Ларри постучал по столу голубым конвертом.
      - Кажется, да. Но я не позволю с собой мошенничать.
      - Разумеется, нет, - голос Стрэйкера сочился вежливым презрением. - У вас, кажется, есть адвокат в Бостоне, если не ошибаюсь. Некто Фрэнсис Волш.
      - Откуда вы знаете? - пролаял Кроккет.
      - Неважно. Отвезите бумаги ему, он подтвердит их подлинность. Земля будет ваша при трех условиях.
      - А! - Ларри немного успокоился. - Условия. Теперь мы подходим к сути. Валяйте.
      - Номер первый. Вы продаете мне Марстен Хауз и прачечную за один доллар. Владелец дома сейчас в Бангоре. Прачечная принадлежит Портлендскому банку. Я уверен, обе заинтересованные стороны будут довольны, если вы возместите им стоимость. Минус ваши комиссионные, разумеется.
      - Откуда у вас все эти сведения?
      - Вам этого знать не следует, мистер Кроккет. Условие номер два. Вы ничего никому не расскажете о нашем сегодняшнем соглашении. Речь идет только о двух партнерах-антикварах.
      - Я не балаболка.
      - Тем не менее я хочу запечатлеть в вашей голове всю серьезность условия. Может прийти время, мистер Кроккет, когда вам захочется сообщить кому-нибудь о нашей сегодняшней сделке. Если вы это сделаете, я узнаю. Я вас уничтожу. Вы поняли?
      - Как в дрянных шпионских фильмах, - сказал Ларри. Небрежно сказал, но где-то внутри ощутил неприятную дрожь страха. Слова "я вас уничтожу" прозвучали так же просто, как "добрый день". Они звучали правдиво. И какого дьявола этот шут знает про Фрэнка Волша? Даже жена Ларри не знает про Фрэнка Волша. - Третье условие?
      - Дом нуждается в некотором ремонте. Мой партнер планирует сделать его сам. Но вы будете его агентом. Время от времени понадобятся ваши услуги, о которых также следует молчать. Вы поняли меня?
      - Да, понял. Но вы, кажется, нездешний, ведь так?
      - Разве это важно? - поднял брови Стрэйкер.
      - А вы думали! Здесь вам не Бостон и не Нью-Йорк. Я сколько угодно могу держать рот на замке - это ничему не поможет. Да одна только старая Мэйбл Вертс всю жизнь проводит с биноклем у глаз.
      - Нас не волнуют горожане. Моего партнера не волнуют горожане. Они как сороки на телефонных проводах. Поговорят и перестанут.
      Ларри пожал плечами:
      - Ваше дело.
      - Верно, - согласился Стрэйкер. - Вы будете оплачивать все издержки и хранить все документы. Вам возместят. Согласны?
      Ларри слыл лучшим игроком в покер во всем округе Кэмберленд. Внешне он был спокоен, но внутри бушевало пламя. Сделка, которую предлагает этот сумасшедший, если попадается, то раз в жизни. Может, он из тех чокнутых биллионеров, которые...
      - Мистер Кроккет, я жду.
      - У меня есть два собственных условия.
      - А! - Стрэйкер выглядел вежливо-заинтересованным.
      - Первое. Бумаги надо проверить.
      - Разумеется.
      - Второе. Если здесь кроется что-то незаконное, я не хочу знать об этом. Я имею в виду...
      При этих словах Стрэйкер откинул голову и издал предельно холодный и бесчувственный смешок.
      - Я сказал что-нибудь забавное? - осведомился Ларри без следа улыбки.
      - О... а... конечно, нет, мистер Кроккет. Вы должны меня простить. Ваше замечание позабавило меня по не относящимся к вам причинам. Что вы хотели добавить?
      - Насчет ремонта. Я не стану поставлять вам ничего, что сделает меня козлом отпущения. Если вы собираетесь производить там ЛСД или взрывчатку для хиппи - обустраивайтесь сами.
      - Согласен, - улыбка ушла с лица Стрэйкера. - Мы сговорились?
      Ларри сказал, испытывая странную нерешительность:
      - Если бумаги в порядке, думаю, да.
