4

Но, сидя в электричке, я решаю, что в этот раз все пройдет лучше. Вчера я смотрела ток-шоу Синди Блейн о воссоединении давно разлученных матерей и дочерей, и это было так трогательно, что я плакала навзрыд. В конце Синди прочла мораль насчет того, что многие относятся к родным как к чему-то само собой разумеющемуся, а ведь родители дали нам жизнь и нам следует ими дорожить. И меня вдруг начинает мучить совесть.

Итак, список моих благих намерений на сегодня.

Я не буду:

разрешать своей семье мотать мне нервы;

завидовать Керри или позволять Неву доводить меня;

смотреть на часы, гадая, когда можно будет благополучно уйти.

Я постараюсь:

оставаться безмятежной, любящей, доброй и помнить, что все мы священные звенья в вечном круге жизни,

(Это я тоже взяла у Синди Блейн.)

Раньше ма и па жили в Туикнеме[15], где выросла и я. Но теперь перебрались из Лондона в деревушку в Гэмпшире.

Я приезжаю к ним в начале первого и застаю маму в кухне с моей кузиной Керри. Кузина и ее муж Нев тоже переехали в деревню, примерно в пяти минутах езды от ма и па, так что теперь они постоянно встречаются.

Когда вижу эту парочку, сердце знакомо сжимается. Обе орудуют у плиты и выглядят скорее как мать с дочерью, чем тетка с племянницей. У обеих мелированные волосы, хотя у Керри «перышек» больше. На обеих яркие топы, обтягивающие грудь, и обе смеются. Я замечаю полупустую бутылку белого вина на разделочном столе.

— С днем рождения, — говорю я, обнимая маму и украдкой глядя на сверток на кухонном столе. Меня охватывает знакомое с детства предвкушение праздника. Я принесла маме лучший в мире подарок! Просто не терпится вручить поскорее!

— О, привет! — бросает Керри, поворачиваясь и поправляя передник. Ее голубые глаза сильно подведены. На шее висиг крестик с бриллиантами, которого я раньше не видела. Каждый раз при очередной встрече на ней новое украшение. — Приятно видеть тебя, Эмма. Последнее время ты редко приезжаешь. Правда, тетя Рейчел?

— Абсолютная, — кивает мама, обнимая меня.

— Взять твое пальто? — спрашивает Керри, когда я ставлю в холодильник принесенную с собой бутылку шампанского. — И как насчет выпивки?

Керри всегда говорит со мной в таком тоне. Словно я посторонняя. Гостья в своем доме.

Ну и ладно. Я не собираюсь комплексовать по этому поводу.

— Не волнуйся, — отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие. — Я сама налью.

Открываю сервант, где всегда стояли бокалы, но мой взгляд упирается в банки с томатами.

— Они там, — сообщает Керри. — В другом углу кухни. Мы все переставили! Так удобнее!

— Ну да, верно. Спасибо. — Я беру протянутый бокал и делаю глоток.

— Вам помочь?

— Не стоит, пожалуй... — Керри критически оглядывает кухню. — Все почти готово. Представляешь, тетя, я спросила у Илейн: «Где ты взяла такие туфли?» И она ответила: «У „Маркса и Спенсера“!» Я просто поверить не могла!

— Кто такая Илейн? — спрашиваю я, стараясь вступить в разговор.

— Из гольф-клуба, — туманно отвечает Керри. Мама никогда не играла в гольф, но после переезда в Гэмпшир они с Керри не вылезают из клуба. И теперь я ни о чем больше не слышу, кроме как о состязаниях, ужинах в гольф-клубе и бесконечных вечеринках с приятельницами из того же гольф-клуба.

Однажды и я туда отправилась — посмотреть, что это такое. Но оказалось, что там завели дурацкие правила насчет одежды, и какой-то пожилой дядечка едва не свалился с инфарктом, потому что я пришла в джинсах. В результате маме и Керри пришлось найти мне юбку и пару жутких туфель с шипами. А когда мы наконец попали на поле, я не смогла ударить по мячу. Поймите меня правильно: не просто неправильно била, нет, я действительно не смогла попасть по мячу. Так что все переглянулись и решили, что мне лучше подождать в помещении клуба.

— Прости, Эмма, я не могу достать... — Керри тянется из-за моего плеча к очередному блюду.

— Извини, — киваю я, отходя. — Ма, мне действительно нечего делать?

