Готрек стоял рядом - квадратная, массивная статуя в тусклом свете догорающего костра. Красная кровь блестела на лезвии его секиры. Гном вытер оружие.
      Феликс посмотрел в небо. Луна почти что закатилась. Хорошо, рассвет уже близко.
      - Что-то? - переспросил он. Его слова с трудом продирались сквозь горло, превращаясь в хриплый шепот. Ему не нужны были призывы гнома быть наготове. Он и сам понимал, что что-то происходит. Над лесом в воздухе нависла угроза.
      - Слушай!
      Феликс прислушался, напрягая слух, чтобы уловить любой неожиданный звук. И первое, что услыхал, были тревожные удары его собственного сердца. Он не слышал ничего необычного - только писк ночных лесных насекомых и тихий шелест листвы. Затем где-то далеко, - так тихо, что он поначалу подумал, что это ему только кажется, - он услыхал приглушенные голоса. Он взглянул на Победителя. Тот кивнул.
      Феликс огляделся, думая, куда бы спрятать Кэт. Она тоже проснулась и сидела, придвинувшись к костру. При свете огня было видно, что ее глаза распахнулись от страха. Феликс молился, чтобы скорее взошло солнце. Он развернулся и уставился во тьму, решив не оглядываться, благо глаза его уже привыкли к темноте.
      - Кэт, подкинь еще хвороста в огонь, - быстро приказал он. Он почувствовал непреодолимое желание повернуться и посмотреть, делает ли она, что ей велено. Он поборол его и расслабился, когда услышал движение за спиной и шуршание хвороста. Тени заметались от огня, островок света, в котором они стояли, расширился. Деревья казались одноцветными великанами в тусклом мерцании костра.
      Феликс стоял неподвижно, несмотря на пробиравший до костей холод и пот, катившийся по спине. Его одежда развевалась на ветру, ладони вспотели, и он почти физически чувствовал, что силы покидают его. Ему вдруг захотелось убежать от того, что приближалось к ним.
      А оно действительно придвигалось все ближе, делая попытки затаиться. Он слышал тяжелые шаги, и боль пробежала по его телу. Мускулы живота напряглись. Не слишком скрытное приближение врагов свидетельствовало об их самоуверенности. Неужели он сейчас увидит тех, кто уничтожил Кляйнсдорф?
      Странно, но ему вдруг захотелось побежать на шум, посмотреть, что там такое, вместо того, чтобы просто стоять у огня, как овца перед мясником. Чтобы успокоить себя, он несколько раз взмахнул мечом. Тот свистел, разрубая воздух. Руны на его лезвии засияли ярче, словно бы обрадовались приближающейся битве. Напряжение в мускулах и готовность этого благословенного меча с рукоятью в форме дракона несколько успокоили его. Улыбка заиграла на его губах. Если он и умрет здесь, то умрет не один.
      Однако вся уверенность пропала, когда он услышал мощный рев в лесу, вырывающийся из дюжины зверолюдских глоток. В предрассветном свете этот рык напомнил Феликсу недавний ночной кошмар. Эти твари были здесь, и ему не хотелось с ними встречаться. Их преследователи знали, что цель близка, и готовились к нападению. Феликс хотел бросить меч и бежать. Силы покидали его, как вино вытекает из опрокинутого кубка. Позади него зашевелилась Кэт, и он услыхал крадущиеся шаги, как будто бы она старалась спрятаться.
      - Стой, человечий отпрыск! Они всегда так делают, чтобы напугать своих врагов. Ослабить, чтобы убить. Не позволяй страху управлять тобой.
      Голос Готрека был спокоен и вселял уверенность, но Феликс все равно не мог отогнать от себя мысль о том, что же произойдет, если Победителя троллей одолеют. Сможет ли он тогда противостоять врагам или, что вероятнее всего, падет в неравном бою? Феликс подумал, что если сейчас наступило то время, когда решится судьба гнома, и если Ягер не выживет, то некому будет описать это в поэме. Эта усмешка судьбы даже позабавила его. Он услыхал, как Готрек придвинулся ближе.
