Стивен КИНГ
      ДВА ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ
      СЕКРЕТНОЕ ОКНО, СЕКРЕТНЫЙ САД
      Это для Чака Верилла
      ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ РОМАНА "СЕКРЕТНОЕ ОКНО, СЕКРЕТНЫЙ САД"
      Я принадлежу к тем людям, которые верят, что жизнь состоит из повторяющихся циклов - колеса в колесах, одни цепляются за другие, какие-то вращаются сами по себе, но каждое из них совершает некое постоянное, присущее ему движение. Мне нравится этот абстрактный образ, сравнивающий нашу жизнь с работой какого-то хитроумного механизма. Может быть, потому, что настоящая жизнь, очень близкая и дорогая каждому, кажется нам такой беспорядочной и странной. Как прекрасно иногда отбросить все ненужные мысли и сказать: "Вот он, образец! И, хотя я не знаю, что он означает, но, слава Богу, я, во всяком случае, его вижу!"
      Насколько я понимаю, все эти колеса заканчивают свои циклы вращения строго одновременно, и когда это происходит - по моему мнению, это случается примерно каждые двадцать лет, - мы переживаем время окончания своих дел. Психиатры даже ввели в обиход специальный термин для описания этого феномена - они называют его французским словом cloture, которое как раз и означает "окончание", "ограда".
      Сейчас мне сорок два года, и, оглядываясь назад на последние четыре года своей жизни, я замечаю все признаки cloture - окончания. Это можно увидеть и в моих произведениях. В романе "Оно" я посвятил возмутительное количество страниц своим размышлениям о детях и освещающей их внутренний мир природной способности очень тонко чувствовать и воспринимать все окружающее. На следующий год я собираюсь опубликовать последний роман из серии о Касл-Роке, который будет называться "Самое необходимое" (последняя история этого сборника под названием "Несущий смерть" представляет собой пролог к этому роману). И наконец, повесть, которая ждет вас во втором томе этой книги, будет, как я думаю, моей последней историей о писателях и их творчестве и о таинственном нечеловеческом пространстве, которое существует между реальностью и вымыслом. Думаю, что добрая половина моих верных читателей, терпеливо выносивших мое увлечение подобной темой, будут счастливы это узнать.
      Несколько лет назад я опубликовал роман под названием "Мизери", в котором попытался хотя бы отчасти продемонстрировать, какую огромную власть может получить вымысел над читателями. В прошлом году я опубликовал книгу под названием "Темная половина", где я пытался исследовать обратную ситуацию: какую власть может иметь вымысел над создавшим его писателем. Эта книга была еще в черновиках, а я уже думал о том, что, по всей видимости, можно рассказать обе истории одновременно, если взглянуть на некоторые сюжетные ходы "Темной половины" под принципиально другим углом. Литературное творчество, на мой взгляд, является таинством - таким же, как сновидения, - и прежде я никогда так серьезно не размышлял именно над этим аспектом моего странного и опасного ремесла.
      Я знаю, что писатели время от времени переписывают старые произведения так сделал Джон Фоулз со своим "Магом", так поступил и ваш покорный слуга со своим "Противостоянием", - но на этот раз я имел в виду нечто другое. Мне захотелось взять уже известные элементы и сложить из них совершенно незнакомую конструкцию. Однажды я уже попытался сделать нечто похожее - я воспользовался некоторыми элементами "Дракулы" Брема Стокера для создания своего "Жребия". Такой способ построения нового показался мне очень удобным.
      В один прекрасный день поздней осени 1987 года, пока все эти мысли еще в беспорядке роились в моем сознании, я зашел в нашу прачечную, чтобы бросить в стиральную машину грязное белье. Эта прачечная представляет собой маленькую комнатку, и - по случайному любопытству - я остановился у одного из двух окон.
      Мы жили в этом доме уже одиннадцать или двенадцать лет, но прежде я ни разу не удосужился выглянуть из этого окна. Причина очень проста: окна расположены на уровне пола, и обычно к ним невозможно подобраться из-за сушилки или корзины с грязным бельем. На этот раз я все-таки преодолел эти препятствия и выглянул наружу.
