— Это все происки Ханта! Он был здесь вчера, правда, скоро уехал, но наверняка оставил своих людей. По городу уже второй день шатается банда поденщиков — я говорю «банда», потому что тех, кто бросил свою работу, хорошим словом не назовешь. А уж как они, пьяные, ночью горланили — не описать! Я ни на минутку не сомкнула глаз!

Кэт нахмурилась. На фоне этих проблем ее собственные затруднения показались ей сущими пустяками. Она с трудом вспомнила, зачем пришла в магазин.

— У вас есть карнавальные маски, миссис Хобсон? — спросила она наконец. Хозяйка расплылась в довольной улыбке.

— Буквально час назад ко мне заходили мисс Мортон с мисс Керни — и тоже за масками! Вы знаете, как только я прослышала о готовящемся бале-маскараде, то сразу послала своего второго сынишку, Уилла, в Челтенхем за всем необходимым. Он привез оттуда очень красивые маски. Еще у меня прекрасный выбор костюмов-домино; есть, кстати, и фиолетовый, он так пошел бы к вашей белой коже и медно-рыжим волосам! — Хозяйка выжидающе умолкла, надеясь, что Кэт выразит желание посмотреть домино, но Кэт молчала, и добрая женщина разочарованно добавила: — Мисс Мортон купила себе розовое…

— Спасибо, миссис Хобсон, — сухо сказала Кэт, — но мне нужна только маска — самая простая, из черного шелка.

Открыв коробку с масками, среди которых были очень дорогие, расшитые жемчугом и стразами, хозяйка прибегла к другой тактике:

— Мисс Мортон тоже удивила меня, выбрав к своему элегантному костюму совсем скромную маску!

Кэт посмотрела в невинные глазки хозяйки и усмехнулась, увидев, что в магазинчик вплыла миссис Криклейд в сопровождении дочери Черити.

— Еще не все потеряно, миссис Хобсон! — тихонько шепнула она. — Миссис Криклейд обожает бриллианты — и настоящие и искусственные.

Хозяйка просияла. Ах, эта мисс Дрейкотт всегда такая милая! Быстро завернув простую черную маску в коричневую бумагу, миссис Хобсон вручила ее девушке и радостно повернулась к новым посетительницам.

Кэт взяла пакет, поздоровалась с миссис Криклейд и Черити и собралась уходить, когда на улице снова раздались громкие крики. Она подбежала к окну, откинула занавеску и увидела, что подвыпившие батраки окружили каких-то двоих мужчин и начали перебранку с ними.

— Боже милостивый, что там происходит? — заволновалась миссис Криклейд, подойдя к другому окну. — О чем кричат эти люди? Какой у них дикий вид!

— Я узнала тех двоих в центре! — воскликнула Кэт. — Это лакеи из Личвуда. Похоже, остальные им угрожают!

— Из Личвуда, имения лорда Саппертона? — поразилась миссис Криклейд. — Невероятно! Господи боже, до чего же мы дошли, если среди бела дня на улицах Стинчфилда банда оборванцев безнаказанно нападает на слуг таких известных людей!

Кэт вдруг почувствовала раздражение против этой женщины.

— Граф совершенно не заботится о своих арендаторах и поденщиках, — с досадой сказала она, прижимая к груди сверток.

— Вот это да! Совсем как во времена Французской революции! — закричала Черити, тоже выглядывая в окно. — Неужели и у нас в Стинчфилде будет бунт? А вдруг революционеры установят здесь гильотину?

— Что за вздор ты несешь, глупая девчонка! — Мать хлопнула ее по плечу и испуганно взглянула на Кэт. — Этого ведь никогда не будет, Кэтрин, правда? У меня новая горничная-француженка, но она такая приличная женщина…

Кэт посмотрела на нее и невольно улыбнулась:

— Не волнуйтесь, я уверена, что до этого не дойдет.

— Надеюсь, вы правы, милочка, — ответила миссис Криклейд, прикладывая к глазам кружевной платочек.

Между тем крик на улице стал громче, батраки начали сердито толкать графских слуг.

— Наверное, они злятся, что его светлость закрыл свою мельницу, — сказала миссис Хобсон. Три покупательницы воззрились на нее в изумлении.