      Их преследователи были уж очень близко. Феликс слышал топот их ног, поднимающий пыль на тропинке. Они не более чем в ста шагах. Он поглядел вокруг себя, ища укрытия, но рядом были только низкие кустарники, росшие под деревьями. Ягер подумал о том, чтобы спрятаться в них и внезапно выпрыгнуть, когда этого никто не ждет. Или не выпрыгнуть, а просто затаиться, ожидая, что отродья Хаоса не обнаружат его. Но он понимал, что на это мало надежды.
      Он указал на заросли вереска кончиком меча и сказал девочке:- Кэт, спрячься там. И если мы с Готреком падем в бою, то оставайся в укрытии.
      Он успокоился, увидев, как маленькая фигурка девочки быстро проскользнула на животе в кустарник и затихла там. У нее будет шанс выжить, если они оба погибнут.
      "Но как они их обнаружили? - подумал он. - Им просто повезло или же они отправили вперед следопытов? Или же им помогло колдовство? Там, где присутствует Хаос, ни в чем нельзя быть уверенным". На мгновение он позволил себе вообразить, что это все ошибка, что там копошится группа купцов, ищущих убежища. Но он знал, что только мертвые или убийцы могут двигаться по ночной дороге от Клейдорфа, и эта мысль заставила его содрогнуться.
      Звук шагов был уже так близко, что враги должны были уже вот-вот показаться. Ягер надеялся, что угасающая луна выкатится из-за облаков и осветит все вокруг. И, словно бы Сигмар услышал его молитву, она слегка показалась из-за облака. Но лучше бы этого не было.
      Легкий серебряный свет Мэннслиб смешивался с кровавым блеском проклятой луны Моррслиб. Показавшись над верхушками деревьев, они осветили лица их врагов. Кошмар начал сбываться.
      Впереди бежал жуткий мутант на привязи. Он припадал к земле, нюхая след. Феликс слышал тяжелое сопение. У твари была лысая собачья морда и огромный нос. К грязному ошейнику была привязана железная цепь, второй конец которой держал в руках козлоголовый мутант в кожаной накидке на мускулистых плечах. На шее висело ожерелье из сушеных глаз. Своих глаз у чудища не было - только отвратительные куски плоти в заросших глазницах, - но он передвигался так, словно бы все видел вокруг. Феликс подивился, что за шутку сыграло с ним колдовство Хаоса. В одной руке у мутанта была огромная шипастая палица, запачканная чем-то странным и желеобразным. Феликс постарался не думать о том, что бы это могло быть такое.
      Позади них бежали его приспешники, похожие на своего господина, только помельче, а два мускулистых великанатащили пику и ржавый меч. Оленьи и лосиные глаза краснели в отсвете костра. Кроме вожака, ни у кого больше не было заметных признаков дальнейших искажений, но Феликса передергивало от одного их вида. А мысль о том, что они сделали с жителями деревни прошлой ночью, наполняла его одновременно ненавистью и страхом.
      Безглазый вожак отдавал приказы своим подчиненным свободной рукой. Они рассредоточились и образовали плотный полукруг возле гнома и человека. Феликс принял боевую стойку, стараясь расслабить свои мускулы, как советовал его учитель фехтования. Он старался ни о чем не думать и успокоиться, но вид этих чудовищ не давал это сделать.
      В течение долгого времени человек и зверолюд изучали друг друга сквозь тенистые ветви. Феликс заставил себя посмотреть на урода с головой козла. "Я убью тебя", - думал он, надеясь напугать тварь. Пасть зверя открылась, язык вывалился, вокруг губ запузырилась пена. Было похоже, что чудовище смеется над ним. "Ну что ж, может, и не убью", - подумал Феликс и улыбнулся.
      Он хотел поглядеть на Готрека и узнать, что тот собирается предпринять, но не решался отвести взгляд от своего врага. Тот мог наброситься на него со сверхъестественной скоростью, если Феликс отвернется. Худший из врагов - это враг непредсказуемый.