      Бумаги были в порядке. Компания, владеющая землей, предназначенной под Портлендский торговый центр, оказалась дутой и не доставила хлопот. Стрэйкер пришел еще в пятницу (в первый раз он приходил в понедельник), и Ларри подписал договор. Подписал с сильным привкусом сомнения в горле. Впервые он пренебрег правилом, которому до сих пор неукоснительно следовал: не гадь, где кормишься. И, несмотря на неимоверную прибыль, когда Стрэйкер прятал договор в свою папку, он почувствовал, что целиком отдал себя во власть этого человека и его отсутствующего партнера мистера Барлоу.
      Но август прошел, лето соскользнуло в осень, осень в зиму, и он ощутил облегчение. К весне он и вовсе сумел забыть, каким образом получил бумаги, хранящиеся в сейфе Портлендского банка.
      И тут начались события.
      Этот писатель, Мерс, интересовался Марстен Хаузом и так странно смотрел на Ларри.
      Вчера пришло письмо и посылка от Стрэйкера. В сущности, это была записка, а не письмо.
      "Будьте добры, распорядитесь повесить прилагаемую табличку в окне магазина.
      Р.Т.Стрэйкер."
      Табличка оказалась скромнее многих ей подобных:
      "Откроется через неделю. Барлоу и Стрэйкер.
      Изящная мебель. Отборный антиквариат".
      А теперь эта машина у дверей Марстен Хауза. Он все еще смотрел на нее, когда услышал над ухом:
      - Заснул, Ларри?
      Он подскочил и оглянулся. Рядом стоял Перкинс Джиллеспи, зажигающий "Пэлл-Мэлл".
      - Нет, - нервно рассмеялся Ларри. - Только задумался.
      Перкинс посмотрел на Марстен Хауз, где сверкали на солнце хром и сталь дверей, потом - на старую прачечную с новой вывеской в окне.
      - И не ты один, пожалуй. Всегда славно заполучить в город новых людей. Ты ведь с ними встречался, верно?
      - С одним. В прошлом году.
      - Мистер Барлоу или мистер Стрэйкер?
      - Стрэйкер.
      - Ничего человек?
      - Трудно сказать, - отозвался Ларри и почувствовал желание облизнуть губы. Но не стал их облизывать. - Мы говорили только о деле. Кажется, с ним все о'кей.
      - Хорошо. Это хорошо. Пошли. Я прогуляюсь с тобой до Замечательного.
      Когда они переходили улицу, Лоуренс Кроккет думал о сделках с дьяволом.
      1:00 пополудни.
      Сьюзен Нортон вошла в Салон Барбары, улыбаясь Бебс Гриффин - старшей сестре Хола и Джека.
      - Слава Богу, ты смогла принять меня так скоро.
      - Без проблем среди недели, - сказала Бебс, включая фен. - Кошмар, как душно. Вечером будет гроза.
      Сьюзен взглянула на незапятнанное голубое небо.
      - Ты думаешь?
      - Да. Что ты хочешь, завивку?
      - Конечно, - отозвалась Сьюзен, думая о Бене Мерсе, - да такую, как будто я никогда не бывала в нашем городе.
      - Да, - вздохнула Бебс, опуская на нее колпак, - все так говорят.
      Вздох отдавал фруктовой резинкой. Бебс спросила Сьюзен, знает ли та, что кто-то открыл новую мебельную лавку в Городской Лохани - дорогое, похоже, заведение, - и хорошо бы там нашлась лампа под ее пару бра и, не правда ли, мысль уйти из дому и перебраться в город была самая удачная мысль в ее жизни, и, не правда ли, что чудесное лето в этом году. Досадно, что кончается.
      3:00 пополудни.
      Бонни Сойер лежала на большой двуспальной кровати в своем доме на Дип Кат-роуд. Это был не дрянной трейлер, а настоящий дом, с фундаментом и подвалом. Ее муж Рэг, автомеханик, хорошо зарабатывал.
      На ней ничего не было, кроме тонких голубых трусиков, и она нетерпеливо поглядывала на часы. Две минуты четвертого - где он?
      Входная дверь чуть-чуть приоткрылась, и заглянул Кори Брайант.
      - Все о'кей? - шепнул он. Кори было только двадцать два года, и эта связь с замужней женщиной, да еще такой сногсшибательной, как Бонни Сойер - "Мисс Кэмберленд-1973", - делала его робким, нервным и грубым сразу.
      Бонни улыбнулась, продемонстрировав восхитительные зубки.