— Можешь покормить Сэмми, — отвечает мама, вручая мне банку с кормом для рыб, и озабоченно хмурится. — Знаешь, мне что-то не нравится Сэмми.

— Правда? — лепечу я с замирающим сердцем. — А... почему?

— Он на себя не похож! — Она близоруко щурится на Сэмми, выписывающего круги в аквариуме. — Как по-твоему, он нормально выглядит?

Я смотрю в направлении ее взгляда и задумчиво покачиваю головой, словно изучая черты Сэмми.

О Господи! В жизни не думала, что она заметит! Я из кожи вон лезла, чтобы найти точную копию Сэмми. Эта рыбка тоже оранжевая, с двумя плавниками, плавает, шевеля хвостом... В чем тут разница?

— Может, небольшая депрессия? — предполагаю я. — Ничего, пройдет.

Боже, пожалуйста, не позволь ей отнести новоявленного Сэмми к ветеринару или кому-то в этом роде. Я даже не проверила, того ли рыбка пола. И вообще имеют ли золотые рыбки пол?

— Что еще? — спрашиваю я, щедро насыпав в воду корма в надежде, что маме будет хуже видно.

— Да все под контролем, — добродушно улыбается Керри.

— Почему бы тебе не пойти поздороваться с папой? — предлагает мама, перебирая горошек. — Через минуту-другую сядем за стол.

Папа и Нев смотрят в столовой матч по крикету. Седеющая папина борода, как обычно, аккуратно подстрижена. Рядом стоит серебряная кружка с пивом. Комнату недавно обновляли, но на стене по-прежнему красуются спортивные награды Керри за плавание. Ма полирует их регулярно. Каждую неделю.

Плюс моя парочка розеток за бег на короткие дистанции. Думаю, ма проходится по ним метелкой.

— Привет, па, — говорю я, целуя его.

— Эмма! — Он с деланным удивлением всплескивает руками. — Неужели на этот раз удалось? Никаких отклонений от маршрута? Никаких визитов в исторические города?!

— Не сегодня, — усмехаюсь я.

Однажды, вскоре после того как родители переехали, я села не на ту электричку и очутилась в Солсбери. Теперь отец все время мне это припоминает.

— Привет, Нев.

Я чмокаю его в щеку, стараясь не задохнуться от резкого запаха туалетной воды. Он в легких брюках и белой водолазке. На запястье тяжелый золотой браслет. На пальце блестит обручальное кольцо с бриллиантом. Нев управляет семейной фирмой, поставляющей офисное оборудование по всей стране. Он и Керри встретились на какой-то конференции молодых руководителей. Кажется, разговор начался со взаимного восхищения «Ролексом».

— Привет, Эмма, — кивает Нев. — Видела мой новый мотор?

— Что? — удивляюсь я, но тут же вспоминаю блестящую новую машину во дворе. — О да. Шикарный!

— «Мерседес» пятой серии. — Он жадно тянет пиво. — Сорок две штуки по прайс-листу.

— Вот это да.

— Правда, я заплатил меньше, — сообщает Нев, с хитрым видом постукивая себя по носу. — Угадай, сколько.

— Э... сорок?

— Вторая попытка.

— Тридцать девять?

— Тридцать семь двести пятьдесят, — торжествующе объявляет Нев. — И бесплатный проигрыватель компакт-дисков. За вычетом налогов.

— Правда? Вот это да!

Признаться, я понятия не имею, что еще сказать, поэтому, примостившись на краю дивана, съедаю орешек.

— Вот на что ты должна нацелиться, Эмма, — вмешивается отец. — Как по-твоему, у тебя получится?

— Не знаю... папа, кстати, хорошо что вспомнила... у меня для тебя чек.

Я копаюсь в сумочке и достаю чек на триста фунтов.

— Молодец! — восклицает отоц. — Это пойдет на банковский счет. — И глядя на меня, кладет чек в карман.

— Вот что значит ценить деньги! Вот что значит учиться стоять на своих ногах!

— Вы правы. Важный урок, — кивает Нев, не забывая прикладываться к кружке. — Кстати, Эмма, совсем забыл: в какой области ты делаешь карьеру на этой неделе?

Я впервые встретила Нева как рчз после того, как ушла из агентства недвижимости, чтобы стать фотографом. Два с половиной года назад. И с тех пор при каждой встрече он повторяет ту же шутку. При каждой чертовой...

«О'кей, успокойся. Цени свою семью. Цени Нева».

