"Должна это прекратить. И быстро".
      Однако оставался все тот же вопрос: как?
      "Так же, как ты это сделала на той стороне, Пока она добиралась до пещеры, насколько могла, быстро".
      Но ведь произошло это давным-давно, в другой жизни. Но почему нет? Все так, другая жизнь, другой мир, но, если она мечтала о возвращении туда, помогать следовало здесь. Так что же она сделала?
      "Использовала тот метод, вот что ты сделала. Все, что для этого нужно, у тебя в голове, ты же знаешь. Профессор Оувермейер называл его визуализацией, когда рассказывал о нем на семинарах по психологии. Закрой глаза".
      Что Сюзанна и сделала. Теперь закрылись обе пары глаза, реальные, которые контролировала Миа, сидя на скамье в Нью-Йорке, и те, что находились в ее сознании.
      "Визуализируй".
      Она сделала и это. Во всяком случае, попыталась.
      "Открой".
      Она открыла глаза. Теперь на пульте управления перед ней вместо перемигивающих лампочек и реостатов появились два больших диска и один тумблер. Диски вроде бы из бакелита, как и переключатели на кухонной плите матери в доме, где прошло детство Сюзанны. Она решила, что удивляться этому нет нужды: любая визуализация, пусть даже самое фантастическая, не более чем замаскированная версия того, что ты уже знаешь.
      Под диском по левую ее руку Сюзанна прочитала: "ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ТЕМПЕРАУРА". Согласно числам на диске, она изменялась в диапазоне от 32 до 212 <Для справки, по шкале Фаренгейта (Цельсия), 32 (0) градуса температура замерзания воды, 212 (100) - кипения> (32 - синий фон, 212 ярко красный). Сейчас напротив стрелки стояло число 160. Диск по центру показывал "ИНТЕНСИВНОСТЬ СХВАТОК". Она варьировалась от 0 до 10 и в настоящий момент составляла 9. Тумблер с короткой маркировкой "МАЛОЙ" мог находиться в двух положениях: "СОН" и "БОДРСТВОВАНИЕ". Стоял тумблер в последнем.
      Сюзанна подняла голову и увидела, что теперь один из экранов показывает младенца in utero < In utero - в матке (лат.)>. Мальчика. Красавца-мальчика. Его пенис, как крошечная водоросль, плавал под пуповиной. А раскрытые глаза, несмотря на черно-белое изображение, были проницательно-синими. И взгляд малого словно просвечивал ее насквозь.
      "Это же глаза Роланда, - изумленно подумала она, чувствуя себя круглой дурой. - Как такое может быть?"
      Не может, конечно. Все это всего лишь плод ее воображения, метод визуализации, ничего больше. Но, если и так, почему она представила себе синие глаза Роланда? Почему не светло-карие Эдди? Почему не светло-карие своего мужа?
      "Нет времени думать об этом. Делай, что нужно".
      Она взялась за диск "ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ТЕМПЕРАТУРА", всосав нижнюю губу между зубов (на мониторе, показывающем скамью в скверике, Миа тоже прикусила нижнюю губу). После короткой заминки, повернула диск, установив напротив стрелки число 72, словно имела дело с термостатом. А разве нет?
      И сразу же успокоилась. Расслабилась, сидя на стуле, отпустила нижнюю губу. На мониторе то же самое сделала и черная женщина. Ладно, пока все шло хорошо.
      Она уже поднесла руку во второму диску "ИНТЕРСИВНОСТЬ СХВАТОК", но в последний момент передумала и перевела тумблер "МАЛОЙ" из положения "БОДРСТВОВАНИЕ" в положение "СОН". Глаза младенца тут же закрылись. А Сюзанне сразу полегчало. Очень уж тревожили ее эти синие глаза.
      Ладно, теперь пора заняться "ИНТЕНСИВНОСТЬЮ СХВАТОК". Сюзанна хорошо понимала, что это самый важный элемент пульта управления, Эдди назвал бы его "Большим казино". Она положила руку на устаревший, какой давно не использовался ни на одном пульте управления диск, попыталась повернуть и особо не удивилась, обнаружив, что ось диска "залипла" в гнезде. Диск определенно не хотел поворачиваться.
      "Но ты повернешься, - подумала Сюзанна. - Потому что нам это нужно. Нам нужно, чтобы ты повернулся".