      Из окна видна небольшая кирпичная арка, которая соединяет дом и летнюю беседку. Это место я видел практически каждый день.., но точка, с которой я смотрел на него теперь, была новой. Моя жена расставила на арке около дюжины горшков с растениями, полагаю, для того, чтобы они могли хоть немного глотнуть раннего ноябрьского солнца, и в результате получился симпатичный маленький садик, который был виден только мне. Фраза, пришедшая мне в тот момент, была, конечно, названием истории.
      Мне показалось, что это удачная метафора тому, чем день и ночь занимаются писатели - особенно писатели, работающие в жанре фэнтези. Сидеть за печатной машинкой или с карандашом в руке - вовсе не физический акт: с точки зрения духовной деятельности это можно сравнить с наблюдением из забытого всеми окна за совершенно обычными вещами, но с другой, новой точки зрения. Работа писателя в том и заключается, чтобы внимательно смотреть из этого окна и сообщать о том, что он там - под своим углом зрения - видит.
      Случается так, что окно разбивается. Думаю, именно это - более чем что-либо другое - является содержанием данной истории: что происходит с бдительным наблюдателем, когда разбивается окно между реальностью и нереальностью и стекла разлетаются во все стороны?
      Глава 1
      - Вы украли мой рассказ, - сказал человек, стоявший в дверях. - Вы украли мой рассказ, и с этим нужно что-то делать. Закон есть закон, и справедливость есть справедливость, так что придется что-то делать.
      Мортон Рейни, который только что немного вздремнул и еще не совсем ясно воспринимал окружающий мир, не имел ни малейшего представления, что сказать в ответ. Во время работы такого с ним никогда не случалось, не важно, был он больным или здоровым, бодрым или полусонным: он - писатель, и не задумываясь мог вложить в уста своему персонажу какую-нибудь остроумную фразу. Но сейчас Рейни открыл рот и не смог придумать ни одной хлесткой реплики (и даже какой-нибудь посредственной), так что рот ему пришлось снова закрыть.
      Этот человек, кажется не совсем, реальным, подумал он. Скорее он похож на персонажа из романа Уильяма Фолкнера. Это наблюдение никоим образом не решало проблему, хотя, безусловно, было справедливым.
      Человек, позвонивший в дверь дома Рейни в этом захолустье образца западной окраины штата Мэн, выглядел лет на сорок пять. Он был очень худым. Выражение лица спокойное, почти безмятежное. Глубокие морщины горизонтальными волнами пересекали его лоб, вертикально опускались от уголков губ к скулам и крошечными лучами разбегались во все стороны вокруг светлых, ясно-голубых глаз. О цвете его волос Рейни мог только догадываться, потому что большую черную шляпу с круглой тульей незнакомец надвинул так низко, что она касалась кончиков его ушей. Раньше такие шляпы носили квакеры. Баков у него тоже не было, и вполне возможно, что он мог оказаться абсолютно лысым, как Телли Савалас, прятавший свою лысину под круглой фетровой шляпой.
      На нем была голубая рабочая рубашка, аккуратно застегнутая на все пуговицы до отвислой, покрасневшей от бритья кожи на шее, хотя галстук он при этом не надел. Полы рубашки исчезали под голубыми джинсами, которые были ему немного велики. Джинсы оканчивались манжетами, аккуратно лежавшими на паре выгоревших желтых рабочих туфель, годных, пожалуй, лишь для ходьбы по вспаханной борозде в трех с половиной футах от задницы мула.
      - Так что же? - спросил он, глядя на продолжающего молчать Рейни.
      - Я вас не знаю, - наконец сказал Рейни. Это были его первые слова с тех пор, как он встал с кушетки и открыл дверь. Писатель и сам почувствовал, как невероятно глупо они прозвучали.