— По-прежнему маркетинг, — весело смеюсь я. — Вот уже больше года.

— А, маркетинг. Прекрасно. Прекрасно!

Все смолкают. В комнате тихо, если не считать голоса комментатора. Внезапно отец и Нев хором охают, словно на поле произошла непоправимая трагедия. Впрочем, через минуту вздох повторяется.

— Ладно, — говорю я, — если вы так заняты... Встаю с дивана и иду к двери. Мужчины даже не оглядываются.

В прихожей я поднимаю картонную коробку, которую привезла с собой. Выскальзываю в боковую калитку, стучусь во флигель и осторожно приоткрываю дверь:

— Дед?

Дед — отец мамы, он живет с нами с тех пор, как десять лет назад перенес операцию на сердце. В старом доме в Туикнеме у него была всего-навсего спальня, но тут места больше, теперь в его распоряжении целый флигель, сбоку от дома, с двумя комнатами и крохотной кухонькой. Дед сидит в любимом кожаном кресле, по радио передают классическую музыку, а на полу перед ним штук шесть картонных коробок, набитых всякой ерундой.

— Привет, дедушка, — говорю я.

— Эмма! — Он поднимает голову, и лицо его мгновенно светлеет. — Дорогая моя! Иди сюда!

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и он крепко стискивает мою ладонь. Кожа на ощупь сухая и холодная, а волосы побелели еше больше с тех пор, как мы виделись а последний раз.

— Я принесла тебе «Пэнтер бар», — объявляю я, кивнув на коробку.

Дедушка просто помешался на энергетических плитках «Пэнтер», впрочем, как и все его друзья по боулинг-клубу, поэтому я бросаю на ветер бешеные деньги, покупая ему целую упаковку каждый раз, когда еду домой.

— Спасибо, любовь моя, — расплывается в улыбке дед. — Ты хорошая девочка, Эмма.

— Куда мне их поставить?

Мы беспомощно оглядываем захламленную комнату.

— Что, если там, за телевизором? — спрашивает наконец дед.

Я пробираюсь через завалы, плюхаю коробку на пол и возвращаюсь, стараясь не споткнуться.

— Послушай, Эмма, вчера я прочел крайне тревожную статью, — начинает дед, когда я сажусь прямо на очередную коробку. — Насчет безопасности в Лондоне.

Заявление сопровождается внимательным взглядом.

— Надеюсь, ты не ездишь по вечерам в общественном транспорте?!

— Э... почти нет, — неуверенно отвечаю я, скрещивая пальиы за спиной. — Только время от времени, когда нужно срочно...

— Ни в коем случае, дорогая! — взволнованно перебивает дед. — Там пишут о тинейджерах в черных масках, с выкидными ножами. Они буквально наводнили метро. Пьяные болваны, разбитые бутылки, стекла, которыми выкалывают прохожим глаза...

— Все не так уж плохо...

— Эмма, не стоит так рисковать, чтобы сэкономить на такси...

Я совершенно уверена, что, если спрошу деда, каков, по его мнению, средний тариф у лондонских таксистов, тот ответит: «Пять шиллингов».

— Честно-честно, дед, я очень осторожна, — уверяю я. — И часто беру такси.

Иногда. Примерно, раз в год.

— Лучше объясни, что это ты делаешь? — спрашиваю я, спеша сменить тему.

Дед тяжело вздыхает:

— На прошлой неделе твоя мать расчищала чердак. Вот я и разбираю, что нужно выбросить, а что оставить.

— Идея неплохая. — Я оглядываю кучи мусора на полу. — Это на выброс?

— Нет! Это я сохраню!

Для пущей верности он даже кладет ладонь на крышку.

— В таком случае где то, что нужно выбросить? Молчание. Дед старательно избегает моего взгляда.

— Дед! Нельзя же утонуть в мусоре с головой! — восклицаю я, стараясь не засмеяться. — Ну к чему тебе старые газетные вырезки? А тут что? — Я выуживаю из-под груды вырезок старый йо-йо[16]. — Это тебе зачем?

— Йо-йо Джима, — вздыхает дед и тянется к игрушке. Взгляд его смягчается. — Милый старина Джим.

— Кто такой Джим? — недоумеваю я. В жизни не слышала ни о каком Джиме. — Твой друг?

— Мы встретились на ярмарке. Провели вместе день. Тогда мне было девять.

Дед рассеянно вертит в пальцах йо-йо.

