— Нет, не сын, — ответила Шарлотта, смеясь и недоумевая, почему она так странно обмолвилась. — Это мой брат. Я невольно считаю его своим сыном, потому что забочусь о нем всю его жизнь. Наша мать умерла, когда он родился.

— Понимаю, — сочувственно кивнула миссис Гастингс.

Она попросила своих мальчиков поплыть к той купальне и вернуться вместе с братом мисс Эмберли. Задание ее сыновья восприняли с восторгом.

К тому моменту, когда мальчики вернулись уже втроем, они стали лучшими друзьями и договаривались назавтра встретиться здесь же.

— Надеюсь, вы теперь будете регулярно принимать морские купания, — сказала миссис Гастингс, и ее выразительные глаза задержались на лице девушки. — Буду счастлива познакомиться с вами поближе.

Шарлотте было очень приятно, хотя, скажи ей кто-нибудь пять дней назад, что она будет дружески разговаривать с женщиной, вызывающей особый интерес Стоунлея, она просто рассмеялась бы. В то же время она сомневалась в правильности предположений Мод и Селины. Беседуя с миссис Гастингс, Шарлотта почувствовала, что та очень любит своего мужа, а Стоунлею она — друг, и не более того. Девушка ответила:

— Думаю, если предоставим Генри свободу, то станем проводить все дни на пляже. Меня же вода, солнце и ветер бодрят и радуют. И я охотно последую желаниям брата. Вы очень добры ко мне, чужой в Брайтоне, миссис Гастингс. Значит, до завтра?

— До завтра, — подтвердила ее новая приятельница, подгоняя своих мальчиков легкими шлепками, и они поплыли к стоявшей в нескольких ярдах от них купальне.

15.

На протяжении последующих трех дней Шарлотта каждое утро проводила в купальне уже привычный приятный час, наслаждаясь обществом Генри, миссис Гастингс и двух ее бойких мальчиков. Скованность как рукой сняло, она плавала вместе со всеми, резвилась на волнах и чувствовала себя как в детстве — легко и свободно.

После купания Шарлотта прощалась с друзьями и вместе с Генри шла в «Касл Ин» завтракать. И это утро обещало быть таким же приятным, как и два предыдущих. Шарлотта с аппетитом ела, а Генри с трудом проглотил кусочек свежего хлеба. Движение на узкой, изогнутой дорожке, ведущей от гостиницы к конюшням, захватило все его внимание. Без сомнения, для него не было большего удовольствия, кроме игр в воде, чем смотреть, как приезжают и отъезжают кареты — на Льюис, на Лондон.

— Шарли, я хочу быть кучером, когда вырасту! Ты только посмотри на этих красивых лошадей! И как кучер держит вожжи, как правит ими.

Генри заворожено смотрел на великолепную темно-бордовую с черным карету, покатившую под возгласы кучера. Белокурые вьющиеся волосы Генри были еще влажными после утреннего купания, а на тонкой шее мелкой пылью лежала высохшая морская соль. От его дыхания на стекле, к которому мальчик прижался носом, образовалось туманное пятнышко.

— О-о-ох, — с глубоким удовлетворением выдохнул он.

Шарлотта усмехнулась.

— Ешь яйца, дорогой, иначе ты никогда не вырастешь достаточно сильным, чтобы справиться с такой упряжкой.

— Я уже сильный! — возразил он, сгибая руку в локте. — Так делают борцы! Мне показал Уильям.

За спиной Шарлотты раздался низкий мужской голос, заставив ее вздрогнуть:

— Вы говорите про Уильяма Гастингса, не так ли, молодой человек?

— Э… э, да, сэр! — ответил Генри, растерявшись и покраснев. — А как вы догадались?

Шарлотта подняла глаза и увидела двух мужчин у своего стола. Один был в военной форме, а второй — в синем фраке, алом жилете и черных брюках до колен.

— Лорд Стоунлей, — произнесла Шарлотта. — Как поживаете?

Она посмотрела на второго мужчину, заговорившего с Генри. Перехватив ее взгляд, тот почтительно поклонился ей. Извиняется за вмешательство, подумала Шарлотта.