      - Это мне известно, - сказал человек. - Это не имеет никакого значения. Достаточно того, что я знаю вас, мистер Рейни. - И он снова повторил:
      - Вы украли мой рассказ.
      Человек вытянул вперед руку, и только теперь Рей и заметил, он что-то держал. Это была стопка листов. Причем не просто какая-то стопка старых бумаг, а рукопись. "Те, кто связан с литературным трудом, - подумал он, - узнают рукопись с первого взгляда. Особенно невостребованную".
      Скажи спасибо, старина Морт, что это не пистолет, пронеслась запоздалая мысль. Ты попал бы в ад, даже не успев понять, что тебя убили.
      Наконец, с еще большим запозданием, писатель понял, что, по всей видимости, перед ним представитель Племени Безумцев. Ну вот это и случилось; несмотря на то, что три его последних романа были бестселлерами, с посланцем этого легендарного племени он встретился впервые. На Рейни накатило смешанное чувство страха и досады, и все мысли сосредоточились только на одном: как можно скорее и как можно безболезненнее избавиться от этого человека.
      - Я не читаю рукописей... - начал Морт.
      - Эту вы уже читали, - сказал человек со спокойствием честно отработавшего на поле фермера. - Вы украли ее. - Он повторил это, будто констатируя очевидный факт. Так можно было бы отметить, что солнце уже взошло и начался прекрасный осенний день.
      Кажется, сегодня Морта посещали только запоздалые мысли; именно теперь он впервые подумал о том, как ему здесь одиноко. Писатель переехал в дом у озера Тешмор в начале октября, после двух ужасных месяцев в Нью-Йорке. Его бракоразводный процесс подошел к концу только на прошлой неделе.
      Дом был большой, но жить, как оказалось, в нем хорошо только летом. Да и сам Тэшморйен - летний городок. Вдоль дороги, огибающей северный берег озера Тэшмор, стояло по меньшей мере двадцать коттеджей, и в июле или августе в большинство из них жили люди.., но сейчас был не июль и не август. Стоял конец октября. "Пожалуй, никто вокруг не услышал бы даже выстрела, - подумал Рейни. - А если бы кто и услышал, то решил бы, что кто-то охотится на перепелов или фазанов - сейчас как раз начался охотничий сезон".
      - Я могу уверить вас...
      - Я знаю, что вы можете, - сказал человек в черной шляпе все с тем же неземным спокойствием. - Я знаю об этом.
      За спиной незнакомца Морг видел его машину. Это был старый фургон, который, судя по внешнему виду, исколесил на своем веку немало дорог но редко имел дело с нормальным асфальтовым покрытием. Он разглядел, что номера на машине были не местные, но так и не понял, какого они штата, - Морг уже давно знал, что ему пора пойти к окулисту и поменять очки. В начале прошлого лета он было собрался совершить эту процедуру, но тут ему позвонил Генри Янг и спросил, кто этот парень, с которым Эми гуляла в парке, - может быть, какой-нибудь родственник? И началась цепь подозрений, которая ужасно быстро и незаметно переросла в бракоразводный процесс. На Морта обрушился целый поток дерьма, и в течение нескольких месяцев ему пришлось тратить все свое время и энергию на отвратительные выяснения семейных отношений. Хорошо было, если он в те времена не забывал сменить нижнее белье. А уж такие эзотерические предприятия, как поход к окулисту, пришлось отложить на неопределенное будущее.
      - Если вы хотите высказать кому-нибудь свою обиду, - неуверенно начал Морт, ужасаясь своему голосу, булькающему как паровой котел, - то можете обратиться к моему аген...
      - Это дело касается только нас с вами, - терпеливо объяснил стоящий в дверях человек.
      Бамп, кот Морта, свернувшись в клубок, лежал на низком мусорном ящике возле дома - в этих местах мусор лучше держать закрытым, иначе еноты растащат его по всему двору. Кот потянулся, спрыгнул на землю и грациозно проскользнул под ногами незнакомца. Тот даже не отвел глаз от лица Рейни.
