2

Да уж, поверить не могу, что Люк собирался в Милан без меня. Как он мог? Я же просто создана для Милана!

Нет, не для Милана. А для Милане.

Вообще— то города я еще практически не видела, если не считать поездки в такси и вида из окна гостиничного номера. Но для такой опытной путешественницы, как я, это мелочи. Энергетику города улавливаешь сразу -знаете, как бушмены чувствуют дикую природу. Так вот, как только я узрела в вестибюле всех этих шикарных женщин, разодетых в «Прада» и «Дольче и Габбана» — как они чмокают друг друга в щечку, синхронно пригубливают эспрессо и закуривают, не упуская ни единой возможности тряхнуть роскошными блестящими волосами, — я тут же поняла: это мой город.

Отхлебнув принесенный в номер капуччи-но, оглядываю себя в зеркале. Честное слово, я — вылитая итальянка! Не хватает только штанишек-капри и черной подводки для глаз. И мотороллера «Веспа».

— Чао, — небрежно бросаю я, откидывая волосы за спину. — Си. Чао.

За итальянку легко сойду. Еще бы выучить парочку слов.

— Си, — киваю я своему отражению. — Си. Милан о.

Надо бы поупражняться в языке — например, газету почитать. Открываю бесплатный номер «Коррьере делла сера», который мне принесли к завтраку, и внимательно изучаю строчку за строчку. Ха, а у меня недурно получается! Первая статья — о том, как президент моет свое пианино. Ну да, так там и написано — presidente и lavoro pieno.

— Знаешь, Люк, здесь бы я и поселилась, — говорю я, когда Люк выходит из ванной. — Италия — просто идеальная страна. Здесь все есть! Капуччино… обалденная еда… все такие элегантные… и «Гуччи» дешевле, чем у нас…

— Искусство… — в тон мне подхватывает Люк. Боже, иногда от него поневоле озвереешь.

— Ну и искусство, само собой, — раздраженно говорю я. — Это же без слов ясно.

Переворачиваю газетную страницу и бегло просматриваю заголовки. И тут вдруг в голове у меня что-то щелкает.

Словно очнувшись, откладываю газету и смотрю на Люка.

Что это с ним?

Передо мной снова тот самый Люк Брэндон, которого я знала в свою бытность финансовым журналистом. Чисто выбритый подбородок, безупречно сидящий костюм, бледно-зеленая рубашка и галстук в тон. На нем настоящие ботинки и носки. Сережки в ухе нет. Браслета тоже. Единственное напоминание о наших странствиях — волосы, все еще заплетенные в косички.

Мне вдруг становится досадно. Прежним — расслабленным, встрепанным — Люк мне больше нравился.

— А ты… приоделся! А где браслет?

— В чемодане.

— Но женщина в Масаи-Мара сказала, что наши браслеты снимать нельзя! — ужасаюсь я. — На них наложено специальное заклинание масаев!

— Бекки… — вздыхает Люк. — На деловые встречи не полагается являться с куском старой веревки на запястье.

С куском старой веревки? Ему прекрасно известно, что это священный браслет.

— Но косички же ты не стал расплетать, — возражаю я. — Заодно оставил бы и браслет!

— Да я не собирался оставлять косички! — Люк удивленно смеется. — Я записался к парикмахеру…

К парикмахеру.

Слишком уж быстро все понеслось. Даже представить не могу, что эти выцветшие от солнца пряди будут срезаны безжалостной рукой.

— Люк, не надо, — невольно вырывается у меня. — Не делай этого.

— Что такое? — Люк оборачивается и пристально смотрит на меня. — Бекки, что с тобой?

Сама не знаю. Но что-то не так.

— Не обрезай волосы, — в отчаянии говорю я. — Ведь тогда все кончится!

— Милая… все уже закончилось. — Люк подходит, берет меня за руку и заглядывает в глаза. — Разве ты не понимаешь? Наше путешествие осталось в прошлом. Мы едем домой. Возвращаемся к обычной жизни.

— Я понимаю! — после некоторой паузы говорю я. — Просто… ты мне так нравишься с длинными волосами.

— Но на деловую встречу в таком виде, — Люк трясет головой, бусинки постукивают, — нельзя. И тебе это известно, как и мне.

— А зачем сразу стричь? — вдруг осеняет меня. — Многие итальянцы носят длинные волосы. Мы просто расплетем косички!