— И там же подружились?

— Никогда его больше не видел. — Он рассеянно покачивает головой. — Но так и не позабыл.

Беда в том, что дед никогда и ничего не забывает.

— А как насчет этого? — продолжаю я, вытягивая пачку рождественских открыток.

— За все годы не выбросил ни одной, — объявляет дед, пристально меня оглядывая. — Когда дотянешь до моих лет и поймешь, что люди, которых ты знала и любила, начинают уходить навсегда, сама захочешь сохранить что-то на память. Даже самую мелочь.

— Понимаю, — растроганно шепчу я. Тянусь к ближайшей открытке, открываю и... — Дед! Да ведь это от фирмы Смита по ремонту электрооборудования. За шестьдесят пятый год!

— Фрэнк Смит был очень хорошим человеком, — заводит дед.

— Нет! — Я решительно швыряю открытку на пол. — Это все вон! И тебе ни к чему память о... — Я разворачиваю следующую. — ...газовой компании. А двадцать старых экземпляров «Панча»? — Я безжалостно отбрасываю газеты. — Это еще что такое?

Снова сую руку в коробку и вытаскиваю конверт со снимками.

— Здесь те, кого ты действительно...

Тонкая игла входит мне в сердце, и я осекаюсь на полуслове.

В моей руке снимок, на котором мы с папой и мамой на скамейке в парке. На маме платье в цветочек, на папе — дурацкая соломенная шляпа, я сижу у него на коленях, с роженым в руках. На вид мне лет девять... и все мы кажемся такими счастливыми.

Я молча вытягиваю второй снимок. Теперь папина шляпа перекочевала на мою голову, и мы умираем со смеху. Нас по-прежнему только трое.

Только трое. Значит, это еще до того, как в нашу жизнь вошла Керри.

Я как сейчас помню день ее приезда. Красный чемодан в прихожей, чужой голос, доносящийся-с кухни, запах незнакомых духов в воздухе. Я вошла и увидела Керри с чашкой чаю в руке. Тогда на ней была школьная форма, но мне кузина все равно показалась взрослой. Уже тогда Керри могла похвастаться огромным бюстом, золотыми «гвоздиками» в ушах, и «перышками» в прическе. А за ужином мои родители позволили ей выпить стакан вина. Ма все твердила, что я должна быть чуткой и доброй с Керри, потому что ее мать умерла. Мы все должны быть чуткими и добрыми. Поэтому кузина поселилась в моей комнате! Я перебираю снимки, безуспешно пытаясь избавиться от застрявшего в горле кома. Я вспоминаю это место — парк с качелями и горками, где мы часто гуляли. Но Керри это показалось чересчур скучным, а мне отчаянно хотелось стать похожей на нее, поэтому я тоже заявила, что мне скучно. И больше мы там никогда не бывали. Раздается стук в дверь.

Я, вздрогнув, оборачиваюсь. Перед нами появляется Керри с бокалом вина.

— Ленч готов!

— Спасибо. Мы уже идем, — киваю я.

— Ну что же ты, дедушка! — укоризненно грозит пальчиком Керри и указывает на злополучные коробки. — Так ничего и не разобрал?

— Не очень-то это легко! — слышу я собственный негодующий голос. — Слишком много воспоминаний. Их так просто не выкинешь.

— Что ж, если ты так считаешь... — Керри закатывает глаза. — По мне, так этому хламу место на помойке.

Я не могу быть чуткой и доброй с Керри. Просто не могу. Больше всего мне хочется запустить ей в физиономию тортом с кремом.

Мы уже несколько минут сидим за столом и почтительно внимаем Керри. Она же ораторствует безостановочно:

— Все дело в имидже. Все имеет значение — стиль одежды, общий вид, походка. Идя по улице, я излучаю атмосферу успеха, словно объявляя всему миру: перед вами деловая, преуспевающая женщина.

— Ну-ка продемонстрируй! — восхищенно просит мама. Керри растягивает губы в притворно-скромной улыбке: — Выглядит это примерно так. — Она отодвигает стул и вытирает губы салфеткой. .

— Тебе следовало бы смотреть повнимательнее, Эмма, — советует ма. — Схватить основы.

Под пристальными взглядами собравшихся Керри обходит комнату. Подбородок вскинут, сиськи выпячены, она смотрит куда-то вдаль и при этом задом виляет. Выглядит Керри при этом неким гибридом устрицы и андроида из «Атаки клонов».