      Она сильнее сжала его пальцами и начала медленно вращать против часовой стрелки. Болевой укол пронзил голову, и она поморщилась. Второй укол достался шее, словно она проглотила рыбную косточку. Потом боль ушла, так же внезапно, как и появилась. Справа от нее замигала целая панель с лампами, в основном, желтые, но несколько ярко-красных.
      "ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ, - раздался голос, на удивление схожий с голосом Блейна Моно. - ПРОЦЕСС МОЖЕТ ВЫЙТИ ЗА ПАРАМЕТРЫ БЕЗОПАСНОСТИ".
      "Кто бы спорил, Шерлок", - подумала Сюзанна. Напротив стрелки уже стояла цифра 6. Продолжая вращать диск "ИНТЕНСИВНОСТЬ СХВАТОК", она провернула мимо стрелки цифру 5, и тут замигала еще одна панель желто-красных огней, а три монитора, показывающих Кэллу, с шипением отключились. Вновь боль раскаленными пальцами сжала голову. Где-то под ней включились моторы или турбины. Мощные, судя по звуку. Она чувствовала, как вибрация с пола передается на ее ноги, естественно, босые: туфли взяла Миа. "Ну и ладно, - подумала она. - До этого у меня вообще ног не было, так что может, грех жаловаться".
      "ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ, - повторил механический голос. - ТО, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ОПАСНО, СЮЗАННА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. ПОСЛУШАЙ, ПРОШУ ТЕБЯ. НЕЛЬЗЯ ИДТИ ПРОТИВ ПРИРОДЫ".
      На ум пришла одна из поговорок Роланда: "Ты делаешь то, что должен, и я сделаю то, что должен, а потом посмотрим, кому достанется ярмарочный гусь". Она не могла с точностью сказать, что сие означает, но поговорка эта в полной мере соответствовала сложившейся ситуации, а потому Сюзанна повторила ее вслух, медленно, но без остановок поворачивая диск "ИНТЕНСИВНОСТЬ СХВАТОК". Мимо стрелки прошла цифра 4, потом 3...
      Она собиралась дойти до 1, но, когда напротив стрелки оказалась цифра 2, голову пронзила такая дикая боль, что она едва не лишилась чувств, и убрала руку.
      С мгновение боль не уходила, даже усилилась, и Сюзанна уже подумала, что боль эта ее убьет. Миа свалилась бы со скамьи, на которой сидела, и обе умерли бы еще до того, как тело, которое они делили, упало бы на асфальт перед скульптурой черепахи. А завтра, или днем позже, ее останки отправили бы на "Поттерс филд" <"Поттерс филд" - нью-йоркское кладбище для бедняков и тех, чью личность установить не удалось>. И что написали бы в свидетельстве о смерти? Инсульт? Инфаркт? А может, что чаще всего писал вечно спешащий, заваленный работой паталогоанатом, смерть от естественных причин?
      Но боль ушла, и после ее ухода Сюзанна обнаружила себя среди живых. Сидела перед пультом управления с двумя нелепыми дисками и тумблером, медленно и глубоко дышала, обеими руками стирала со щек пот. Ну и ну, похоже, в визуализации она могла претендовать на звание чемпиона мира.
      Но это больше, чем визуализация... ты это знаешь, так?
      Она полагала, что да, знала. Что-то ее изменило... изменило их всех. Джейк овладел прикосновениями, одной из разновидностей телепатии. Эдди умением (и оно только совершенствовалось) создавать магические предметы, талисманы, одним из которых уже удалось открыть дверь между мирами. А она?
      Я... представляю себе. Вот и все. Только, если что-то я представляю себе достаточно четко, представленное начинает превращаться в реальное. Точно также, как становилась реальной Детта Уокер. Теперь по всему "Догану", в версии Сюзанны, горели желтые лампы. Прямо у нее на глазах некоторые из них сменили цвет на красный. Под ее ногами, особыми ногами, только для гостей, она видела сквозь них, трясся и дребезжал пол. Тряска эта могла привести к появлению трещин. Трещины стали бы углубляться и расширяться. Дамы и господа, добро пожаловать в Дом Ушеров. Сюзанна поднялась, огляделась. Пора возвращаться. Или, прежде чем уйти, ей еще нужно что-то сделать? И в голову пришла дельная мысль.
