- А теперь скажи мне, - продолжает Вера, - почему один шлепанец грязнее другого? - Нет ответа. Собственно, она его и не ждет. - Ладно, красавчик. Возвращайся в свою комнату или иди в актовый зал, если хочешь. На ужин сегодня подогретый в микроволновке поп-корн и "Джелло". По телевизору - "Звуки музыки". Я позабочусь, чтобы шлепанцы вернулись к хозяину, и мы никому не скажем, что ты их брал. Это будет наш маленький секрет. Но если возьмешь еще раз, я скажу начальству. Усек?
      Берни стоит как столб, словно его эти слова не касаются... но отвратительная ухмылка чуть растягивает губы, и в глазах мелькает искорка. Он усек, это точно.
      - Шевелись. И лучше бы тебе, старый пердун, не плевать на пол.
      Она опять не ждет ответа, но на этот раз получает.
      - Следи за своим языком, толстая сука, а не то я его вырву.
      Она подается назад, словно от пощечины. Руки Берни по-прежнему висят как плети, на лице все та же отвратительная ухмылка.
      - Убирайся отсюда. Или я на тебя пожалуюсь. (Только проку от этого не будет. Чарли - одна из дойных коров Макстона, и Вера это знает.) Чарли, волоча ноги, вновь тащится к комнате M18, теперь уже босиком. Потом вдруг поворачивается. Встречается с ней взглядом.
      - Слово, которое тебе нужно, - шифоньер. Понятно? Глупая корова.
      И движется дальше по коридору. Вера стоит, где стояла, с отвисшей челюстью. О кроссворде она и думать забыла.
      ***
      В своей комнате Берни ложится на кровать и подсовывает руки под поясницу. Болит. Чуть позже он вызовет эту толстую суку, чтобы она принесла ему ибупрофен. Но пока надо потерпеть. Есть еще одно дельце.
      - Нашел тебя, Поттер, - бормочет он. - Старина... Потей.
      Берни не тряс дверные ручки (Энди Райлсбек об этом никогда не узнает). Он искал давнего знакомого, который в конце семидесятых вышиб его из прибыльного строительного проекта в чикагском районе Саут-Сайд, вотчине "Уайт сокз" <"Чикаго уайт сокз" - профессиональная бейсбольная команда Американской лиги.>.
      Другими словами, в Черном городе. Туда рекой лились федеральные деньги, немало перепадало и от штата Иллинойс.
      Этой золотой жилы хватило бы на многие годы, но Джордж "Что-б-Он-Сдох" Поттер вышел в гонке победителем, заплатив, кому следовало, и Чарльз Бернсайд (а может, он тогда еще был Карлом Бирстоуном, за давностью лет уже и не вспомнить) остался с носом.
      Вот Берни все эти годы и следил за своим врагом (не сам Берни, разумеется, но, как мы уже понимаем, у этого человека могущественные друзья). Старина Потей, так звали его немногочисленные друзья в девяностых годах, объявил о своем банкротстве в Ла Ривьере, а большую часть того, что осталось, потерял на бирже. Но Берни не считал, что они квиты.
      Потей заслуживал более сурового наказания, и раз уж волей случая этого недоноска занесло во Френч-Лэндинг, следовало воспользоваться представившейся возможностью. Основная цель Берни - будоражить город, изменять все к худшему - оставалась прежней, но маленькая месть Потей прекрасно укладывалась в общее русло.
      Известным ему способом он прибыл в "Нельсон" (Джек знает, как это делается, Джуди Маршалл - интуитивно догадалась), потом, как летучая мышь, нашел комнату Поттера. Почувствовав за спиной Энди Райлсбека, обрадовался. Райлсбек освободил его от еще одного анонимного звонка, а Берни, надо признать, надоело работать за полицию.
      Теперь, вернувшись в свою комнату, всем довольный, если не считать боли, вызванной артритом, он выбрасывает из головы Джорджа Поттера и посылает Вызов.
      В темноте глаза Чарльза Бернсайда наполняет, зловещий огонь.
