— Хочу извиниться перед вами, мисс Эмберли. Я поторопился осудить ваше поведение в Павильоне, приписав ваше бегство намерению вызвать мой интерес.

Шарлотта взглянула ему в лицо, хотя его уже укрыла вечерняя тень, но синие глаза Стоунлея тепло светились даже в этот сумеречный час. Он поймал ее взор, и улыбка тронула его губы. Налетел бриз и взметнул черные волосы лорда. Шарлотта испытала сильное желание рассказать Стоунлею, что в тот вечер отец и подруги заставляли ее отвлечь его, и она убежала из музыкального салона, потому что не могла следовать их желаниям. Но разве имеет она право говорить обо всем этом в отсутствие тех, кто не может объяснить или защитить себя? Девушка прошептала:

— Я хотела бы кое-что узнать. После того как я вбежала в банкетный зал, у меня в памяти остались только какие-то неясные, обрывочные образы. Но потом мне сказали, что… вы…

Она не смогла закончить фразы. Хорошо, что темнота скрыла ее смущение. Она не сомневалась, что щеки ее пламенеют, как багровый закат, предвещавший ветер.

Шарлотта прикусила губу и устремила взгляд на кирпичную дорожку под ногами.

— Могу ли я угадать окончание вашего вопроса?

— Уверена, в этом нет необходимости. Пожалуйста, забудьте, что я пыталась спросить.

— Ответ — да, — сказал Стоунлей. — Я поцеловал вас, хотя не следует думать, будто я воспользовался вашим состоянием. Вы не можете себе представить, какой удар был нанесен моей гордости, моей проницательности, когда я понял, что мои поцелуи послужили причиной вашего обморока. Я боялся, что причинил вам непоправимый вред.

Даже сквозь туман, вызванный влажным морским воздухом, Шарлотта увидела, как скривились губы Стоунлея, а в глазах отразилось настоящее огорчение.

— Да вы самый странный человек, которого я встречала! — воскликнула Шарлотта. — Не ваши поцелуи заставили меня потерять сознание. Всему виной столкновение у магазина часов.

Стоунлей прервал их неторопливую прогулку по Стейну и подвел Шарлотту к ограде, отделявшей рыбацкую часть от дорожки для променада. Лорд молчал, пока не прошли последние из гуляющих. Когда они удалились на достаточное расстояние, он тихо заговорил:

— Вы должны знать, что, как бы спокойно я ни говорил об этом, я действительно глубоко сожалею о своем недостойном поведении в тот вечер и прошу вашего прощения за… за все.

Шарлотта подняла на лорда глаза. Он стоял совсем рядом, лицо его почти полностью скрывала тень, слабый отблеск света падал лишь на левую щеку и прямой нос. Девушка почувствовала себя неуверенно — из-за его близости и раскаяния, прозвучавшего в голосе. У нее возникло странное ощущение тепла, исходящего от него. И снова в его присутствии ей словно не хватало воздуха. Она еле сдержала возникшее у нее настойчивое желание броситься лорду на шею, прижаться щекой к его щеке и почувствовать его губы на своих губах, как это уже было. И тут, как по волшебству, память в мельчайших подробностях вернула ей воспоминание о случившемся в банкетном зале.

— Боже мой, — ошеломленно пролепетала Шарлотта. — Удивительно, но внезапно я все вспомнила. Стоунлей, вы ужасный человек! Вы поцеловали меня не один, а сотню раз. — Она дотронулась до своей щеки, уха, в изумлении глядя на лорда. Посмотрев на его губы, она ощутила трепетную теплоту. По спине девушки пробежал нервный холодок. — По-моему, вы самый испорченный человек, какого я встречала. — Она закрыла лицо затянутыми в перчатки ладонями и засмеялась. — Знаете, мне, видимо, совсем было плохо, раз я решила, будто меня целует бабочка, и ничего не могла потом припомнить. И только когда Мод сообщила, что ходят слухи, будто вы меня целовали, я задумалась, но до этого момента я просто ничего не помнила… кроме смехотворной убежденности, что меня нежными крылышками касалась бабочка!