      3
      Сюзанна закрыла глаза и представила себе радиомикрофон. А открыв, увидела его. Он стоял на пульте, справа от дисков и тумблера. На подставке она "нарисовала" фирменный зенитовский знак <"Зенит" - товарный знак радио-, телевизионной и звукозаписывающей аппаратуры фирмы "Зенит электроникс"> слово "Зенит" рядом с молниеобразной Z, но обнаружила там логотип другой компании - "Норд сентрал позитроникс". Значит, кто-то или что-то подкорректировало ее визуализацию. И это пугало.
      На пульте управления, позади микрофона, появился какой-то прибор с полукруглой трехцветной индикаторной шкалой. Под ней тянулась надпись: СЮЗАННА - МИА. Игла-индикатор уже сместилась из зеленого сектора в желтый. За желтым следовал красный, с черным словом: "Опасность".
      Сюзанна взяла микрофон, повертела в руках, не зная, как им воспользоваться. Опять закрыла глаза, представила себе тумблер, похожий на тот, что переключался в одно из двух положений: "СОН" и "БОДРСТВОВАНИЕ", на боковой стороне подставки. Открыв глаза, увидела тумблер. Надавила на него, переводя в положение "ВКЛЮЧЕНО".
      - Эдди, - начала она, подумала, как глупо все это выглядит со стороны, но продолжила. - Эдди. Если ты меня слышишь, я в порядке, по крайней мере, сейчас. Я с Миа, в Нью-Йорке. Сегодня первое июня 1999 года, и я постараюсь помочь ей родить. Выбора у меня нет, во всяком случае, я его не вижу. Если не останется ничего другого, я попытаюсь избавиться от ребенка сама. Эдди, береги себя. Я... - глаза у нее наполнились слезами. - Я люблю тебя, сладенький. Очень сильно.
      Слезы покатились по щекам. Она уже начала вытирать их, потом убрала руки от лица. Разве она не имела права плакать, тоскуя по своему мужчине? Как и любая другая женщина? Она подождала ответа, зная, что может получить его, если захочет, и устояла перед соблазном. Не та ситуация, когда разговор с самой собой, только голосом Эдди, мог принести хоть какую-то пользу. Внезапно ее зрение раздвоилось. Она видела и "Доган", существовавший только в ее сознании, и реальный мир за его пределами. На этот раз не пустыню на восточном берегу Уайе, а забитую транспортом Вторую авеню. Миа открыла глаза. Она вновь отлично себя чувствовала (благодаря мне, сладенькая, благодаря мне) и более не желала сидеть на скамье. Сюзанна вернулась.
      4
      Черная женщина (которая все еще полагала себя негритянкой), сидела на скамье в Нью-Йорке в первый день лета 1999 года. Черная женщина, со своими пожитками, ее амуницией. В том числе мешком из вылинявшей красной материи с надписью "ТОЛЬКО СТРАЙКИ НА ДОРОЖКАХ СРЕДНЕГО МАНХЭТТЕНА". На другой стороне, в мире Кэллы, мешок был розовым. Цвета розы.
