.

– Почему вы пришли к такому заключению?

– Он выглядел, как лорд Александр, сэр, и его галстук был в крови. В свое время говорили, что пираты перерезали лорду Александру горло, сэр.

– По вашим словам, обвиняемый сказал вам, что не является лордом Александром. И кем же он представился?

– Сказал, что его зовут Грифон и он – сын Артура.

– Вы поверили ему?

– О да, сэр.

– Значит, все это время, когда никто не мог определить, кем является обвиняемый, вы знали, кто он на самом деле, но не сообщали полиции?

– Нет, я никому не говорил, сэр. Я ведь дал клятву. – Неожиданно Бадгер разразился слезами. – Я не думал, что его приговорят к повешению.

Выждав несколько минут и дав Бадгеру немного успокоиться, Вуд спросил:

– Вы и сейчас верите, что обвиняемый действительно является Грифоном Меридоном, внуком покойного маркиза?

– О да, сэр, разумеется!

– Мистер Бриджуотер, я правильно полагаю, что в Ашленд-Корте имеется портрет лорда Александра?

– Да, сэр, это так.

– И где он висит?

– В гобеленовой комнате, сэр, на северной стене, около двери. Обычно он висел в галерее, но мистер Элиот перенес его наверх после смерти отца.

– Ваша светлость, – обратился Вуд к лорд-канцлеру, – я прошу позволения представить здесь упомянутый свидетелем портрет. Это работа сэра Джорджа Ричмонда. Лорд Александр позировал художнику в декабре 1849 года, когда ему было тридцать лет.

Когда портрет внесли, Вуд дал указание расположить его рядом с Грифом так, чтобы лорд-канцлер мог одновременно видеть и картину, и обвиняемого.

Гриф хорошо видел, как изменилось лицо канцлера. Его седые брови взметнулись вверх, и он медленно кивнул:

– Ваш аргумент весьма убедителен, адвокат. Поверните портрет так, чтобы его могли видеть лорды.

Помощники судебного пристава поставили портрет на ступеньки перед пустым троном и повернули его. По залу тут же пронесся гул голосов.

На картине был изображен молодой человек, позади которого вместо традиционной собаки и греческого храма виднелся штурвал корабля; в правой руке моряк держал секстант. Он слегка прислонился к коробке рулевого управления, его светлые волосы развевались по ветру, а на лице сияла смелая улыбка.

– Не этот ли портрет вы упоминали, мистер Бриджуотер? Это он висел в гобеленовой комнате в Ашленд-Корте?

– Да, сэр. – Бадгер кивнул. – Он и есть.

В этот момент Тесс подумала, что если бы Гриф, стоя у штурвала «Арканума», мог посмотреть на себя в зеркало, он увидел бы именно эту картину.

Тесс так и не смогла заставить себя остаться в зале во время голосования. Когда Грифа увели, она выскользнула наружу, надеясь, что ей удастся поговорить с ним, но к тому моменту, когда она вышла в холл, он уже исчез.

После этого ей оставалось только ждать, сидя в офисе Вуда. Адвокат все не появлялся, и это ее ужасно расстраивало. Она его жена, и Гриф нуждается в ней. Разве она не имеет права быть с ним, когда их будущее висит на волоске? И почему он не попросил встречи с ней?

Впрочем, Тесс знала почему. Гриф расстался с ней, потому что не любил ее, и у нее не было оснований думать, что он изменил свое отношение к ней. Правда, он пытался спасти ее от Стивена, и это тоже кое-что значило. Он рисковал жизнью ради нее, и Тесс уцепилась за эту надежду, хотя знала, что она весьма слаба. Чувство вины, долг, гнев и еще множество причин могли заставить его вернуться, чтобы спасать ее, но ни одна из них не имела отношения к любви.

Наконец ее пригласили на оглашение приговора, и она, тихо войдя в зал, остановилась в том же месте, где стояла раньше. Затем ввели Грифа. Выражение его лица было все таким же подавленным.

Остановившись перед ступеньками трона, Гриф так и не поднял глаз.

– Милорд!.. – Лорд-канцлер сделал паузу.

Стоявший рядом со своим подзащитным Вуд многозначительно кашлянул, и Гриф поднял голову.