      - Посторонние тут ни при чем. Это касается исключительно нас с вами, повторил странный мужчина.
      - Если вы намерены обвинить меня в плагиате, то предупреждаю, что мне это не нравится, - сказал Морт.
      Он старался говорить как можно осторожнее, так как знал, что представители Племени Безумцев могут быть опасны. Не стоит с ним спорить, пожалуй. Но, судя по всему, пистолета у этого человека не было, и Морт прикинул на глаз, что веса в нем фунтов пятьдесят. Кажется, я лет на пять - десять моложе его, подумал Рейни. Он читал где-то, что некоторые душевнобольные обладают невероятной физической силой, но все-таки - будь он проклят, если собирается просто стоять и молча слушать, как этот человек, которого он видит впервые в жизни, утверждает, что он, Мортон Рейни, украл его рассказ. Он не позволит издеваться над собой.
      - Я понимаю, что вам это не нравится, - снова заговорил человек в черной шляпе, все так же спокойно и безмятежно; как терапевт, которому нужно успокоить ребенка, прежде чем сделать ему укол. - Но ведь вы это сделали. Вы украли мой рассказ.
      - Вам придется уйти, - сказал Морт; он окончательно проснулся и уже не испытывал смущения и неудобства. - Мне нечего вам сказать.
      - Да, я уйду. - согласился человек. - Мы поговорим позже.
      Он протянул свою рукопись, и Морт машинально чуть не взял ее, едва успев опустить руку, прежде чем его незваный и нежданный гость попытался положить в нее свои бумаги, - как судебный исполнитель, вручающий повестку в суд человеку, долго от нее скрывавшемуся.
      - Я не буду это брать, - сказал Морт. И изумился самому себе - насколько все-таки велика приспособляемость человека: стоит кому-то что-то вам протянуть, и ваша первая реакция - взять это. Не важно, чек ли это на тысячу долларов или связка динамита с подожженным фитилем, ваша первая реакция взять.
      - Если вы вздумаете шутить со мной, ничего хорошего из этого не выйдет, мягко объяснил человек. - Это дело нам придется уладить.
      - Вряд ли я смогу вам чем-то помочь. - Морт закрыл дверь перед этим изборожденным морщинами, подержанным и каким-то безвременным лицом.
      Писатель испугался всего на секунду или на две. Это произошло, когда до его еще чуть затуманенного сном сознания наконец дошло, что именно говорил этот человек. Потом страх уступил место гневу - гневу из-за того, что его потревожили, когда он спал, и потревожил не кто иной, как представитель Племени Безумцев.
      Едва щелкнул замок, страх вернулся. Морт плотно сжал губы, ожидая, что сейчас этот человек снова постучит. Но этого не произошло, и Морт решил, что незнакомец по-прежнему стоит на веранде, спокойный и терпеливый, дожидаясь, когда писатель снова откроет дверь. Ведь рано или поздно он все равно это сделает.
      Затем раздался глухой стук и скрип удаляющихся по половицам веранды шагов. Морт прошел в спальню, откуда можно увидеть дорогу. Здесь было два больших окна, одно выходило на дорогу, за которой высился холм, из другого открывался вид на склон, полого опускающийся к безмятежной голубой поверхности озера Тэшмор. В окнах стояли зеркальные стекла, а это означало, что если кто-то попытается затянуть в дом, то не увидит ничего, кроме своего искаженного отражения, пока не уткнется носом в стекло и не прищурит глаза.
      Человек в рабочей рубашке и голубых джинсах с манжетами шел к своему старому фургону. Из окна Морт наконец разглядел номера на машине - они принадлежали штату Миссисипи. Ах черт, подумал Морт, когда человек открыл дверцу машины, он оставил пистолет в машине. Он не взял его с собой, так как надеялся, что сможет меня урезонить... Хотя неизвестно, что он имел в виду под этим словом. Сейчас он возьмет пистолет и вернется. Наверняка пистолет в бардачке или где-то под сиденьем...