      - Если бы нет, мой дорогой, - ответила она, - в тебе бы уже проделали такую дыру, что сквозь нее можно было бы смотреть телевизор.
      Он вошел на цыпочках, и пояс со всякими приспособлениями - Кори уже два года работал на телефонную компанию - забавно позвякивал при каждом его шаге.
      Бонни хихикнула и раскрыла объятия:
      - Я тебя люблю, Кори. Ты прелесть.
      Взгляд Кори наткнулся на темную тень под голубым нейлоном, и Кори сделался больше грубым, чем нервным. Он забыл про цыпочки, он пошел к ней, и, когда они соединились, где-то в лесу запела цикада.
      4:00 пополудни.
      Бен Мерс откинулся на стуле, закончив дневную работу. Он отказался от прогулки в парке, чтобы отправиться обедать в Нортонам с чистой совестью, и писал почти весь день без перерыва.
      Он встал и потянулся, весь взмокший от пота, прислушиваясь к хрусту собственных костей. Вытащил свежее полотенце и поторопился было в ванную прежде чем все вернутся с работы и туда будет не протолпиться.
      Не дойдя до двери, он вдруг развернулся и подошел к окну. Что-то бросилось ему в глаза. Не в городе - город передремывал день под небом того особого глубокого оттенка голубизны, которым славится Англия в конце лета.
      Мартин Хауз. Отсюда, из окна, за асфальтовыми крышами двухэтажных домов на Джойнтер-авеню и за парком, полным детей, уже вернувшихся из школы, он выглядел миниатюрой, кукольным домиком. И это нравилось Бену. Отсюда Марстен Хауз выглядел как нечто, с чем можно совладать. Взять в руки и раздавить ладонями.
      У дверей стоял автомобиль.
      Бен замер с полотенцем через плечо, ощутив спазм необъяснимого ужаса. Губы его беззвучно шевельнулись, будто произнося слово, никому - и ему самому - непонятное.
      5:00 пополудни.
      Мэттью Берк вышел из школы высшей ступени и направился к своему старенькому автомобилю.
      В свои шестьдесят три - два года до законной отставки - он еще нес полную нагрузку уроков английского, плюс внеклассная работа. Осенью это была школьная постановка, и он только что закончил чтение трехактного фарса под названием "Проблемы Чарли".
      Из совершенно непригодного большинства он выбрал дюжину способных кое-что запомнить и пересказать дрожащим монотонным голосом, а также двух-трех ребят, способных на большее.
      По теории Мэтта, школьная постановка должна походить на миску "Кэмбелского супа": абсолютно безвкусна, но никому не повредит. Родители придут в восторг, театральный критик из кэмберлендского "Лидера" захлебнется многосложными эпитетами - за что ему и платят. Героиня, вероятно, на этот раз Рути Кроккет - влюбится в героя и, возможно, после премьеры потеряет девственность.
      В свои шестьдесят три он все еще любил учительствовать. Недостаток строгости, не позволивший ему стать заместителем директора, самому Мэтту никогда не мешал. Он спокойно читал сонеты Шекспира среди летящих самолетиков и шариков жеваной бумаги; садился на кнопки и рассеянно их отбрасывал, распоряжаясь открыть 467-ю страницу грамматики; доставал сочинения из-под сверчков, лягушек в ящике, а один раз - из-под семифутовой черной змеи.
      Дети его не особенно любили, но многие научились уважать, а некоторые даже поняли, что преданность делу и самоотверженность, как бы эксцентрично и унизительно они не выглядели, достойны уважения.
      Он сильно нажал на акселератор - мотор заглох. Мэтт выждал, снова тронул машину и настроил радио на свой любимый рок-н-ролл.
      Мэтт жил в маленьком домике на Таггарт Стрим-роуд и почти никого не видел. Он никогда не был женат и обходился без всяких родственников. Это был одинокий человек, но одиночество никак его не испортило.
      Тени удлинились, вечер придал панораме города оттенки картин французских импрессионистов. Мэтт взглянул направо, увидел мельком Марстен Хауз - и взглянул снова.
      - Ставни, - громко произнес он сквозь вскрики радио. Две отвалившихся прежде ставни снова закрывали окна, придавая дому слепой таинственный вид.
