ЯНВАРЬ

Где-то высоко вверху светит полная луна, но здесь, в Таркерз-Миллз, январский ветер запорошил небо снегом. Поземка заметает пустынную Центральную авеню. Смирившись с поражением, оранжевые снегоочистители покинули поле боя.

Арни Веструм, путевой обходчик на железной дороге, застигнут бураном в своей будке в девяти милях note 1 от города. Снежные заносы не дают пройти его маленькой дрезине, работающей на бензине, поэтому Арни коротает время здесь, раскладывая пасьянс. Карты у него старые, засаленные. Снаружи завывания ветра переходят в пронзительный вопль. Веструм в тревоге поднимает голову, но тут же возвращается к пасьянсу, но это всего лишь ветер…

Хотя ветер обычно не царапает в дверь и не скулит, словно прося, чтобы его впустили.

Арни — высокий худощавый мужчина в шерстяной фуфайке и железнодорожном комбинезоне — встает. В углу рта зажата сигарета «Кэмел», на лицо, типичное для уроженца Новой Англии, падает оранжевый отсвет от висящей на стене керосиновой лампы.

В дверь вновь заскреблись. Чья-то собака, думает Арни.

Потерялась и теперь просит, чтобы ее впустили. Всего-навсего… Но тем не менее Арни медлит. Конечно, нехорошо оставлять собаку на холоде (хотя в будке сейчас не намного теплее — несмотря на обогреватель, изо рта Арни вырывается пар), думает железнодорожник, но все же колеблется. Страх холодными пальцами сжимает его сердце. Таркерз-Миллз ждут скверные времена. То и дело встречаются дурные предзнаменования, и это очень не нравится Арни, в жилах которого течет кровь древних обитателей Уэльса.

Прежде чем железнодорожник успевает решить, что же ему делать с непрошеным гостем, повизгивание переходит в рычание. Раздается глухой стук, как будто в дверь ударили чем-то невероятно тяжелым.., непродолжительная тишина.., затем удар повторяется. Дверь дрожит, в помещение влетают клубы снега.

Арни Веструм оглядывается в поисках какого-нибудь предмета, которым можно было бы подпереть дверь. Но он успевает только схватиться за шаткий стул, на котором сидел.

Рычащее существо вновь с невероятной силой ударяет в дверь и раскалывает ее сверху донизу.

На миг оно, брыкаясь, застревает в образовавшейся щели, встав почти вертикально. Желтые глаза горят ярким пламенем, пасть ощеривается в рычании. Это самый большой волк из всех, каких доводилось видеть Арни…

И его рычание ужасно напоминает человеческую речь.

Дверь стонет и трещит. Через секунду существо будет внутри.

В углу, рядом с кучей инструментов, у стены стоит кирка. Бросившись туда, Арни хватает ее.

Волк уже протиснулся внутрь и припал к земле, глядя желтыми глазами на зажатого в угол человека. Уши у волка стоят торчком, язык свисает. В разбитую до середины дверь летят хлопья снега.

Волк с рычанием прыгает, и Арни Веструм взмахивает киркой.

Он успевает это сделать только один раз.

Через разбитую дверь на снег падает слабый свет керосиновой лампы.

Ревет и стонет ветер.

В будке слышатся крики.

В Таркерз-Миллз пришло нечто страшное, скрытое от людских глаз, подобно плывущей за тучами по ночному небу полной луне. Это оборотень, и для его появления не больше причин, чем для появления ракового заболевания, маньяка-убийцы или смертоносного торнадо. Просто пришло время ему объявиться именно здесь — в этом маленьком городишке штата Мэн, где раз в неделю устраивается церковный ужин с жареными бобами, где маленькие мальчики и девочки все еще приносят своим учителям яблоки и где местный еженедельник с религиозным трепетом сообщает о загородных прогулках, организуемых Клубом пожилых горожан. На следующей неделе газета сообщит о других, гораздо менее приятных вещах.

Следы загадочного существа уже начало заносить снегом. В пронзительном вое ветра слышится злобное удовлетворение. В этих диких, бездушных звуках воплощаются только тяжелое дыхание и ледяной холод зимы. И ничего от Бога или Света.

Цикл оборотня начался.

ФЕВРАЛЬ

Любовь, думает Стелла Рэндольф, лежа на своей узкой девичьей постели. В окно льется холодный голубой свет полной луны. Сегодня был День святого Валентина.

О любовь любовь любовь! Любовь — как…

В этом году Стелла Рэндольф, владевшая в Бapкepз-Mиллз магазином модной одежды, получила двадцать «валентинок» — от Пола Ньюмена, от Роберта Рэдфорда, от Джона Траволты.., даже от Эйс Фрили из рок-группы «Кисе». Все они стояли на бюро в другом конце комнаты, освещенные холодным голубым светом луны. Все до одной Стелла отправила себе сама — как и в прошлые годы.