Канцлер чуть заметно улыбнулся ему странной улыбкой и потом заговорил снова:

– Милорд, присутствующие здесь пэры обсудили представленное им утверждение о том, что вы являетесь Грифоном Артуром Меридоном, маркизом Ашлендом. Принимая во внимание свидетельские показания и все то, что было предъявлено по делу, члены палаты лордов единодушно согласились признать вас Грифоном Артуром Меридоном, достопочтенным маркизом Ашлендом, с возвращением вам всех соответствующих прав и привилегий.

Тесс проглотила подступивший к горлу ком, но ее радость тут же померкла. Впереди было судебное разбирательство факта убийства, а Грифа, казалось, совершенно не тронуло изменение его статуса, как и то, что он в одно мгновение вошел в число богатейших людей империи.

Заседание продолжилось, и секретарь зачитал обвинительный акт, а затем заключение суда присяжных Винчестера, после чего лорд-канцлер снова обратился к Грифу:

– В данный момент вы присутствуете на судебном разбирательстве в связи с предъявленным вам обвинением в убийстве Стивена Элиота из Гэмпшира. Это обвинение имеет весьма серьезные основания, учитывая приговор, вынесенный судом присяжных.

Тесс крепко сжала руки, а потом заставила себя спрятать их в юбке.

– Тем не менее, милорд, – продолжил лорд-канцлер, строго соблюдая формальности, – вы можете считать этот приговор недействительным, поскольку вам повезло родиться вашей светлостью и, согласно конституции нашей страны, вас могут судить только члены палаты лордов.

Внимательно глядя на Грифа, лорд-канцлер терпеливо ожидал ответа, а когда его не последовало, после небольшой паузы добавил:

– Не знаю, может ли это послужить утешением для человека в вашем положении, но должен напомнить, что вас будут судить люди, чья справедливость не вызывает сомнений. На их решение влияют только ясные и правдивые показания.

Гриф по-прежнему не проявлял никаких эмоций; он выглядел очень усталым, и Тесс надеялась, что ему хотя бы предложат сесть. В зале возникла напряженная тишина, и тут адвокат поднял руку.

– С каким заявлением вы обращаетесь теперь? – спросил у него лорд-канцлер.

Вуд выступил вперед:

– Его светлость заявляет о своей полной невиновности, милорд.

Как только прозвучала эта фраза, со своего места поднялся человек, в котором Тесс узнала главного прокурора. Здесь он будет выступать в качестве обвинителя.

– Уважаемые лорды, – важно произнес он, – после тщательного обсуждения столь волнующих обстоятельств дела, которые пролили свет на личность и поступок обвиняемого, мы пришли к заключению, что у нас нет никаких оснований считать подсудимого виновным. Поэтому мы снимаем с него обвинение.

Тесс прижала руки ко рту, чтобы сдержать крик радости, готовый сорваться с ее губ.

В этот момент Гриф поднял голову и увидел ее.

Он был настолько потрясен, что его колени подогнулись и дыхание замерло в груди. В глазах у него потемнело, зал, а вместе с ним лорды и Тесс слились в одну светящуюся точку в конце длинного туннеля.

Тупая боль распространилась по всему его телу, горло душило готовое вырваться рыдание. Его радость была подобна агонии, но он все еще боялся, что мозг сыграл с ним злую шутку и что тонкая фигура, наполовину скрытая в углу помещения, была не более чем плодом его воображения.

Однако цепи у него на руках были вполне реальными, также как и голос лорд-канцлера, произносящий слова, которые Гриф едва улавливал.

– Означает ли это заявление, что дальнейшее рассмотрение дела следует прекратить?

– Ваша светлость, – сказал главный прокурор, – факты, изложенные в этом деле, чрезвычайно противоречивы. Чтобы не испытывать ваше терпение, позвольте мне кратко сообщить следующее: мы уверены, что подсудимый вошел в дом, не имея намерения совершить ограбление или убийство. Мы также уверены, что потерпевший имел достаточные основания напасть на подсудимого, что он и сделал. Подсудимый искренне старался избежать кровопролития. По существу, речь идет о самозащите, и представитель обвинения со стороны Короны не видит оснований для дальнейшего рассмотрения этого дела.

– Вы готовы направить членам палаты лордов письменное обоснование для прекращения дела?

– Разумеется, милорд. Через неделю все будет готово.