— Но где же теперь его несчастные крестьяне будут брать муку?! — воскликнула простодушная Черити. — Бедняки не могут позволить себе покупать хлеб в булочной!

Кэт вдруг осенила ужасная догадка: Саппертон закрыл свою мельницу из-за нее! Зная, как она сочувствует бедственному положению крестьян, он намеренно мучает ее, чтобы заставить принять его предложение… Боже, неужели для того, чтобы этот страшный человек снова открыл мельницу, ей придется согласиться стать его женой?!

Между тем на улице завязалась настоящая драка. Из близлежащих лавок стали выходить любопытствующие, движение экипажей замерло, но никто не решался вмешаться. Наконец верхом на крупной каурой лошади прискакал констебль и начал лупить буянов по спинам длинной дубинкой. Один из задир, по-видимому, самый пьяный, схватился за дубинку и попытался стащить констебля с лошади. Трудно сказать, чем бы все кончилось, если бы не Роджер с Эмметом. Прорвавшись сквозь разраставшийся с каждой минутой затор из экипажей и повозок, молодые люди громко приказали буянам разойтись. Увидев сына лорда Уайтсхилла, батраки оставили в покое графских слуг и действительно начали расходиться.

Роджер и Эммет продолжили свой путь, рассосалась пробка на проезжей части, и через считанные минуты уже ничто не напоминало о недавней драке. Черити с матерью вернулись к прилавку и заспорили о том, какую маску лучше выбрать — с цветочным рисунком или расшитую жемчугом, за ними со счастливой улыбкой наблюдала миссис Хобсон, и только Кэт, подавленная увиденным, осталась стоять у окна, все еще судорожно прижимая к груди свой пакетик.

Через мгновение она стряхнула оцепенение и вышла из лавки, даже не попрощавшись. Страшная мысль пришла ей в голову: Джеймс с Баклендом скоро навсегда уедут из Чипинг-Фосворта, и что она будет тогда делать? Саппертон не из тех, кто смиряется с поражением, а защитить ее будет некому. Надежда на любовь Бакленда — самообман. Со слов Джеймса она знала, что Джордж уже любил однажды и был жестоко обманут возлюбленной, корыстолюбивой бессердечной кокеткой… Кэт тяжело вздохнула. Наверное, ее собственный флирт с Джеймсом потому так и задел Джорджа, что он сам когда-то стал жертвой такой же жестокой игры! Как бы то ни было, он никогда, никогда не сможет ее полюбить…

Только дойдя до «Георга», Кэт вспомнила, что не попрощалась с миссис Криклейд и Черити. Наверное, они сочтут ее невежей. Ну и пусть!

Ожидая, когда из конюшни подадут ее двуколку, Кэт прошла в общую залу гостиницы и понуро села у окна. Внезапно ее взгляд упал на высокого статного всадника, проезжавшего по улице на вороном жеребце. Приглядевшись, Кэт узнала Бакленда, и слезы отчаяния навернулись ей на глаза! Ей захотелось броситься за ним, остановить… Но что она ему скажет? Бакленд снова посмотрит на нее презрительно и укоризненно, а она этого просто не переживет. И зачем только она согласилась на злосчастный флирт с Джеймсом?! Ведь все могло сложиться совсем иначе…

В залу вошел новый посетитель, судя по одежде, поденщик, и сразу направился к стойке с выпивкой. Кэт бросилась в глаза его худоба, насупленные брови, крепко сжатые губы с печально опущенными уголками. Вот оно, лицо беспросветной бедности, каждодневной борьбы за выживание! Девушка поежилась. Она была теперь не богаче этого бедняги, потому что отказалась от двадцати тысяч годового дохода из-за любви к человеку, который не хочет ее знать…

Когда Кэт, сияя глазами в прорезях черной маски, вошла с отцом в бальный зал личвудского дворца, Джаспер довольно бесцеремонно стряхнул ее руку и, брезгливо морщась, снял свою маску.