— Очень хорошо. Могу ли я представить вам моего исключительно невоспитанного друга, полковника Гастингса?

— Разумеется, можете, — отозвалась Шарлотта.

Лорд Стоунлей повернулся к полковнику:

— Мисс Эмберли из Эмберли-парка.

— Очень рад нашему знакомству, мисс Эмберли, — произнес полковник Гастингс.

— Как поживаете, сэр? Могу ли и я представить вам моего брата Генри?

Шарлотта потянула мальчика за рукав бархатной куртки, чтобы оторвать его от окна, за которым неожиданно опрокинулся легкий открытый экипаж. Понимая, что должен поздороваться как можно вежливее, Генри поднялся.

— Да знаю я! — отмахнулся он от сестры и отвесил обоим мужчинам по вежливому поклону.

Мальчик был вознагражден, когда и полковник, и Стоунлей со всей серьезностью поклонились в ответ. Когда же он, озорно улыбаясь, начал было кланяться снова, Шарлотта засмеялась:

— Достаточно, бойкий ребенок. Садись и веди себя хорошо.

— Да, Шарли, — покорно откликнулся он, занял свое место за столом и снова повернулся к окну, чтобы в сотый раз насладиться открывавшимся видом.

— Я знакома с вашей женой, — с улыбкой обратилась к полковнику Шарлотта. — Мы все вместе — с мальчиками — купаемся в море, сегодня утром тоже.

— Я так и подумал. У вас порозовел нос, должно быть, у нее тоже. Море так чудесно, вы согласны?

— Да, большего не желаю. Такое удовольствие! Вы не присоединитесь к нам? Мы как раз завтракаем, по крайней мере, я. У Генри есть другое, более интересное занятие.

А поскольку Генри тихо присвистнул при виде фаэтона, размер колес которого превышал пять футов, джентльмены быстро поняли, о чем она говорит.

Лорд Стоунлей улыбнулся, сняв с головы свою красивую шляпу.

— Спасибо за любезное приглашение, мисс Эмберли, но, уверен, полковнику не терпится увидеться с семьей. Он только что прибыл из Лондона, и мы встретились сугубо по делу, когда я увидел вас. Мне хотелось представить вам мужа Эмили. Кажется, она нашла в вас подругу.

«Значит, миссис Гастингс уже говорила обо мне», — подумала Шарлотта. Вслух она сказала:

— Мне очень приятно ее общество. Сегодня утром мы, похоже, распугали всю рыбу в округе.

— В самом деле? — В глазах Стоунлея вспыхнул огонек интереса. — Скажите, что вы полностью поправились после постигшего вас несчастья, и я буду вполне доволен.

— Ей-Богу, он прав! — воскликнул полковник, обращая на собеседницу лорда взгляд искрящихся серых глаз.

У него приятная внешность, подумала Шарлотта, хотя он не так красив и высок, как Стоунлей. В его рыжеватых волосах уже пробивалась седина, а у наружных уголков глаз угнездились тонкие паутинки морщин. Со слов миссис Гастингс Шарлотта поняла, что ее муж участвовал в войне в Испании и много лет назад служил вместе с главнокомандующим Артуром Веллингтоном, но ранение помешало — ему продолжить карьеру.

— Эмили рассказала мне, что ты чуть не убил бедную девушку, налетев на нее у магазина часов, — обратился он к Стоунлею. Шарлотте же он сказал: — Сохрани вас Боже, дитя. Не хотел бы я быть сбитым таким неуклюжим типом, как этот лорд. Просто чудо, что вы остались живы.

К удивлению девушки, Стоунлей, нервно теребя поля своей касторовой шляпы, повторил вопрос:

— Вы здоровы? Вы уверены, что поправились окончательно?

Во время болезни Шарлотта получила от лорда несколько букетов — красные розы, бледно-желтые нарциссы и голубые фиалки. Он также прислал письмо с извинениями.

— Я более чем здорова, — уверила Шарлотта. — Возможно, лечебный эффект оказали и морские купания, я уже не помню, когда чувствовала себя такой бодрой. Вам больше не стоит волноваться о моем самочувствии.