Любовь — кок поцелуй на рассвете.., или как последний, настоящий поцелуй в конце любовных романов серии «Арлекин»… Любовь — как розы в сумерках…

Несомненно, в Таркерз-Миллз над ней все смеются. Ну и пусть! Пусть маленькие мальчики хихикают над ней, прикрывая лицо рукой (а иногда, находясь на безопасном расстоянии и убедившись, что поблизости нет констебля Ниари, начинают своими чистыми, высокими голосами напевать: «Толстый, толстый — три, четыре!»). Стелла знает: что такое любовь и что такое луна. Пусть ее магазин прогорает: пусть она слишком много весит; но сейчас, в эту ночь грез, когда сквозь замерзшие стекла льется лунный свет, ей кажется, что любовь все-таки еще придет: Придет вместе с ароматом лета, и появится он…

Любовь — как грубое прикосновение к щеке, резкое, царапающее…

И в этот момент кто-то стал царапаться в окно.

Стелла приподнимается на локте, одеяло сползает с ее полной груди. Лунный свет заслоняет темный силуэт — неясный, но, несомненно, мужской. Я сплю, думает Стелла, и во сне я его впущу, во сне я кончу. Это слово считают грязным, но оно чистое, хорошее; оно неразделимо с любовью.

Она встает, уверенная в том, что это всего лишь сон, что сейчас там, за окном, мужчина, которого она знает, мимо которого каждый день проходит по улице. Это…

(любовь любовь приближается любовь пришла)

Но когда толстые пальцы Стеллы касаются холодного стекла, она видит, что перед ней вовсе не человек, а животное — огромный косматый волк. Его передние лапы опираются на подоконник, а задние почти полностью погружены в сугроб, нанесенный ветром с западной стороны ее дома на окраине городка.

Но сегодня День святого Валентина, и меня ждет любовь, думает девушка. Глаза обманывают ее даже во сне. Это мужчина, тот самый мужчина, которого она ждет, ослепляющий ее своей греховной красотой.

(грешной да любовь будет грешной)

И он пришел этой лунной ночью и возьмет ее. Он будет…

Стелла поднимает окно, и порыв холодного воздуха, от которого не спасает тонкая ночная рубашка, убеждает девушку, что это не сон.

Мужчина исчез, и Стелла внезапно понимает, что его никогда здесь не было. Ноги подгибаются, она делает шаг назад, волк легко прыгает в комнату и встряхивается, рассеивая в темноте сказочную снежную пыль.

Но любовь! Любовь — это как.., как.., как пронзительный крик…

Слишком поздно она вспоминает про Арни Веструма, которого всего лишь месяц назад нашли в железнодорожной будке разорванным на куски. Слишком поздно…

Волк бесшумно приближается к ней, его желтые глаза горят холодным вожделением.

Стелла Рэндольф пятится к своей девичьей кровати, пока не упирается пухлыми ногами в ее железную раму и не падает навзничь.

Лунный свет придает волчьему меху серебристый оттенок.

«Валентинки» на бюро вздрагивают под порывом ветра, одна из них срывается с места и, кружась, медленной бесшумно планирует на пол.

Волк кладет лапы на постель по обе стороны от Стеллы. Она может чувствовать его дыхание.., горячее, хотя нельзя сказать, что неприятное. Волк пристально смотрит на нее.

— Любовь, — шепчет девушка и закрывает глаза.

Волк бросается на нее.

Любовь — все равно что смерть.

МАРТ

Последний в этом году буран с тяжелым, мокрым снегом, который с наступлением ночи превращается в лед, по всему городку с треском ломает ветви деревьев.

— Мать-природа избавляется от сухостоя, — говорит за кофе своей жене Милт Штурмфуллер, городской библиотекарь.

Это худой мужчина с узким лицом и голубыми глазами, который уже двенадцать лет держит в страхе свою красивую молчаливую жену. Почему — догадываются лишь немногие, в том числе жена констебля Ниари, Джоан.

Город умеет хранить свои тайны.

Милту так понравилась сказанная им фраза, что он вновь ее повторяет:

— Ну да, мать-природа избавляется от сухостоя. — И тут свет гаснет, а Донна Ли Штурмфуллер тихо вскрикивает. Кроме того, она разливает свой кофе.

— Вытри, — холодно говорит ей супруг. — Вытри это, и сейчас же.

— Да, милый. Конечно.