— Господи, ну и скучища эти балы-маскарады! — воскликнул он. — Зачем только ты меня сюда притащила?! Где тут у них шампанское? — И он двинулся прочь, видимо, на поиски подходящих партнеров для партии-другой в карты. Ничуть не удивленная, Кэт проводила отца взглядом и невольно улыбнулась — Джаспер забавно поддергивал на ходу свою белую с золотом римскую тогу, из-под которой выглядывали охотничьи сапоги.

Кэт многого ждала от графского маскарада, потому что именно в этот вечер Джеймс обещал открыть Бакленду их обман с помолвкой. Вдруг еще не все потеряно и ей удастся вернуть его расположение?

Тускло освещенную залу наполнял гул голосов — многочисленные гости пытались угадать, кто есть кто. Каждый постарался выбрать костюм поинтереснее, за исключением Стивена Барнсли, которого все сразу узнали. И немудрено, поскольку он ограничился тем, что надел ботфорты и накидку французского мушкетера, оставшись при этом в лосинах и пестром шейном платке, которые совершенно не сочетались с накидкой и ботфортами. Более того, он даже не потрудился подыскать широкополую шляпу с плюмажем. Его небрежность, впрочем, никого не удивила, нелюбовь Стивена к маскарадам была общеизвестна.

К Кэт тотчас направился Джеймс; тоже в костюме елизаветинских времен и с наклеенной остроконечной бородкой, он явно изображал самого Шекспира. Взяв ее руки в свои, он поднес их к губам и, целуя, прошептал:

— Здравствуйте, милая Кэт!

— Ой, неужели меня так легко узнать? — разочарованно воскликнула она, ворочая шеей в тугом крахмальном воротничке.

Джеймс жизнерадостно улыбнулся и взял ее под руку.

— Боюсь, все дело в ваших прекрасных рыжих волосах. Впрочем, не только в них — я бы сразу узнал вас, даже если бы вы надели парик. — Он сделал паузу и многозначительно добавил, блестя глазами: — Так царственно войти может только ее величество Кэт Дрейкотт!

— Кажется, это первая шутка, которую мне довелось от вас услышать, лорд Эшвелл!

Довольная Кэт игриво хлопнула поэта сложенным веером по руке, потом раскрыла его и начала обмахивать вспотевшее лицо. Вечер для конца лета выдался на редкость теплым, к тому же, как она и опасалась, в тяжелом бархатном платье было ужасно жарко.

— Пожалуйста, не называйте меня лордом Эшвеллом, — сказал поэт, и в его карих глазах пробежала странная искорка. — Для вас я просто Джеймс. Кроме того, я вовсе не шучу!

Он взял ее под руку и повел по зале. Кэт сразу заметила в толпе масок высокого тощего рыцаря, чью противоестественную худобу только подчеркивала тускло поблескивавшая в свете канделябров кольчуга. Без сомнения, это был сам хозяин Личвуда, граф Саппертон. Кэт нахмурилась, а Джеймс, не замечая перемены ее настроения, продолжал, как ни в чем не бывало:

— В первый же день знакомства мне бросилась в глаза ваша горделивая, поистине царственная осанка. Это, несомненно, результат страстного увлечения верховой ездой. А уж в таком наряде вы выглядите настоящей королевой!

Кэт и в голову не могло прийти, что она производит на кого-то подобное впечатление. Непривычная к таким изысканным комплиментам, она смущенно пробормотала:

— О, сегодня вы просто в ударе, милорд!

К удивлению девушки, Джеймс закинул голову и залился счастливым смехом. Кэт подумала, что она, пожалуй, плохо знает этого человека.

— Знаете, Джеймс, раньше я никогда не слышала, чтобы вы так смеялись, — сказала она. — Ну-ка, признавайтесь, в чем дело?

Ничего не ответив, он устремил задумчивый взгляд на стоявшую к ним спиной невысокую женщину с гривой завитых русых волос, ниспадавшей на плечи и спину. На ней был в высшей степени оригинальный костюм, состоявший из треугольных кусочков тончайшего муслина, которые плавно колыхались при каждом движении, придавая хозяйке вид какого-то неземного, эфирного существа.