Стоунлей улыбнулся и даже облегченно вздохнул.

— Все эти дни я тревожился за вас. Ваш вид и ваши слова вполне убедили меня, что мои худшие опасения не оправдались. Всего доброго.

— До свидания, мисс Эмберли, — подхватил полковник. — Смею надеяться, что очень скоро мы встретимся вновь.

Мужчины поклонились. Шарлотта хотела настоять, чтобы Генри попрощался с ними должным образом, но на дорожку въезжала тяжело груженая повозка, Стоунлей засмеялся:

— Не лишайте его удовольствия. В тот день, когда я стану для него более интересным объектом, чем все эти колеса, вам придется срочно вести его к врачу.

И с этим джентльмены удалились, беседуя на ходу. Шарлотта смотрела им вслед — высокий Стоунлей и слегка прихрамывающий полковник, к которому она уже испытывала дружеские чувства, — и жалела, что они не остались еще на несколько минут.

Добродушное подтрунивание мужчин друг над другом понравилось ей так же, как ранее общество миссис Гастингс. Прежде Шарлотта не понимала, насколько ей не хватает подобного общества. Пока она болела, Мод и Селина часто навещали ее, и, к своему удивлению, девушка вдруг поняла, как сильно разнятся ее интересы и интересы подруг. Они только и занимались пересказыванием сплетен и обсуждением матримониальной привлекательности каждого холостого джентльмена, приехавшего в Брайтон.

Немного сплетен — это даже забавно, отвлекает, но в больших количествах они раздражали Шарлотту. Желание заполучить мужа вполне естественно для любой незамужней леди, но девушке стало казаться, что ее подруги одержимы этой мыслью и ни о чем другом не могут думать. А когда она попыталась сменить тему разговора и выяснить, что идет на сцене Брайтонского Королевского театра, беседа быстро свелась к перечислению офицеров десятого драгунского полка, присутствовавших на последнем спектакле, и к обсуждению слуха о том, действительно ли маркиз Текстед приедет этим летом в Брайтон.

— И не забывай, — верещала Селина, — его светлость — самый желанный приз на местной ярмарке женихов.

Шарлотта вскоре оставила попытки сделать интересными их разговоры и предоставила девушкам болтать, о чем хочется, но спроси ее, о чем они говорили, она ни за что бы не вспомнила.

Отца, к своему разочарованию, она почти не видела, хотя ее стремление приехать в Брайтон было продиктовано не только желанием помочь ему, но и надеждой войти в его общество и тем самым получше узнать отца. Но иллюзиям ее пришел конец, когда она осознала, что здесь их пути пересекаются не чаще, чем в Эмберли-парке. Вставал он поздно, днем играл на бильярде. Потом возвращался домой, обедал и быстро отбывал в неизвестном направлении.

Шарлотте все это было до боли знакомо: в Эмберли-парке его распорядок дня оставался точно таким же. Но только сейчас, думая об отношениях полковника и Стоунлея, девушка нашла название тому, что испытывала. И это было одиночество, самое обычное горькое одиночество.

Но в Эмберли-парке она не чувствовала себя так!

Не чувствовала.

Просто там у нее была тысяча каждодневных обязанностей, отвлекавших от посторонних мыслей.

Отпив из чашки глоток душистого чая, Шарлотта, как и в Павильоне, осознала, что Брайтон меняет ее жизнь так, как она и представить себе не могла. Что она станет делать, когда закончится летний сезон? Захочет ли она вообще вернуться к прежней жизни в Эмберли-парке?

В отчаянии она подумала, что напрасно приехала сюда. Этот город меняет ее уклад жизни, а это ей нисколько не нравится.

16.

На следующее утро, вернувшись на Вест-стрит и передав Генри на попечение няни, Шарлотта надела соломенную шляпу, украшенную голубыми шелковыми лентами, и через четверть часа была уже на Стейне, а спустя еще несколько минут входила в библиотеку Фишера, где книги не только выдавали на дом, но и продавали. Шарлотта тут же услышала голоса подруг. Девушка обнаружила, что они над чем-то встревожено ахают.

