Гэллоуэй, Шотландия,
       лето 1311 г.
      Легкая фигурка в светлом одеянии с золотистым ореолом вокруг головы скользила в утренней мгле, словно лучик солнечного света, переходя от одного раненого к другому. На топкий луг – место недавнего боя между англичанами и шотландцами – наползал туман, окутывая тела павших траурной кисеей, но Дайрмид Кемпбелл видел таинственную фигуру очень ясно. Он не сводил с нее глаз.
      Вот она грациозно наклонилась над одним из раненых и коснулась его лба. Может быть, это ангел, спустившийся с небес на грешную землю за душами умирающих? «Боже, не хватает только грезить наяву среди этой крови и грязи!» – подумал Дайрмид и тряхнул головой, чтобы прогнать видение. Светящаяся фигурка и впрямь исчезла, превратившись в совсем юную девушку, почти девочку, невысокую, с уложенными вокруг головы золотистыми косами. Она держала в руках бинты и горшок с водой – наверное, жила где-то рядом и пришла сюда вместе с другими местными женщинами, чтобы помочь раненым.
      Чего только не привидится после сражения! Дайрмид вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони, достал скальпель и снова склонился над раненым. Горец, из плеча которого торчала стрела, поморщился от боли.
      – А ты, парень, и во врачевании понимаешь? – спросил он по-гэльски. – Это ведь вроде не мужское дело. Я видел, как вы с братом дрались – неплохо для безбородых юнцов!
      – Я учился искусству врачевания в Маллинчском монастыре у тамошнего лекаря, – ответил Дайрмид и сделал на плече горца небольшой надрез. – Ты в надежных руках – я поставил на ноги сотни воинов, раненных гораздо серьезнее.
      – Больно! – скривился горец. – Да вытащи же эту чертову стрелу!
      Юноша взялся за древко, собрался с силами и одним резким движением вырвал засевший в теле железный наконечник. Горец зарычал от боли. Плеснув в открывшуюся рану вина из своей фляги, молодой лекарь достал золотую иголку с шелковой нитью, омыл их под струйкой того же вина и быстро сшил края рассеченной железом плоти. Потом он оторвал полу рубашки своего пациента и туго забинтовал его плечо.
      – Готово! – сказал Дайрмид, поднимая глаза. – Почаще делай перевязку, промывай рану вином и не забывай пропускать стаканчик внутрь!
      Горец благодарно кивнул и даже попытался улыбнуться.
      Поднявшись на ноги, юноша снова отер лоб – кровь из пореза над левой бровью заливала глаза. Надо бы попросить Фионна зашить порез, да и рану в левом предплечье тоже, хотя это наверняка будет больно: у младшего Кемпбелла слишком тяжелая рука для такой тонкой работы. Но пока на собственные увечья просто нет времени – ведь многим шотландцам досталось в бою куда больше, чем ему.
      Однако в его ли силах им помочь, вот в чем вопрос! Заявив о сотнях излеченных воинов, Дайрмид сильно преувеличил, чтобы подбодрить раненого. На самом деле его опыт был гораздо скромнее, и он очень боялся, что вместо облегчения страданий может принести своим товарищам новые муки или даже смерть. Но неужели он будет стоять сложа руки, когда они страдают? Нет, прочь сомнения, нужно действовать! Юноша сжал кулаки и, превозмогая усталость, медленно пошел через луг, высматривая в траве тех, кто нуждался в его помощи.
      Дайрмид действительно учился искусству врачевания у монастырского лекаря, впрочем, ему удалось приобрести весьма скромные познания в траволечении и анатомии. Брат Колум был сведущ в своем деле, но не имел большого опыта в лечении боевых ран. К тому же он скоро умер, так и не успев передать молодому Кемпбеллу многое из того, что знал.
      Большую часть своих знаний Дайрмид по крупицам приобрел за стенами монастырской лечебницы – в суровом, полном опасностей мире, который щедро предоставлял ему возможность учиться. Год назад, сражаясь вместе с другими горцами под знаменами Роберта Брюса, Дайрмид постоянно ухаживал за ранеными и, несмотря на молодость, заслужил репутацию хорошего хирурга. Ему пришлось убедиться на собственном опыте в правоте пословицы «нужда всему научит».