      Он взглянул в зеркальце заднего обзора и увидел у двери машину. Он учительствовал в Салеме Лоте с 1952-го и ни разу не видел у этих дверей автомобиля.
      - Там что, поселился кто-нибудь? - спросил он неизвестно кого и поехал дальше.
      6:00 пополудни.
      Отец Сьюзен, Билл Нортон, председатель городского управления, обнаружил, к своему удивлению, что ему нравится Бен Мерс. Билл, черноволосый, крупный, с телосложением грузовика, не пополнел и после пятидесяти. С разрешения отца он ушел из одиннадцатого класса во флот, а в двадцать четыре года вырвался оттуда и досдал школьные экзамены экстерном. Он не испытывал ненависти к интеллектуалам, свойственной многим людям его типа, но терпеть не мог кое-кого из длинноволосых мальчишек, которых приводила домой Сьюзен. Не то чтобы его бесили их волосы или одежда - он не мог переносить их несерьезного отношения к жизни. Он не разделял симпатий жены к Флойду Тиббитсу, но относился к нему лучше, чем к прочим: у Флойда была хорошая работа, и он мог считаться сравнительно серьезным. К тому же он был местным. Впрочем, Бен Мерс в каком-то смысле тоже.
      - Ты не цепляйся к нему насчет волос и прочего, - предупредила Сьюзен, услыхав звонок. Она одела легкое зеленое платье и огромной зеленой заколкой собрала завитые волосы в свободный пучок.
      Билл рассмеялся:
      - Цепляюсь, когда есть к чему, Сюзи, дорогая. К тебе я никогда не цеплялся, ведь правда?
      Она нервно улыбнулась ему и пошла открывать дверь.
      Одежда вошедшего Биллу понравилась: простые синие джинсы, очень опрятные, и белая рубашка с закатанными рукавами.
      - Бен, это - папа и мама, Билл и Анна Нортон. Мам, пап, это - Бен Мерс.
      - Здравствуйте. Рад вас видеть.
      Он немного скованно улыбнулся миссис Нортон, и та сказала:
      - Здравствуйте, мистер Мерс. В первый раз в жизни вижу вблизи живого писателя. Сьюзен ужасно волновалась.
      - Не беспокойтесь, я не читаю своих книг на память, - улыбнулся он.
      - Привет, - Билл поднялся со стула. Он вышел из портлендских доков, и руки его помнили об этом. Но кисть Мерса не превратилась в Билловой ладони в желе, как это происходило с обычными садовыми "мальчиками от искусства", и Билл остался доволен. Он перешел к следующему испытанию:
      - Хотите пива? Там стоит на льду, - и он махнул рукой в сторону задней веранды, которую сам пристроил. "Мальчики от искусства" неизменно отказывались, - очевидно, опасаясь размягчить мозги, и без того нетвердые.
      - Ух, как я люблю пиво, - сказал Бен, и его улыбка удвоилась. Давайте два или три.
      Билл расхохотался:
      - Вот это я понимаю! Пошли.
      При звуке этого смеха с женщинами произошло нечто странное: брови Анны Нортон сдвинулись, а Сьюзен - облегченно разошлись, как будто беспокойство, освободив одну из них, перешло в другую.
      На веранде Билл перебросил банку пива Бену, тот ловко поймал ее.
      - Вы понравились Сьюзен.
      - Сьюзен хорошая девушка.
      - Да, хорошая, практичная девушка. - Нортон задумчиво допил пиво. Она говорит, вы опубликовали три книги.
      - Да, это так.
      - Хорошо расходились?
      - Первая - да.
      Больше Бен не сказал ничего. Билл Нортон слегка кивнул в знак одобрения человеку, у которого хватает шариков держать свои денежные дела при себе.
      - Поможете мне зажарить сосиски?
      - Конечно.
      - Их надо надрезать, чтоб вышел сок. Знаете об этом?
      - А как же! - усмехнувшись, Бен быстро проделал в воздухе крестообразный надрез кончиком указательного пальца.
      - Да, вы и впрямь из наших краев. - Билл Нортон встал. - Берите вон ту корзиночку с брикетиками и пойдемте во двор к мангалу. Возьмите пиво с собой.
      - Я с ним неразлучен.