— Селина, ты только посмотри! — восклицала Мод. — Имя леди Перселл тоже в этом списке!

— Не может быть, — выдохнула Селина, склонившись к Мод так, что черные кудри смешались с рыжими. Барышни изучали перечень читателей библиотеки Фишера.

Шарлотта смотрела на них с обожанием. Она не замечала ни платья из модного набивного шелка, облегавшего высокую, элегантную Мод, ни розового муслинового наряда Селины, предназначенного для прогулок… Боже, одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь… да, семь оборок на подоле ее платья… Но она видела двух неподражаемых девушек, которые однажды прогнали уток из одного конца усадьбы Эмберли-парка в другой. Она все еще слышала их кряканье и видела спешившего к ним садовника. Он махал на ее подруг толстыми руками, отчего те только громче смеялись и кричали, а утки, взмахивая крыльями, мчались вперед по газонам.

— Нужно немедленно вернуться к Томасу, — заявила Мод, — и настоять, чтобы твоя мама записалась и здесь! А как же Уокер? Думаешь, леди Перселл успела и там? Не годится отставать от моды!

— Разумеется, — согласилась Селина. Девушки подняли глаза, и в них отразилось нечто похожее на ужас, что позабавило Шарлотту.

— Вы шутите! — воскликнула она, направляясь к подругам и обнимая их за тонкие талии.

— Шарли! — вскричали они в один голос. Последовали объятия и нежные поцелуи.

— Ты не сообщила, что поправилась! Нехорошая девочка! — упрекнула Селина, сжимая руку Шарлотты. — Но ты выглядишь великолепно, и тебе так идет голубой муслин и шляпа… о Боже, эта кружевная оборка испортилась от морской воды?

Шарлотта улыбнулась.

— Да. Генри плескался так, что пострадала моя одежда. Но я непременно хотела зайти сегодня в библиотеку. Хочу почитать что-нибудь новое. А здесь, как я поняла, можно найти сочинения мисс Остин и Шанни Берни.

Мод взяла ее за руку и повела к книгам этих писательниц, шепча при этом:

— Не следует так громко сообщать о своих утренних развлечениях. Не знаю, купается ли леди Перселл, а она светская дама! Если ты хочешь добиться в Брайтоне успеха, а уж тем более произвести впечатление на Стоунлея, то поступишь разумно, если станешь ей подражать. Или миссис Уиндем. Я бы прибавила и миссис Найт, но ей я как-то не могу следовать.

Шарлотта наконец-то смогла словами выразить мысль, которая начала формироваться в ее голове, когда она впервые увидела Мод и Селину в Павильоне почти десять дней назад.

— Ты так долго вращаешься в обществе.

Моди, что забыла, как просто радоваться жизни… думаю, тебе это совсем не на пользу.

Шарлотта взяла тонкий том в переплете из телячьей кожи — это оказался роман «Разум и чувство» — и принялась не спеша листать его.

— Чуть больше разума, пожалуйста, Мод Дансфолд. Нет никакой причины разрываться между двумя книгопродавцами, когда достаточно и одного, причем оба в равной мере уважаемы. И не надо так на меня смотреть. Лучше приходи послезавтра купаться… ты тоже, Селина. Со мной будет Генри. Ты, Мод, плаваешь лучше всех из нас и можешь показать нам пример.

Мод прижала руки к груди и испуганно огляделась, боясь, что кто-нибудь услышит правду: она, юная девушка, далеко превосходила по своим физическим способностям многих знакомых ей молодых людей.

— И не подумаю! Как глупо с твоей стороны возвещать об этом во всеуслышание.

Селина подошла поближе и сморщила свой курносый носик.

— Я не хочу мочить волосы. Ты же знаешь, что тогда бывает. Они перьями торчат во все стороны, как у сумасшедшей.

— Фу! — возмутилась Шарлотта. — Фу на вас обеих! И слышать не хочу об отказе. Вы присоединитесь ко мне, иначе… иначе я не стану завоевывать сердце Стоунлея!