Стоунлей посуровел, наклонившись к Шарлотте, он задал ей мучивший его вопрос:

— Так зачем вы приехали в Брайтон, мисс Эмберли? — спросил он настойчивым шепотом. — Вы намеренно пустили в ход свои чары? Ответьте мне! Клянусь Богом, будь мы одни, я снова поцеловал бы вас, хотя бы для того, чтобы заставить сказать всю правду.

— Скажу я ее вам, вы тут же разозлитесь на меня и на остальных. Вы никогда больше не заговорите со мной… а я этого не вынесу. Не знаю, что это, лорд Стоунлей, но в вашем присутствии я чувствую себя все счастливей. Могу только сказать, что это не то, что вы думаете.

— Тогда что это? — склонился он к ней. Его губы оказались совсем близко.

— Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, — неожиданно для себя, без тени смущения, произнесла Шарлотта.

В течение нескольких нестерпимо долгих секунд он медлил. Она была уверена, что он исполнит ее просьбу, и молила, чтобы он так и сделал поскорее.

О Боже, запаниковала Шарлотта, почему она ведет себя столь неосмотрительно и почему со Стоунлеем? И отчего ей так хочется снова ощутить прикосновение его губ?

— Вот вы где! — громыхнул сквозь туман голос полковника. — Едва разглядел вас. Час для променада выбран не ранний, но ни одна лампа не горит. Эмили говорит, что оркестр принца вот-вот заиграет «Боже, храни короля». О, простите, я вам не помешал?

— Что вы, ничуть, — быстро ответила Шарлотта. — У нас вышел небольшой дружеский спор о… о бабочках.

Она с озорством взглянула на Стоунлея, снова предложившего ей руку.

— Я хотел бы побольше узнать об этих бабочках, — прошептал он на ухо Шарлотте, пока они шли рядом с полковником. Когда оркестр звучно грянул обещанный гимн, Стоунлей наклонился к девушке и сказал: — Когда-нибудь я выполню ваше желание и поцелую вас должным образом. И тогда посмотрим!

— О, я просто трепещу в ожидании, — игриво отозвалась Шарлотта, не ожидавшая от себя подобной прыти.

— Вы испытываете мое терпение, — был его ответ.

К удовольствию собравшихся, иллюминация высветила слова «Да здравствует принц». Шарлотта осмотрелась вокруг. Веселый свет разноцветных огней освещал восторженные лица, в том числе и лицо принца, радостно принимавшего приветствия своих приверженцев.

Но среди веселых оживленных людей отца Шарлотты не было. Оркестр снова заиграл «Боже, храни короля».

18.

На следующий день, едва только девушки вошли в воду, у Селины слетел с головы фланелевый чепец. Как она и предчувствовала, ее волосы немедленно встали торчком в разные стороны, делая ее похожей на принадлежащего Посейдону морского ежа. Отражая солнечный свет, они искрились. Самозабвенно плещась вместе с Генри, Селина смеялась так, словно впервые открыла в себе эту способность.

Мод лежала в воде на спине, позволяя волнам нежно покачивать ее вверх-вниз. Крупную женщину, занимавшуюся их купальней, потрясло умение Мод. А та уже шесть раз проплыла к соседней купальне и обратно, а теперь отдыхала, чувствуя себя в воде совершенно свободно, подобно морскому льву.

— Ба! Да она лучшая пловчиха из всех, кого я видала! — воскликнула женщина. — Утопите меня, если я вру!

Шарлотта глянула на Мод. Такого умиротворенного выражения лица она не видела у подруги за все время своего пребывания в Брайтоне. Она радовалась, что заставила Мод и Селину прийти купаться, теперь обе они наслаждались от души. Резкие слова Шарлотты подействовали на Мод. Она устыдилась своей нетерпимости. Этим утром она со слезами на глазах умоляла Шарлотту не судить о ней так строго.

— Если я и кажусь немного высокомерной, — сказала она, промокая щеки кружевным платочком, — так это только потому, что мама и папа приучили меня сначала думать о благополучии семьи и будущем младших брата и сестры. Я сослужу плохую службу тому, кто станет подыскивать мне подходящую партию, а человек окажется неприемлемым для моих родителей.