      Предсказания Бебс Гриффин насчет дождя оказалось грандиозной ошибкой, и обед на свежем воздухе прошел прекрасно. Легкий ветерок при помощи дымка из мангала ликвидировал всех запоздалых комаров. Женщины унесли бумажные тарелки и вернулись выпить по банке пива и посмеяться, глядя, как Билл разнес Бена в бадминтон со счетом 21:6. Бен с искренним сожалением отказался от реванша, показав на часы.
      - Книга, - пояснил он. - Я остался должен шесть страниц. Если напьюсь, не сумею даже прочесть, что напишу завтра утром.
      Сьюзен проводила его до входных дверей - он ушел пешком. Билл, заливая огонь, кивал самому себе. Этот парень не выставлял напоказ свою серьезность, но человек, который работает после обеда, так или иначе продвинется в жизни.
      Однако Анна Нортон полностью так и не оттаяла.
      7:00 пополудни.
      Флойд Тиббитс остановил машину на стоянке "У Делла" примерно через десять минут после того, как Делберт Марки, владелец и бармен, повесил над дверями новую розовую вывеску с буквами трехфутовой высоты. Кругом собирались пурпурные сумерки и выпивали свет с неба, а в углублениях земли вот-вот должен был зародиться туман. Близилась ночь.
      - Привет, Флойд, - сказал Делл, вытаскивая банку из холодильника. Как дела?
      - Отлично. Это пиво выглядит привлекательно.
      Флойд был высокий человек с ухоженной бородой песочного цвета. Жизнь и работа в банке Гранта устраивали его, хотя недовольство лежало где-то на границе со скукой. Он чувствовал, что плывет по течению, но не особенно огорчался этим. К тому же Сюзи - чудесная девушка. Недолго ждать, пока ему придется так или иначе что-нибудь решать.
      Он бросил на прилавок долларовую купюру, жадно выпил пиво, налил новый стакан. Только один человек соседствовал с ним у стойки - тот паренек, Брайант из телефонной компании.
      - Что новенького в городе? - спросил Флойд, заранее зная ответ.
      "Ничего. Разве что кто-нибудь напился вдрызг в высшей школе".
      - Кто-то убил собаку твоего дяди. Такого еще не было.
      Флойд не донес стакан до рта:
      - Что? Дока дядюшки Вина?
      - Точно.
      - Машиной переехали?
      - Не похоже. Его нашел Майк Райсон. Док висел на тех, знаешь, остриях кладбищенских ворот. Измочаленный вдребезги.
      - Сволочь! - Флойд был потрясен.
      Делл серьезно кивнул, довольный произведенным впечатлением. Он-то знал кое-что и погорячее: девушку Флойда видели с писателем, поселившимся у Евы, но это Флойд пусть выясняет сам.
      - Райсон отвез тело Перкинсу Джиллеспи, - продолжал Делл. - Тот думает, что собака сдохла, а повесили ее детишки, для развлечения.
      - У Джиллеспи вместо головы задница.
      - Возможно. Я тебе скажу, что я думаю, - Делл наклонился вперед. - Я думаю, может и детишки... черт, я знаю это... Это может оказаться похуже развлечений. Гляди-ка.
      Он полез под прилавок и достал газету. Флойд глянул. Статья, на которую указал ему Делл называлась "Сатанисты оскверняют церковь". Оказывается, около полуночи банда парней вломилась в католическую церковь городка Клевистон во Флориде и совершала там какие-то кощунственные обряды. Алтарь оказался оскверненным, на скамьях вырезаны похабные слова, а на ступенях, ведущих в церковь, найдены брызги крови. Лабораторный анализ показал, что хотя часть крови принадлежала животному (скорее всего - козлу), в основном - кровь человеческая. Местный начальник полиции признал, что подозреваемых пока нет.
      Флойд отложил газету:
      - Сатанисты в Лоте? Брось, Делл. Ты перегрелся у плиты.
      - Эти детишки совсем ошалели, - настаивал Делл. - Вот увидишь, я прав. В следующий раз они принесут человеческую жертву на Гриффиновом пастбище. Еще налить?
      - Нет, спасибо, - Флойд отодвинул табурет. - Пойду-ка навещу дядюшку Вина. Он любил эту собаку.
      - Передай мое сочувствие. - Делл спрятал свою газету обратно. - Мне, правда, ужасно жаль.
      На полдороги к двери Флойд приостановился:
      - Значит на воротах повесили, а? Хотел бы я добраться до этих ребятишек.