Кэт оглядела обладательницу этого чуда портновского искусства, пытаясь определить, кто оделся с таким вкусом и смелостью. Если бы не русые волосы, то по прелестной фигуре ее вполне можно было принять за Джулию Мортон. Заинтригованная, Кэт уже терялась в догадках, как вдруг незнакомка обернулась, и Кэт ахнула, узнав свою милую подругу Мэри. Ее шею украшала висевшая на нитке жемчуга морская ракушка — значит, Мэри нарядилась наядой. И это после разговоров о бомбазиновом костюме экономки!

— Да это Мэри! — воскликнула пораженная Кэт. — Пойдемте-ка к ней скорее!

Мельком взглянув на поэта, она заметила, как вспыхнули в прорезях маски его глаза. Ого! Неужели он неравнодушен к Мэри? Однако на этом сюрпризы не кончились. Поздоровавшись с друзьями, старшая мисс Чалфорд одарила поэта такой теплой улыбкой, так ласково взглянула ему в глаза, что Кэт опешила. Она как будто прозрела — Мэри любит Эшвелла! Теперь понятно, почему в последние несколько недель, наблюдая за тем, как любимая подруга флиртовала с поэтом, она старалась держаться в тени!

Кэт снова перевела взгляд на Джеймса. Он в самых восторженных выражениях расхваливал костюм Мэри, и в его улыбке, в смеющихся глазах явственно читалась любовь. У Кэт едва не подкосились ноги при мысли, что своим легкомыслием и эгоизмом она могла навеки разрушить счастье лучшей подруги.

Заиграл привезенный из самого Челтенхема оркестр, и два десятка пар в центре залы начали танцевать степенный контрданс. Бакленд принялся разглядывать шумную, веселую толпу гостей, поражаясь разнообразию цветов и фасонов маскарадных костюмов. Сам он был в бархатном с золотом камзоле, широкополой шляпе с плюмажем, ботфортах и коротком черном парике и вскоре вспотел, отчего состояние дискомфорта и душевного разлада, которое он испытывал, только усилилось.

После недавней встречи с Кэт в лесу Бакленд хотел было отказаться от участия в маскараде, но потом решил, что должен увидеть ее в последний раз. А потом он уедет на месяц-другой в Лондон якобы по делам, о чем уже предупредил Джеймса. На самом деле ему было невыносимо видеть, как эти двое счастливо заглядывают в глаза друг другу в ожидании свадьбы.

Окинув взглядом залу, заставленную пальмами и диковинными папоротниками в кадках, Бакленд заметил Джеймса в костюме Шекспира — тот смеялся, слушая какую-то женщину, одетую нимфой. Кто бы это мог быть? Может быть, Джулия Мортон? Взгляд Бакленда скользнул дальше — возле нимфы стояла Кэт. Он тотчас узнал ее, и не только потому, что заранее выспросил у горничной Мэгги про костюм хозяйки. Разве можно было не узнать эту царственную осанку и благородный профиль? Их не скроют ни самый изощренный маскарадный костюм, ни потрепанная амазонка, Кэт всегда остается самой собой и всегда пленительно хороша…

Бакленд смотрел на нее во все глаза — вот она нежно улыбнулась Джеймсу, чему-то засмеялась… Внезапно перед ним как будто рассеялся туман — он понял, что любит ее, эту лукавую, своенравную девчонку, и будет любить, что бы она ни вытворяла!.. Но неужели ему больше никогда не придется обнимать ее осиную талию, чувствовать под руками мягкие полушария ее грудей, зарываться лицом в огненную гриву ее волос? Неужели эта женщина никогда не войдет в его жизнь, чтобы исцелить его израненную душу? Никогда. Потому что она принадлежит Джеймсу…

Внезапно до слуха Бакленда донесся злорадный голос Саппертона:

— Наслаждаетесь маскарадом, мистер Бакленд? Интересно, что подумает мисс Дрейкотт, когда вы снимете свою маску?

Граф засмеялся и прошел мимо, демонстративно задев Бакленда плечом. Молодой человек смолчал, не желая поддаваться на провокации своего врага. Если Саппертон решил раскрыть их с Джеймсом фарс, что ж, так тому и быть.