— А как же любовь? — спросила Шарлотта. — Гарри, без сомнения, влюблен в тебя и, если не ошибаюсь, твоя улыбка ему была самой искренней со дня моего приезда.

— Ты жестока, — подавленно проговорила Мод.

— Я говорю правду.

— Я знаю. Я всегда это в тебе презирала. Мы жили так спокойно, пока ты не приехала в Брайтон!

Шарлотта обняла подругу за плечи и поцеловала в щеку.

— Но вы были не очень-то счастливы.

Мод покачала головой, еще несколько слезинок скатились по ее щекам.

— Даже приблизительно не так счастливы. Можешь больше не волноваться за своего драгоценного Гарри Элстоу. Я не сделаю ему ничего плохого, раз ты так хочешь.

— Мне не это надо, — возразила Шарлотта. — Я сказала, чтобы ты не разбивала ему сердце.

— Тогда я не стану «разбивать ему сердце», — повторила Мод за подругой.

Шарлотта подозревала, что Мод провела, по меньшей мере, одну бессонную ночь, вспоминая большие карие глаза Гарри и бесконечно сожалея о его неподходящем происхождении. Темные круги у нее под глазами без слов свидетельствовали о муках ее души.

Шарлотта поправила особую короткую кружевную вуаль, почти закрывавшую лицо — таким образом, девушка пыталась спасти свою нежную кожу от дальнейшего воздействия солнца, хотя нос уже довольно сильно покраснел. Ей придется, как следует позаботиться о нем, иначе придется до конца своих дней накладывать на лицо пюре из клубники.

И, конечно, все по вине Генри. Каждое утро он начинал с уговоров пойти на море. Шарлотта беспечно улыбалась в ответ, она сама с нетерпением ждала этих прогулок. Еще неизвестно, кто получает больше удовольствия — она или Генри.

— Шарли! — прошептал, заглушая шум волн, мужской голос.

— Кто тут? — вздрогнула Шарлотта — мужчинам не разрешалось приближаться к женским купальням.

Женщины, присматривающей за порядком, не было видно, и Шарлотта быстро погрузилась в воду по шею. Она не могла допустить, чтобы мужчина увидел ее в мокром, облепившем фигуру платье.

— Шарли, это я, — снова окликнул голос.

— Гарри? — прошептала она в ответ.

Он был от нее на расстоянии всего каких-нибудь пятнадцати футов, из воды торчал только его нос.

— Что ты здесь делаешь? Уплывай! Уплывай немедленно! Совершенно неподобающий поступок, моя репутация будет наверняка погублена, если тебя здесь обнаружат.

— Где Мод? — Он направился к Шарлотте, держась как можно глубже в воде.

— С другой стороны купальни. Но лучше не пытайся за ней ухаживать. Она… она не для тебя!

— Я видел, как она смотрела на меня в то утро.

— У нее есть определенные представления о том, каким должен быть ее избранник. Ее родители никогда не простят ей союза с человеком из среды коммерсантов. Я не хочу обидеть тебя, а только объясняю, что твое внимание нежеланно. Пожалуйста, не ищи ее.

— Я не могу последовать твоему совету, — твердо ответил Гарри. — А что касается родителей, то она совершеннолетняя, а у меня есть состояние. Кроме того, я всего лишь хотел предложить ей наперегонки проплыть до соседней купальни, а не просить ее руки.

— Проплыть наперегонки до соседней купальни! Ты шутишь!

— Ничуть. А теперь давай, позови ее. Я видел, как великолепно она плавает, и не уйду, пока не посостязаюсь с ней!

— Я не позволю тебе даже говорить с Мод, — отрезала Шарлотта, готовясь уплыть прочь.

— Лучше сделай, как я прошу, — рявкнул Гарри. — А не то я подниму такой шум, что ты не обрадуешься. Позови ее!

Шарлотта слишком хорошо знала Гарри, она понимала, что он говорит серьезно. Своей настойчивостью и упрямством он до некоторой степени напоминал лорда Стоунлея. И когда молодой человек открыл, было, рот, чтобы закричать, Шарлотта пригрозила ему пальцем и, сдавшись, выполнила его желание.