      Зверолюды занимали свои позиции, словно бы тоже не зная, что предпримут их противники, и вопросительно поглядывая друг на друга. "Может быть, они решают, кто первым бросится в атаку", - думал Феликс. Внезапно странная мысль пришла ему в голову: он подивился тому, что эти хищные людоеды имеют головы травоядных животных. Возможно, это была еще одна шутка Павших Сил.
      - Готов, человечий отпрыск? - спросил Готрек голосом, который явно указывал на то, что гном уже вошел в раж битвы. Голос был спокоен, ровен и невыразителен.
      - Как всегда, - и Феликс так крепко сжал рукоять своего меча, что почувствовал сильную боль в руках. Его мускулы напряглись, точно стальной канат. Услышав дикий смех Победителя троллей, он тоже бросился в рукопашную.
      Кэт дрожала в кустах. Ей хотелось посмотреть, что происходит, но страх не давал высунуться наружу. Она знала, что зверолюды приближаются. Она чувствовала их по тому же напряжению, что и прошлой ночью. Она посмотрела на двух своих защитников и пожалела их. Они умрут. Они, может быть, и испугались, но решили помочь ей, и уж точно они не заслуживают той смерти, которую приготовили им зверолюды.
      Она поглядела на Феликса. На его красивом лице то появлялось выражение безнадежного страха, то приступ безумной храбрости. Она много раз чувствовала подобное, когда Карл начинал слишком быстро гнать лошадей по неровной дороге. Смесь разных чувств, и возбуждения, и страха, и радости одновременно. Но Феликс не выглядел особенно счастливым, и в этом была существенная разница.
      А вот гном выглядел. Его грубое лицо растянулось в зверолюдский оскал, который обнажил почти полностью отсутствующие зубы. Кэт была уверена: он заметил ее взгляд, потому что он обернулся и махнул в ее сторону. Он либо не боится, либо притворяется, решила она.
      Они оба держались очень храбро. И, наблюдая за тем, как они дрались, девочка поняла, что это прекрасные воины. Руны на клинке Феликса сияли внутренним светом, как заговоренное оружие в сказках. А секира Готрека, казалось, рубила врагов, как деревья. Но она знала, что все это не имеет значения: они обречены. И зверолюды это понимали.
      Поборов себя, она выглянула, когда зверолюды подошли слишком близко. Их вожак, держащий принюхивающегося мутанта на цепи, был тот же самый урод, который пощадил ее накануне вечером в гостинице. Она знала, что он ищет ее, именно ее, чтобы исправить свою ошибку. А его слугами были те, кто ворвался в деревню и сжег ее. Все они были очень большими, выше чем Феликс, тяжелее чем Готрек. Глядя на двух воинов, стоящих перед костром, она подумала, какой же неравной будет эта битва. Человек против чудовища, превосходящего его по весу и по силе. У них не было шансов.
      На секунду противники замерли, глядя друг на друга. Понимая всю драматичность ситуации, Кэт забыла о собственных страхах. У нее перехватило дыхание. Готрек возвышался каменным изваянием, а Феликс принял классическую стойку фехтовальщика. Она видела такую, когда Гуго тренировался. На них надвигалась масса бесформенных демонов с оружием наголо.
      Она услышала, как Готрек пробормотал: "Готов, человечий отпрыск?", - а Феликс ответил: "Как всегда". Она услышала дикий смех гнома и то, как он бросился в атаку, а Феликс последовал за ним. Ей было невыносимо увидеть, как они падут в бою, и девочка закрыла глаза.
      До нее донеслись треск и вопль боли. Это гном, решила она. Он умер первым. Она слышала звон стали и боевые выкрики, за которыми последовали стоны. Феликс тоже умер. Но звук битвы не утих сразу, как она ожидала. Затем постепенно все умолкло. Охваченная ужасом, Кэт открыла глаза, чтобы встретиться со своей судьбой…
      Феликс бросился в атаку. Впереди него метнулся в сторону Готрек, уклоняясь от запущенного в него копья. Гном перехватил древко левой рукой - оно скользнуло по всей его ладони и остановилось. Одним прицельным ударом секиры он снес голову изумленному мутанту. Послышался треск, и тварь закричала от боли. Хорошо, подумал Феликс, на одного меньше.