— Бекки…

— Я сама расплету! И бусинки сниму! Садись.

Я усаживаю Люка на кровать и аккуратно снимаю первые бусинки. От него веет дорогим парфюмом. «Армани» — он у Люка только для работы. Хранился с самой нашей свадьбы.

Переползаю по кровати и начинаю расплетать косички с другой стороны. Мы оба молчим, тишину нарушает только негромкое пощелкивание бусинок. Вытащив последнюю, я чувствую, как к горлу подкатывает комок.

Глупость какая.

Я ведь понимаю, что свадебное путешествие не может длиться вечно. И я очень жду встречи с мамой и папой, со Сьюзи, и вообще хочу жить, как полагается…

И все— таки… Последние десять месяцев я провела с Люком. Если мы и расставались, то самое большее -на пару часов. А теперь всему этому пришел конец.

Ну ничего. Переживу. Займу себя новой работой… друзьями…

— Готово!

Наношу на волосы Люка воск, чтобы хоть немного распрямить их. Волосы все равно волнистые, но так он даже больше похож на европейца.

— Вот видишь! Ты прекрасно выглядишь!

Люк с сомнением разглядывает свое отражение, а мне вдруг становится страшно, что он все равно подстрижется. Но тут на его лице появляется улыбка.

— Ладно, уговорила, сегодня стричься не пойду. Но с шевелюрой рано или поздно все равно придется расстаться.

— Само собой, — с легким сердцем отвечаю я. — Лишь бы не сегодня.

Я наблюдаю, как Люк перебирает какие-то бумаги и складывает их в портфель.

— Скажи… а зачем ты— все-таки приехал в Милан?

Люк мне вкратце объяснил, зачем мы сюда летим, еще в самолете по дороге из Коломбо, но в это время разносили шампанское, и я, кажется, что-то прослушала.

— Мы окучиваем нового клиента. Компанию «Аркодас Труп».

— Точно, вспомнила.

Компания Люка называется «Брэндон Коммьюникейшнс», и занимаются они пиаром для финансовых учреждений — банков, инвестиционных и строительных компаний. Мы и познакомились-то с Люком по работе, когда я еще была финансовым журналистом.

Люк закрывает портфель.

— Мы решили не ограничиваться сотрудничеством только с финансовыми компаниями. «Аркодас» — крупнейшая корпорация, которая ведет деятельность в самых разных сферах. Ей принадлежат строительные фирмы… развлекательные комплексы… торговые центры…

— Торговые центры? — оживляюсь я. -

А скидку тебе дадут?

— Если стану с ними работать — может быть.

Ого, вот это класс! А вдруг компания Люка переквалифицируется на пиар домов моды! И будет вместо всяких нудных банков представлять «Дольче и Габбана»!

— А в Милане у них торговые центры есть? — деловито интересуюсь я. — Могу сходить посмотреть, что там у них. В порядке исследования.

— Нет, в Милане у них ни одного магазина. Представители «Аркодас» приехали сюда на конференцию по розничным сетям. — Люк ставит на пол портфель и пристально на меня смотрит.

— Что? — спрашиваю я.

— Бекки… я понимаю, что мы в Милане. Но прошу тебя, не теряй голову.

— Не терять голову? — Это даже оскорбительно. — Это в каком смысле?

— Я знаю, по магазинам ты все равно побежишь…

Знает? Откуда, интересно. Ну и нахальство! А может, я побегу смотреть какие-нибудь знаменитые статуи или еще что!

— Между прочим, по магазинам я и не собиралась! — надменно произношу я. — А про торговые центры вспомнила, потому что не безучастна к твоей работе.

— Ясно.

— И вообще я сюда ради искусства и приехала. — Я гордо задираю нос, так как насмешка в голосе Люка совсем раззадоривает меня. — И еще по той причине, что ни разу не была в Милане.

— Угу, — кивает Люк. — То есть в бутики ты сегодня ни ногой?

— Люк, — снисходительно усмехаюсь я, — перед тобой — профессиональный консультант по шопингу. Думаешь, у меня может снести крышу от парочки бутиков?

— Если честно, то да, — отвечает Люк. Вот тут я оскорбилась по-настоящему. Мы же дали клятву! Люк пообещал уважать меня и верить каждому слову!