— Правда, сейчас я не на каблуках, — говорит она, останавливаясь.

— Когда Керри заходит в конференц-зал, уж поверьте, немало голов поворачивается, — гордо объявляет Нев и хватается за бокал с вином. — Люди прекращают работу и смотрят на нее.

Бьюсь об заклад, так оно и есть.

О Боже! Меня так и подмывает хихикнуть. Не смей. Не смей.

— Хочешь попробовать, Эмма? — спрашивает Керри. — Делай как я.

— Э... не стоит, пожалуй. Я... думаю, я уже усвоила... ритм... и вообще... — Неожиданно для себя я фыркаю, но успешно маскирую промах кашлем.

— Эмма, Керри пытается помочь, — наставительно говорит ма, — и ты должна быть ей благодарна. Ах, Керри, ты так добра к Эмме!

Это уж точно. Керри просто рвется мне помочь.

Именно поэтому, когда я окончательно отчаялась найти работу и попросила позволить мне набраться опыта в ее компании, она отказала. 'Я написала кузине длинное вежливое письмо, в котором признавала, что ставлю ее в неловкое положение, но готова схватиться за любой шанс, пусть даже пару-тройку дней побыть на побегушках.

А она ответила сухим отказом.

Меня еще никогда так не унижали!

Я была убита, поэтому никому ничего не рассказала. В том числе папе и маме.

— Тебе бы стоило прислушаться к советам Керри, — резко говорит па. — Если бы ты обратила на них хоть немного внимания, может, добилась бы в жизни большего!

— Да это всего лишь походка, — давится от смеха Нев. — Не какое-то чудотворное средство!

— Нев! — журит его ма, но без особого пыла.

— Эмма знает, что я шучу, верно, Эмма? — хихикает Нев, наполняя бокал.

— Разумеется, — выдавливаю я и вымучиваю веселую улыбку.

«Только погодите, вот меня повысят, и тогда... Тогда посмотрим, что вы все скажете!»

— Эмма! Земля — Эмме! — Керри шаловливо помахивает рукой у меня перед глазами. — Проснись, наркоша! Церемония вручения подарков!

— Ах да, — киваю я. — Сейчас схожу за своим.

Мама медленно разворачивает камеру от отца и сумочку от деда. Меня трясет от волнения. Я так надеюсь, что ей понравится подарок!

— Вид достаточно скромный, — бормочу я, протягивая розовый конверт. — Но когда откроешь, сама поймешь...

— Что это? — удивляется явно заинтригованная ма. Разрывает конверт, разворачивает открытку с цветочками и восклицает:

— О, Эмма!

— Что там? — интересуется па.

— День на курорте! — восторгается мама. — Целый день в свое удовольствие!

— До чего же оригинально! — оживляется дед, гладя мою руку. — Ты всегда умела выбрать подарок!

— Спасибо, детка. Ты такая заботливая.

Мама перегибается через стол, чтобы поцеловать меня, и где-то внутри разливается приятное тепло. Мысль пришла мне в голову несколько месяцев назад. Курорт действительно хороший. С бесплатным лечением и прочим.

— Там подают шампанское к ленчу, — гордо объявляю я. — И шлепанцы можно оставить себе.

— Чудесно! — восклицает мама. — Скорее бы! Эмма, милая, что за прелестный подарок!

— О Господи, — сокрушается Керри с нервным смешком, помахивая большим кремовым конвертом. — Боюсь, меня перещеголяли. Ничего страшного. Я просто поменяю на что-нибудь получше.

Я резко вскидываю голову. Что-то в ее голосе меня настораживает. Все это неспроста. Я точно знаю: все это неспроста.

— Ты это о чем? — удивляется ма.

— Ах, не важно, — щебечет Керри. — Я... я обязательно... найду что-то.еще. Не стоит волноваться.

Она открывает сумочку и сует туда конверт.

— Керри, дорогая, — уговаривает ма, — немедленно перестань. Не будь глупенькой. Что там такое?

— Ничего особенного. Выходит, нас с Эммой осенила одна и та же идея. — Она с извиняющимся видом вручает маме конверт. — Невероятно!

Я напряглась в ожидании удара. Нет.

Нет. Она не сделала того, о чем я думаю. Не сделала. Не могла.

Ма в полной тишине распечатывает конверт.

— Иисусе! — восклицает она, вынимая брошюру с золотым тиснением. — Что это? Курорт Меридиен?