Убедившись, что женщина-смотрительница полностью занята Селиной и Генри, Шарлотта подозвала Мод поближе к купальне и прошептала:

— Ты должна сделать, что я скажу, иначе мы пропали. Здесь Гарри.

— Что? — воскликнула подруга.

— Ш-ш-ш! Не привлекай внимания к себе, а то мы все попадем в переделку. Гарри настаивает, чтобы ты поплыла с ним наперегонки к соседней купальне. Видимо, он некоторое время наблюдал за тобой.

— Какая… какая дерзость! Я ни в коем случае не стану с ним соревноваться.

— Ты должна, — сказала Шарлотта. — В противном случае он обещает поднять шум, что вызовет всеобщий переполох.

— Пусть вызовет. И… и вспомни, Шарли, именно ты запретила мне поощрять его или разбивать ему сердце.

— Да, знаю. Я пыталась отослать его, правда пыталась. Пустое занятие! Ну, проплыви немного, тогда он оставит нас в покое.

Шарлотта внимательно посмотрела на Мод и заметила в ее глазах особый огонек. Их блеск напомнил ей то время, когда она пообещала, что в день приезда сладкоречивого священника, нагоняющего скуку на прихожан, в их церковь, она притащит в церковь навоз.

— Очень хорошо, — произнесла она, надменно изогнув красивую черную бровь. — Ты предупредила его, что я не люблю проигрывать?

— Нет, но думаю, он это понимает, — ответила Шарлотта. — Кстати, Мод, Гарри тоже этого не любит.

Шарлотта смотрела, как Мод легко заплывает на глубину. Взмахами длинных сильных рук она прокладывала себе путь, подныривая под вздымавшиеся волны с легкостью прирожденного обитателя моря. Шарлотта видела, как Гарри поплыл следом, не подавая вида, что знаком с ней. Они достигли ближайшей купальни, Мод чуть глянула в сторону молодого человека и, не передохнув, пустилась в обратную дорогу, плавно рассекая тугую воду. Шарлотта залюбовалась подругой.

Она уже собралась подняться в купальню, когда за ней появилась Селина.

— А где Мод? — спросила она, отводя от глаз намокшие волосы.

Выразительным взглядом, брошенным в сторону смотрительницы купальни, Шарлотта заставила подругу молчать и попросила крупную, сильную женщину присмотреть за Генри и, если та не возражает, посталкивать его в воду с верхней ступеньки купальни. Это было любимой частью морских купаний мальчика.

Генри издал радостный вопль, когда та толкнула его в воду, дружелюбно заметив при этом:

— Мне нравится, когда дети любят море и учатся плавать по-настоящему. Я послежу за ним, не сомневайтесь.

Только тогда Шарлотта тихонько поведала, куда и с кем уплыла Мод.

Селина зажала ладонью рот, округлив голубые глаза.

— Не может быть! Наша Моди? О чем она думает?

— По-моему, она хочет преподать Гарри урок. Я, правда, боюсь, что проиграет именно она.

— О чем это ты?

Шарлотта собралась пояснить, но в этот момент заметила странную картину. Какая-то крупная женщина во фланелевом платье медленно плыла к их купальне. Девушка поначалу не обратила на нее особого внимания, пока не разглядела лицо. От удивления она судорожно глотнула воздух.

— Что теперь? — испуганно спросила Селина.

Шарлотта посмотрела на нее.

— Ты помнишь причину, по которой вы с Мод хотели, чтобы я приехала в Брайтон?

Селина кивнула, явно озадаченная.

— Да, завоевать сердце Стоунлея, если сможешь.

— Прошу, не делай даже попытки поглядеть в сторону рыбацких лодок, а поспеши к нашей смотрительнице и постарайся ее отвлечь, потому что сюда плывет Стоунлей. Нет, не смотри, лучше потихоньку направляйся к Генри.