      - Сатанисты, - повторил Делл. - Ничуть не удивлюсь. И что это на людей наехало в наши времена?
      Флойд вышел. Брайант бросил десятицентовик в музыкальный автомат, и Дик Керлс запел "Похорони со мной бутылку".
      7:30 вечера.
      - Возвращайтесь пораньше, - сказала Марджори Глик своему старшему сыну Дэнни. - Завтра в школу. Я хочу, чтобы твой брат был в постели в четверть десятого.
      Дэнни переминался с ноги на ногу.
      - Я не понимаю, зачем мне вообще брать его с собой.
      - Не надо, - согласилась Марджори опасно приятным голосом. - Можешь оставаться дома.
      Она повернулась к столу, на котором разделывала рыбу, и Ральфи высунул язык. Дэнни погрозил ему кулаком, но его дрянной брат только улыбнулся.
      - Вернемся, - пробормотал Дэнни и попытался выскользнуть из кухни, таща за собой Ральфи.
      - К девяти.
      - О'кей, о'кей.
      Тони Глик, задрав ноги, сидел перед телевизором в столовой.
      - Куда вы, ребята?
      - В гости к новенькому, - пояснил Дэнни. - К Марку Петри.
      - Ага, - добавил Ральфи, - мы посмотрим его... элек-три-ческий по-езд.
      Дэнни недобро взглянул на брата, но отец не заметил ни паузы, ни ударения. Он только проговорил машинально:
      - Не задерживайтесь.
      Последний свет еще медлил на небе, хотя солнце уже зашло. У задней калитки Дэнни пообещал:
      - Я из тебя дух выбью, вонючка!
      - А я расскажу, - отозвался Ральфи самодовольно. - Расскажу, зачем ты идешь на самом деле.
      - Гад, - произнес Дэнни беспомощно.
      Тропинка вела вниз по склону к лесу. Дом Гликов стоял на Брок-стрит, дом Петри - на Джойнтер-авеню. Если вам двенадцать и девять и вы не прочь перебраться по камням через Кроккетский ручей, можно сберечь много времени, срезав угол. Под ногами хрустели сосновые иголки и сухие веточки. Иногда в лесу вскрикивал коростель и сверчки принимались вторить ему.
      Дэнни совершил ошибку, сказав брату, что у Марка Петри есть полный набор пластиковых монстров: вурдалак, мумия, Дракула, Франкенштейн, сумасшедший доктор - и даже Камера Ужасов. Мать считала все это дрянью, заражающей мозги, и братец сразу обратился в шантажиста. Вонючка он все-таки.
      - Ты знаешь, что ты - вонючка?
      - Знаю, - гордо согласился Ральфи. - А что это?
      - Это когда ты зеленеешь и становишься липким, как...
      Они подошли к ручью, лениво журчащему по гравию и переливающемуся в сумерках жемчужным отблеском. Дэнни запрыгал по камням, внимательно вглядываясь под ноги.
      - Сейчас толкну! - завопил сзади с восторгом Ральфи.
      - Только попробуй. Я тебя в зыбучий песок столкну, дрянь.
      Они перебрались на другой берег.
      - А здесь нет зыбучего песка, - фыркнул Ральфи.
      - Нет? - угрожающе переспросил Дэнни. - Тут один парень утонул в зыбучем песке в позапрошлом году. Я сам слышал, как взрослые в магазине рассказывали.
      - Правда? - глаза Ральфи расширились.
      - Точно. Он ушел вниз со страшным криком, и в рот ему набился песок, и это был конец. Рррррсссссшшшшшшш!
      - Пойдем, - сказал Ральфи неспокойно. Уже почти совсем стемнело, и лес наполнился шевелящимися тенями. - Пойдем отсюда.
      Они двинулись дальше, скользя на сосновых иглах. Дэнни действительно слышал разговор о мальчике - его звали Джерри Кингфилд. Может быть, он и ушел в зыбучий песок с криком и воплями, но никто этого не слышал. Он просто исчез шесть лет назад в болотах, куда отправился на рыбалку. Кто предполагал зыбучий песок, а кто - гомиков. Они везде попадаются.
      - Говорят, в этих лесах все еще бродит его призрак, - торжественно провозгласил Дэнни, игнорируя тот факт, что болота лежали в трех милях к югу.