— Тихо! — вскрикнула Мод. — Здесь миссис Найт, боюсь, она тебя услышала.

— Тогда я скажу об этом еще громче. Более того, найду возможность поведать папиной экономке, как однажды ты принесла в церковь кучу навоза всего за час до службы.

У Мод перехватило дыхание, она поднесла руку ко рту.

— Какой невыносимой ты стала, Шарлотта Эмберли! Боюсь, наша дружба закончилась.

— А ты — гордячкой! Но я не собираюсь спорить с тобой, мне лишь нужно твое обещание, что послезавтра ты придешь на море!

— Полагаю, я должна буду согласиться, раз уж ты такая злюка!

— Так-то лучше, — победно улыбнулась Шарлотта. — А ты, Селина?

— Я не пойду… и не смотри на меня так, словно собираешься поведать всем, будто я помогала Мод. Я бы никогда не поступила столь неподобающим для леди образом. Навоз в церкви, надо же!

Мод поджала губы и, задыхаясь, прошипела:

— Ты, маленькая лицемерка! А кто подложил вишневые косточки в пирог, который повар должен был испечь для миссис Плимсток, когда у нее умер муж?

— Но ее все ненавидели! Она издевалась над бедными и никогда не подала бы нуждающемуся и фартинга… хотя была очень богата!

Шарлотта закусила губу.

— О Боже! Косточки в пироге? А ты знаешь, что ей пришлось тащить сломанный зуб после твоей проказы?

Глаза Селины расширились от ужаса.

— Я не знала. Я слышала, что она удаляла зуб, но я подумала, что он просто сгнил, как и ее жалкая душонка.

— Мне сказал об этом священник год спустя, — сказала Шарлотта. — Когда вы уже уехали в Лондон.

Селина прикусила губу.

— Как жаль, — тихо произнесла она с насмешливо-виноватым выражением. У нее вырвался смешок, и она добавила: — Потому что если бы я знала, то положила бы фунт этих косточек в ее мерзкий пирог!

Это оказалось уж слишком для всех троих — девушки начали хохотать, смеялись до колик и даже под неодобрительным взглядом миссис Найт не могли остановиться в течение нескольких минут.

Вытерев, наконец, глаза, Шарлотта купила роман и упросила подруг немного посидеть с ней на веранде.

— К вашему сведению, — прошептала она, — миссис Гастингс сказала, что в это время все красивые молодые люди, как правило, возвращаются с рыбалки и охоты.

Словно в подтверждение правоты жены полковника, двое красивых, но в одежде, заляпанной грязью, молодых джентльменов проехали мимо верхом. Их сюртуки со множеством карманов предназначались специально для их занятий. Было ясно — они возвращаются с охоты.

— О, — прошептала Мод, когда один из джентльменов коснулся шляпы, узнав Шарлотту и приветствуя ее.

Он натянул поводья:

— Какая чудесная встреча! Шарли! Я… я не знал, что ты в Брайтоне!

Шарлотта поднялась и подошла поближе.

— А я тебя не узнала, так ты измазался, мистер Элстоу.

— Только без всяких церемоний, мисс Эмберли. Я для тебя или просто Гарри, или обещаю не возобновлять наше знакомство, пока я здесь.

Шарлотта рассмеялась.

— Простак, — поддразнила она, представляя его Мод и Селине. — Как идут преобразования в Пейвенхем Прайори?

Прайори — это старинная усадьба, приобретенная мистером Элстоу, отцом Гарри, разбогатевшим на торговле. В настоящее время он совершал сложные сделки между деловыми людьми и джентльменами. Отец его непременно хотел восстановить былую красоту усадьбы.

Гарри и его братья получили хорошее воспитание и образование, подобно сыновьям английских джентльменов. Сам он сначала учился в Итоне, потом в Оксфорде, хотя это стоило больших денег. Молодой человек прекрасно осознавал свое неустойчивое положение в обществе и в то же время гордился своим отцом и семьей.