Слова звучали, как журчание воды, и почти не доходили до сознания Грифа. Только что он думал, что Тесс умерла, и сам жаждал смерти, зато теперь, когда оказалось, что она жива, его охватило смятение. Одна часть его существа желала быть вместе с ней, а другая стремилась прочь, страшась новых страданий. Он долго строил вокруг себя крепость, укладывая один камень за другим, а она разрушила все одним взглядом голубовато-зеленых глаз.

Тесс напряженно смотрела на Грифа, и ей вдруг показалось, что она никогда не сможет понять его.

Тем временем лорд-канцлер громко произнес, обращаясь к огромному залу:

– Члены палаты лордов согласились, что в данном деле не имеется оснований для признания подсудимого виновным, а посему я предлагаю утвердить вердикт о невиновности в уголовном преступлении, в котором был обвинен этот человек. Теперь слово за вами. Итак, является ли подсудимый, лорд Ашленд, виновным или невиновным в попытке кражи и убийстве?

Разумеется, это была только формальность. «Невиновен!» – прозвучал в зале дружный хор голосов.

Лорд-канцлер снова повернулся к Грифу.

– Маркиз Ашленд, члены палаты лордов рассмотрели предъявленное вам обвинение в уголовном преступлении и, учитывая заявление главного прокурора, единодушно признали вас невиновным.

Стражник немедленно снял оковы с рук бывшего заключенного, и теперь Гриф стоял неподвижно, с побелевшим лицом, глядя на Тесс. Она тоже смотрела на него и чувствовала, что ее щеки пылают от волнения. Тесс очень хотелось улыбнуться, но она боялась, что в результате слабые надежды, которые она все еще лелеяла, окончательно исчезнут. Определенно Тесс могла сказать только, что, увидев ее, Гриф не проявил даже малейшей радости.

Парламентский пристав трижды прокричал: «Слушайте все!», а затем важно объявил:

– Ее величество королева повелевает всем присутствующим здесь строго соблюдать порядок при выходе из палаты во имя общего спокойствия, поскольку его светлость лорд-канцлер намерен распустить комиссию.

Вернувшись в офис, Тесс села у окна и опустила голову на грудь. Через минуту дверь позади нее открылась, и ее сердце замерло... но это оказался не Гриф, а адвокат.

Войдя, Вуд победно улыбнулся и, скинув парик и мантию, тотчас направился к окну. Распахнув его, он громко воскликнул:

– Хочу воздуха! Капризные клиенты скоро доведут меня до могилы. Боже, я думал, что скончаюсь, когда понял, что ваш лорд даже не собирается защищаться.

Тесс нервно потерла руки.

– Значит, мы все-таки выиграли процесс?

Вуд резко обернулся:

– Выиграли? Конечно, мы выиграли, дорогая девочка! Дело прекращено. Все наши доказательства приняты: поддельные записи, касающиеся аннулированного брака; арест Старка на Таити и его телеграмма Элиоту; свидетели, которые видели, как Элиот силой захватил вас; тот факт, что Элиот стрелял в спину нашего подзащитного, и так далее. Никакого другого разумного истолкования собранным фактам нет, кроме того, что ваш муж пришел к Элиоту с намерением узнать о вашем местонахождении, а тот попытался избавиться от него и таким образом скрыть свои неблаговидные поступки. Обвинение резко ослабело, как только лорды признали в моем подзащитном маркиза Ашленда. Должен признать, большую роль здесь сыграли достойные показания мистера Старка, так что, возможно, мы не будем настаивать на его возвращении во французскую тюрьму... – Адвокат подмигнул Тесс, и она нервно улыбнулась, не в силах сосредоточиться на подробностях довольно туманных юридических формулировок.

– А где Гриф? – осторожно спросила Тесс.

– Я попросил Флисмана привести его сюда, а потому надеюсь, что он скоро будет здесь.

– О! – взволнованно произнесла Тесс, медленно разрывая кружева носового платка на мелкие кусочки.

Встав позади нее, Вуд положил руку на ее плечо.

– Боюсь, ему сейчас не до вина и роз.

– Да, разумеется, он, конечно же, очень устал. – Тесс старалась быть рассудительной, однако голос ее слегка дрожал.

– Более того, он ошеломлен, – добавил адвокат, – и вы тоже выглядите утомленной. Если позволите, я на время оставлю вас одну, чтобы вы могли отдохнуть.

Тесс кивнула. После того как адвокат ушел, она долго сидела неподвижно, но вопреки расчетам Вуда тишина и покой постепенно сводили ее с ума.

Гриф к ней так и не пришел.