      В это утро его помощь требовалась, увы, очень многим. Английский патруль наголову разбил маленький отряд шотландцев, в составе которого находился Дайрмид, и сырая земля была усеяна мертвыми и ранеными соотечественниками. В их числе было немало членов клана Кемпбеллов; к счастью, ни сам Дайрмид, ни его брат Фионн почти не пострадали.
      Молодой лекарь самозабвенно трудился, обрабатывая раны, соединяя сломанные кости, однако вскоре убедился в том, что не в силах спасти всех и каждого. Его умелые руки, верный глаз и знания не могли противостоять смерти – для этого требовалось нечто большее…
      С горечью размышляя о своем бессилии, Дайрмид провел рукой по спутанным каштановым волосам, окинул взглядом луг и снова замер – впереди тускло золотилась сквозь серую дымку тумана фигура девушки, словно сотканная из лучей восходящего солнца. Зачем она здесь? Этому хрупкому, чистому, невинному созданию не место на покрытом кровью и грязью поле боя! Завидев незнакомку, лежавшие в траве раненые поднимали головы, некоторые звали ее на помощь, другие молча, с благоговением смотрели на нее, как на спустившуюся с неба святую.
      В отличие от них, Дайрмид не питал на этот счет никаких иллюзий. Конечно, занимавшиеся его воспитанием монахи верили в чудеса и пытались внушить свою веру ученику, но они были затворниками, совершенно оторванными от реальной жизни. Между тем Дайрмид в свои девятнадцать отлично знал мир за стенами монастыря во всей его жестокости и приземленности, потому что отец готовил его к нелегкой жизни воина и будущего лэрда. Юноше не раз доводилось не только видеть собственными глазами смерть и ужасные страдания людей, но и причинять их самому, потому что палаш был столь же привычен его руке, как и скальпель.
      Сейчас, однако, ему хотелось забыть и о том, и о другом: он думал о родном Даншене – замке, гордо высившемся на зеленом острове посреди озера в западных горах. Только недавно, став лэрдом, юноша понял, насколько трудную ношу взвалил на себя; большая семья, арендаторы, несметные стада овец и торговое дело покойного отца – все в большей или меньшей степени требовало его руководства и участия. Ему хотелось поскорее снова оказаться в родных стенах, где его ждало столько дел, но, увы, о возвращении домой надо было забыть до конца войны…
      Дайрмид вздохнул и двинулся дальше. В тумане к краю луга брели все, кто был способен передвигаться: уцелевшие воины, раненые и несколько местных женщин, которые пришли им на помощь вместе со священником. Крики боли и стоны, повторяемые эхом, переворачивали молодому человеку всю душу.
      Он увидел, как светловолосая незнакомка подошла к тяжелораненому, опустилась перед ним на колени и стала промывать водой его рассеченную руку, из которой хлестала кровь. Девушка действовала спокойно, уверенно, словно вид ужасных увечий ее совсем не пугал. Дайрмид остановился, издалека наблюдая за ней.
      – Если ангелы существуют, они, должно быть, похожи на нее, – пробормотал догнавший брата Фионн Кемпбелл.
      – Но ангелы редко появляются на поле боя, – заметил Дайрмид.
      Фионн Кемпбелл кивнул. Глядя в его красивое лицо с серьезными серыми глазами и сильным подбородком, обрамленное гривой каштановых волос, старший Кемпбелл в который раз изумился своему поразительному сходству с братом.
      – Пойдем, Ангусу Макартуру нужна твоя помощь, – позвал Фионн. – У него раздроблено бедро, и местная знахарка никак не может остановить кровотечение.
      Вдвоем они отыскали неподвижно лежавшего Ангуса – своего дальнего родственника. Дайрмид опустился перед ним на колени в забрызганную грязью, сырую траву и принялся осматривать глубокую рану, нанесенную, по-видимому, английским палашом. Макартур был без сознания, но все-таки вздрогнул и застонал от боли. Когда-то он служил у отца молодых Кемпбеллов гонцом, и его мускулистые ноги оставались крепкими, как железо, несмотря на возраст. Но неприятельский палаш рассек тренированные мышцы до самой кости, и кровь из раны лилась ручьем.