Селина возбужденно затрещала:

— Не может быть! Это запрещено! О Шарли, он, должно быть, влюблен в тебя по-настоящему. Но как умело и легко ты увлекла его! Да-да, спешу! Как забавно!

Селина поспешила прочь со всей скоростью, на какую была способна. Ей мешало тяжелое фланелевое платье, да и плавала она не очень хорошо, а потому держалась поближе к берегу.

Повернувшись навстречу Стоунлею, Шарлотта пыталась придать своему лицу бесстрастное выражение. Выходка лорда выглядела совершенно нелепо — он вырядился в дамское купальное платье, натянул кружевной чепец. Чем ближе она к нему подплывала, тем трудней ей было сохранять невозмутимость. В конце концов, она расхохоталась и ушла под воду. Встав на ноги и отфыркиваясь, Шарлотта продолжала смеяться. Ее тоненькая вуаль намокла и залепила глаза. Девушке пришлось откинуть голову, чтобы получше разглядеть Стоунлея.

Ну и вид у нее, должно быть, сейчас! Она попыталась снять вуаль и тихо, со смехом спросила:

— Что вы тут делаете? Берете пример с Гарри?

Безнадежно пытаясь подражать женскому голосу, лорд Стоунлей заговорил фальцетом:

— Боюсь, что это он вдохновил меня, и, хотя я никогда не делал ничего подобного, эта мысль показалась мне привлекательной. И я не понимаю, дорогая, что заставило вас впасть в истерику…

— Это не истерика, — выдавила Шарлотта, смеясь все громче. — Боже мой! Боже мой! Замолчите, иначе я задохнусь от смеха! Только скажите, что заставило вас совершить такое безумство? А вы знаете, как чудовищно выглядите в этом чепце?

— Думаю, да, — ответил он, взяв самую высокую ноту. — Но не более чем вы, облепленная кружевом, да будет мне позволено заметить. — Он прищелкнул языком. — В высшей степени неподобающий вид.

— Умоляю, ни слова больше, — простонала Шарлотта, смеясь все сильнее и напрасно пытаясь справиться не только с вуалью, но и со смехом.

На этот раз не выдержал Стоунлей, но быстро заплыл в воду поглубже, чтобы никто не услышал его раскатистого хохота. Шарлотта обернулась и увидела, что женщина-смотрительница смотрит на ее «собеседницу» с подозрением.

— Вы должны уйти, — выдохнула между приступами смеха Шарлотта.

— Только если вы сопроводите меня до следующей купальни.

— Не смогу, — ответила она. — Я плаваю хуже Мод. Кроме того, Стоунлей, хоть мне и понравилась ваша шутка, не думаю, что она разумна. О Господи, сюда спешит Генри. Пожалуйста, оставьте меня. Умоляю.

Стоунлей, увидев, что Генри направляется к сестре, погрузился в воду и поплыл прочь.

— Шарли, кто это был? — спросил Генри. — Посмотри, как хорошо она плывет, лучше Мод!

— Мисс… э… Стоунмэн, — ответила Шарлотта. — Ее время в купальне почти закончилось, поэтому ей пришлось уйти. Мы с тобой заговорились и, если не поторопимся, пропустим утреннюю почтовую карету у «Касл Ин».

— Конечно! — согласился Генри и быстро поплыл к купальне.

— Что он сказал? — спросила Селина, пока женщина помогала Генри забраться по ступенькам в купальню. — Зачем он приплывал?

— Придумывают с Гарри разные глупые затеи.

Селина не могла продолжать расспросы, потому что смотрительница теперь стояла рядом.

Когда минуту спустя появилась Мод, возбужденная и запыхавшаяся, Шарлотта поторопила подруг подняться в купальню и сама последовала за ними. Кабинка на колесах тронулась. Генри отвернулся, чтобы девушки могли переодеться. И только тогда Шарлотта смогла обдумать утренние происшествия.

Мод разрумянилась, глаза у нее сияли, как небесные звездочки. О чем она думала, Шарлотта сказать не могла, но предположила, что, будь Гарри другого происхождения, к концу лета ее подруга вышла бы замуж.