      - Горг, - говорит он. - Горг т'или. Диннит аббала. Самман Тэнзи Самман монта Ирмы. Диннит аббала, Горг. Диннит Рам Аббала.
      Горг. Горг, приходи. Служи аббала. Найди Тэнзи. Найди мать Ирмы. Служи аббала, Горг.
      Служи Алому Королю.
      Глаза Берни закрываются. Он засыпает с улыбкой на лице.
      Но под морщинистыми веками глаза продолжают светиться, словно прикрытые накидкой лампы.
      ***
      Морти Фаин, ночной управляющий, он же портье отеля "Нельсон", клюет носом над раскрытым журналом, когда Энди Райлсбек врывается в его каморку. От неожиданности Морти чуть не выпрыгивает из кресла. Журнал, понятное дело, шелестя страницами, летит на пол.
      - Господи, Энди, так можно заработать инфаркт! - кричит Морти. Неужели трудно постучать или хотя бы покашлять?
      Энди пропускает его слова мимо ушей, и тут Морти замечает, что старик бледен как мел. Может, инфаркт у старика? В "Нельсоне" такое случалось, и не раз.
      - Ты должен вызвать полицию, - выдавливает из себя Энди. - Они ужасные. Святой Боже, Морти, никогда не видел более ужасных фотографий.., их сделали "Полароидом"... я думал, что он сейчас вернется.., вернется в любую секунду.., но я стоял как столб, я.., я...
      - Не так быстро, - просит его Морти. - О чем ты говоришь?
      Энди набирает полную грудь воздуху, пытается взять себя в руки.
      - Ты видел Поттера? Из 314-го?
      - Нет, - отвечает Морти. - Но по вечерам он обычно в "Лакиз", пьет пиво, иногда с гамбургером. Хотя я не понимаю, как там кто-то может что-то есть. - Эти слова, должно быть, наводят его на мысль о другой забегаловке, которая антисанитарией могла поспорить с таверной "Лакиз". - Ты слышал, что копы нашли в "Закусим у Эда"? Тревор Гордон проезжал мимо, и он говорит...
      - Не важно. - Энди садится по другую сторону стола и смотрит на Морти влажными, переполненными ужасом глазами. - Позвони в полицию. Немедленно. Скажи им, что Рыбак - Джордж Поттер и он живет на третьем этаже отеля "Нельсон". - Лицо Энди перекашивает гримаса, но он берет себя в руки. - На том же этаже, что и я.
      - Поттер? Ты бредишь, Энди. Он - вышедший на пенсию строитель. Не обидит и мухи.
      - О мухах я не знаю, но видел, что он проделывал с маленькими детьми. Видел его снимки на "Полароиде". В его стенном шкафу. Никогда не видел ничего более кошмарного.
      И вот тут старик окончательно убеждает Морти, что никакая это не выдумка и, возможно, даже не ошибка: из глаз Энди Райлсбека катятся слезы.
      ***
      Тэнзи Френо, она же скорбящая мать Ирмы Френо, на самом деле еще не скорбит. Она знает, что должна, но не может.
      Сейчас у нее такое ощущение, что она плавает в облаке теплой, яркой шерсти. Врач (ассистентка Пэта Скарды, Норма Уайтстоун) четыре или пять часов назад дала ей пять миллиграммов лоразепама <Лоразепам - легкий транквилизатор, аналог более известного в России тазепама.>, но это было только начало. Трейлерный парк "Холидей", где Тэнзи и Ирма жили с того времени, как глава семьи в 1998 году перебрался в Грин-Бэй, находится совсем рядом с баром "Сэнд", и у Тэнзи роман с одним из барменов, Лестером Муном. Громобойная пятерка по какой-то причине прозвала Лестера Муна "Вонючим сыром", но Тэнзи зовет его исключительно "Лестер", что он очень ценит, как и возможность трахнуть Тэнзи в ее спальне или в подсобке бара, где для таких целей положен матрас. В пять вечера Лестер заглянул в трейлер с квартой кофейного бренди и четырьмястами миллиграммами оксиконтина, растолченного и готового к употреблению. Тэнзи оприходовала уже с полдюжины дорожек и "летает". Смотрит на старые фотографии Ирмы и.., просто.., вы понимаете... "летает".