В темноте Донна Штурмфуллер нащупывает кухонное полотенце и принимается вытирать пролитый кофе. Внезапно она ударяется подбородком о скамеечку для ног и кричит от боли. В темноте слышится смех ее супруга. Он веселится от всей души. Штурмфуллер находит все это очень забавным. Смешнее могут быть только шутки из «Ридерз дайджест». Читая анекдоты под рубриками «Армейский юмор» и «Жизнь в этих Соединенных Штатах», Штурмфуллер всегда смеется так, будто его щекочут под мышками.

В эту мартовскую ночь мать-природа избавилась не только от сухостоя, но и от линии электропередачи вдоль ручья Таркер-Брук. Под тяжестью льда провода день ото дня клонились все ниже и ниже, пока не рухнули на дорогу подобно клубку змей, лениво извиваясь и изрыгая голубые искры.

Все в Гapкepз-Mиллз погрузилось в темноту.

Как будто удовлетворившись этим, ветер начал стихать, и незадолго до полуночи температура воздуха сгустилась с тридцати трех до шестнадцати градусов note 2. Слякоть мгновенно застыла, образовав причудливые рельефы. Сенокосный луг старика Хейга, известный под названием Поле в сорок акров, покрылся неровной коркой льда. В домах по-прежнему темно и холодно. Ни один ремонтник еще не смог пробраться к месту аварии по превратившимся в каток дорогам.

В облаках появляется просвет, в нем показывается полная луна.

Лед, покрывающий Травную улицу, сверкает в лунном свете, как кости мертвеца.

И тут раздается вой.

Никто не смог бы сказать, откуда исходит этот звук. Кажется, он идет отовсюду и в то же время ниоткуда. Полная луна ярко освещает темные дома. Звук доносится из зловещего сумрака, а мартовский ветер плачет и стонет, как будто мертвый берсеркерnote 3 изо всей мочи дует в свой рог. Одинокий и яростный вой сливается с завываниями ветра.

Этот вой слышит Донна Ли, рядом с которой сном младенца спит ее отвратительный супруг. Его слышит констебль Ниари, стоящий у окна своей спальни на Лорел-стрит. В своей спальне слышит его Олли Паркер — толстый неудачник, директор средней школы. Слышат также и остальные. Среди них мальчик в инвалидной коляске.

Но никто ничего не видит. И никто не знает имени бродяги, которого на следующее утро нашел ремонтник, все-таки добравшийся до ручья Таркер-Брук, чтобы починить линию электропередачи. Бродяга весь обледенел, голова откинута в молчаливом крике, старое, поношенное пальто и рубашка разодраны на груди. Бедняга сидел в замерзшей луже собственной крови, пристально глядя на упавшие провода, его руки, пальцы которых сковал лед, все еще были подняты вверх, как будто он защищался от неведомой опасности.

А вокруг было множество отпечатков звериных следов.

Волчьих следов.

АПРЕЛЬ

В середине месяца снегопады сменились дождями, и в Таркерз-Миллз все начало зеленеть. Растаял лед на выгоне Мэтти Теллингэма, почти исчезли последние пятна снега в роще, которая называлась Большие леса. Словом, природа готовилась вновь преподнести свой старый, но все равно удивительный сюрприз: начиналась весна.

Несмотря на окутавший городок страх, каждый его житель готовится на свой лад отпраздновать приход весны. Грэмма Хейг печет пироги и выставляет их охлаждаться на подоконник. В воскресенье священник церкви Милосердия Господня преподобный Лестер Лоу читает проповедь под названием «Весна любви Господней», перемежая ее отрывками из «Песни Соломоновой». Что же касается мирских дел, то в эти дни Крис Райтсон, главный пьяница в Таркерз-Миллз, начинает Большой Весенний Запой. При фантастическом серебряном свете почти полной луны он, шатаясь, выходит из питейного заведения на улицу. Билли Робертсон, бармен и владелец единственного в городе салуна, провожает алкоголика взглядом.

— Если этот волк схватит кого-нибудь сегодня ночью, то это наверняка будет Крис, — бормочет он, обращаясь к барменше.

— Не говори так, — вздрогнув, отвечает барменша.

Ее зовут Элиза Фурнье, ей двадцать четыре года. Девушка посещает церковь Милосердия Господня и поет в хоре, потому что очень увлечена преподобным Лоу. Но к лету она все-таки собирается покинуть Таркерз-Миллз. Любовь любовью, а эта история с волком начинает ее пугать. Элиза уже начинает думать о том, что в Портсмуте чаевые, возможно, побольше.., да и волки там только морские.

Третий раз в году наступает полнолуние, и ночи в Таркерз-Миллз проходят в тревоге. Днем обитатели городка чувствуют себя спокойнее. Над городским парком каждый день вьется целая стая воздушных змеев.