Мысли о том, что будет с Мод и о ее отношениях с лордом Стоунлеем волновали ее. «Зачем он появился здесь?» Шарлотта вздрогнула, ее руки покрылись гусиной кожей.

— Ты замерзла, — заметила Селина. — Дать тебе полотенце?

— Нет, не надо, — заверила подругу Шарлотта.

— Но ты же болела. Тебе нужно следить за собой, чтобы не схватить мозговой горячки.

— Да нет же, я здорова. Возможно, просто немного напугана. Лорд Стоунлей оказался совсем не таким, каким я его себе представляла.

Мод и Селина внимательно посмотрели на Шарлотту, прервав переодевание, которое и без того было затруднено в небольшом пространстве покачивающейся купальни.

— Бог мой, — прошептала Селина. — Неужели ты сама в него влюбилась? Никогда бы не подумала, ведь ты всегда была самой разумной из нас троих.

Не на шутку расстроенная Мод попросила Шарлотту:

— Прошу, будь осторожна. Ты предупреждала меня, теперь позволь мне предостеречь тебя. Он разбил больше сердец, чем у него волос на голове. Умоляю тебя, Шарли, будь осторожна.

Шарлотта согласно кивнула.

— Я знаю об этом, я постараюсь, — пообещала она, и новая волна озноба обдала ее с головы до ног.

19.

— Но зачем вы это сделали? — спрашивала Шарлотта, прикрывшись веером, чтобы никто в Красном салоне не заметил ее улыбки. Они с лордом Стоунлеем стояли у высокого окна в самой элегантной из парадных гостиных Королевского Павильона и тихо разговаривали. — Могу поклясться, я никогда не забуду вашего лица под кружевным чепцом. Ну и удивили вы меня! У вас безупречная репутация в отношении изысканных манер, что и как подобает делать. И вот вы переодеваетесь во фланелевое платье и ищите со мной встречи. Мне следовало позвать на помощь и публично ославить вас за ваше недостойное поведение!

— Поверьте, это все Гарри. Похоже, едва увидев глаза вашей подруги мисс Дансфолд, он сдался и был сражен. Он предложил пари, утверждая, что я не смогу убедить вас поплавать со мной, зато он без малейшего труда уговорит мисс Дансфолд сделать это. И, разумеется, с легкостью выиграл. Даже если бы мне удалось уговорить вас составить мне компанию, он все равно одержал бы победу. Мисс Дансфолд проплыла вместе с ним до третьей купальни. Я не хочу умалить ваши возможности, но немногие мужчины способны на такой подвиг.

— Мод настоящая спортсменка, хотя она не хочет, чтобы об этом знали.

Стоунлей задумчиво посмотрел на Шарлотту, в его синих глазах отразилось любопытство.

— А знаете ли вы, что, благодаря вашему приезду в Брайтон, я открыл в мисс Дансфолд черты, которых в ней и не подозревал? Вы, видимо, обладаете способностью учить окружающих вас людей умению радоваться жизни. Я был удивлен, что она вообще согласилась пойти на море.

Шарлотта рассмеялась.

— Это потребовало некоторых усилий с моей стороны. Но вы должны помнить, что я росла вместе с Мод и Селиной, а великосветское общество не всегда позволяет молодым леди вести себя как хочется.

— Только не в деле неустанного поиска мужа.

— Это вы сказали, милорд, не я. Шарлотта вспомнила о закапанных слезами письмах Мод и постигшем ее горьком разочаровании, после того как угас неподдельный интерес лорда Стоунлея к ней. Более того, он прервал с ней все отношения на балу, бросив ее там одну. Мод пребывала в страшном отчаянии.

Шарлотта отвела глаза и напомнила себе, что не должна очаровываться его теплым к ней отношением. Возможно, он и пытался выиграть шутливое пари, флиртуя с ней у купальни, но он также способен нанести глубокую рану.

Она в Брайтоне всего две недели, а, кажется, что прошла вечность. Как много всего произошло и как мало. Надежды ее подруг на то, что она сможет разбить сердце Стоунлея, казались и далеким воспоминанием, и, как ни странно, вполне различимой целью. Шарлотта понимала, что он выделяет ее. Как Мод и Селину, на один сезон?