      "Каким симпатичным она была ребенком", - думает Тэнзи, не подозревая, что не так уж и далеко от трейлерного парка ночной портье отеля в ужасе смотрит на совсем другую фотографию ее симпатичного ребенка, "Полароид", которую ему не забыть до конца его дней. Эту фотографию Тэнзи никогда не увидит, что, возможно, является подтверждением существования Бога на небесах.
      Она переворачивает страницу (на обложке ее альбома выбиты золотом слова "Золотые воспоминания") и видит себя и Ирму на пикнике компании "Миссисипи электрике". Ирме - четыре годика, до банкротства "Миссисипи электрике" оставался год, и все у них еще более или менее хорошо. На соседней фотографии Ирма - среди других детей, лицо вымазано шоколадным мороженым.
      Глядя на эту фотографию, Тэнзи тянется к стакану кофейного бренди, делает маленький глоток. И внезапно, из ниоткуда (или из того места в нашем подсознании, где хранятся зловещие обрывки мыслей) выплывают слова глупого стихотворения Эдгара По, которое они заучивали в девятом классе <"Ворон" одно из лучших стихотворений Эдгара По. Многократно переводилось на русский язык поэтами-переводчиками, в том числе и К.Бальмонтом.>. Она не думала о нем долгие годы, и сейчас вроде бы нет повода вспоминать его, но слова первой строфы высвечиваются в памяти.
      Глядя на фотографию Ирмы, она монотонно, без пауз, произносит их вслух. Услышь ее миссис Норманди, она бы, без сомнения, застонала, схватившись за свои седые волосы. На нас декламация Тэнзи действует иначе: от слов веет арктическим холодом. Их словно произносит труп.
      - Мрачной полночью бессонной беспредельно утомленный в книги древние вникал я и стремясь постичь их суть над старинным странным томом задремал и вдруг сквозь дрему стук нежданный в двери дома мне почудился чуть-чуть...
      В этот момент кто-то постучал в дверь "Эйрстрима", в котором жила Тэнзи Френо. Она вскинула голову, с плавающим взглядом, с губами, блестевшими от кофейного бренди.
      - Лестер? Это ты?
      "Возможно, он", - думает она. Наверняка не телевизионщики, тут у нее сомнений нет. Она не стала с ними говорить, дала от ворот поворот. Она знает, что они успокаивали бы и утешали ее, только чтобы выманить под яркие юпитеры, где она выглядела бы глупо, точно так же, как в "Шоу Джерри Спрингера" выглядят приглашенные туда люди.
      Ответа нет.., но стук повторяется. Тук. Тук-тук.
      - Это кто-то другой. - Она встает. Встает, как во сне. - Это какой-то гость стучит в мою дверь. Стучит, и все тут.
      Тук. Тук-тук.
      Не костяшками пальцев. Звук другой. Скорее, стучат ногтем.
      Или клювом.
      Она пересекает комнату в мареве бренди и наркотиков, босые ноги шагают по когда-то пушистому, а теперь лысому ковру: мать, потерявшая единственного ребенка. Открывает дверь в туманный летний вечер и ничего не видит, потому что смотрит слишком высоко. А потом кто-то шуршит на коврике.
      Кто-то, кто-то черный, смотрит на нее снизу вверх яркими, изучающими глазками. Это ворон, ворон из стихотворения Эдгара По пришел к ней в гости.
      - Господи, меня глючит, - бормочет Тэнзи, пробегая пальцами по жидким волосам.
      - Господи! - повторяет ворон с коврика. Потом добавляет:
      - Горг!
      Если б Тэнзи спросили, она бы сказала, что не испытывала никакого страха (спасибо наркотикам и бренди), но это не так, потому что она вскрикивает и отступает на шаг.