      Нахмурившись, Дайрмид взял протянутую Фионном чистую тряпицу, скомкал ее и прижал к ране; когда через несколько минут он отнял тряпку, кровотечение возобновилось с новой силой. Юноша тяжело вздохнул и поднял глаза на брата.
      – Подержи ему ногу, – приказал он, – я осмотрю рану как следует. Если задета артерия, надо попытаться ее зашить.
      Фионн приподнял раненому ногу, и Дайрмид принялся ощупывать рану.
      – Когда закончишь с Ангусом, надо бы заняться твоими ранами, – заметил младший брат. – Повязка на плече намокла от крови, порез на лбу тоже сильно кровоточит.
      – За меня не волнуйся, – не глядя на брата, бросил погруженный в работу Дайрмид, – займешься мной как-нибудь потом.
      – О, какой ты у нас герой! – насмешливо произнес Фионн. – Но, может быть, не стоит лезть на рожон? Кстати, если жизнь тебе все-таки дорога, можешь попросить золотоволосого ангела вылечить твои раны.
      Поглощенный делом, Дайрмид ответил лишь сухим смешком, а Фионн огляделся вокруг.
      – Напрасно смеешься! – заметил он. – Я наблюдал за этой девушкой – похоже, она действительно знает, как помочь раненым. Я думаю, она или травница, или, как и ты, училась искусству врачевания в монастыре. Жаль, если так: очень уж она хорошенькая!
      – Она слишком юна для монахини, – успокоил Дайрмид младшего брата и добавил: – Впрочем, и для искусной травницы тоже.
      – Тогда я, пожалуй, поговорю с ней, – оживился Фионн. – Спрошу, кто она и откуда. В скором времени мне надо будет жениться, а для воина вроде меня красивая жена, которая к тому же умеет врачевать раны, была бы просто находкой!
      В ответ Дайрмид промычал что-то неопределенное. Кровотечение не ослабевало, и пропитавшаяся кровью тряпка не могла его остановить.
      – Повязку, быстро! – потребовал он, выругавшись вполголоса.
      Фионн оторвал длинную полосу от собственной рубашки и подал брату. Тот скрутил из ткани жгут и стянул им бедро Ангуса выше раны.
      – Если не удастся остановить кровь… – пробормотал он, глядя на мертвенно-бледное лицо раненого, и замолчал: ответ был ясен и так.
      – А что советовал делать в таких случаях брат Колум?
      – Если бы я знал! Бедняга слишком рано умер, – огорченно ответил Дайрмид. – Обычно жгут останавливает кровотечение. Могут помочь и некоторые травы, но я не взял их с собой.
      – Откуда же нам было знать, что на нас нападет английский патруль? – заметил Фионн. – Нам говорили, что в этой части Гэллоуэя мы будем в полной безопасности. Впрочем, – горько усмехнулся он, – разве можно верить слову англичанина? Послушай, а ты уверен, что жгут поможет?
      – Посмотри, кажется, крови стало меньше! – радостно воскликнул Дайрмид.
      Он торопливо поднял висевшую у пояса флягу, вынул пропитанную воском пробку и плеснул на рану вина.
      – Держи ему ногу! – негромко распорядился он.
      Фионн поспешил выполнить его распоряжение. Дайрмид вынул золотую иголку с шелковой нитью и ополоснул их вином, однако кровотечение продолжалось, и это мешало ему найти артерию.
      Поглощенный работой, он не заметил, как к ним приблизилась светловолосая девушка, о которой говорил младший брат. Когда старший Кемпбелл наконец поднял на нее глаза, хрупкое создание стояло на коленях возле Фионна.
      – Уходи! – бросил Дайрмид.
      – Позвольте мне вам помочь! – попросила она по-детски тонким, нежным голоском.
      Девушка говорила на гэльском языке, родном для обоих Кемпбеллов, и в другое время Дайрмид бы удивился: ведь они находились во владениях англичан. Впрочем, он едва ли это заметил: на злополучном лугу, помимо гэльской, звучала и северо-английская, и французская речь, и монотонная латынь, на которой молился священник, а Дайрмид одинаково хорошо понимал их все.