— Значит, по-твоему, я приехала сюда исключительно ради магазинов? Ну так вот тебе! — Я достаю из своей сумочки кошелек и протягиваю его Люку.

— Бекки, не глупи…

— Забирай! А я и без денег прекрасно погуляю!

— Как скажешь, — пожимает плечами Люк и кладет кошелек в свой карман,

Вот черт. А я надеялась, что не возьмет.

Ну и ладно, подумаешь. У меня в сумочке припрятана еще одна кредитка, про которую Люк даже не знает.

— Да пожалуйста, — я скрещиваю руки на груди, — можешь хоть все деньги забрать, мне все равно!

— Ничего, не пропадешь. Еще одна кредитка у тебя в сумочке.

Что? Откуда?…

Он что, шпионит за мной?

Честное слово, так и до развода недолго.

— Забирай! — Я в ярости тянусь к сумочке. — Все забирай! Последнюю рубашку сними! — В Люка летит кредитка. — Думаешь, изучил меня как свои пять пальцев? Нет, Люк, ты меня совсем не знаешь. А я, между прочим, просто хотела приобщиться к культуре и заодно прикупить какой-нибудь сувенирчик — изделие местных мастеров.

— «Изделие местных мастеров» — это случайно не пара туфель от Версаче?

— Нет! — отвечаю я после краткой паузы. И это правда.

Почти.

Вообще— то я предпочитаю «Миу-Миу». А их здесь прямо даром отдают!

— Слушай, Бекки, просто держись в рамках, ладно? — говорит Люк. — Нам и так платить за перевес багажа, — он окидывает взглядом открытые чемоданы, — да еще эта ритуальная маска индейцев Южной Америки и посох вуду… и мечи для церемониальных танцев…

Господи, сколько можно попрекать меня этими мечами? Подумаешь, зацепилась за них его рубашка.

— В сотый раз тебе повторяю — это подарки! Не можем же мы явиться домой с пустыми руками! Какие мы тогда путешественники?

— Ладно, ладно. Только имей в виду: или южноамериканские маски, или еще шесть пар туфель. И то и другое не поместится.

Ой, умник. Пошутил — обхохочешься.

— Люк, ну хватит уже издеваться, — почти всерьез обижаюсь я. — Я теперь совсем другая. Мог бы и заметить.

— Верю. — Люк берет мою кредитку, внимательно ее разглядывает и отдает обратно. — У тебя там все равно фунтов двести осталось.

— А ты откуда знаешь? — мгновенно свирепею я. — Это моя личная кредитка!

— Тогда не прячь банковские выписки под нашим общим матрасом. Горничная, которая убирала наш номер на Шри-Ланке, нашла их и отдала мне. — Он целует меня и берет портфель. — Приятной прогулки!

Дверь за ним закрывается, а я никак не могу опомниться. Откуда он узнал? А я еще как раз сегодня собиралась купить ему подарок! Давным-давно, когда мы только познакомились, у Люка был шикарный кожаный итальянский ремень. Люк его просто обожал — пока однажды не забыл в ванной. Там на ремень и попал горячий воск для эпиляции.

Но я же не нарочно. Так я и объяснила: когда воск жжется, как-то не задумываешься, чем его удобнее соскрести. Что под руку попало, тем и соскребла.

Ну, в общем, я сегодня собиралась купить ему другой ремень. Такой чисто символический подарок к окончанию нашего свадебного путешествия. Хотя подарков Люк не заслужил — шпионит за мной, выписки с моих счетов изучает. Нахальство! Разве я читаю его личные письма?

По правде говоря, читаю. Иногда очень даже интересные попадаются! Но дело не в этом…

О боже. Я застываю, пораженная страшной догадкой. Значит, Люк видел, сколько денег я потратила в Гонконге в тот день, когда он уехал на фондовую биржу?

Ужас.

И промолчал. Ладно, так и быть, получит он свой подарок.

Допиваю капуччино. Ничего, еще посмотрим, кто посмеется последним. А это буду я. Он думает, что умнее всех? Ха, а у меня есть гениальный тайный план.

Через полчаса спускаюсь в вестибюль. На мне черные брючки в обтяжку (не капри, конечно, но вроде того), полосатая футболка и элегантный шарфик на шее. Европейский стиль. Решительно направляюсь к обменному пункту и широко улыбаюсь кассирше.