      Миа встала. Сюзанна тут же перехватила контроль и заставила ее сесть. "Зачем ты это сделала?" - в удивлении спросила Миа. "Я не знаю. Понятия не имею. Но давай сначала посовещаемся. Почему бы тебе прежде всего не сказать мне, куда ты хочешь пойти?" "Мне нужен телефун. Мне позвонят". "Телефон, поправила ее Сюзанна. - Между прочим, твоя рубашка в крови, сладенькая, в крови Маргарет Эйзенхарт, и рано или поздно кто-нибудь поймет, что это кровь. И что ты тогда будешь делать?" Миа ответила не словами, а презрительной улыбкой. Понятное дело, Сюзанна разозлилась. Пять минут тому назад, может, и пятнадцать, трудно следить за временем, когда уходишь в себя, это укравшая ее тело сучка молила о помощи. Теперь ей помогли, и что получает спасительница? Презрительную улыбку. А еще обиднее то, что эта сучка, скорее всего, права: небось проходит по Среднему Манхэттену весь день, и никто не спросит, запекшаяся ли кровь у нее на рубашке или она вывернула на себя шоколадный коктейль с содовой <Коктейль с содовой напиток из молока и содовой воды>. "Хорошо, допустим никто не потревожит тебя насчет крови, - согласилась она, - но куда ты собираешься деть все эти вещи?" - и тут же в голову пришел еще один вопрос, который, наверное, следовало задать в первую очередь. "Миа, а откуда тебе известно о существовании телефона? Только не говори мне, что там, откуда ты, пришла, они тоже есть". Никакой реакции. Только настороженное молчание. Но она стерла улыбку с лица сучки; хоть этого, но добилась. "У тебя есть друзья, не так ли? Или ты, по крайней мере, думаешь, что они - друзья. Люди, с которыми ты говорила у меня за спиной. Люди, которые помогут тебе. Так ты, во всяком случае, думаешь". "А ты собираешься мне помочь?" - вернулась, стало быть. И злая. Но что за злостью? Страх? Возможно, чересчур смело, на текущий момент. Но волнение - точно. "Сколько у меня... у нас... времени до того, как снова начнутся схватки?" Сюзанна полагала, что схватки вернутся через шесть, максимум, через десять часов, наверняка до наступления полуночи, то есть точно первого, а не второго июня, но предпочла не делиться этой информацией. "Не знаю. Думаю, достаточно скоро". "Тогда нам пора. Я должна найти телефун. Фон. В укромном месте". Сюзанна подумала об отеле на пересечении Сорок шестой улицы и Первой авеню, но постаралась сохранить сие в тайне от Миа. Взгляд ее упал на мешок, когда-то розовый, теперь красный, и внезапно ей многое стало ясно, пусть не все, но достаточно для того, чтобы встревожиться и разозлиться. "Я оставлю его здесь, - говорила Миа о кольце, которое сделал ей Эдди. - Я оставлю его здесь, где он сможет его найти. Потом, если ка захочет, ты, возможно, снова будешь его носить". Не обещание, конечно, во всяком случае, не прямое, но Миа намекала... Ярость захлестнула рассудок Сюзанны. Нет, ничего она не обещала. Она просто развернула Сюзанну в определенном направлении, а Сюзанна сделала все остальное.
      "Она не обманывала меня, лишь позволила мне обмануть себя".
      Миа встала, но Сюзанна опять перехватила контроль и заставила ее сесть. На этот раз просто припечатала к скамье. "Что? Сюзанна, ты обещала! Малой..." "Я помогу тебе с малым", - мрачно ответила Сюзанна. Наклонилась, подняла красный мешок. Мешок с ящиком внутри. А что в ящике? В ящике из "дерева призраков" со словом "НЕНАЙДЕННАЯ", написанном рунами? Она почувствовала зловещее биение сквозь слой магического дерева и ткань, которая его покрывала. Итак, Черный Тринадцатый в ящике. Миа пронесла его через дверь. А если дверь открывал магический кристалл, то как Эдди сможет пойти следом за ней, Сюзанной?
      "Я сделала то, что следовало сделать, - нервно вырвалось у Миа. - Это мой ребенок, мой малой, и все сейчас играют против меня. Все, за исключением тебя, и ты помогаешь мне только потому, что должна. Вспомни, что я сказала... если ка захочет, сказала я..." Ответил ей голос Детты Уокер. Грубый, хриплый, не терпящий возражений. "На ка мне насрать, и тебе лучше помнить об этом. У тебя проблемы, девочка. Ты ведь знать не знаешь, что тебя ждет. Какие-то люди сказали тебе, что помогут, а ты даже не знаешь, кто они. Черт, да ты не знаешь, что такое телефон и где его найти. Так что мы будем сидеть здесь, а ты будешь рассказывать мне, что должно произойти. Мы будем совещаться, девочка, и если ты будешь юлить и вертеть хвостом, мы просидим здесь с мешками до ночи, а потом ты сможешь родить своего драгоценного малого прямо на этой скамье и омыть его из этого гребаного фонтана".
      И черная женщина, сидящая на скамье, оскалила зубы в злобной ухмылке, характерной для Детты Уокер.
      "Тебе дорог этот малой... и Сюзанна, она тоже питает к малому какие-то чувства... но меня практически выжали из этого тела и мне... на него... насрать".