      – Этому бедняге ты ничем помочь не сможешь, – ответил он и негромко чертыхнулся: кровотечение возобновилось с прежней силой, и теперь найти поврежденную артерию было практически невозможно.
      Неожиданно девушка глубоко вздохнула, наклонилась вперед и накрыла ужасную рану маленькими, почти детскими ладонями.
      – Что ты делаешь?! – воскликнул Дайрмид. – Не надо!
      – Замолчи! – строго приказала она.
      Дайрмид повиновался, изумленно глядя на нее. Рядом со статным мускулистым Фионном, живописно закутанным в плед, она казалась особенно хрупкой и слабой, но ее голос звучал твердо, решительно. Закрыв глаза, девушка распрямила спину и подняла прелестную, увенчанную короной золотистых волос голову к восходящему солнцу, которое еле пробивалось сквозь собравшийся в топкой низине туман. Сейчас она была похожа на сверкающий меч с золотой рукоятью и серебряным лезвием – воплощение совершенства и силы, воистину неземное существо, ангел, сошедший с небес на грешную землю. Потрясенный Дайрмид не мог отвести от нее взгляда.
      Через несколько мгновений Дайрмид опомнился: не время предаваться грезам, когда Ангус нуждается в срочной помощи! Он потянулся вперед, чтобы отвести руки девушки от раны, но внезапно застыл, так и не прикоснувшись к ней. От маленьких ладоней с длинными пальцами исходило необычайное тепло! Он посмотрел на нее – прикрыв глаза густыми ресницами с выгоревшими кончиками, она словно отдалась молитве или впала в транс. Прижатые к ране ладони и кончики пальцев окрасились кровью.
      – Матерь божья! – прошептал Фионн, потрясенный не меньше брата.
      Отняв наконец руки, девушка обессиленно уронила их на колени. Дайрмид посмотрел на рану – кровотечение заметно ослабело, стала видна поврежденная часть артерии.
      Он молчал, не зная, как объяснить то, что видел собственными глазами. Впрочем, на долгие размышления просто не было времени. Отбросив сомнения, Дайрмид наложил шов на артерию, затем попросил Фионна раскалить кончик кинжала, прижег порез, аккуратно соединил рассеченные мышцы и зашил рану.
      Работая, он думал только о деле, чтобы ничего не упустить, и только перевязав раненого, остановил вопрошающий взгляд на незнакомке, которая все еще стояла рядом с ним на коленях.
      – Он будет жить! – сказал ей Дайрмид.
      Она еле заметно кивнула – так, должно быть, подрагивает на тонком стебельке потревоженный ветром цветок.
      – Скажи, как ты это сделала? – спросил Дайрмид.
      Девушка ничего не ответила – только подняла на него широко открытые глаза цвета июльского неба, опушенные ресницами с выцветшими на солнце кончиками. Ее глаза были невинными и чистыми, однако в глубине их светилась мудрость, словно в этом юном теле обитала душа, жившая на свете очень, очень давно…
      – Как тебя зовут? – спросил он тихо. – Я – Дайрмид Кемпбелл из Даншена.
      – А я – Микаэлмас Фолкенер, – ответила она.
      Дайрмид нахмурился – у нее было английское имя, к тому же весьма странное.
      – Ты родня Гэвину Фолкенеру?
      – Он мой сводный брат, – кивнула она. – Мы с мамой живем поблизости, в замке Кинглэсси. Услышав на заре шум боя, мы пришли сюда с нашим священником, чтобы оказать помощь раненым. А теперь извините, мне пора возвращаться, иначе мама разволнуется и пойдет меня искать.
      Она поднялась и хотела уйти, но Дайрмид крепко взял ее за руку.
      – Микейла… – непривычный к английскому звучанию ее имени, повторил он по-гэльски. – Тебя ведь так зовут?
      – Да, для краткости меня зовут Микаэла.
      – Скажи, Микаэла, как тебе удалось остановить кровотечение? Я никогда еще такого не видел.