— Чао! — весело начинаю я. — Э-э… И замолкаю.

Не нравится мне это. А я думала, если с разбегу поздороваюсь и энергично замахаю руками, итальянские слова так и посыплются с языка.

— Я хотела бы обменять деньги на евро, — перехожу я на родной английский.

— Пожалуйста, — улыбается она мне. — А какую валюту?

— Валюты, — поправляю я и торжествующе выкладываю PIS сумки пригоршню разномастных банкнот. — Рупии, дирхемы, ринггиты… — Вывалив ворох купюр на прилавок, снова лезу в сумочку. — Кенийские доллары и… — недоуменно гляжу на розовую бумажку: никак не вспомню, откуда же эта денежка, — и вот эту тоже.

Просто удивительно, сколько денег я все время носила с собой и даже не вспоминала про них. К примеру, в пакете с банными принадлежностями у меня обнаружилась куча рупий, а в книжке вместо закладки — несколько эфиопских быров. Ну и на дне сумки скопилось много разных монет и купюр.

А знаете, что самое приятное? Что эти деньги дармовые! Просто они есть у нас — и все.

С восторгом наблюдаю, как кассирша раскладывает мои денежки по стопочкам.

— У вас тут семнадцать разных валют, — наконец удивленно констатирует она.

— Мы много путешествовали, — поясняю я. — И сколько это будет в евро?

Пока она что-то считает на калькуляторе, меня одолевает нетерпение. А вдруг курс валюты какой-нибудь страны сильно изменился! В мою пользу, конечно. Не исключено, что у меня теперь целое состояние!

Потом мне становится немного стыдно. Это ведь не только мои деньги, они и Люку тоже принадлежат. Будет больше сотни евро — отдам половину Люку. Все по-честному. И у меня еще пятьдесят останется! Неплохо, я же эти деньги, можно сказать, нашла.

— За вычетом комиссии… — женщина поднимает глаза, — семь сорок пять.

— Семьсот сорок пять евро? — Я шалею от радости.

Ого, кто бы мог подумать, что я такая богачка! Вот так-то! Не зря говорят: пенни фунт бережет. Ну надо же… И на подарок Люку хватит, и на пару туфель от «Миу-Миу».

— Не семьсот сорок пять, — кассирша показывает мне исписанный листочек, — а семь евро и сорок пять центов.

Улыбка сползает с моего лица. Не может быть.

— Семь евро и сорок пять центов, — терпеливо повторяет она. — Какими купюрами выдать?

Семь несчастных евро? Выхожу я из гостиницы, естественно, в самых оскорбленных чувствах. Ну не может такой ворох настоящих денег стоить всего семь евро! Уму непостижимо. Я же этой тетке объяснила: в Индии за эти рупии можно купить целую машину… или даже дворец. А она и бровью не повела. Мало того, еще заявила, что и так все посчитала по щедрому курсу.

Эх. Но семь евро лучше, чем ничего. Может, на «Миу-Миу» будет скидка 99,9 процентов.

Иду по улице, сверяясь с картой, которую мне вручил консьерж в гостинице. Такой понятливый оказался! Я ему сказала, что хочу взглянуть на достопримечательности Милана, а он давай расхваливать какие-то картины и да Винчи. Пришлось уточнить, что меня интересуют шедевры современного итальянского искусства, и тогда мне рассказали про автора каких-то короткометражек о смерти.

Но стоило лишь тонко намекнуть, что в моем понимании искусство — это всемирно известные марки вроде «Прада» и «Гуччи», как консьерж буквально просиял. И показал мне на карте «золотой квартал» — мол, там полным-полно шедевров, которые я смогу «по достоинству оценить».

День сегодня ясный, с легким ветерком. В лучах солнца сияют витрины и окна авто, мимо с жужжанием проносятся мотороллеры. Классный город Милан. И у всех прохожих, буквально у каждого, даже у мужчин, и темные очки, и сумка — только от самых известных дизайнеров!

На секунду я даже задумалась, а не купить ли мне в подарок Люку сумочку вместо ремня. Потом представила, как он входит в офис с шикарной барсеткой на запястье… Хм, ремень все же лучше.

Тут я замечаю прямо перед собой девушку — в кремовом брючном костюме, изящных босоножках и розовом мотоциклетном шлеме с отделкой «под леопарда».