      Он скрестил меч с кривой саблей чудовища и достал своего противника, выбивая у того из рук проржавевшую сталь. Чудовище было сильным, но неумелым. Словно бы сам по себе, заговоренный меч Феликса прорвал оборону противника, и через несколько мгновений Феликс увидел, что тварь истекает кровью от множества порезов. Но это только разъярило мутанта, и он обрушил на него удар, который мог бы перерубить Феликса пополам. Он отпрянул назад, яростнопарируя. Искры летели, когда их мечи сшиблись. Его рука онемела от напряжения.
      Феликс посмотрел прямо в лицо зверолюду: вокруг пасти выступила пена, а в глазах играли сумасшедшие огоньки. Он снова бросился вперед, его меч описал дугу. Инстинктивно Феликс наклонился вперед, сделал один шаг и вскинул меч. Теплые внутренности зверолюда вывалились наружу, тот откатился назад, держа кишки одной рукой и визжа как поросенок. Второй зверолюд оправился от неожиданности и тоже бросился в атаку, нагнув голову и изготовясь пронзить поэта копьем насквозь. Однако он поскользнулся на брюшной слизи своего предшественника и рухнул прямо к ногам Феликса. Молодой воин поблагодарил Сигмара и обезглавил тварь одним точным ударом. Он повернулся, отряхивая лезвие, и прикончил очередную жертву.
      Готрек уже избавился от двух более слабых врагов и сцепился с вожаком мутантов. Следопыта нигде не было видно - он просто исчез. Глядя на их схватку, Феликс попытался представить, что сейчас произойдет. Победитель троллей внезапно нападет и нанесет два точных удара - первый снесет голову, а второй вскроет грудную клетку. И безглазый падет жертвой неумолимого противника.
      Топор и палица взлетели в воздух и столкнулись на чудовищной скорости. Искры отлетали от стального навершия булавы. Зверолюд был крупнее, но медлительнее, чем гном. Каждый удар секиры Победителя троллей заставлял его отступать. Феликс хотел было помочь Готреку, но передумал: тот не одобрил бы это, к тому же была возможность попасть под удар его мощного секиры.
      Зверолюд нанес было могучий удар по голове Победителя. Но Готрек успел вовремя отпрянуть и снес колючее навершие палицы мутанта. Вторым взмахом он обезоружил противника.
      На лице гнома было выражение такой холодной ярости, какое Феликс никогда не замечал раньше - ни признака жалости, только злость и мрачная решительность. Готрек Ударил врага по ноге и перебил ее, кровь хлынула из открытой раны. Тварь издала ужасный вопль и покатилась по земле. Секира гнома обрушилась на упавшего, как топор палача. Голова безглазого чудища слетела с плеч, и его тело осталось лежать неподвижно на земле.
      Победитель плюнул на него и махнул головой с отвращением.
      - Слишком просто, - проговорил он. - Надеюсь, что Воин Хаоса окажется покрепче.
      Феликс же надеялся, что они этого никогда не узнают.
      Феликс шел пружинистым шагом. Он не устал, несмотря на то, что практически не спал прошлой ночью, и страшные темные заросли, сквозь которые они пробирались, больше не пугали его. Он свободно и глубоко вдыхал прохладный, ароматный воздух - по крайней мере, он еще мог дышать.
      Он был жив! Лучи солнца продирались сквозь листву, освещая кружащиеся и мерцающие, как светляки, клубки пыли. Ему хотелось дотянуться и набрать пригоршню этого волшебного порошка. На мгновение лес преобразился: они миновали заколдованную поляну, где неестественно высокие грибы прятались в тени деревьев. Но даже они не выглядели одинокими, все вокруг говорило о продолжающейся жизни.