      Женщина, проходившая мимо скверика с детской прогулочной коляской (и коляска эта казалась пушинкой по сравнению с инвалидным креслом Сюзанны, оставшемся у тропы, что вела к Пещере двери) нервно глянула на негритянку, которая сидела на скамье, и тут же ускорила шаг, буквально побежала, увозя своего ребенка от греха подальше.
      "Вот так! - воскликнула Детта. - Здесь, однако, клево, ты согласна? И погода располагает к долгой беседе. Ты меня слышишь, мамма?" Ничего не ответила Миа, ничья дочь и мать одного. Детту ее молчание нисколько не смутило; ухмылка стала шире.
      "Ты меня слышала, все так. Ты хорошо меня слышала. Так что давай немного поболтаем. Давай посовещаемся."
      КУПЛЕТ:
      Commala - come - ko
      Whatcha doing at my do'?
      If you doing tell me now, my friend,
      I'll lay you on de flo'.
      ОТВЕТСТВИЕ:
      Commala - come - fo'!
      I can lay ya low!
      The things I done to such as you
      You never want to know.
      Строфа 5. Черепаха
      1
      Миа сказала: "Разговор пойдет легче... и быстрее... если мы встретимся лицом к лицу".
      "Как нам это сделать?" - спросила Сюзанна. "Мы можем посовещаться в замке, - без запинки ответила Миа. - В "Замке-над-бездной". В банкетном зале. Ты помнишь банкетный зал?" Сюзанна кивнула, но неуверенно. Ее воспоминания о банкетном зале вспыли недавно и оставались смутными. Однако, она об этом не сожалела. Миа там ела... скажем так, с большим аппетитом. Из многих тарелок, в основном, брала еду пальцами, и пила из многих стаканов, и говорила со многими фантомами разными позаимствованными голосами. Позаимствованными? Хрен с два, украденными голосами. Два из них Сюзанна знала очень хорошо. Один - нервный и довольно - таки высокомерный Одетты Холмс, "культурный" голос. Другой, грубый, неприятный - Детты. Миа уворовала все составляющие личности Сюзанны, и если Детта вернулась, злющая, готовая мстить, то заслуга в этом принадлежала, по большей части, незваной гостье в теле Сюзанны. "Стрелок видел меня там, - продолжила Миа. - И мальчик тоже". Последовала короткая пауза. "Я встречалась с ними прежде". "С кем? Джейком и Роландом?" "Ага, с ними". "Где? Когда? Как ты смогла..."
      "Мы не можем говорить здесь. Пожалуйста. Давай уйдем в более укромное место". "Место с телефоном, ты это хочешь сказать? Чтобы твои друзья могли тебе позвонить". "Я мало что знаю, Сюзанна из Нью-Йорка, но, думаю, ты хотела бы услышать даже ту малость, что известна мне". Сюзанна придерживалась того же мнения. И пусть не хотела признаваться в этом Миа, ей тоже не терпелось покинуть Вторую авеню. Случайный прохожий мог принять пятна на рубашке за пролитый шоколадный коктейль с содовой или кофе, но Сюзанна точно знала, что эти пятна - не просто кровь, а кровь храброй женщины, которая отважно сражалась за спасение детей своего городка. Да еще мешки, которые лежали у ее ног. В Нью-Йорке она насмотрелась на мешочников, будьте уверены. А сейчас ощущала себя одной из них, и чувство это ей совершенно не нравилось. Ее растили для лучшей жизни, как сказала бы мать. Всякий раз, когда кто-то проходил по тротуару или через скверик и бросал на нее короткий взгляд, у нее возникало желание сказать ей или ему, что она совсем не полоумная, пусть таковой и выглядит: рубашка в пятнах, грязное лицо, длинные, спутанные волосы, сумочки нет, только три мешка у ног. Бездомная - ага, да только второй такой бездомной просто нет, потому что лишили ее не только дома, но и своего времени, однако, в здравом уме. Она понимала, ей нужно посовещаться с Миа и разобраться, что, собственно, происходит, все так. Но еще более необходимым полагала другое, более естественное: помыться, переодеться в чистое, на какое-то время укрыться от посторонних глаз.