Красотища — глаз не оторвешь! Мне бы такой шлем! «Веспы» у меня нет, конечно, но ведь это не значит, что я не могу носить мотоциклетный шлем. И все бы говорили — та девушка в мотоциклетном шлеме. И пользы хоть отбавляй: прекрасная защита от уличных грабителей! Надо бы спросить, где она его купила.

— Экскузе муа, мадемуазель! — окликаю я девицу. Ого, как я быстро освоилась с языком! — Жадор вотр шапо!

Мне отвечают удивленным взглядом и исчезают за углом. Невежливо с ее стороны. Я тут, понимаете ли, пытаюсь общаться на ее родном язы…

А. Ну да.

Неудобно как-то вышло.

И пусть. Я же сюда не за мотоциклетным шлемом пришла. А за подарком для Люка. В этом весь смысл семейной жизни: сначала думаешь о муже, а уж потом о себе.

А в Милан, кстати, в любой момент можно слетать на денек. От Лондона до Италии буквально рукой подать, разве нет? И Сьюзи прихватить за компанию! Вот было бы здорово! Я вдруг ясно представляю, как мы со Сьюзи под руку вышагиваем по улицам Милана, и смеемся, и размахиваем сумками с покупками. Настоящий девичник на выезде! Непременно надо будет это организовать!

Дохожу до угла и останавливаюсь — заглянуть в карту. Наверное, уже близко. Кажется, консьерж говорил, что тут совсем недалеко…

В эту секунду мимо меня проходит женщина с пакетом из магазина «Версаче». От восторга я цепенею. Это точно где-то рядом! Чувство такое же, как на вулкане в Перу, когда гид сказал, что по всем признакам мы уже почти у кратера. Пора смотреть в оба — вдруг еще у кого в руках пакеты из «Версаче»…

Иду дальше. А вот и еще один! В уличном кафе возле дамочки в огромнейших темных очках стоит пакет от Версаче и еще сотня пакетов от Армани. Оживленно жестикулируя, она что-то говорит подруге — и достает из пакета баночку джема с этикеткой «Армани».

У меня от удивления челюсть отвисает. Джем от Армани?

Они что, весь Милан заполонили, эти знаменитые дизайнеры? А пасту зубную у них кто выпускает — «Дольче и Габбана»? А кетчуп, наверное, «Прада» делает.

Я же говорила, что этот город мне придется по вкусу.

Надо поторопиться — от возбуждения у меня даже мурашки по коже побежали. В воздухе пахнет магазинами. Концентрация пакетов известных марок на квадратный фут улицы выросла до невозможных размеров. Остро ощущается благоухание роскоши. Я уже почти слышу стук плечиков о никелированную сталь стоек и вжиканье застегиваемых молний…

И вдруг — вот он.

Передо мной длинный элегантный бульвар, а по нему разгуливают шикарные и упакованные по самой последней моде люди. Загорелые модельного вида девицы на шпильках и в платьицах от Гуччи дефилируют под руку с импозантными мужчинами в безукоризненных льняных костюмах. Дамочка в белых джинсах от Версаче, с ярко накрашенными губами, везет детскую коляску — само собой, отделанную кожей с монограммой «Луи Вуиттона». А вот блондинка в коричневой кожаной мини-юбке, отороченной кроликом, — что-то мурлычет в мобильник, упрятанный в меховой чехол, и тянет за руку своего отпрыска, с ног до головы одетого в «Гуччи».

И… магазины. Магазины, магазины…

«Феррагамо». «Валентине». «Диор». «Версаче». «Прада».

Не успеваю вертеть головой — магазины повсюду. Мне становится дурно. У меня натуральный культурный шок. Когда я в последний раз видела настоящий, не сувенирный магазин? Чувство такое, словно меня долго-долго лечили голоданием, а потом дали гигантский тирамису с двойной порцией взбитых сливок.

Ох, какое пальтишко. А туфли!

С чего начать? Куда податься…

Все, не могу сдвинуться с места. Прямо посреди улицы меня настиг столбняк — знаете, как осла, который не знает, какой из двух стогов сена выбрать. Археологи грядущих поколений так и найдут меня — вросшей в асфальт между двух магазинов, с зажатой в руке кредиткой.

И тут мой блуждающий взгляд упирается в витрину с кожаными ремнями и бумажниками.