— И что же я такого сказал, — поинтересовался Стоунлей, — что взгляд ваших прелестных глаз стал таким настороженным?

— Мне очень приятно ваше общество и внимание, которое вы мне оказываете, но вы должны знать, что ваша репутация обогнала вас, сэр.

Она поразилась его потрясенному виду.

— Моя… репутация?

Шарлотта медленно сложила веер, понимая, что невольно допустила ошибку.

— Вижу, что огорчила вас, но я лишь хотела сказать, что вы наверняка знакомы с мнением окружающих о вас…

— То есть, ваших подруг.

— Да, моих подруг. Но позволю себе заметить, что если бы вы поинтересовались тем, что думают о вас те, с кем я знакома, то, уверена, обнаружили бы, что многие разделяют суждения моих подруг.

Лорду явно не понравились эти слова, ноздри у него слегка раздулись.

— Если меня чернят, то я хотел бы знать, как именно, чтобы иметь возможность оправдаться.

— Вы не только упрямы, — сказала Шарлотта, не меняя непринужденного тона, — но и горды. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Я не хочу обсуждать с вами ваш характер и, уж конечно, не собираюсь пересказывать, что о вас говорят другие.

— Но мне не нравится, когда ко мне относятся недоверчиво из-за обыкновенных сплетен.

— Обыкновенных сплетен? — переспросила Шарлотта. — Хотела бы я, чтоб это оказалось правдой. Но как вы можете отрицать, что жестоко обидели и Мод, и Селину и дали повод их лондонским знакомым презирать их. И все только потому, что решили, будто ни одна из них не достойна вашей руки?

Шарлотта не могла бы себе объяснить, почему выбрала именно этот момент для обсуждения его отношений с ее подругами.

Стоунлей молча смотрел на девушку, взвешивая каждое ее слово.

— Если ваши подруги поняли мое знакомство с ними именно так, тогда я действительно оскорбил их обеих, что ничуть меня не украшает. Вы должны мне поверить — у меня и в мыслях не было вызвать болезненные для них слухи, когда я решил прервать свои ухаживания. Как иначе я могу узнать женщину, если не сделаю ее до некоторой степени объектом интереса? Но, поступив так, я не могу отвечать за то, что произойдет после. Как говорится, у сердца свои глаза.

В памяти Шарлотты всплыли слова отца: «Избавилась ли ты, наконец, от этой по-настоящему отвратительной привычки спорить с каждым мужчиной?» Он всегда предостерегал, что она останется старой девой, если не последит за своим языком.

И вот она спорит со Стоунлеем.

Но что теперь поделаешь. Она уже зашла слишком далеко, когда поняла, что не вправе требовать от него ответственности за потерпевших фиаско подруг.

— Вы не можете знать, чем окончится флирт, но если бы вы проявляли чуть больше осторожности, делая очередную даму объектом своего внимания, то не так глубоко ранили бы ее, когда ваш интерес угасал. — Она помолчала, нахмурившись. — Я не хотела учить вас тому, о чем сама имею довольно слабое представление. Пожалуйста, забудьте, что я сейчас сказала.

Он не обратил внимания на ее последние слова.

— Значит, вы мне совсем не доверяете? — спросил он.

Шарлотта мгновение раздумывала.

— Более правильным будет сказать, что у меня есть некоторые сомнения, которые не так-то легко развеять. Но позвольте мне спросить вас… вы доверяете мне? Полностью? В конце концов, мы едва знаем друг друга.

Стоунлей тоже помолчал, пытливо смотря девушке в глаза. Потом тряхнул головой.

— Нет, сожалею, что нет. Но здесь нет вашей вины, уверяю вас.

Шарлотта засмеялась.

— Как это нет моей вины? Что за несуразность?

— Боюсь нанести вам ужасное оскорбление, мисс Эмберли, но скажу, что это происходит из-за вашего ближайшего родственника.

Шарлотта почувствовала, как отлила от лица кровь, как больно повернулось в груди сердце. Он просто причинил ей острую боль. И не только потому, что был прав.

