Стивен КИНГ
      "МЯСОРУБКА"
      Офицер полиции Хантон добрался до фабрики-прачечной как раз в тот момент, когда от нее отъезжала машина "скорой" - медленно, без воя сирены и мигалок. Дурной знак. Внутри, в конторе, толпились люди, многие плакали. В самой же прачечной не было ни души, а в самом дальнем конце помещения все еще работали огромные автоматические стиральные машины. Хантону это очень не понравилось. Толпа должна быть на месте происшествия, а не в офисе. Так уж повелось животное под названием "человек" испытывало врожденное стремление любоваться останками. Стало быть, дела очень плохи. И Хантон почувствовал, как защемило у него в животе; так случалось всегда, когда инцидент бывал серьезным. Очень серьезным. И даже четырнадцать лет службы, связанной с уборкой человеческих останков с мостовых и улиц, а также с тротуаров возле очень высоких зданий, не смогли отучить желудок Хантона от этой скверной привычки. Точно в нем гнездился какой-то маленький дьяволенок. мужчина в белой рубашке увидел Хантона и нерешительно двинулся ему навстречу. Бык, а не парень, с головой, глубоко ушедшей в плечи, с ногами и щеками, покрытыми мелкой сетью полопавшихся сосудов - то ли от высокого кровяного давления, то ли от слишком частого общения с бутылкой. Он попытался сформулировать какую-то мысль, но обе попытки оказались неудачными, и Хантон, перебив его, спросил: - Вы владелец? Мистер Гартли?
      - Нет... Нет, я Стэннер, прораб. Господи, это же просто... Хантон достал блокнот.
      - Пожалуйста, покажите, где это произошло. И расскажите, как именно.
      Казалось, Стэннер побледнел еще больше - красноватые пятна на носу и щеках стали ярче и походили теперь на родимые.
      - А я... э-э... должен? Хантон приподнял брови.
      - Боюсь, что да. Мне звонили и сказали, что все очень серьезно.
      - Серьезно...
      - Похоже, Стэннер старался справиться с приступом тошноты - кадык так и заходил вверх и вниз, словно игрушечная обезьянка на палочке. - Погибла миссис Фраули. Господи, какой ужас! И Билла Шертли, как назло, не было...
      - А как именно это случилось?
      - Пойдемте... покажу, - сказал Стэннер. И повел Хантона вдоль ряда ручных прессов, аппарата для складывания рубашек, а потом остановился возле стиральной машины. И поднес дрожащую руку ко лбу.
      - Дальше сами, офицер. Я не могу... снова смотреть на это. У меня от этого... Просто не могу и все. Вы уж извините.
      Хантон прошел вперед, испытывая легкое чувство презрения к этому человеку. Содержат какую-то фабричку с жалким изношенным оборудованием, увиливают от налогов, пропускают горячий пар по всем этим трубам, работают с вредными химическими веществами без должной защиты, ив результате, рано или поздно, несчастный случай. Кто-нибудь ранен. Или умирает. А они, видите ли, не могут на это смотреть. Не могут...
      И тут Хантон увидел.
      Машина все еще работала. Никто так и не потрудился выключить ее. При ближайшем рассмотрении она оказалась ему знакома: полуавтомат для сушки и глаженья белья фирмы "Хадли-Уотсон", модель номер шесть. Вот такое длинное и нескладное название. Люди, работающие в этом пару и сырости, придумали ей лучшее имя: "Мясорубка"...
      Секунду-другую Хантон смотрел на все это точно завороженный, затем с ним случилось то, чего еще не случалось на протяжении четырнадцати лет безупречной службы в полиции, - он поднес трясущуюся руку ко рту, и его вырвало.
      - Tu почему почти ничего не ел? - спросил Джексон.
      Женщины ушли в дом, гремели там тарелками и болтали с детьми, а Джон Хантон и Марк Джексон остались сидеть в саду, в шезлонгах, возле дымящегося ароматного барбекю. Хантон улыбнулся краешками губ. Он не съел ни крошки.
      - День выдался тяжелый, - ответил он. - Хуже еще не бывало.
      - Автокатастрофа?
      - Нет. Несчастный случай на производстве.
      - Много крови?
      Хантон ответил не сразу. Лицо его исказила страдальческая гримаса. Он достал пиво из стоявшего рядом дорожного холодильника, открыл бутылку и, не отрываясь, выпил половину.
      - Полагаю, у вас в колледже профессура не слишком знакома с фабриками-прачечными? Джексон хмыкнул:
      - Отчего же, лично я очень даже знаком. Как-то студентом ишачил все лето, подрабатывая в прачечной.
      - Тогда тебе должна быть известна машина под названием полуавтомат для скоростного глаженья и сушки? Джексон кивнул:
      - Конечно. Через нее прогоняют мокрое белье, в основном простыни и скатерти. Большая, длинная такая машина.
      - Совершенно верно, - сказал Хантон. - И вот в нее угодила женщина по имени Адель Фраули. В прачечной под названием "Блю риббон" <"Blue Ribbon" "Голубая лента">. Ее туда затянуло. Джексон побелел.