      Он все еще был жив. Он повторял про себя эти слова, как молитву. Он прошел сквозь ужас, но выжил, а эти чудовища, его враги мертвы. А он еще жив, греется в лучах солнца, упивается свежим воздухом и наблюдает за тем, как Готрек и Кэт спускаются вниз по склону, осторожно нащупывая камни в скользкой грязи.
      Его чувства обострились как никогда - так он радовался каждому мгновению своей спасенной жизни.
      На паутине блестела роса раннего утра, пели птицы, и все вокруг было полно радостью. Крохотные зверьки сновали под землей, изредка выскакивая на поверхность. Феликс остановился, дав проползти змее, и не пытался убить ее. Этим утром он внезапно понял, какой хрупкой может быть жизнь.
      Сегодняшний бой с мутантами вдруг показал ему, как легко можно оборвать существование человека, оставив его в холодной могиле, или, еще того хуже, в брюхе мутантов. Их спасли удача, мастерство и правильное использование оружия. Но все могло бы быть по-другому. Одна ошибка, и он бы не увидел этого благословенного утра. Он бы отправился в серое царство Морра или же превратился в ничто, как утверждали некоторые его школьные товарищи.
      Такие мысли должны были бы испугать его, но только не сегодня. Это утро было таким счастливым для него. Он вспоминал каждый свой удар и каждое движение почти с любовью. Он торжествовал: еще бы, ведь он одолел врагов, которые были значительно могущественнее его. И лес больше не пугал его.
      Но Феликс знал, что это не подлинная радость, ведь он часто так чувствовал себя после очередной битвы. Он знал, что скоро его торжество сменится унынием и чувством вины - но это будет позже. А пока он торжествовал, и, странное дело, ему стали нравиться сражения. Жестокость и ярость пробуждали в нем темную часть его натуры, которая обычно была скрыта даже от него самого. Он почти что понял всех тех, кто следует за Богом крови, Кхорном, требующим кровопролитий, битв и побед. И нет в мире ничего выше собственной души.
      Эта мысль поразила его. Феликс вдруг подумал, что так он вступит на путь порока. Видимо, все, кто посвятил себя Павшим Силам, начинали именно так, пестуя свою темную сторону. Но он понимал всю возможную опасность и поспешил отбросить эти мысли.
      Готрек остановился, приглядываясь к следам в грязи. Может быть, рассуждал Феликс, битва чересчур поразила его воображение. Может быть, именно поэтому Готрек и превратился в изгнанника, и каждое сражение служит настолько же удовлетворению его потребностей, сколько и искуплению грехов? Зачем же еще кто-нибудь отважится последовать по этой мрачной дороге, если не ради битвы?
      Видимо, истинные побуждения Готрека были менее достойны и драматичны, чем он их ему представил.
      Феликс вздохнул: этого он никогда не узнает. Гном оставался чужд ему, он был созданием иного общества с иными принципами морали, даже с другим восприятием мира через другие органы чувств. Он засомневался в том, что сможет когда-нибудь понять Готрека. Каждый раз, когда он приближался к разгадке его натуры, это понимание ускользало от него. Гном был совсем иным существом - более сильным, каким Феликс и не мечтал даже стать, и менее восприимчивым к боли и тяжестям.
      Может быть, поэтому Феликс и пошел за ним, полный обожания и желания уподобиться своему кумиру? Разумеется, его жизнь была бы сейчас совсем другой, если бы он не поклялся тогда на пьяной вечеринке последовать за Победителем троллей. Может быть, он был бы счастливее? Но, с другой стороны, он бы никогда не увидел и половины того, что пришлось ему повидать - хорошего и плохого. В ту пору Победитель, подобно демону, перевернул его жизнь и вверг во тьму.
      Он осторожно стал спускаться со склона, чувствуя острые камни сквозь кожаные подошвы. Спустившись в долину, он тоже увидел то, над чем, казалось, раздумывали Готрек и Кэт. Дорога раздваивалась. Возле правого ответвления был знак - не привычный каменный символ, указывающий главную имперскую дорогу, а простая табличка, вырубленная из ствола дерева. Феликс прочел ее.