      Но человек сел за руль, помедлил ровно столько, сколько понадобилось ему, чтобы снять свою черную шляпу и бросить рядом на сиденье, затем захлопнул дверцу и завел мотор. В нем что-то изменилось, мгновенно отметил Морт. Но лишь когда нежданный посетитель двинулся по дороге и исчез из поля зрения за густыми кустами, которые писатель вечно забывал подстригать, он понял, что именно изменилось.
      Человек возвращался к машине, и в его руке уже не было рукописи.
      Глава 2
      Она лежала на веранде. У двери был камень, которым прижимали почту, чтобы газеты и письма не разлетались от ветра по всему двору, глухой стук, который писатель услышал, подтверждал, что незнакомец опустил этот камень на свою рукопись.
      Морг стоял в дверях и смотрел на нее, не вынимая рук из карманов штанов цвета хаки. Он знал, что сумасшествие не заразно (за исключением редких случаев длительного контакта с безумцами, предположил он), и все-таки ему совсем не хотелось трогать эту проклятую вещь. Однако, так или иначе, сделать это придется. Рейни пока не знал, сколько времени ему предстоит провести здесь - день, неделю, месяц, год - сейчас все казалось одинаково вероятным, поэтому он не мог просто оставить эту дурацкую рукопись на веранде. Скоро придет Грег Карстейерс, местный рабочий, ремонтировать крышу и непременно поинтересуется, что это там такое лежит. Хуже того, рабочий наверняка решит, что это бумаги Морта, и придется вдаваться в длительные объяснения, которых дурацкая рукопись вовсе не стоила.
      Морт простоял в дверях, пока звук мотора автомобиля посетителя не растворился в мягкой полуденной тишине, затем вышел на веранду, осторожно ступая по ней босыми ногами (крыльцо давно нуждалось в покраске, сухие доски потрескались, и, наступая на них, можно было занозить ногу), и откинул камень в заросшую можжевельником канаву. Поднял небольшую стопку бумаг, сверху лежал титульный лист. Он прочитал:
      ДЖОН ШУТЕР
      СЕКРЕТНОЕ ОКНО, СЕКРЕТНЫЙ САД
      Невольно Морт почувствовал облегчение. Он никогда не слышал о Джоне Шутере <Шутер - Shooter (англ.) - буквально: Стрелок.>, никогда в жизни не читал и тем более не писал рассказ с названием "Секретное окно, секретный сад".
      Он направился в гостиную, по дороге бросил рукопись в мусорное ведро, снова лег на кушетку и через пять минут заснул.
      Ему приснилась Эми. В эти дни он очень много спал и очень часто видел во сне Эми. После этого Морт часто просыпался от своего хриплого крика и уже перестал этому удивляться. Просто надеялся, что когда-нибудь это пройдет.
      Глава 3
      На следующее утро он, как обычно, сидел за компьютером в углу гостиной, специально оборудованном для работы. Компьютер был включен, но Морт смотрел в окно, на озеро. Две моторные лодки прорезали на голубой воде широкие белые полосы. Сначала он решил, что это рыбаки, но лодки ни разу не сбавили ход, а носились по озеру, нарезая круги друг перед другом. "Дети, - решил писатель. Просто веселятся".
      Они не делали ничего интересного, впрочем, как и он сам. С тех пор, как Морт расстался с Эми, он не написал ничего хоть мало-мальски ценного. Правда, как обычно, с девяти до одиннадцати он просиживал перед компьютером, как делал это каждый день в течение последних трех лет (и еще тысячу лет до этого просиживал два часа за старой пишущей машинкой "Ройял"), но с тем же успехом он мог бы все это время носиться с детьми на моторных лодках.
      Сегодня за два часа работы Морт Рейни создал следующие бессмертные строки:
      Через четыре дня после того, как Джордж окончательно выяснил, что жена изменяет ему, он взглянул Эбби прямо в лицо.
      - Я хочу поговорить с тобой, - сказал он.
      Это было из рук вон плохо.