      - Но... этого просто не могло случиться, Джонни. Технически невозможно. Там имеется предохранительное устройство, рычаг безопасности. Если женщина, подающая белье на сушку, вдруг нечаянно сунет туда руку, оно тут же срабатывает и выключает машину. По крайней мере так было на моей памяти.
      - На этот счет и закон существует, - кивнул Хантон. - И тем не менее несчастье произошло.
      Хантон устало закрыл глаза, и в темноте перед его мысленным взором снова возникла скоростная сушилка "Хадли-Уотсон", модель номер шесть. Длинная, прямоугольной формы коробка размером тридцать на шесть футов. С того конца, где осуществляется подача белья, непрерывной лентой ползет полотно, над ним, под небольшим углом, предохранительный рычаг. Полотняная лента конвейера с размещенными на нем сырыми и измятыми простынями приводится в движение шестнадцатью огромными вращающимися цилиндрами, которые и составляют основу машины. Сначала белье проходит над восемью цилиндрами сверху, потом - под восемью снизу, сжимаясь между ними, точно тоненький ломтик ветчины между двумя кусочками разогретого хлеба. Температура пара в цилиндрах может достигать 300 градусов по Фаренгейту - это максимум. Давление на ткань, разложенную на ленте конвейера, составляет около 200 фунтов на каждый квадратный фут белья - таким образом оно не только сушится, но и разглаживается до самой последней мелкой складочки.
      И вот неким непонятным образом туда затянуло миссис Фраули. Стальные детали, а также цилиндры с асбестовым покрытием были красными, точно свежеокрашенный амбар, а пар, поднимавшийся от машины, тошнотворно попахивал кровью. Обрывки белой блузки и синих джинсов миссис Фраули, даже клочки бюстгальтера и трусиков выбросило из машины на дальнем ее конце, футах в тридцати; более крупные клочья ткани, забрызганные кровью, были с чудовищной аккуратностью разглажены и сложены автоматом. Но даже это еще не самое худшее...
      - Машина пыталась сложить и разгладить все, - глухо произнес Хантон, чувствуя во рту горьковатый привкус. - Но ведь человек... это тебе не простынка, Марк. И то, что осталось от нее.... - Подобно Стэннеру, незадачливому прорабу, он никак не мог закончить фразы. - Короче. ее выносили оттуда в корзине... - тихо добавил он. Джексон присвистнул:
      - Ну и кому теперь намылят шею? Хозяину прачечной или государственной инспекционной службе?
      - Пока не знаю, - ответил Хантон.
      Чудовищная картина все еще стояла перед глазами. Машина-"мясорубка", постукивая, шипя и посвистывая, гнала себе ленту конвейера, с бортов, выкрашенных зеленой краской, стекали потоки крови, и еще этот запах, жуткий запах пригорелой плоти...
      - Все зависит от того, кто дал добро на этот долбанный рычаг безопасности. а также от конкретных обстоятельств происшествия.
      - Ну а если виноват управляющий, выпутаться они смогут, ты как считаешь?
      Хантон мрачно усмехнулся:
      - Женщина умерла, Марк. Если Тартли и Стэннер экономили на технике безопасности, на текущем ремонте и поддержании этой гладилки в нормальном состоянии, им светит тюрьма. И не важно, кто из их дружков сидит в городском совете. Все равно не поможет. - А ты считаешь, они экономили?
      Хантон вспомнил помещение "Блю риббон" - плохо освещенное, с мокрыми и скользкими полами, старым изношенным оборудованием.
      - Полагаю, что да, - тихо ответил он.
      Они поднялись и направились к дому.
      - Держи меня в курсе дела, Джонни, - сказал Джексон. - Все же любопытно, как будут дальше развиваться события.
      Но Хантон заблуждался относительно машины-"мясорубки". Ей, фигурально выражаясь, удалось выйти сухой из воды.
      Гладилку-полуавтомат осматривали шесть независимых государственных экспертов, деталь за деталью. И всё они сошлись во мнении, что механизм абсолютно исправен. Предварительное следствие вынесло вердикт: смерть в результате несчастного случая.
      После слушаний совершенно потрясенный Хантон припер, что называется, к стенке одного из инспекторов, Роджера Мартина. Этот Мартин был та еще штучка. Словно высокий бокал, воды в котором не больше чем в низеньком - слишком уж толстое двойное дно. Хантон задавал ему вопросы, а он поигрывал шариковой ручкой.
      - Ничего? С этой машиной абсолютно все нормально?
      - Абсолютно, - ответил Мартин. - Ну, естественно, вся загвоздка, вся суть, так сказать, дела сводилась к рычагу безопасности. Его проверили самым тщательным образом, и выяснилось, что он находится в прекрасном рабочем состоянии. Вы же сами слышали свидетельские показания миссис Джиллиан. Должно быть, миссис Фраули слишком далеко засунула руку.