Кожа. Ремень для Люка. За ним я и шла. Соберись.

Неверным шагом направляюсь к входу. Аромат дорогой кожи лезет в нос и прочищает голову.

Магазин обалденный. На полу — роскошный бежевый ковер. Мягкая подсветка витрин. А в них — бумажники, ремни, сумки, пиджаки… Замираю возле манекена в бесподобном шоколадно-коричневом кожаном пальто на атласной подкладке. Любовно поглаживаю его. Потом смотрю на ценник и едва не падаю в обморок.

Ой, ну конечно же, у них тут лиры. Облегченно улыбаюсь. Понятно, откуда такие цифры…

О, нет. Тут теперь тоже евро.

Вот черт!

Поперхнувшись слюной, отхожу от манекена.

Да, папа был прав: введение единой валюты — глобальная ошибка. Помню, когда мне было тринадцать, мы с родителями ездили в Рим. В чем прелесть лир? Цифры на ценнике не сосчитать, а на самом деле все стоит дешево! Покупаешь вещь за сотню миллионов лир, а на наши деньги это всего три фунта. Вот было здорово!

А если вдруг по ошибке купишь флакон дорогущих духов, родители не станут ругать. Как говорила моя мама, разве может нормальный человек оперировать в уме такими числами?

Правительство вечно все нам портит.

Пока я разглядываю ремни, из примерочной выходит коренастый мужчина средних лет в черном пиджаке с кожаной отделкой и с сигарой в зубах. На вид ему лет пятьдесят. Загорелый. Седые волосы пострижены ежиком. Пронзительные голубые глаза. Только вот нос подкачал — картошкой.

— Эй, Роберто, — хрипит он. Представляете, англичанин! Хотя акцент какой-то странный. Помесь кокни и американского.

Продавец в черном костюме и квадратных черных очках рысью выбегает из примерочной с сантиметром в руках.

— Си, синьор Батист.

— Сколько тут кашемира? — Мужчина скептически оправляет пиджак, попыхивая сигарой. Облачко дыма плывет прямо в лицо продавцу, тот вздрагивает, но отвернуться не смеет.

— Синьор, это стопроцентный кашемир.

— Самый лучший? — Покупатель с сигарой предостерегающе поднимает палец. — Не вздумай меня дурить. Ты мой девиз знаешь. Все только самое лучшее.

Человечек в темных очках морщится.

— Синьор, мы и не думали вас… хм, дурить. Джентльмен с сигарой несколько секунд рассматривает свое отражение, потом кивает.

— Это верно. Беру три. Один отправь в Лондон, — он загибает пальцы-обрубки, — второй в Швейцарию, третий в Нью-Йорк. Понял? Так, теперь портфели.

Продавец смотрит на меня так многозначительно, что я спохватываюсь: стою и слушаю чужой разговор, разинув рот.

— Здравствуйте! — начинаю я, протягивая ему выбранный ремень — Я беру вот это. И упакуйте его в подарочную бумагу, пожалуйста.

— Сильвия вас обслужит. — Он небрежно кивает в сторону кассы и поворачивается к своему клиенту.

Я отдаю Сильвии ремень и, наблюдая, как ловко она заворачивает его в блестящую бронзовую бумагу, продолжаю прислушиваться к мужскому разговору. Коренастый теперь выбирает портфель.

— Фактура мне не нравится, — заявляет он. — На ощупь не очень. Что-то не то.

— Мы недавно сменили поставщика… — нервно потирает руки продавец, — но кожа отличного качества, синьор…

Англичанин вынимает изо рта сигару, и продавец умолкает.

— Роберто, не дури меня. Я плачу хорошие деньги и требую высшего качества. Так что сделаешь мне портфель от старого поставщика, усек?

Он поворачивается, замечает мой взгляд и подмигивает.

— Здесь продают лучшую кожу в мире. Только на дешевку не клюйте.

— Не буду, — улыбаюсь я в ответ. — А пиджак вы выбрали отличный!

— Спасибо, — любезно кивает он. — Вы актриса или модель?

— Э… нет.

— Неважно. — Он небрежно взмахивает сигарой.

— Синьорина, как будете платить? — перебивает нас Сильвия.

— А… вот.