      Ворон быстренько перепрыгивает через порог на вылинявший лиловый ковер, по-прежнему глядя на Тэнзи яркими глазками. На перьях сверкает каплями сконденсировавшийся туман. Он прыгает в глубь комнаты, останавливается, отряхивается. Оглядывается, как бы спрашивая: "Как я выгляжу, дорогая?"
      - Уходи, - говорит Тэнзи. - Я не знаю, кто ты, существуешь ли на самом деле, но...
      - Горг! - настаивает ворон, потом распрямляет крылья и начинает летать по гостиной трейлера - кусочек ночной тьмы.
      Тэнзи вскрикивает, закрывает лицо руками, но Горг к ней не приближается. Садится на стол, рядом с бутылкой.
      Тэнзи думает: "Он просто заблудился в тумане. Возможно, он бешеный, или у него орнитоз, который разносят птицы. Надо пойти на кухню и принести швабру. Выгнать до того, как он тут все засрет..."
      Но кухня слишком далеко. В ее состоянии - за сотню миль от Френч-Лэндинга, где-нибудь в районе Колорадо-Спрингс. И возможно, ворона нет вовсе. Мысли об этом чертовом стихотворении вызвали галлюцинации, вот и все.., стихотворение и потеря дочери.
      Впервые боль пробивается сквозь туман, и Тэнзи передергивает: боль обжигает огнем. Она вспоминает маленькие ручки, которые иногда обнимали ее за шею. Крики в ночи, которые будили ее. Запах детского тельца после ванны.
      - Ее звали Ирма! - кричит она галлюцинации, устроившейся около бутылки. - Ирма - не гребаная Линор, что за глупое имя - Линор. Давай поглядим, сможешь ты сказать "Ирма"?
      - Ирма! - покорно каркает ворон, изумляя Тэнзи до глубины души. И глаза, поблескивающие глаза словно втягивают ее в себя, как глаза древнего моряка из другого стихотворения, которое ей задали выучить, но она так и не выучила. - Ирма-Ирма-Ирма-Ирма...
      - Прекрати! - не хочет она слушать галлюцинацию. Совершенно не хочет. Имя ее дочери срывается с клюва, словно вымаранное в грязи. Она хочет закрыть уши руками, но не может их поднять. Слишком тяжелые. Ее руки прилепились к плите и холодильнику (который дышит на ладан) в Колорадо-Спрингс.
      Она может только смотреть в эти черные глаза.
      И ворон смотрит на нее, шевелит крыльями. Они трутся о тело с неприятным скрипом, и Тэнзи думает: "О, вещун! Молю - хоть слово! Птица ужаса ночного!"
      В груди у нее холодеет.
      - Что ты знаешь? Чего ты пришел?
      - Знаю! - каркает Горг, клюв опускается и поднимается, опускается и поднимается. - Иди!
      Он ей подмигивает? Святой Боже, он ей подмигивает?
      - Кто ее убил? - шепчет Тэнзи Френо. - Кто убил мою девочку?
      Глаза Горга не отрываются от нее, превращают в жука или булавку. Медленно, как во сне (но это действительно происходит, на каком-то уровне сознания она это знает), Тэнзи подходит к столу. Ворон наблюдает за ней, притягивает ее к себе. "Там, где ночь царит всегда, - думает она. - Там, где всегда царит гребаная ночь".
      - Кто? Скажи мне, что ты знаешь?
      Ворон смотрит на нее блестящими черными глазами. Клюв открывается и закрывается, показывая красное внутри.
      - Тэнзи! - каркает Горг. - Подойди!
      Пол уходит из-под ног, она падает на колени, до крови прикусывает язык. Алые капли пачкают футболку с буквами "У" и "В" на груди. Теперь ее лицо на одном уровне с головой Горга.
      Она видит, как одно крыло скользит вверх-вниз по бутылке, словно лаская ее. От Горга пахнет пылью и тысячами дохлых мух. Его глаза - черные иллюминаторы, смотрящие в другой мир. В ад, возможно. Или Шеол. Как кому нравится.