      - Не надо, Дэнни, - попросил Ральфи, - не надо... в темноте.
      Лес таинственно поскрипывал вокруг. Коростель перестал кричать. Где-то за ними треснула ветка. В небе почти не осталось света.
      - Время от времени, - продолжал Дэнни зловеще, - когда дрянные маленькие мальчишки выходят из дому в темноте, он подбирается к ним незаметно, а лицо у него все гнилое и покрытое песком...
      - Дэнни, пойдем.
      В голосе брата звучала настоящая мольба, и Дэнни замолчал. Он почти напугал сам себя. Темные силуэты деревьев вокруг медленно шевелились под ночным ветерком, терлись друг о друга, поскрипывая.
      Слева треснула еще одна ветка.
      Дэнни вдруг пожалел, что они не пошли по дороге.
      Опять треснула ветка.
      - Дэнни, я боюсь, - прошептал Ральфи.
      - Глупости, - сказал Дэнни. - Пошли.
      Листья шуршали под ногами. Дэнни сказал себе, что никакого треска веток он не слышит. Кровь толкалась в висках. Руки похолодели. "Считай шаги, - велел он сам себе. - Мы будем на Джойнтер-авеню через двести шагов. А обратно пойдем по дороге, чтоб этот вонючка не перепугался опять. Через минуту мы увидим фонари и будем знать, какие мы дураки, но это будет замечательно, так что считай шаги. Раз... два... три..."
      Ральфи взвизгнул.
      - Вот он! Вот он, призрак! Я ЕГО ВИЖУ!
      Ужас раскаленным железом вонзился Дэнни в грудь. Ноги словно пронзило проволокой. Он бы повернулся и побежал, но Ральфи вцепился в него.
      - Где? - прошептал Дэнни, забыв, что призрака он выдумал сам. - Где? - он всматривался в лес и видел только темноту.
      - Он ушел... но я видел... он... оно... Глаза! Я видел глаза! Ой, Дэнни, - он уже бормотал что-то неразборчивое.
      - Призраков не бывает, дурак. Пошли.
      Дэнни взял брата за руку и пошел. Ему показалось, что его ноги сделаны из десяти тысяч карандашных грифелей. Ральфи тащился сзади, почти сталкивая его с тропинки.
      - Оно за нами следит, - прошептал Ральфи. - Разве ты не чувствуешь?
      Дэнни остановился. Теперь он действительно почувствовал что-то, как могут чувствовать дети, и знал, что они больше не одни. На лес опустилась полная тишина, но тишина злая. Вокруг тяжело корчились тени.
      И Дэнни почувствовал что-то дикое.
      Призраков нет, но гомики есть. Они останавливаются в черных машинах и предлагают тебе конфету или слоняются за углами улиц, или... или крадутся за тобой в лес...
      А потом...
      - Беги, - приказал он резко.
      Но Ральфи дрожал, парализованный страхом. Он вцепился в руку Дэнни крепче металлического захвата. Глаза его, устремленные в лес, вдруг стали расширяться.
      - Дэнни!..
      Треснула ветка.
      Дэнни повернулся и посмотрел туда, куда смотрел его брат.
      Мрак охватил их.
      9:00 вечера.
      Мэйбл Вертс, огромная семидесятичетырехлетняя толстуха, все меньше и меньше могла полагаться на свои ноги. Зато в ее распоряжении оставался телефон. Вертс была вместилищем всей истории города и всех его сплетен. Не то чтобы ее сплетни были злыми, просто она жила городом и для города. В каком-то смысле она и была городом, эта женщина, проводящая почти все свое время у окна, в шелковом капоте, в короне из тощих седых кос, с телефоном в правой руке и японским биноклем в левой. Сочетание этих двух предметов плюс неограниченное время на их использование - делало из нее благожелательного паука, распростершего паутину от края до края Салема Лота.
      За неимением лучшего она смотрела на Марстен Хауз, когда его ставни слева от входной двери открылись, выплеснув на землю квадрат света, явно не электрического. Она успела только бросить мучительно короткий взгляд на что-то вроде головы и плеч за окном. Это вызвало в ней странную дрожь.
      Больше ничего не случилось.
      Она подумала: "Что же это за люди - открывают окна только тогда, когда их ни одна живая душа не увидит?".
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.