      – Ой, кажется, ты тоже ранен! – Она протянула руку и осторожно коснулась его рассеченного лба.
      Глядя на ее золотистые волосы, разделенные шелковистым пробором, Дайрмид вдруг явственно ощутил исходившее от нее тепло. Оно изливалось на его рану, двигалось дальше и постепенно охватывало все тело, словно он грелся под горячим летним солнцем или выпил добрый стакан вина. Через мгновение теплая волна накрыла его с головой – ощущение было такое, как будто он вплотную подошел к жарко натопленному камину.
      Вот какая сила таилась в прикосновении этого хрупкого создания!
      Когда девушка опустила руку, Дайрмид потрогал место, на котором только что кровоточил порез, посмотрел на кончики пальцев и обнаружил, что на них почти нет крови. Исчезла и ноющая, изматывающая боль. Юноша перевел изумленный взгляд на брата, который внимательно наблюдал за ним и незнакомкой.
      – Милостивый боже! – прошептал старший Кемпбелл. – Как тебе удается это делать?
      – Меня мама зовет, – сказала девушка, и действительно, откуда-то издалека послышался женский голос, окликавший ее по имени.
      – Подожди, Микаэла… – попытался остановить ее Дайрмид, но девушка решительно отстранилась.
      – Мне надо идти! – твердо сказала она. – Я прошу тебя об одном: ты должен сохранить в тайне то, что видел сегодня. О моем даре знают только родные и наш священник, и я хочу, чтобы так было и впредь. Дай мне слово, что никому не расскажешь!
      – Даю слово лэрда Даншена, – ответил он, хотя и был удивлен этим странным желанием.
      – И я, брат лэрда, даю слово! – добавил Фионн.
      – Послушай, Микаэла… – снова начал Дайрмид.
      – Да хранит тебя господь! – не слушая, воскликнула она, стремительно развернулась и, подобрав юбки, помчалась по топкому лугу, ловко перескакивая через камни и пучки травы.
      – Что это было, скажи мне ради всего святого?! – воскликнул Фионн. – Я чувствую себя так, как будто в меня попала молния!
      Дайрмид, у которого было такое же ощущение, ничего не ответил. Он оцепенело наблюдал, как девушка подбежала к темноволосой женщине и священнику, и они втроем пошли прочь.
      – Эх, не пойдет она за меня! – вздохнул Фионн. – Она и в самом деле святая, и у нее одна дорога – в монастырь, где в один прекрасный день ее причислят к лику блаженных.
      – Если Микаэла и впрямь умеет творить чудеса исцеления, то в миру она принесет больше пользы, – заметил Дайрмид.
      – Что еще за «если»? Ты что, уже и собственным глазам не веришь? – усмехнулся Фионн. – Для воспитанника монахов ты слишком большой скептик. Видел бы ты сейчас свой порез – он уже почти зажил! Говорю тебе, она святая!
      – Может быть. – Дайрмид снова ощупал лоб над бровью, где только что кровоточила рана. Было немного больно, но сама рана закрылась и поджила, как после нескольких дней усиленного лечения. – Пожалуй, ее семья поступает мудро, держа в тайне способности Микаэлы. Если о них станет известно, то, как знать, не сочтут ли ее колдуньей…
      – Тогда дай бог, чтобы Микаэле удалось сохранить ее тайну! – Фионн похлопал старшего брата по плечу. – Надо было тебе попросить ее подлечить и вторую твою рану, но, раз уж ты этого не сделал, братец, тобой займусь я!
      – Ладно, ладно, – досадливо поморщился Дайрмид, – только сначала дай мне выпить вина покрепче!
      Довольный Фионн ухмыльнулся.
      Едва братья двинулись дальше, Дайрмиду вдруг послышалось, будто его кто-то зовет. Он оглянулся, обвел взглядом злополучный луг, однако на нем уже никого не было. Девушка исчезла в тумане, но Дайрмид знал, что он никогда не сможет забыть чуда милосердия, совершенного ею на этой грязной, залитой кровью земле.

       Шотландия, Западные горы,
       весна 1322 г.