      - Через пару часов мы будем во Фленсбурге, - сказал он.
      - Если Фленсбург все еще существует, человечий отпрыск, - заявил Готрек и плюнул.
      - Хотела бы я быть такой же храброй, как ты, Феликс, - сказала Кэт.
      Феликс изучал открытую прогалину. Деревья стали здесь пореже, и много пеньков свидетельствовало о вырубке. Вокруг них росла трава и пробивалась молодая поросль. В воздухе отчетливо пахло свежей древесиной. Где-то вдалеке ему послышался шум воды. А над их головами сквозь сплетенные ветки виднелось чистое голубое небо. Однако далеко на востоке собирались мрачные грозовые облака. Эти тяжелые свинцовые тучи, похожие на серые горы, медленно приближались. Еще один плохой знак.
      Он поглядел на девочку. Ее покрытое сажей лицо было серьезным.
      - Что ты сказала?
      - Я сказала, что хочу быть такой же смелой, как и ты. Он рассмеялся. Открытость и искренность ее желания тронули его.
      - Я совсем не храбр.
      - Нет, ты храбр! Ты так смело дрался с этими зверями, как герой из сказок.
      Он попытался представить себя одним из героев саг, которые любил в детстве, Сигмаром или Освальдом. Но почему-то не получалось. Он слишком хорошо себя знал. Эти люди походили на богов и были совершенны. На самом деле Сигмар и стал потом богом, божеством-покровителем созданной им Империи. Такие люди не знают сомнений или страха.
      - Я просто испугался и сражался, потому что боялся умереть. Я вовсе не храбрый. Вот Готрек - храбрец. Она согласно закивала головой.
      - Он, конечно, храбрец, но ты тоже. Вы испугались, но все равно дрались с ними. Именно поэтому вы и храбрые.
      Она была совершенно серьезна. Феликс смутился и немного покраснел.
      - Никто не говорил мне ничего подобного раньше. Она отвернулась и надулась, думая, что он смеется над ней.
      - Все равно я так думаю. И не важно, что никто раньше этого не говорил.
      Он расправил плечи и покрепче затянул свой рваный плащ. Странно, но он привык представлять Готрека как героя поэмы, той самой, которую он собирался написать после смерти Победителя. А себя он никогда не воспринимал как ее часть - скорее как стороннего наблюдателя, летописца чужих подвигов, чье имя даже не будет упоминаться в тексте. Но слова девочки все изменили. Может быть ему следует отвести и себе немного места в этой балладе?
      "Сага о Готреке и Феликсе". Нет, "Мои путешествия с Готреком", написано Феликсом Ягером. Он представил себе кожаную книгу, отпечатанную безупречным готическим шрифтом в одной из типографий его отца. Разумеется, она будет написана на рейкшпиле - самом популярном языке. Классический слишком тяжел, его понимают только ученые законники и священники. Может быть, эту повесть прочтут во всем Известном мире? Он даже может стать популярен, как Детлеф Зирк или сам Таррадаш.
      Он опишет все их приключения. Уничтожение шабаша ведьм в Таинственную ночь, борьбу с наездниками на волках в землях Порубежных Князей и все события, приведшие к уничтожению Форта фон Диеля. Их путешествия по темным Низовьям мира, их сражения с Рогатыми…
      Феликс подумал о том, как опишет сам себя в этих историях: разумеется, он будет храбрым, преданным, скромным. Но реальность мгновенно разрушила его мечты. Храбрым? Может быть. Он иногда бесстрашно встречался лицом к лицу с опасностями. Преданным? Если он останется до конца с Победителем, то, несомненно, станет таким. Скромным? Но как же можно быть скромным и описать себя в историях о другом человеке? Может быть, это не очень удачный замысел. Он должен подождать и подумать.
      - Но если ты не герой, а Готрек герой, то почему ты путешествуешь с ним?