— Я только вчера получил от отца письмо. Оказалось, что полы там тоже прогнили, так что на ремонт потребуется вдвое больше времени, не говоря уже о средствах. Ты же знаешь моего отца. Он не терпит подобных неожиданностей. Когда покупаешь дом, которому больше четырехсот лет, можно предположить, что полы там надо перестилать. Но он не видит в этом ничего забавного.

— Он хороший человек, Гарри. Один из лучших. Я его обожаю.

Гарри широко улыбнулся.

— Он относится к тебе точно так же и все время спрашивает меня, когда мы с тобой поженимся.

Это их шутка с незапамятных времен. Они всегда оставались лучшими друзьями, но их отношения не переросли в любовь. Они вместе потрудились над началом дорожных работ и таким образом помогли дать работу солдатам, возвратившимся после Ватерлоо. Они улучшили условия жизни на фермах вокруг Эмберли-парка и Прайори во время ужасающих лет, когда действовали хлебные законы. Они помогли выжить мелким фермерам в годы суровых испытаний, когда многие хозяева потеряли все.

— Как это получилось, что я так и не влюбилась в тебя? — шепнула Шарлотта.

Гарри лишь улыбнулся и пожал плечами, тоже не находя ответа на этот вопрос. Тут он спохватился и представил своего спутника, мистера Брауна, подающего надежды интеллектуала и признанного пантизократа.

— Пантизократ! — воскликнула Шарлотта. — Проще говоря, вы верите, что, очищая природу, мы станем образцом совершенства?

— Точно так! — подтвердил мистер Браун, и теплая улыбка обнажила его кривые зубы. — Так, без сомнения, считает Колридж, Саути придерживался этого много лет. Что до меня, то я…

— Хватит, Браун, — со смехом прервал его Гарри. — Если мы углубимся в эту тему, то Шарлотте придется слишком долго простоять на солнце.

На ее лицо упала тень, и, подняв глаза, девушка увидела Стоунлея верхом на лошади. Он поклонился ей.

— Добрый день, мисс Эмберли, мисс Дансфолд, мисс Бошем.

— Добрый день, лорд Стоунлей, — ответили со своих мест из-под навеса веранды Мод и Селина.

Шарлотта мило улыбнулась и протянула ему руку. Стоунлей наклонился и запечатлел на запястье Шарлотты нежный поцелуй.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он, не отпуская ее руки.

У Шарлотты перехватило дыхание, когда она посмотрела в заботливые синие глаза. Едва слышным шепотом она лукаво ответила:

— Так же, как и вчера.

— Вам придется извинить мою излишнюю озабоченность, но, пока я жив, я не смогу забыть, как вы упали у моих ног.

Стоунлей отпустил ее руку и обратил внимание на двух молодых людей, весело приветствуя их по именам. А потом поинтересовался у Гарри:

— Ну, как ваш отец, все еще раздражен из-за полов?

Гарри засмеялся.

— Пока да! Но, полагаю, ваше письмо сослужило ему хорошую службу. С тех пор, как он его получил, он не так жалуется на расходы.

— Великолепно. У меня назначена встреча, но мне хотелось поздороваться с вами. — Он был готов уже ехать дальше, но придержал коня и взглянул на Шарлотту: — А я не знал, что вы знакомы с мистером Элстоу.

За нее восторженно отозвался Гарри:

— Это так, сэр. Мы пережили вместе много трудностей. Не правда ли, Шарли?

— Я ничего не скажу, иначе у лорда Стоунлея сложится обо мне престранное впечатление.

Стоунлей улыбнулся.

— Мисс Эмберли, я и так уже составил о вас престранное мнение.

— Как это? — удивился Гарри. Ответила Шарлотта:

— Лорд Стоунлей решил, что я из тех особ, кому нечего делать, как только падать в обморок у его ног.

— Так вот что означает загадочное замечание его светлости о твоем падении. Но я не могу этому поверить. Ты, Шарли? Упала в обморок? Никогда.

— Боюсь, это так, Гарри. Я знаю, что разочарую тебя, но все так и было… и не один раз, а трижды. Бедный лорд Стоунлей буквально не спускал меня с рук…

Стоунлей засмеялся, попрощался с дамами и, дав шпоры коню, поскакал по Стейну.