      Когда из темноты снова донесся тоскливый всхлип, Дайрмид придержал свою крепкую вороную лошадь, выпрямился в седле и огляделся. Что это за звук? В нем было столько безысходности, что казалось, будто где-то там, в темноте, плачет потерявшийся больной ребенок. А может быть, это вовсе не ребенок, а какая-нибудь юная ведьма плачет среди холмов о своей загубленной душе? Господи, что за глупости иногда приходят на ум!
      Тряхнув головой, Дайрмид тронул поводья и продолжил путь. Но плач повторился – теперь он был еще более жалобным и безысходным. Горец снова остановил лошадь и стал прислушиваться, внимательно оглядывая освещенные мертвенным светом луны пологие склоны холмов. Вокруг ни души, ни огонька, только ветер колышет вереск да черные облака несутся по небу, то и дело закрывая бледное ночное светило. Нет, не может быть, чтобы здесь в такую пору оказался ребенок!
      Не услышав ничего, кроме воя ветра, Дайрмид успокоился и двинулся дальше по знакомой тропинке, вившейся среди поросших травой и вереском холмов. С тех пор как он побывал здесь в последний раз, прошло несколько лет, но он хорошо помнил дорогу. Скромный замок Сима Маклахлена, должно быть, уже совсем близко, и, хотя там не ждут даншенского лэрда, у гостеприимных хозяев наверняка найдется для него чашка горячего бульона, место у очага и добрый глоток виски…
      Внезапно из темноты опять послышался плач – на сей раз намного громче, чем раньше. Лошадь испуганно фыркнула и остановилась. Вздрогнув, Дайрмид невольно положил руку на рукоять палаша, висевшего на ремне, и решил все-таки выяснить, в чем дело. Он спешился и начал осторожно взбираться вверх по склону холма.
      На круглой вершине, к удивлению горца, не оказалось ни души. Он огляделся – ничего, если не считать кучи тряпья, рваные края которого развевались на ветру. Вдруг куча шевельнулась, и из самой середины послышался жалобный крик. Под тряпками кто-то был! Дайрмид подошел поближе, нагнулся, и его глаза расширились от изумления. Из тряпья, оказавшегося при ближайшем рассмотрении старым рваным пледом, выглянул ребенок – маленький, бледный, дрожащий, в ореоле спутанных светлых волос, он в ужасе уставился на невесть откуда появившегося незнакомца.
      Горец сделал еще шаг – и ребенок отшатнулся, вцепившись тонкими ручонками в тряпки, но не сделал попытки убежать, а только затравленно смотрел на него.
      Оглядев найденыша – светлые глаза, маленькое, белое как бумага личико с тонкими чертами, – Дайрмид сообразил, что это девочка. Уж не дочка ли она какой-нибудь феи, которых, как известно, полно в этих местах? Но если так, то почему она дрожит от холода и страха? Нет, это человеческое дитя – потерянное, испуганное, кутающееся в старые тряпки в тщетной надежде спастись от пронизывающего ветра.
      Девочка сдавленно, с какой-то обреченностью всхлипнула, и у Дайрмида сжалось сердце.
      – Ты потерялась, малышка? – спросил он, присев на корточки.
      Не сводя с него полного ужаса взгляда, она отрицательно покачала головой.
      – Нет? – переспросил он озадаченно и нахмурился. – Как же ты оказалась здесь в такую пору одна? Наверное, твои мама с папой где-то поблизости и скоро вернутся за тобой?
      Девочка молчала, ежась от холода.
      – Да ты совсем замерзла, бедняжка! – воскликнул Дайрмид и накрыл ее своим пледом. – Пойдем, малышка, я отведу тебя к твоим родным. Скажи, где ты живешь?
      Он поднялся, ожидая, что она сделает то же самое, но ошибся. Не сводя с него глаз, девочка вдруг протянула к нему тоненькие ручки, словно просила помочь ей.
      – Ах, ты устала, маленькая!
      Дайрмид подхватил на руки худенькое тельце и начал спускаться к подножию холма, где оставил лошадь. Девочка показалась ему совершенно невесомой. Она обняла его за шею и застыла, положив голову ему на плечо – хрупкая, бледная, с большими, подернутыми нездешней печалью глазами, похожая на лучик лунного света.