      - Почему ты задаешь такие сложные вопросы, малышка? - спросил Феликс, надеясь, что Готрек его не слышит. Победитель шел далеко впереди них, погруженный в собственные раздумья.
      Это был действительно трудный вопрос, признался Феликс. Почему он следует за Победителем троллей? Самым простым ответом была клятва, данная им в тот вечер, когда Готрек вытащил его из-под копыт имперской конницы, Феликс был достаточно честолюбив, чтобы сдержать данное слово, и к тому же чувствовал себя обязанным гному жизнью.
      Поначалу и в течение долгого времени он именно так и думал, но теперь у него появились другие мысли. Гном привил ему вкус к приключениям, к тому, чтобы увидеть дальние страны и темные дела. Дела, которые были интересны для него и возбуждали его воображение. Он бы мог остаться дома и превратиться в зануду-купца, как его брат Отто. Но именно этого Феликс никогда не хотел и сопротивлялся такой судьбе как мог. Участие в обреченном странствии Готрека стало для него поводом осмелиться и покинуть Альтдорф. Но, с другой стороны, сбылась и его собственная мечта уйти куда-нибудь. И с той поры он жил странной необычной жизнью, которая ничем не отличалась от жизни сказочных героев. Он уже не мог представить себе, что бы стал делать, если бы покинул Готрека. Феликс уже не был способен вернуться к прежнему образу жизни.
      - Да будь я проклят, если знаю ответ, - пробормотал он наконец.
      Стрела воткнулась в дерево позади Готрека, и тот остановился. Победитель троллей огляделся вокруг, понюхал воздух и вперился в высокую траву. Неужели их снова окружили зверолюды? Но почему тогда просто не пристрелили его? Феликс посмотрел на черное оперенье стрелы. Нет, это не зверолюды. Стрела не похожа на их оружие. Кэт вообще не упоминала луки, когда описывала их вооружение. По его коже пробежали мурашки. Он напряг слух, но все, что он услышал, был только ветер в ветвях, пение птиц да журчание воды.
      - Это предупредительный выстрел, - сказал резкий и Неприветливый голос. - Не приближайтесь.
      "Стрелок находился с подветренной стороны, - подумал Феликс. - Очень предусмотрительно!" Видимо, то жесамое пришло на ум и Готреку, потому что он повернулся в ту сторону, откуда доносились слова.
      - Предупредил и ладно. Так выйди и отведай моей секиры, если ты, конечно, не трус.
      - Не похоже на зверя, - произнес другой голос слева Он звучал искренне, и в нем слышалось почти что веселье - верный признак того, насколько же серьезно обстояло дело.
      - Кто знает, все может быть в это странное время. На человека-то он не больно похож, - произнесла женщина где-то позади них. Феликс повернулся поглядеть на нее, но ничего не увидел. По его телу вновь поползли мурашки, он каждую секунду ожидал нового выстрела из лука.
      В голосе Готрека послышалась ярость:
      - Так вы думаете, я принадлежу вашей слабой расе?! Я заставлю вас сожрать эти слова, люди! Я кровавый гном!
      - Может быть, ты будешь посдержаннее, пока мы не увидим нападающих? - прошептал Феликс и крикнул: - Простите моего друга. Он враг Павшим Силам, и его можно легко оскорбить. Мы не зверолюды и не мутанты, как вы, несомненно, видите. Мы просто наемники, ищем работу по дороге в Налн. Мы не причиним вам вреда, кем бы вы ни были.
      - Он говорит искренне, - сказал первый голос. - Умерьте свой пыл, парни. Пока я не давал вам слова.
      - Может, он волшебник, они все образованные, - произнесла женщина. - А девочка может быть его ученицей или зачарована.
      - Не-а, это Кэт из гостиницы в Кляйнсдорфе. Она частенько мне прислуживала. Я узнаю ее волосы где угодно. - Весельчак, казалось, задумался. - Может, они ее похитили? Я слышал, что можно получить хорошие деньги, если продать девственницу для жертвоприношения на подпольном рынке в Налне.