— Прекрасный человек! — Гарри, полными восторга глазами следил за удалявшимся Стоунлеем. — Если бы ты знала хотя бы половину того, что он делает для людей… а его щедрость… мой отец не устает хвалить его… нет, ты не представляешь. Ну да ладно! Ты надолго в Брайтон?

— Думаю, на весь сезон. Со мной Генри, а сама я в распоряжении отца. Ты ведь его знаешь — он не вернется в Эмберли-парк до конца лета.

Гарри посмотрел на Шарлотту, и сияние в его глазах постепенно потухло.

— Скажи мне, — тихо спросил он, — как сэр Джон? Все в порядке?

— Да, конечно, — ответила Шарлотта, испытывая непонятное стеснение в груди. — А что может быть не так?

Гарри покачал головой:

— Надеюсь, ничего. Ходят слухи, но ты же знаешь, что такое сплетни.

Взгляд Гарри с нежностью устремился куда-то поверх ее плеча.

Слегка обернувшись, Шарлотта поняла причину такой перемены. Он смотрел на Мод так, словно никогда раньше не видел молодой женщины. Она сидела под навесом веранды, весело болтая с Селиной, и Гарри не мог оторвать от мисс Дансфолд глаз.

Словно почувствовав его взгляд, Мод посмотрела на него и, заметив интерес молодого человека, улыбнулась мило, почти застенчиво. Шарлотта уже очень давно не видела такого выражения на прелестном лице своей подруги — это была ее прежняя Моди! Она услышала, как Гарри подавил вздох.

Что подумает о нем Мод, когда узнает, что он связан с коммерцией? На мгновение Шарлотте показалось, что солнце спряталось за тучу. Мод, разумеется, станет презирать Гарри, как каждого, кто не имеет связей в высшем свете.

Сердце Шарлотты вдруг сжалось от боли за Гарри. Она любила его как родного брата и не хотела, чтобы он пострадал от цепких коготков Мод, гонявшейся за всем шикарным. Может, ей следует поговорить с подругой? Она не знала, что делать. И только не хотела, чтобы Гарри было плохо. Но не видела, как избежать этого, потому что молодой человек явно млел от одного вида Мод.

Обратившись к Гарри, она твердо сказала:

— Не стану тебя задерживать, но, умоляю, загляни ко мне на Вест-стрит. Я знаю, мой отец тоже захочет с тобой повидаться.

Немного озадаченный, он, тем не менее, поклонился и сказал, что очень скоро навестит ее. Бросив украдкой взгляд на покрасневшую Мод Дансфолд, он в сопровождении мистера Брауна поскакал по Стейну.

Едва они отъехали, Мод вскочила на ноги и бросилась к Шарлотте.

— Кто он, Шарли? Какой приятный молодой человек и в приятельских отношениях со Стоунлеем! Почему ты не представила нас? Он очень красивый. Волосы у него почти такого же цвета, как у тебя, а какие выразительные карие глаза. Просто вылитый Байрон, только красивее. — Кто его родители? Ты, кажется, знаешь его очень хорошо!

У Шарлотты упало сердце.

— Его отец нажил свое состояние, занимаясь коммерцией, — только и сказала она.

Мод задохнулась, словно получила удар в живот. Она опустилась на стул, побледнев так сильно, что если бы не села, подумала Шарлотта, то упала бы в обморок.

Шарлотта разозлилась настолько, что несколько минут от возмущения только смотрела на подругу. Когда же, наконец, заговорила, то не узнала своего голоса, так резко он прозвучал:

— Что случилось с тобой, Мод? Я не узнаю девушку с добрым сердцем, которую знала столько лет. Что тебя так потрясло?

— Не понимаю, о чем ты! — отпарировала та, подняв голову, в глазах ее блестели слезы.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. О, черт побери, я сердита и лучше пойду, пока не наговорила такого, о чем пожалею. Скажу только одно: если ты подашь Гарри хоть малейшую надежду, а потом разобьешь его сердце, я больше никогда с тобой не заговорю!