      – Как тебя зовут? – спросил горец.
      Девочка ничего не ответила, по-прежнему не сводя с него печальных глаз. Рассчитывая, что она станет посмелее, он решил представиться:
      – Я – Дайрмид Кемпбелл из Даншена.
      – Дикая кошка кричит… Слышишь? – проговорила девочка.
      – Не бойся, она не причинит тебе вреда.
      – Я тебя ждала… Мне было так холодно!
      – Ты меня ждала? – переспросил он удивленно – никто в этих местах не мог знать о его приезде.
      – Да, ждала, и ты пришел!
      Дайрмид помрачнел. Он отправился сюда, никого не известив, чтобы проведать Бригит, маленькую племянницу-сироту, дочку Фионна, отданную на воспитание Симу Маклахлену. Скорее бы ее увидеть – чудесную крепкую девочку с копной кудрявых светлых волос и очаровательной, чуть скошенной набок, как у всех даншенских Кемпбеллов, улыбкой. Странная девочка у него на руках такая же светловолосая, как Бригит, и, должно быть, того же возраста. Но до чего же можно довести ребенка! Слава богу, Сим Маклахлен с женой заботятся о Бригит, и она ни в чем не знает нужды. Дайрмид передал им крошку племянницу из рук в руки и вот уже несколько лет выделял воспитателям немалые деньги на ее содержание.
      Девочка на руках у Дайрмида подняла голову.
      – Ты король? – спросила она своим тоненьким голоском.
      – Нет, милая, – улыбнулся Дайрмид детской наивности. – Короля шотландцев зовут Роберт Брюс.
      – Я не об этом! Ты король чародеев? – переспросила девочка. – Я тоже дочка феи, но мои родители подкинули меня людям, забрав себе человеческое дитя.
      Она сказала об этом спокойно, будничным тоном, словно речь шла о чем-то очевидном, не подлежащем сомнению.
      Дайрмид остановился. А вдруг она говорит правду? В такую колдовскую ночь возможно все, что угодно! Он стал вглядываться в бледное, серьезное личико малышки, и ему показалось, что в ее глазах горит какой-то странный огонек. Да и голосок у нее тоненький, под стать скорее эльфу, чем человеку! Но почему она так доверчиво прижалась к нему своим худеньким тельцем, почему от нее пахнет, как от больного, немытого и неухоженного, но человеческого ребенка? Нет, никакая она не фея.
      – Ты веришь в эти сказки?
      – Вовсе это не сказки, меня подкинули феи – так сказала бабушка Мораг! – настаивала девочка.
      – Тебе не стоило ее слушать, милая. Кто она такая?
      – Она бабушка Симми.
      – Ты имеешь в виду Сима Маклахлена?
      Она кивнула, глядя на Дайрмида большими, казавшимися белесыми в мертвенном лунном свете глазами.
      В сердце горца шевельнулось недоброе предчувствие, но он тотчас прогнал его. Найдя лошадь, он хотел поставить девочку на землю, однако малышка еще крепче обхватила его.
      – Не надо! – испуганно вскрикнула она. – Я не могу ходить!
      Пораженный ее признанием, Дайрмид выпрямился, не выпуская из рук хрупкое тельце. Так вот почему ее маленькие ножки показались ему такими вялыми!
      – Ты не можешь ходить? – переспросил он. – Но почему? Ты ранена?
      – Бабушка Мораг говорит, что я фея и на мне лежит проклятие. Она все знает, ведь она знахарка.
      – Думаю, старая Мораг ошибается, – подавленно пробормотал Дайрмид.
      – Но она сказала, что все будет хорошо, если я останусь там, на холме.
      – Значит, это она бросила тебя там одну? – сердито прищурился Дайрмид.
      Девочка кивнула.
      – Бабушка Мораг велела мне дожидаться моих родичей – чародеев, – пояснила она. – И ты пришел – такой большой и сильный, не иначе как сам король!
      Дайрмид нетерпеливо фыркнул.
      – Выбрось эти глупости из головы! – воскликнул он.
      – Нет-нет, я знаю, ты король чародеев! – проговорила девочка, вглядываясь в его лицо своими колдовскими глазами, и вдруг ее губы тронула озорная, чуть скошенная набок улыбка.