Одиннадцатилетний Брейди Кинкейд на день рождения получил в подарок воздушного змея, в виде грифа. Он потратил массу времени, наблюдая за тем, как змей, словно живое существо, рвет у него из рук веревку, рыская в небесах из стороны в сторону. Увлеченный этим зрелищем, мальчик начисто забыл об ужине, не обратив внимания на то, что мало-помалу на лужайке остается все меньше и меньше детей. Держа под мышкой катушки с бечевкой и змеев, они постепенно разошлись по домам, оставив Брейди одного.

Угасающий свет дня и сгустившиеся тени наконец заставили его вспомнить о времени.

Над деревьями встала полная луна. Впервые в этом году наступило полнолуние в теплую погоду, поэтому свет луны уже не ослепительно белый, он приобрел более теплый, оранжевый оттенок. Но Брейди этого не замечает. Он думает сейчас только о том, что слишком задержался, отец, возможно, задаст ему перцу.., а кроме того, уже темнеет.

В школе Брейди посмеивался, когда его одноклассники рассказывали леденящие душу истории об оборотне, который, как говорили, месяц назад убил бродягу, еще за месяц до этого — Стеллу Рэндольф и три месяца назад — Арни Веструма. Но теперь мальчику не до смеха. Когда луна окрашивает апрельские сумерки в багрово-красный цвет, все эти истории начинают казаться ему реальными…

Стараясь двигаться быстрее, Брейди наматывает бечевку на катушку, спуская на землю своего грифа, налитые кровью глаза которого смотрят вниз. Мальчик слишком спешит, змей теряет ветер и падает где-то за эстрадой.

Брейди идет туда, на ходу сматывая бечевку и нервно оглядываясь через плечо. Внезапно веревка в его руках начинает ходить из стороны в сторону. Это напоминает Брейди о том, как он ловил большую рыбу в Таркерз-стрим. Нахмурившись, он смотрит на бечевку, а она внезапно провисает.

Темнота вдруг наполняется рычанием, и Брейди Кинкейд отчаянно кричит. Вот теперь он верит — да, верит! — но уже слишком поздно. Его крики заглушает рев, переходящий в пронзительный вой.

Волк бежит к мальчику, мчится на двух ногах, его косматая шкура озаряется оранжевым блеском луны, глаза светятся, как две зеленые лампочки. В одной его лапе — лапе с человеческими пальцами и когтями вместо ногтей — зажат трепещущий воздушный змей.

Брейди поворачивается, чтобы убежать, но его обхватывают сильные худые руки. Он чувствует запах крови и корицы…

На следующий день мальчика находят около мемориала, возведенного в честь участников войны, — без головы, с вырванными внутренностями. В окоченевшей руке зажат воздушный змей.

Змей дрожит, как будто рвется в небо. Члены поисковой группы в ужасе отворачиваются, их тошнит. Уже поднялся ветер. Воздушный змей по-прежнему рвется в небо, как будто знает, что сегодня благоприятная погода для полетов.

МАЙ

В ночь перед Днем возвращения домой преподобному Лестеру Лоу приснился ужасный сон, от которого он проснулся весь в поту. Выглянув на улицу, священник смотрит на стоящую через дорогу церковь. Сквозь узкие окна спальни все еще льются серебристые лучи лунного света, и на миг преподобному кажется, что сейчас он увидит оборотня, о котором уже давно шептались старые чудаки. Тогда он закрывает глаза и молит Бога простить его за нечистые помыслы.

— Во имя Иисуса, аминь! — произносит священник в конце молитвы. Именно так мать учила его в детстве.

Да, но сон…

Во сне завтра уже наступило, и Лоу читал проповедь по случаю Дня возвращения домой. В День возвращения домой (только старейшие из старых чудаков все еще называли его Днем старого дома) церковь всегда бывает заполнена. В отличие от других воскресений, когда скамейки бывают или полупустыми, или совершенно пустыми, в День возвращения здесь яблоку негде упасть.

Во сне преподобный проповедовал слово Божье с такой неистовой страстью, какую редко проявлял в действительности (у него была склонность бубнить и говорить монотонно — возможно, именно поэтому в последние десять лет число прихожан в церкви Милосердия Ainiодня значительно сократилось). Но в это утро устами Лестера, казалось, говорил сам Господь Бог. Преподобный понимал, что сейчас произносит лучшую в своей жизни проповедь, тема которой — «ЗВЕРЬ БРОДИТ СРЕДИ НАС». Снова и снова Лестер бил в одну точку, не замечая, что голос его порой возвышается до крика, а речь изобилует почти поэтическими образами.