      Это было слишком похоже на настоящую жизнь, чтобы быть хорошо. В реальной жизни Морт никогда не был так решителен. Может быть, в этом и была его проблема.
      Он выключил компьютер и, щелкнув кнопкой, понял, что забыл сохранить текст в памяти. Что ж, это к лучшему. Наверное, в его подсознании жил критик, который подсказал, что такой текст и сохранять не стоит.
      Миссис Гавин, видимо, уже закончила уборку на лестнице: жужжание пылесоса наконец стихло. Она приходила убираться каждый вторник. Две недели назад Морт сообщил ей о разводе с Эми, и миссис Гавин была так потрясена, что надолго погрузилась в несвойственное ей молчание. Мистер Рейни давно подозревал, что Эми нравилась ей гораздо больше, чем он. И все-таки помощница по-прежнему приходила к нему по вторникам, и Морт решил, что это уже немало.
      Он встал и вышел в гостиную. Миссис Гавин спускалась по лестнице. Сжимая в руках шланг, она тащила пылесос за собой. Цилиндрический прибор семенил следом за ней, как механическая собачка, глухо стукаясь о ступеньки. Если бы я вздумал спустить пылесос по лестнице, дергая его за шланг, он бы непременно стукнул меня по ноге и перевернулся, подумал Морт. Интересно, как у нее это получается?
      - Добрый день, миссис Гавин, - сказал он и пересек гостиную, направляясь на кухню. Он хотел выпить коку. После бездарной работы его всегда мучила жажда.
      - Здравствуйте, мистер Рейни.
      Писатель пытался заставить миссис Гавин называть его просто Морт, но она не сдавалась, даже не соглашалась звать Мортоном. Миссис Гавин была женщиной с принципами, хотя эти принципы вовсе не мешали ей называть жену Рейни просто по имени.
      Может быть, мне следовало сказать ей, что я застал Эми в постели с другим мужчиной? - подумал Морт, толкая шарнирную дверь. Возможно, после этого она снова бы стала называть ее миссис Рейни.
      Это были гадкие мысли. По всей видимости, они были как-то связаны с его творческими неудачами, но Морт ничего не мог с собой поделать. Просто надеялся, что и они тоже когда-нибудь пройдут.., как сны. Подумав об этом, Морт почему-то вспомнил наклейку, которую видел как-то раз на бампере старенького "фольксвагена": "ЗАПОРЫ НЕ ПРОХОДЯТ".
      Едва дверь кухни закрылась за ним, как миссис Гавин крикнула:
      - Я нашла в мусоре один из ваших рассказов, мистер Рейни. Решила, что это может вам понадобиться, и положила его на буфет.
      Морт не имел ни малейшего представления, о чем идет речь. У него не было привычки бросать неудачные рукописи в мусорное ведро на кухне, а если он и писал какую-нибудь ерунду, особенно в последнее время, то сразу же стирал этот текст не распечатывая или откладывал его в специальную папку, лежащую справа от компьютера.
      Рейни даже не вспомнил о человеке в черной квакерской шляпе с изборожденным морщинами лицом.
      Морт достал из холодильника две тарелки с какими-то бесформенными остатками, обнаружил бутылку пепси и открыл ее. Бросая пластмассовый стаканчик в мусорное ведро, он увидел прикрепленную скрепкой к буфету рукопись - ее титульный лист был забрызган апельсиновым соком, но все остальное было в порядке.
      Теперь он вспомнил. Правильно. Джон Шутер. Один из представителей Племени Безумцев, филиал Миссисипи.
      Глотнув пепси, Морт взял рукопись, переложил титульный лист лицом вниз и увидел наверху первой страницы:
      Джон Шутер
      До востребования
      Деллакоурт, Миссисипи
      30 страниц
      Около 7500 слов
      Продаются права на первую публикацию, Северная Америка
      Джон Шутер
      СЕКРЕТНОЕ ОКНО, СЕКРЕТНЫЙ САД
      Рукопись набрана на дорогой бумаге и аккуратно переплетена, но пишущая машинка была совсем никудышной - судя по изношенному шрифту, с буквами кривыми, как зубы старика.