Что-то падает прямо ей в руки. Ма на секунду закрывает глаза.

— Билеты до Парижа?! Керри!

Значит, все-таки сделала. Испортила мне праздник. Теперь мой подарок ничего не стоит.

— Вам обоим, — добавляет Керри с некоторым самодовольством. — Тебе и дяде Брайану.

— Керри! Ты сущее золото! — потрясенно констатирует отец.

— Говорят, там совсем неплохо, — продолжает Керри с довольной улыбочкой. — Пятизвездный отель, у шеф-повара три звезды Мишлена[17]...

— Просто глазам не верю, — не унимается ма, возбужденно листая брошюру. — Взгляните только на бассейн! А сад!!!

Моя открытка с цветочками лежит, забытая, среди оберточной бумаги.

И мне вдруг хочется заплакать. Она знала. Знала.

— Керри, ты знала! — выпаливаю я, не в силах сдержаться. — Я говорила тебе, что собираюсь отправить ма на курорт. Говорила! Несколько месяцев назад! В саду.

— Разве? — небрежно спрашивает Керри. — Не помню.

— Помнишь! Конечно, помнишь!

— Эмма! — одергивает меня мама. — Это просто ошибка. Верно, Керри?

— Ну естественно, — уверяет Керри с невинным видом. — Эмма, я тебя расстроила. Могу только извиниться...

— Нет необходимости извиняться, дорогая, — говорит ма. — Всякое бывает. И оба подарка просто чудесные. Оба. — Она снова поднимает мою открытку. — И кроме того, девочки мои, вы лучшие подруги! Не хотелось бы, чтобы вы ссорились, особенно в мой день рождения.

Она улыбается мне, и я пытаюсь ответить улыбкой, но в душе чувствую себя вновь десятилетней. Керри всегда умела подставить меня. С момента своего появления у нас. И что бы она ни вытворяла, все неизменно принимали ее сторону. Еще бы — бедная сиротка! Ведь у нее умерла мама! Мы все должны заботиться о ней. Поэтому у меня не было ни малейшего шанса взять верх. Ни малейшего.

Пытаясь овладеть собой, я тянусь к бокалу и делаю огромный глоток. И обнаруживаю, что украдкой поглядываю на часы. Можно убраться отсюда в четыре, если соврать, что электрички часто опаздывают, а я боюсь ехать вечером. Так что осталось продержаться всего полтора часа. Возможно, мы будем смотреть телевизор или еще что-нибудь подвернется.

— Пенни за твои мысли, Эмма, — шепчет дед, нежно гладя мою руку, и я виновато опускаю голову.

— Да ладно, — отвечаю я, растягивая губы в подобии улыбки. — Я вообще ни о чем не думала.

5

Впрочем, все это не важно, потому что меня ждет повышение. И тогда Нев прекратит отпускать идиотские шуточки насчет моей карьеры, а я смогу отдать долг папе. Вот это будет сцена! Фантастика! Уж тогда я всем покажу!

Я просыпаюсь в понедельник утром, настроенная абсолютно позитивно, одеваюсь в обычный рабочий костюм, иначе говоря, в джинсы и миленький топик, тот самый, что из «Френч коннекшн».

Ну, не совсем оттуда. Честно говоря, я купила его в «Оксфаме». Но на ярлычке стоит «Френч коннекшн». Пока не рассчиталась с папой, не имею права быть слишком разборчивой, так что не все ли разно, в какие магазины хожу? Словом, новый топ от «Френч коннекшн» стоит около пятидесяти квидов[18], а этот — всего семь пятьдесят. И он практически новый!

Я весело бегу по ступенькам метро. Солнышко сияет, и я полна оптимизма. Вообразите, меня повышают! И я объявляю всем! Мама спросит: «Как дела?» — а я отвечу: «Ну... собственно говоря...»

Нет, стоит подождать, пока я приеду домой и с небрежным видом вручу родителям свою новую визитку.

А может, подкачу прямо на машине компании!

Я просто дрожу от волнения.

Вообще-то я не уверена, есть ли машины у других руководителей... но кто знает? А вдруг директор введет новые правила? Или скажет: «Эмма, мы специально выбрали вас...»

— Эмма!

Я оглядываюсь и вижу Кэти, свою подружку из отдела кадров, которая, слегка задыхаясь, спешит за мной. Кудрявые рыжие волосы в беспорядке, в руке туфля.