Он посмотрел на Кэт и встретился с ней взглядом. Как сверкнули в прорезях маски ее чудесные карие глаза! Наверное, было бы нетрудно сделать ее своей любовницей, но что будет с Джеймсом? Бакленд любил его как брата и ни за что на свете не согласился бы предать.

Поймав на себе взгляд Бакленда, Кэт обернулась и восхищенно оглядела его статную фигуру — черный бархатный камзол ему очень шел. Удивительно, но даже в парике и широкополой шляпе с белым страусовым пером Бакленд казался воплощением мужественной красоты и силы. Короткий плащ, свободно ниспадавший с плеч, создавал впечатление движения, как будто его владелец только что соскочил с лошади. Только сейчас, глядя на него, Кэт со всей ясностью поняла, как любит Бакленда, как тоскует по нему после поездки в Тьюксбери, как ей не хватает его поцелуев, шуточек и восхищенных взглядов. Увы, он безнадежный волокита и дамский угодник. К тому же, кроме разгромленной суконной мануфактуры, у него ничего нет, и едва ли в ближайшее время он решит жениться на ком бы то ни было…

Внезапно в голове у Кэт мелькнула мысль, повергшая ее в растерянность. А что, если Бакленд предложит ей стать его любовницей, когда обман с помолвкой раскроется? Нет, она никогда на это не пойдет! Конечно, со многими светскими условностями Кэт уже давно не считалась, но у нее были собственные моральные принципы, нарушать которые она не собиралась. На любовную связь вне освященного церковью брака отваживаются только распутные женщины!

Между тем контрданс закончился, и в наступившей тишине граф Саппертон объявил, что в полночь все снимут маски, и тот, кому до самого последнего момента удастся остаться неузнанным, получит приз. На лице хозяина бала плавала странная улыбка. С многозначительным видом он добавил, что заранее знает победителя и едва сдерживается, чтобы не назвать его уже сейчас.

В зале поднялся недоуменный шум, гости переглядывались, и Кэт была изумлена не меньше других. Она думала, что в зале нет ни одного человека, который остался неузнанным.

— Как ты думаешь, кто станет победителем? — спросила она, наклонившись к Мэри.

Мэри посмотрела на нее, потом на Джеймса и вдруг покраснела.

— Я не знаю… не имею ни малейшего понятия, — запинаясь, пробормотала она.

Кэт удивленно уставилась на подругу. Она явно что-то скрывала, а это было так на нее не похоже! Неожиданно в их разговор вмешался Джеймс.

— По-моему, пора потанцевать, — поспешно сказал он, пристально глядя на Мэри. — Вы окажете мне честь, мисс Чалфорд?

В голубых глазах Мэри мелькнула тревога, но через мгновение она просияла от счастья.

— С удовольствием, Джеймс…

«Да, это любовь», — подумала Кэт и еще раз от души порадовалась за подругу.

Оркестранты несколько минут настраивали инструменты, а потом, к величайшей радости молодых танцоров, заиграли вальс. Несомненно, маскарад у Саппертона запомнится всем надолго!

Кэт почувствовала на плече чью-то руку и оглянулась — перед ней стоял Бакленд.

— Ваш жених покинул вас с другой? Я удивлен! А вы, должно быть, ужасно расстроены?

— Из-за Мэри? — едва слышно спросила Кэт, чувствуя, что сердце ее неистово бьется от волнения. — Ну что вы, она же моя самая близкая и любимая подруга!

Не говоря ни слова, Бакленд взял ее под руку и повел на середину залы. Кэт плавно скользнула в его объятия, и они закружились вслед за остальными парами. Ах, как уверенно он двигался, как твердо вел ее в танце, как крепко и в то же время нежно обнимал ее талию! Кэт прикрыла глаза, отдавшись магии скрипок, виолончелей, флейт и гобоев. Время для нее словно остановилось. Вокруг в неярком свете канделябров скользили причудливые маски, гости смеялись, переговаривались, сыпали шутками, не боясь нарушить приличия неосторожным словом. В конце концов, на то и маскарад! Здесь никого не шокирует ни нескромная шутка, ни украдкой сорванный поцелуй… Кэт подняла голову — из прорезей маски прямо на нее требовательно смотрели глаза похожие на два темных глубоких омута. Ого, если не поостеречься, в них можно утонуть! Милый, милый Бакленд… И почему жизнь так несправедлива?!