— Я вижу, что все же оскорбил вас.

— Нет, — поспешила заверить Шарлотта, легко коснувшись его руки затянутой в перчатку ладонью. — Нет, не оскорбили. Учитывая вражду между вами и моим отцом, вас нельзя осудить.

— Тем не менее, мне следовало промолчать, — сказал Стоунлей.

Шарлотта взглянула на него, и ощущение нелепости происходящего заслонило все ее невеселые мысли.

— По-моему, мы оба совершаем одну и ту же ошибку. Ни вы, ни я не проявили должной сдержанности. А мне тем более не следовало упрекать вас за прошлые прегрешения.

Стоунлей криво усмехнулся и вздохнул.

— Однако я считаю ваш упрек не до конца заслуженным.

— Это решать только вам. Вы знаете себя лучше других, вам и судить.

— И снова в ваших глазах настороженность, мисс Эмберли. Даю вам слово, я совсем не такое бессердечное, бесчувственное существо, каким вы меня себе представляете.

— Давайте прекратим. Нам обоим следовало промолчать. Поэтому забудьте все, что я вам наговорила.

— А вы сделаете то же самое?

— Как я смогу? — вопросом на вопрос ответила Шарлотта.

Ее позвал отец, и она покинула Стоунлея с тяжелым сердцем. Шарлотта подумала, что ее отец, наверное, никогда не заботился, как его поведение скажется на его детях. Зная его, она утешила себя лишь тем, что подобная мелочь, вне всякого сомнения, никогда не приходила ему в голову.

Лорд Стоунлей остался стоять у красной шторы в столь глубокой задумчивости, так много мыслей и переживаний охватили его, что он не сразу отошел от окна. Взгляд его блуждал по салону, словно он посетил его впервые.

Потолок неправильной формы поддерживался несколькими колоннами в виде пальм. На стенах размещены двадцать шесть китайских картин, написанных маслом и наклеенных на обои с узором из драконов, обрамленных имитацией бамбука. Каминная полка была выполнена из белого мрамора.

Стоунлей отвернулся, красота и необычность обстановки отвлекала его и не давала привести мысли в порядок.

Как могла мисс Эмберли так резко критиковать его? Виноват ли он? Лорд глубоко вздохнул. Неужели он стал настолько бесчувственным, что не осознает причиняемую им боль? Он всегда гордился своим умением уважительно обращаться с интересующими его дамами. Так что же, он оказался слеп?

Похоже, мисс Эмберли считала именно так, в этом-то и состояло затруднение. По каким-то причинам, которые не в состоянии объяснить, он доверял ее мнению почти так же, как мнению Эмили.

Кто-то тронул лорда Стоунлея за рукав, и он, подумав, что это мисс Эмберли, стремительно повернулся, надеясь, что она вернулась извиниться за свои слова и успокоить его уязвленную гордость.

Но это оказалась Эмили. Она вглядывалась в него своим особенным взглядом, как смотрела всегда, когда хотела сказать нечто, что ему не хотелось бы услышать.

— Великий Боже, что на этот раз? — воскликнул Стоунлей.

— Плохое настроение? — дразня, осведомилась она.

— Из-за Эмберли, — отозвался он.

— Что случилось, Эдвард? — весело начала Эмили. — Разве она не дала понять тебе, как очарована тобой и какое удовольствие доставляет ей каждое слово, слетающее с твоих прекрасных уст, или о том, что ты являешь собой пример, которому должен следовать каждый мужчина?

Он уныло улыбнулся.

— Мы поссорились.

— Неужели? — с надеждой спросила миссис Гастингс.

— Учти мой характер.

— Звучит многообещающе. Я заинтригована. Прошу, продолжай.

— Судя по всему, у нее сложилось впечатление, что я жестокосердный человек и плохо обхожусь со знакомыми дамами.

— Правда? — спросила Эмили, беря его за руку и увлекая к двери.

Прибыл принц-регент и, предложив руку леди Хертфорд, был готов вести гостей в банкетный зал.

— Разумеется, нет, — отрезал Стоунлей.

— Совсем-совсем нет?