С этими словами она повернулась и пошла к ожидавшей ее наемной карете, оставив подруг, глядевших ей вслед с открытыми ртами.

17.

На закате следующего дня, опираясь на руку лорда Стоунлея, Шарлотта шла позади полковника Гастингса и Эмили. Они прогуливались по Стейну в поздний час сумерек, как того требовала мода.

— Скажите мне все же, мисс Эмберли, почему вы выбежали из музыкального зала? — тихо поинтересовался Стоунлей. — Я снова и снова обдумывал события того достопримечательного вечера, но не нашел объяснения, которое бы меня удовлетворило.

Шарлотта поплотнее завернулась в пеструю шелковую шаль, укрываясь от наползавшего тумана. Вечерами быстро становилось свежо. Воздух остывал над сереющим морем, ветерок шевелил рыбачьи сети, развешанные на лугу за Стейном.

— Не могу сказать ничего более вразумительного, — ответила она. То ли из-за морского воздуха, то ли оттого, что рука Шарлотты покоилась на руке Стоунлея, по спине у девушки пробежал трепетный холодок. Лорд наклонился к ее лицу, ожидая ответа. — Может, в тот момент меня охватило неясное смущение. Уверяю вас, мои воспоминания бессвязны и бесполезны. Я почувствовала себя плохо. Думаю, это единственная причина.

Он замолчал, видимо, успокоенный ее словами, стараясь приспособить свой шаг к ее легкой походке.

Стейн представлял собой большое, поросшее травой поле, раскинувшееся параллельно Королевскому Павильону. Уже почти полвека это место служило для модных вечерних променадов высшего общества, во всяком случае, летом, когда принц переезжал в Брайтон.

На каждом шагу Шарлотта раскланивалась со знакомыми, многие из которых обгоняли ее и лорда в надежде занять место, чтобы лучше увидеть иллюминацию, которая должна состояться чуть подальше, за библиотекой Фишера.

Шарлотта приехала на Стейн с отцом. Но едва Эмили, которую она уже больше не называла миссис Гастингс, заговорила с девушкой, как сэр Джон, извинившись, попросту исчез. Полковник Гастингс намекнул со смехом на рулетку в одной из библиотек, но Шарлотта не могла поверить, что в Брайтоне поощряют запрещенные развлечения. С другой стороны, что, если не карты и игра в кости, могло увлечь ее отца? А может, молодые леди, к которым он так неравнодушен?

Поначалу она очень огорчилась, что отец навязал ее общество полковнику и миссис Гастингс, но Эмили быстро успокоила Шарлотту.

— Теперь у меня есть предлог пригласить тебя в наш новый экипаж. Мне ужасно хочется, чтобы ты его посмотрела. Полковник купил его в Лондоне, и он прибыл только сегодня утром, пока мы с тобой купались. Это прекрасная четырехместная карета на рессорах с откидным верхом цвета красного бургундского. — Эмили предложила пройтись. — Оркестр принца играет каждый вечер с восьми до десяти, если, конечно, принц не дает музыкального вечера в Павильоне. Расскажи, сегодня утром, когда мы расстались, вы пошли в «Касл Ин», как просил Генри?

— Боюсь, это становится своего рода традицией. Генри чувствует себя на седьмом небе от счастья, наблюдая за прибывающими и отъезжающими экипажами. Признаться, даже я нахожу отправление почтовой кареты завораживающим зрелищем — шум, беготня, мелькают ноги, руки, лица, свертки, саквояжи. Вместе мы поглазели на эту суету, потом я передала его няне и провела полчаса в библиотеке. Брайтон — волшебное место. Он каждый день преподносит все новые развлечения. А воздух просто пить хочется, до того он свежий и целебный. Должно быть, это морская соль, как считают доктора.

Непринужденно беседуя, дамы прошли некоторое расстояние, пока Эмили, сославшись на усталость, сказала, что нуждается в поддержке мужа.

Таким образом, Шарлотта и оказалась с лордом Стоунлеем, чему нисколько не огорчилась. Он тут же завладел ее рукой.

Спустя несколько минут Стоунлей вернулся к тому вечеру, который явно его занимал.