      Он прочел первое предложение, затем второе, третье, потом остановился на несколько секунд, чтобы встряхнуться.
      Тодд Дауни считал, что женщина, укравшая вашу любовь, которая составляла единственную ценность вашей жизни, была уже не совсем женщиной. Поэтому и решил ее убить. Он решил, что сделать это лучше всего в укромном месте, там, где сходились стены дома и амбара, образовывая острый угол. Он решил, что сделать это лучше всего там, еще у его жены был сад.
      - Ах черт! - сказал Морт и положил рукопись, задев рукой бутылку пепси. Жидкость вспенилась, зашипела на стойке и потекла вниз по шкафу. - Ах черт! выкрикнул он.
      Миссис Гавин поспешила ему на помощь и быстро все убрала.
      - Ничего страшного. Вы так закричали, что я решила, будто вы порезали горло. Вы не могли бы чуть подвинуться, мистер Рейни?
      Он подвинулся, и первым делом она взяла со стойки рукопись и сунула ему в руки. Листы совсем не пострадали - вода потекла мимо. Когда-то у него было довольно неплохое чувство юмора - во всяком случае, Морт так считал, - но сейчас, взглянув на пачку бумаг у себя в руках, он лишь скривился в кислой гримасе. "Прямо сказка про белого бычка", - подумал он.
      - Если вы хотели испортить ее, - заметила миссис Гавин, кивая на рукопись и доставая из-под раковины тряпку, - то вы были на верном пути.
      - Она не моя, - резко ответил Морт и тут же понял, как смешно это прозвучало.
      Вчера, когда уже протянул руку, чтобы взять рассказ у того человека, он подумал о том, как велика сила внушения. Очевидно, это относится ко всем чувствам человека, потому как первое, что Морт ощутил, прочитав эти четыре предложения, было чувство вины... А разве не это пытался вызвать в нем Шутер (если это, конечно, его настоящее имя)? Вы украли мой рассказ, сказал он. А вор должен мучиться угрызениями совести.
      - Вы позволите, мистер Рейни? - спросила миссис Гавин, держа в руках тряпку.
      Он отошел, чтобы помощница по дому могла убрать пролитую воду.
      - Она не моя, - повторил Морт, намереваясь все-таки донести этот факт до ее сознания.
      - Да, да, - сказала миссис Гавин, вытирая лужи на стойке и отходя к раковине, чтобы выжать тряпку. - Похоже, что действительно не ваша.
      - Здесь написано, что ее автор - Джон Шутер, - объяснил Морт, снова перекладывая титульный лист наверх. - Видите?
      Она соблаговолила взглянуть из вежливости на титульный лист и принялась протирать дверцу шкафа.
      - А я решила, что это один из ваших - как бишь их там? - псевдонимов. Ведь так называются вымышленные фамилии в писанине?
      - Я не пользуюсь псевдонимами. У меня никогда их не было.
      На этот раз она все-таки взглянула на него - с деревенской проницательностью и едва заметной иронией, - затем опустилась на колени, чтобы вытереть лужи на полу, и пробормотала:
      - Вряд ли бы вы сообщили их мне, если бы они у вас были.
      - Простите, что я такой неловкий.
      - Это моя работа, - коротко ответила она, даже не взглянув на него.
      Морт понял намек и удалился. Он остановился на несколько секунд в гостиной, посмотрел на еще не убранный с ковра пылесос, и в голове снова зазвучал голос незнакомца: Это дело касается только нас с вами. Посторонние тут ни при чем, мистер Рейни. Это касается исключительно нас с вами.
      Морт постарался вспомнить лицо странного гостя. Сделать это оказалось несложно - благодаря своей профессии писатель хорошо запоминал лица и жесты. Вспомнив все до мельчайших деталей, Морт пришел к твердому убеждению: это не просто невольное заблуждение или причудливый способ знакомиться со знаменитыми писателями. Этот человек еще вернется.