Я отдаю ей свою кредитку и чувствую, как на душу словно льется бальзам. Покупать подарки другим людям намного приятнее, чем себе. После этой покупки мой лимит по карточке будет исчерпан, так что на сегодня шопинг закончен.

Что же делать дальше? Может, на искусство глянуть? На всякие известные картины — по совету консьержа.

Из дальнего конца магазина доносятся оживленные голоса. Открывается зеркальная дверь, выходит девушка в черном костюме, а за ней целая свита взволнованных продавщиц. Что она там такое несет? Отчего все так суетятся?

И тут я вижу, что у нее в руках. У меня замирает сердце. По спине пробегает дрожь.

Не может быть.

Но это так. У нее в руках «ангельская сумочка».

3

«Ангельская сумочка». Настоящая. Я думала, таких и в продаже не бывает. И ни за какие деньги не достанешь.

Девушка в черном почтительно водружает сокровище на пьедестал, обитый кремовой замшей, и благоговейно отступает. Весь магазин притих. На лицах такое умиление, словно к ним пожаловала сама королева. Или кинозвезда.

Я не могу дышать. Меня словно пригвоздили к полу.

Она божественна. Невозможно великолепна. Нежная телячья кожа мягче сливочного масла. Ангел виртуозно расписан вручную тонкой кистью, в лазурных тонах. А под ним стразами выложено имя — «Данте».

Пытаюсь взять себя в руки. Но коленки все равно подкашиваются и ладошки безнадежно потеют. Куда до этого чуда тиграм-альбиносам, которых нам посчастливилось увидеть в Бенгалии! Посмотрим правде в глаза: настоящие «ангельские сумочки» в природе встречаются гораздо реже, чем белые тигры.

И одна из них — вот она, прямо передо мной.

Взять бы и купить ее, мелькает у меня мысль. Я могла бы ее купить!

— Мисс? Синьорина? Вы меня слышите? — Голос Сильвии возвращает меня к действительности.

— А-а, — спохватываюсь я, — да. — Беру ручку и царапаю подпись на чеке. — А это… настоящая «ангельская сумочка»?

— А как же, — отвечает она бесцеремонным тоном вышибалы при рок-клубе, лично знакомого с музыкантами и уставшего от назойливых фанаток.

— Сколько… — запинаюсь я, — она стоит?

— Две тысячи евро.

— Ясно.

Две тысячи евро. За сумку.

Будь у меня «ангельская сумочка», я бы даже гардероб перестала обновлять. Раз и навсегда. Если у меня самая моднючая в городе сумка, зачем тогда новая юбка?

Неважно, сколько она стоит. Я должна ее купить.

— Я бы хотела ее купить, — объявляю я. Все вокруг удивленно замолкают, а потом продавщицы взрываются хохотом.

— Увы, не получится, — со снисходительной жалостью втолковывает Сильвия. — На нее очередь.

А— а. Очередь. Как же я сразу не подумала. Идиотка.

— Хотите записаться? — спрашивает она и отдает обратно мою карточку.

Будем рассуждать здраво. Записываться в очередь в Милане не имеет смысла. Как потом забирать отсюда сумку? Просить выслать экспресс-почтой? Или специально приезжать самой? Или…

— Да, — слышу я свой голос. — Да» пожалуйста.

Пишу свой адрес, а сердце так и стучит. Я встала в очередь на «ангельскую сумочку»!

— Вот, возьмите. — Я отдаю заполненный бланк.

— Хорошо. — Сильвия небрежно сует бланк в ящик. — Мы вам позвоним, как только подойдет ваша очередь.

— А… когда это может быть? — спрашиваю я, стараясь не выдать волнения в голосе.

Она пожимает плечами:

— Без понятия.

— А сколько человек в очереди передо мной?

— Не могу сказать.

— Понятно.

Ну что за невезуха. Вот же она, сумочка, лишь руку протяни. И я не могу ее купить.

Не беда. Я же теперь в списке. Остается немного подождать.

Беру пакет с ремнем для Люка и плетусь к выходу. Проходя мимо сумочки, невольно замедляю шаг. Боже, это просто неземная вещь. Самая классная и красивая сумочка на всем белом свете. Смотрю на нее и чувствую прилив праведного гнева. Я же не виновата, что не смогла записаться в очередь раньше. Я, между прочим, путешествовала! Объездила весь мир! Я что, должна была отменить свой медовый месяц?