      Феликс подумал, что дело принимает крайне неприятный оборот. Эти люди очень напуганы и подозрительны, и ничто не помешает им утыкать мужчин стрелами, а уж потом расспросить обо всем девочку. Он начал лихорадочно соображать, куда бы спрятаться, надеясь, что Готрек не поддастся обычному искушению и не вступит с ними в перебранку.
      - Это вы, господин Месснер? - неожиданно спросила Кэт.
      "О, Сигмар! Благослови своих детей! Говори с ними. С каждым ее словом им будет все сложнее представить нас как безликих врагов".
      - Не убивайте их! Они спасли меня от зверей. Они не колдуны и не поклонники Хаоса. - Она поглядела на Феликса ясными глазами. - Это господин Месснер, один из охотников и лесничих герцога. Он пел мне песни и рассказывал всякие байки, когда приходил в таверну. Он хороший человек.
      "Этот хороший человек совсем недавно чуть не пустил мне стрелу между глаз", - подумал Феликс.
      - Кэт права. Мы убили зверолюдов. Но могли бы убить и больше. Они разрушили Кляйнсдорф, и теперь они могут двигаться сюда. Их ведет воитель Кхорна.
      Крупный, но ловкий человек возник перед Феликсом, вынырнув из зарослей справа. Он был затянут в кожу, на плечи накинут зелено-коричневый плащ. Феликс удивился
      - Он, должно быть, несколько раз смотрел на этого человека в кустах и не видел его. В сильной руке он сжимал лук, но уже не целился ни в него, ни в Готрека. Его движения были неожиданно точными для такого большого человека. Он остановился в десяти шагах от тропинки и принялся разглядывать их, как будто оценивая. Его лицо было помято, а серые глаза утомлены. Нос человека был, по-видимому, когда-то сломан и слегка свернут набок. Его уши были проколоты, как у старого наемника, а глаза холодны, как сталь.
      - Не-а, на порождение ада вы, ясное дело, не похожи. Но если это так, то вы выбрали крайне неподходящее время Для прогулок по лесу, в котором бродят искаженные души. Он полон им отсюда и до Кислева.
      - Тогда почему вы здесь? - спросил Готрек, едва сдерживая свой гнев.
      - Не хотелось бы отвечать на твой наглый вопрос, приятель, но это моя работа. Мы с ребятами присматриваем этим лесом для герцога, и надо сказать, я много нехорошего здесь видел.
      Он почесал кулаком нос, по-прежнему разглядывая их Феликс попытался понять, что это за человек. Он разговаривал как крестьянин, но в его глазах светился ум, а чувство юмора, проскальзывающее в его словах, выдавало человека себе на уме, который скрывал свою истинную натуру. Он казался вполне спокойным, но может стать опаснейшим врагом - именно его спокойствие и пугало. С Готреком он держался как человек, уверенный в себе и в своем положении. Феликс уже встречался с подобным сортом людей раньше: верные служаки, которые уважали своего повелителя и вершили скорую расправу над теми, кто оказывался в их руках.
      - Мы не враги, - произнес Феликс. - Мы идем по императорской дороге. И не хотим неприятностей.
      Человек рассмеялся, как будто Феликс сказал что-то забавное.
      - Тогда вы не туда попали, ребята. Что-то растревожило старых зверолюдов, хотя я не видел их уже много лет. Они ушли из леса в горы, громя все по дороге, а теперь, по вашим словам, разорили и разрушили Кляйнсдорф. Жаль его, если это так. Он мне всегда нравился. А что тамошние солдаты? Они, конечно, что-то успели сделать?
      - Умереть, - сказал Готрек, мрачно усмехнувшись. Человек пристально поглядел на него. В его глазах был гнев.
      - Не-а, там же был замок. А в нем - около шести сотен солдат. Зверолюды никогда не нападают на укрепления, им умения не хватает. Именно поэтому мы все еще живы в этих проклятых местах.
      - Это правда, - произнесла Кэт. - Все, что сказал Готрек, правда. - Девочка была готова расплакаться.