Вальс закончился, Бакленд поклонился, и Кэт показалось, что он хочет ей что-то сказать. Но тут к ней подскочил Кит Барнсли, уже явно успевший приложиться к пуншу, и, обхватив за талию, увлек ее танцевать контрданс. Потом с ней танцевали Стивен, Эммет, Джеймс и даже сэр Уильям, заметивший, что всю жизнь мечтал пройтись в кадрили с королевой Елизаветой.

Время пролетело совершенно незаметно, и не успела Кэт оглянуться, как огромные напольные часы в дубовом футляре пробили четверть двенадцатого. Джеймс пригласил ее на второй тур вальса и, наклонившись к ее уху, сказал, что они откроют свою маленькую тайну Бакленду в полночь, когда все сбросят маски.

— Пожалуйста, давайте не будем откладывать! — взмолилась Кэт, не спуская глаз с Бакленда, который стоял у колонны и вальс танцевать явно не собирался. — Я больше не могу выносить этот фарс ни минуты. Мне ненавистна ложь, вы не представляете, как меня мучила совесть все время, пока я с вами флиртовала!

Посмотрев в умоляющие глаза девушки, Джеймс решительно взял ее под руку и повел к Бакленду.

— О, спасибо, вы само благородство, лорд Эшвелл! — горячо воскликнула Кэт.

Джеймс покраснел, и поскольку его лицо частично скрывала маска, Кэт подумала, что он рассердился на нее за эти слова. Однако в следующее мгновение она с облегчением поняла, что ошиблась, — Джеймс кашлянул и торопливо сказал:

— Не забудьте спросить Джорджа, чем он зарабатывает на жизнь, это очень важно!

Кэт улыбнулась — он не рассердился на нее, а просто смутился. Но что он имеет в виду? Чувствуя какой-то подвох, она хотела расспросить поэта поподробней, но они уже подошли к Бакленду.

Джеймс не стал испытывать терпение Кэт.

— Джордж, мы с Кэт решили первыми сбросить маски — просто сказал он. — Знай, мы не помолвлены, а только притворялись, потому что мне ужасно захотелось сбить с тебя спесь!

Казалось, вся кровь отхлынула от лица Бакленда. Он снял маску и уставился на Кэт широко раскрытыми, вмиг просветлевшими глазами, как будто впервые увидел. Он хотел было что-то сказать, но в этот момент огромные часы начали бить полночь. Все закричали и стали снимать маски, громко смеясь и переговариваясь. Не сводя глаз с Бакленда, Кэт тоже сняла маску. У нее щемило сердце от сладостной надежды и муки ожидания — ведь сейчас все должно разрешиться!

Бакленд протянул к ней руку, но тут вмешался Джеймс.

— Ты ведь не сердишься на меня, Джордж, правда? — закричал он, стараясь перекрыть шум.

Улыбнувшись, Бакленд покачал головой.

— Как я могу на тебя сердиться, если ты только что воскресил меня к жизни?! — воскликнул он и пристально посмотрел другу в глаза. — Ну и ловко же ты притворялся! Я ведь ничего не заподозрил…

— Еще бы, я очень старался, — ответил Джеймс со смехом. — Но, признаться, мною руководили не самые благородные чувства: мне хотелось тебя немного помучить!

Бакленд опять потянулся к Кэт, но взять ее за руку не успел, потому что внезапно шум вокруг стих, гости, пожимая плечами, расступились, и на открытом пространстве перед Баклендом и Джеймсом возник граф Саппертон. В руках он держал украшенную цветами корзинку с пирожными, фруктами и конфетами.

— Дамы и господа! — торжественно произнес граф. — Как я и обещал, пришла пора объявить имя победителя. По правде говоря, я не в восторге от его костюма, но по части притворства ему равных нет. Итак, приз заслуженно присуждается лорду Эшвеллу!

С этими словами он протянул корзинку Бакленду, и Кэт ошарашенно посмотрела на него. Что он говорит? При чем здесь Бакленд, и почему вдруг так стушевался и отступил в сторону Джеймс?