      У Дайрмида упало сердце – так улыбались только даншенские Кемпбеллы. Неужели его племянница Бригит превратилась в это несчастное, еле живое существо? Нет, не может быть! Прочь, прочь ужасное подозрение, сходство – чистая случайность!
      Он осторожно посадил найденыша на луку, сел в седло и, пустив лошадь шагом, погрузился в размышления. Кем бы ни была эта девочка, необходимо выяснить, кто бросил ее на произвол судьбы в холодную ветреную ночь. Дайрмид прекрасно знал горские поверья, согласно которым чародеи похищают у людей здоровых детей, оставляя вместо них свое проклятое потомство. В свою очередь, люди, заподозрив в ком-либо из детей подкинутого отпрыска фей, уносили его подальше от дома и оставляли на вершине холма в надежде, что потусторонняя родня заберет его к себе.
      Наверное, так же поступили и с этой бедной девочкой, потому что она не могла ходить… Какой жестокий, невежественный народ! Дайрмид содрогнулся, представив себе, что чувствуют обреченные на гибель от холода и голода детишки, и мысль, что найденная девочка может оказаться его племянницей, наполнила его таким ужасом, что у него задрожали руки. Он стиснул в руке поводья и еще крепче прижал к себе тщедушное тельце.
      – Как тебя зовут? – спросил он, заглядывая девочке в лицо.
      Она подняла голову и с гордостью ответила:
      – Бригит. Это значит «сильная»!
      – Бригит Кемпбелл? – переспросил Дайрмид едва слышно.
      Девочка кивнула, и он подумал, что ее белесые в лунном свете глаза на самом деле серые, как у него и у его сестры Сорчи. Такие же глаза были у Фионна… Дайрмид вздрогнул. Господи, как же он раньше не заметил, что девочка поразительно похожа на его красавца брата? Словно это сам Фионн укоризненно смотрел на него ее глазами, напоминая о невыполненном обещании…
      Дайрмид чуть не застонал от бессилия и муки – он поклялся отцу Бригит беречь ее как родную дочь, и что получилось из его благих намерений? Красноречивый ответ на этот вопрос сидел на луке его седла.
      На смену угрызениям совести пришел гнев. Горец сжал кулаки – хорошо же обращается с его племянницей воспитатель, которому он ее доверил! – и глухо спросил:
      – Где Сим Маклахлен?
      Бригит вздрогнула и сжалась в его руках, как затравленный зверек.
      – Симми умер, – тихо ответила она. – Они все умерли, кроме бабушки Мораг. Она взяла меня к себе, в свой маленький домик.
      – Не бойся, малышка, теперь ты в безопасности, – сказал Дайрмид, проглотив подступивший к горлу комок. – Я твой дядя Дайрмид Кемпбелл. Мы поедем домой, в Даншенский замок, но сначала я хочу сказать пару слов этой Мораг. Где ее дом?
      – Тут неподалеку, – ответила девочка. – Но она, должно быть, спит…
      – Ничего, мы ее разбудим, – едва сдерживая ярость, проговорил он и, бережно прижимая к себе ребенка, двинулся навстречу крепчавшему ветру.
 
       Сентябрь 1322 г.
      Тоненькая багровая полоска на востоке становилась светлее и шире, постепенно заполняя все небо. Дайрмид и Мунго Макартур, его родственник и ближайший друг, ехали вверх по склону пологого холма. Дайрмид задумчиво наблюдал за тем, как утренний свет заливает синевшую на горизонте горную цепь: за ней, на западном побережье, стоял Даншенский замок. От Пограничных холмов, где расположилась армия короля Роберта, до него было семь дней пути…
      Несколько дней назад, после двухмесячных походов с Робертом Брюсом против англичан, Дайрмид наконец получил высочайшее позволение вернуться вместе с Мунго домой. Правда, за это он должен был выполнить одно тайное поручение короля, и цена монаршей милости оказалась намного выше, чем предполагал даншенский лэрд. Но он согласился бы выполнить любое задание, лишь бы иметь возможность вернуться домой.