— Ради всего святого, что случилось? — спрашиваю я, когда она меня догоняет.

— Дурацкая туфля, — с досадой объясняет Кэти. — Только вчера ее починила, а каблук отлетел, — Она машет каблуком у меня под носом. — Заплатила шесть квидов за этот каблук! Господи, это не день, а сплошные несчастья! Молочник забыл оставить молоко, а уик-энд был просто кошмарным...

— А мне казалось, что ты проводишь его с Чарлзом, — удивляюсь я. — Разве не так?

Чарли — последнее увлечение Кэти. Они встречаются уже несколько недель, и он вроде как пригласил ее в свой, загородный дом, который ремонтирует по уик-эндам.

— Настоящий ужас! Не успели мы приехать, как он заявил, что пойдет играть в гольф.

Я, как преданная подруга, мгновенно стараюсь отыскать в намерениях Чарлза положительный мотив.

— И что тут такого? По крайней мере он ведет себя непринужденно в твоем присутствии. И это уже плюс.

— Может быть... — все еще сомневается Кэти. — Но потом он спросил, как насчет того, чтобы немного помочь, пока его не будет. Я сказала «конечно-конечно», и представляешь, он вручает мне кисть, три банки краски и говорит, что, если потороплюсь, как раз успею покрасить гостиную.

— Что?!

— Вернулся только в шесть и нахально заявил, что я выкрасила стены кое-как! — жалобно восклицает Кэти. — Но это неправда! Я только немного смазала в одном месте, и то потому, что дурацкая лестница слишком коротка.

— Кэти, ты хочешь сказать, что действительно выкрасила комнату? — поражаюсь я.

— Ну... да, — признается она, поднимая на меня огромные голубые глаза. — Нужно же помочь... только теперь я вдруг подумала... что, если он просто меня использует?

Я чуть дара речи не лишилась. Просто ушам не верю!

— Кэти, конечно, он тебя использует! — заверила я ее наконец. — Ему нужен бесплатный мастер-отделочник. Брось ты его! Немедленно! Сейчас!

Кэти отвечает не сразу, и я немного нервничаю. Лицо ее ничего не выражает, но я отчетливо вижу, что она вся бурлит. Немного похоже на тот эпизод, когда в «Челюстях» гигантская акула исчезает под вспенившейся водой и вы понимаете, что с любой момент...

— О Боже, ты права! — взрывается она внезапно. — Как ты права! Он использует меня! Мне следовало понять это, когда он спрашивал, умею ли я управляться с сантехникой и чинить крышу!

— И когда он это спрашивал? — допытываюсь я.

— На первом же свидании! Я думала, он... ну, понимаешь... просто ищет тему для разговора.

— Кэти, это не твоя вина. — Я стискиваю ее руку. — Откуда тебе было знать?!

— Что со мной такое? — в отчаянии спрашивает она, останавливаясь посреди тротуара. — Почему ко мне вечно липнет всякое дерьмо?!

— Неправда!

— Правда! Вспомни-ка мужчин, с которыми я встречалась! — Она начинает загибать пальцы. — Дэниел занял у меня денег и смылся в Мехико. Гэри послал меня, как только я нашла ему работу. Дэвид изменял. Не находишь, что это уже диагноз?

— Я... Ну... — беспомощно протягиваю я, — возможно...

— Наверное, мне следует сдаться, — мрачно вздыхает Кэти. — Я никогда не найду никого приличного.

— Нет, — мгновенно заверяю я. — Не смей опускать руки. Кэти, я точно знаю, что твоя жизнь изменится к лучшему! Ты встретишь прекрасного, доброго, чудесного человека...

— Но где? — вздыхает она.

— Не знаю... — Я привычно скрещиваю пачьцы за спиной. — Но уверена, что так обязательно будет. У меня предчувствие.

— Правда? — тихо радуется Кэти. — Честное слово?

— Честное-пречестное.

Я лихорадочно соображаю, что бы еще сказать.

— Послушай, у меня идея! Почему бы тебе не попробовать пообедать где-нибудь в другом месте? Совершенно другом! А вдруг ты там с кем-нибудь познакомишься?

— Ты так считаешь? — нерешительно спрашивает Кэти. — О'кей. Попытаюсь.

Она снова вздыхает, и мы пускаемся в путь. — Единственное, что случилось хорошего в этот уикэнд, — добавляет она, когда мы добираемся до угла, — я довязала мой новый топ. Крючком! Ну, что ты думаешь?