      "С тем же успехом можно желать луну с неба, сладенькая, - сказала она себе... и Миа, если последняя слушала. - Уединение стоит денег. Ты в том Нью-Йорке, где за один гамбургер могут попросить больше доллара, каким бы безумием это ни казалось. А у тебя нет ни су. Лишь с дюжину тарелок с заостренной кромкой да черный магический кристалл. И что ты собираешься делать?"
      Прежде чем она успела ответить на свой же вопрос, Нью-Йорк исчез, и она вернулась в Пещеру двери. Когда побывала там впервые, мало что запомнила: тело контролировала Миа и стремилась как можно скорее проскочить в дверь, но теперь видела все ясно и отчетливо. Там был отец Каллагэн. Эдди. И брат Эдди, в каком-то смысле. Сюзанна слышала голос Генри Дийна, долетающий из глубин пещеры, печальный и обвиняющий: "Я в аду, брат! Я в аду, не могу добыть дозы, и все это твоя вина!"
      И пусть Сюзанна никак не могла сообразить, как она оказалась в пещере и почему, этот противный визгливый голос невероятно разъярил ее: "А в том, что жизнь Эдди пошла наперекосяк, виноват ты! - заорала она. - Тебе следовало сделать всем одолжение и сдохнуть молодым, Генри!"
      Те, кто находился в пещере, и ухом не повели. Как такое могло быть? Неужто она перенеслась туда посредством Прыжка, как говориться, для полного счастья? Если так, почему не звучали колокольца? "Успокойся. Успокойся, любимая, - зазвучал в голове голос Эдди, до боли родной. - Просто смотри и слушай". "Ты его слышала? - спросила она Миа. - Ты..." "Да. А теперь заткнись!"
      - Как думаешь, сколько нам придется тут пробыть? - спросил Эдди Каллагэна.
      - Боюсь, какое-то время мне потребуется, - ответил Каллагэн, и Сюзанна поняла, что видит эпизод прошлого. Эдди и Каллагэн отправились в Пещеру двери для того, чтобы постараться отыскать Келвина Тауэра и его друга Эрона Дипно. Произошло это накануне сражения с Волками. Каллагэн прошел через дверь. Черный Тринадцатый подчинил себе Эдди, пока священник отсутствовал. И едва не убил его. Каллагэн все-таки сумел вернуться вовремя и перехватил Эдди на краю пропасти, в которую тот, задержись он чуть дольше, неминуемо бы прыгнул. А в этот момент Эдди вытаскивал мешок... розовый, да, она не ошиблась, в Кэлле он был розовым, из-за книжного шкафа с первыми изданиями, принадлежащего доставившему всем столько хлопот сэю Тауэру. Магический кристалл, который хранился в мешке, требовался им, как и Миа, только для одного: чтобы открыть Ненайденную дверь.
      Эдди поднял мешок, начал поворачиваться, застыл. Брови его сошлись у переносицы.
      - Что такое? - спросил Каллагэн.
      - Там что-то есть.
      - Да, ящик.
      - Нет, что-то в мешке. Зашито в материю. На ощупь - камешек, - и внезапно он уже в упор смотрел на Сюзанну, а она осознала, что сидит на скамье в скверике. И слышит не голоса, доносящиеся из глубин пещеры, а плеск воды в фонтане. Пещера таяла. Эдди и Каллагэн таяли. Последние слова Эдди донеслись до нее из далекого далека. - Может, это потайной карман.
      И все исчезло.
      2
      Она не уходила в Прыжок. Ее короткий визит в пещеру был ничем иным, как видением. Но кто ей его послал? Эдди? Если он, означает ли это, что до него дошли ее слова, произнесенные в "Догане"? На эти вопросы ответить Сюзанна не могла. Но спросила бы у него, если б увидела вновь. После того, как поцеловала тысячу раз, обязательно бы спросила.
      Миа уже подняла красный мешок и медленно ощупывала его руками. На дне стоял ящик, это точно. Но на полпути от тесемок до ящика обнаружилось маленькое затвердение. Эдди не ошибся: на ощупь похоже на камешек.