      И Морт Рейни решительно направился в кабинет, так же решительно сворачивая на ходу рукопись в трубочку.
      Глава 4
      Три стены кабинета занимали книжные полки, и на одной из них, висящей в стороне от других, стояли написанные им книги. Тут были разные издания, американские и иностранные. Всего за свою карьеру Морт Рейни опубликовал шесть книг: пять романов и сборник рассказов. Поначалу его рассказы и первые два романа нравились только родственникам и ближайшим друзьям. Но третий роман, "Мальчик учителя музыки", сразу же стал бестселлером. После того как Морт добился признания, ранние работы были переизданы и хорошо продавались, но не пользовались такой же популярностью, как его поздние произведения.
      Сборник рассказов назывался "Каждый бросает по монете", и большинство вошедших в него рассказов первоначально были опубликованы в мужских журналах, где их украшали фотографии женщин, на которых не было ничего, кроме толстого слоя грима. Но один рассказ впервые увидел свет в известном "Журнале мистических историй Эллери Квина". Рассказ назывался "Посевной сезон", и именно его Морт сейчас нашел в своем сборнике.
      Женщина, укравшая вашу любовь, которая составляла единственную ценность вашей жизни, была уже не совсем женщиной - так по крайней мере считал Томми Хейвелок. Он решил убить ее. Даже знал место, где бы мог сделать это, очень подходящее место: в маленьком саду, который она устроила в углу, образованном стенами дома и амбара.
      Морт сел и медленно перечитал оба рассказа, переводя взгляд с одного текста на другой. Добравшись до середины, он понял, что читать дальше уже не обязательно. Кое-где встречались маленькие стилистические различия, но основная часть текста совпадала полностью, слово в слово. В обоих рассказах герой убивал свою жену. В обоих рассказах жена была холодной стервозной сукой, неспособной на любовь. Ее не интересовало ничего, кроме ее сада и консервирования овощей. В обоих рассказах убийца хоронит супругу в ее саду, а потом заботливо ухаживает за садом и выращивает удивительный урожай. В варианте Мортона Рейни это были бобы. У Шутера - кукуруза. В обеих историях убийца в конце концов сходит с ума, и в момент, когда его обнаруживает полиция, он жадно пожирает свой урожай и объясняет, что должен был избавиться от нее, что рано или поздно неминуемо должен был избавиться от нее.
      Морт никогда не считал себя знатоком жанра ужасов - в "Посевном сезоне", по сути, не было ничего ужасного и сверхъестественного, - и все-таки у читателей от этого небольшого рассказа бегали мурашки по коже. Эми, дочитав его до конца, поежилась и сказала:
      - Наверное, это действительно хороший рассказ, но слишком мужской... Боже, Морт, какая куча дряни.
      У него и самого этот рассказ вызывал подобные чувства. Пейзажи "Посевного сезона" совсем не располагали к путешествиям v вовсе не являлись "сердцем истории", но все-таки Морт считал, что неплохо поработал, а уж описание домашнего быта Тома Хейвелока ему просто удалось. Это признали и редактор "Журнала мистических историй Эллери Квина", и читатели - рассказ вызвал благоприятную почту. Редактор просил написать для них что-нибудь еще, но с тех пор Морт не писал ничего, хотя бы отдаленно похожего на "Посевной сезон".
      - Я знаю, что справлюсь с этим, - сказал Тодд Дауни, вылавливая из кипящего котла еще один початок кукурузы. - Я уверен, что со временем все связанное с ней канет в Лету.
      Так закончил свой вариант Шутер.
      - Я уверен, что смогу справиться с этим делом, - сказал им Том Хейвелок и выловил из переполненного кипящего котла еще одну порцию бобов. - Я уверен, что со временем ее смерть станет тайной даже для меня самого.
      Так закончил рассказ Морт Рейни.
      Морт закрыл книгу и задумчиво поставил се на полку. Затем он сел за стол и принялся медленно и методично исследовать его ящики.