      Она (а может, они, на тот момент это не имело никакого значения), развязала тесемки, вывернула верхнюю часть мешка наизнанку. Биение, исходившее от магического кристалла, лежащего в ящике, конечно же, усилилось, но она постаралась отгородиться от него ментальным барьером. На внутренней поверхности мешка увидела... что-то похожее на шов. Наклонилась ниже и обнаружила, что никакой это не шов, а застежка. Она с такой никогда не сталкивалась, эта застежка стала бы диковинкой и для Джейка, а вот Эдди сразу бы понял, что перед ним "велкро" <"Велкро" - застежка-липучка разработки компании "Велкро", выведенная на рынок в 80-х годах и с тех пор получившая широкое распространение в одежде, обуви и т.д.>. Впрочем, Сюзанна слышала песню группы Z.Z.Top , в которой отдавалось должное этому достижению технической мысли. Называлась она "Ширинка на "велкро". Она сунула ноготь в застежку и потянула на себя. Застежка разошлась с мягким шуршанием, открыв маленький карман в материи.       "Что там?" - заворожено спросила Миа.
      "Сейчас увидим".
      Она сунула руку в карман, но достала не камешек, а маленькую черепашку. Судя по внешнему виду, вырезанную из слоновой кости. Резчик постарался, тщательно скопировав каждую миниатюрную деталь панциря, но красоту черепашке подпортили царапиной, отдаленно напоминающей вопросительный знак. Голову черепашка наполовину высунула из-под панциря. Глазки - маленькие черные точки, выглядели на удивление живыми. Заметила она и еще один дефект, на носу черепахи - не царапину, но крошечный скол.
      - Она древняя, - прошептала Сюзанна вслух. - Такая древняя.
      "Да", - так же шепотом ответила ей Миа. С черепашкой в руке Сюзанне как-то сразу стало очень хорошо. С черепашкой она почувствовала себя в полной безопасности. "Смотри - черепаха, - подумала она. - Смотри черепаха, панцирь горой, тащит на нем весь шар земной". Такие строки? Она предположила, что, пожалуй, все вспомнила правильно. Ведь к Башне они шли по Лучу. Медведь на одном конце - Шардик. Черепаха на другом - Матурин.
      С миниатюрной черепашки, найденном в потайном кармане в материи мешка она перевела взгляд на скульптуру у фонтана. За исключением разницы в размерах и материале, скульптуру у скамьи сработали из какого-то темного металла, который кое-где поблескивал медью, обе черепахи были совершенно одинаковыми, вплоть до царапины на панцире и клинообразного скола на носу. На мгновение у нее перехватило дыхание, да и сердце, похоже, тоже остановилась. В этом невероятном походе к Башне она шла от события к события, иной раз ото дня - ко дню, ни над чем не задумываясь, просто влекомая тем, что Роланд называл ка. А потом что-то происходило, что-то из ряда вон выходящее, позволяющее ей пусть на чуть-чуть, но увидеть более общую картину, и вид этот заставлял ее замирать в благоговейном восторге и изумлении. Она чувствовала силы, которые не могла не то, чтобы понять, даже представить себе. Некоторые, как шар в ящике из "дерева призраков", олицетворяли зло. Но эта... эта...
      - Вау, - произнес кто-то. Скорее, выдохнул.
      Она подняла глаза и увидела бизнесмена, весьма процветающего, судя по костюму, который стоял у скамьи. Он проходил через сквер, возможно, направлялся на какое-то столь же важное, как и он сам, мероприятие, совещание, конференцию, а может, даже на заседание в ООН, штаб-квартира которой находилось поблизости (если, конечно, ее за эти годы не перенесли в другое место, город, страну). Но вот остановился у скамьи, как вкопанный. Дорогой брифкейс выпал из правой руки. Глаза широко раскрылись, взгляд не отрывался от черепашки в руке Сюзанны - Миа. Лицо расплылось в широченной, несколько глуповатой, словно ее обладатель обкурился травкой, улыбке.
      "Убери ее! - в испуге воскликнула Миа. - Он ее украдет!"
      "Пусть только попробует", - ответила Детта Уокер. Голос звучал расслабленно, ее забавляла эта идея. Выглянуло солнце, и Сюзанна, все ее составляющие, вдруг осознали, что день-то, если отбросить все остальное, прекрасный. Великолепный. Потрясающий.
      - Она прекрасная, великолепная, потрясающая, - вновь заговорил бизнесмен (а может, дипломат), который напрочь забыл о своих делах. Повторил те же определения, что возникли в голосе черной женщины, но соотнес их с черепашкой, вырезанной из слоновой кости.
      "А ведь так оно и есть", - подумала Сюзанна. Она прекрасно понимала незнакомца. И Джейк тоже бы понял... да еще лучше, чем она. Она рассмеялась. В ее голове рассмеялись Детта и Миа. Миа, пожалуй, против воли. И бизнесмен или дипломат тоже рассмеялся.
      - Да, и день и черепашка, - подтвердил бизнесмен, на английском он говорил с легким скандинавским акцентом. - Какая очаровательная у вас вещица! Какая очарофательная у фас вещица!
      Да, черепашка очаровательная. Маленькое очаровательное сокровище. И однажды, впрочем, не так уж и давно, Джейк Чеймберз нашел что-то на удивление похожее. В книжном магазине Келвина Тауэра Джейк купил книжку Берил Эванз "Чарли Чух-Чух". Почему? Потому что книжка позвала его. Позже, аккурат перед тем, как ка-тет попал в Кэллу Брин Стерджис, автор у книжки сменился. Им стала Клаудия-и-Инесс Бахман, и тем самым попала в члены постоянно расширяющегося ка-тета Девятнадцати. Джейк положил ключ в эту книжку и Эдди вырезал двойник ключа в Срединном мире. Ключ Джейка завораживал людей, которые его видели, и они с готовностью выполняли любые просьбы мальчика. Как и у ключа Джейка, у черепашки из слоновой кости был двойник; она, Сюзанна, сидела рядом с ним. Черепашка завораживала людей точно так же, как и ключ Джейка. И вопрос теперь заключался лишь в одном: появится ли у них готовность выполнять просьбы того, кто держал черепашку в руке?
      Судя по тому, как скандинавский бизнесмен смотрел на черепашку, Сюзанна решила, что ответ, скорее всего, будет положительный. Подумала: "Дад-да-чака, дад-да-паха, не волнуйся, крошка, у тебя черепаха!" От этого глупого стишка Сюзанна едва не расхохоталась. А Миа она сказала: "Позволь мне все уладить". "Уладить что? Я не понимаю..." "Знаю, что не понимаешь. Вот и позволь мне все уладить. Договорились?" Ждать ответа Миа не стала. Повернулась к бизнесмену, радостно улыбаясь, подняла черепашку так, чтобы он мог хорошо ее видеть. Переложила из правой руки в левую, заметила, как его глаза последовали за черепашкой, хотя голова, с величественной гривой седых волос, не шевельнулась.
      - Как ваше имя, сэй? - спросила Сюзанна.
      - Матиссен ван Вик, - ответил он. Глаза медленно перемещались вслед за черепашкой, которая вернулась в правую руку. - Я второй заместитель посла Швеции при ООН. Моя жена завела любовника. Меня это печалит. Кишечник у меня вновь функционирует нормально. Лечебный чай, который порекомендовал мне массажист отеля, подействовал, и меня это радует, - пауза. А потом. - Глядя на вашу skolpadda , я становлюсь счастливым.       Сюзанна пришла в восторг. Если б она попросила мужчину скинуть брюки и опорожнить вновь функционирующий нормально кишечник прямо на тротуаре, он бы выполнил ее просьбу? Несомненно.
      Она огляделась, убедилась, что поблизости никого нет. Это, конечно, радовало, но она решила, что не стоить тянуть с задуманным, лучше все сделать, как можно быстрее. Джейк со своим ключом собрал целую толпу. Ей же хотелось по возможности этого избежать.
      - Матиссен, - начала она, - вы упомянули...
      - Матс.
      - Простите?
      - Зовите меня Матс. Мне так больше нравится.
      - Хорошо, Матс. Вы упомянули...
      - Вы говорите на шведском?
      - Нет, - ответила она.
      - Тогда будем говорить на английском.
      - Да, я бы не возражала.
      - Я занимаю важный пост, - глаза Матса ни на мгновение не отрывались от черепахи. - Я встречаюсь с влиятельными людьми. Я бываю на коктейль-пати, куда красивые женщины приходят в "маленьких черных платьецах".
      - Должно быть, вам это в кайф. Матс, я хочу, что вы заткнули пасть и открывали ее, лишь когда я задам вам прямой вопрос. Вы это сделаете?