      - Кто? - шепчет Тэнзи.
      Горг вытягивает шею, пока клюв не достает до ее уха. Начинает шептать, и вскоре Тэнзи Френо уже кивает, жадно ловя его слова. Свет разума уходит из ее глаз. Когда он вернется? О, я думаю, мы все знаем ответ на этот вопрос.
      Никогда, не так ли?
      Глава 16
      Без четверти семь вечера. Френч-Лэндинг затянут туманом, но спокоен, хотя у многих его жителей нелегко на сердце. Спокойствие долго не продлится. Однажды начавшись, соскальзывание надолго не останавливается.
      В "Центре Макстона" Шустрик не спешит уходить домой, и его решение продлить рабочий день не вызывает удивления, если учесть неспешный, а потому действительно возбуждающий минет, который делает ему Ребекка Вайлес, пока он, раздвинув ноги, сидит в кресле своего кабинета.
      В актовом зале старики зачарованы Джулией Эндрюс в "Звуках музыки". Элис Уитерс плачет от радости: "Звуки музыки" - ее любимый фильм. "Поющие под дождем" - на втором месте, но фаворита этой картине не достать. Из пациентов "Макстона", способных передвигаться самостоятельно, нет только Берни. Тот крепко спит. Дух, который контролирует его, точнее, демон имеет виды на Френч-Лэндинг и в последние недели загонял старика в хвост и гриву (Берни не жаловался, наоборот, помогал в меру своих сил).
      На Норвэй-Вэлли-роуд Джек Сойер, сидящий за рулем "доджа", как раз сворачивает на подъездную дорожку к дому Генри Лайдена. В Норвэй-Вэлли туман не такой густой, но все равно фары пикапа окружены мерцающим ореолом. В этот вечер он рассчитывает продолжить чтение главы 7 ("Дорожка призрака") "Холодного дома" и, возможно, дойти до конца главы 8 ("Как покрывают множество грехов"). Но до Диккенса он обещал послушать песню, которую Висконсинская крыса намерен поставить на первую строку своего рейтинга "Верни мне мою собаку" в исполнении "Слоббербоун".
      - Каждые пять или около того лет рок-н-ролл рождает очередную великую песню, - сказал ему Генри по телефону, и Джек, конечно же, уловил в его голосе интонации Висконсинской крысы.
      - Я тебе верю, - покорно соглашается Джек. По его разумению, великая рок-н-ролльная песня - "Уклончивая Сью" в исполнении Дион.
      В доме 16 по Робин-Руд-лейн (аккуратном, уютном домике) Фред Маршалл, надев зеленые резиновые перчатки, моет пол. Бейсболка Тайлера по-прежнему у него на голове.
      Он плачет.
      В трейлерном парке "Холидей" ворон Горг заливает ядом уши Тэнзи Френо.
      В крепком кирпичном доме на Герман-стрит Дейл Гилбертсон, который живет в нем вместе с прекрасной женой Сарой и не менее прекрасным сыном Дэвидом, готовится к отъезду в полицейский участок. Движения его чуть замедленны: две порции тушеной курицы и большой кусок пирога на десерт делают свое дело. Телефонный звонок его в принципе не удивляет. Предчувствие-то у него было. Звонит Дебби Андерсон, и уже первого слова достаточно, чтобы он понял: что-то случилось.
      Он слушает, кивает, иногда задает вопросы. Жена стоит в дверях, наблюдает за ним тревожным взглядом. Дейл наклоняется, что-то пишет в блокноте, который лежит рядом с телефонным аппаратом. Сара подходит, читает имена и фамилии: Энди Райлсбек и М. Фаин.
      - Райлсбек на линии? - спрашивает он.
      - Да, на второй...
      - Соедини меня с ним.
      - Дейл, я не знаю, как это делается. - По голосу чувствуется, что Дебби (а для нее это нехарактерно) стыдно. Дейл на мгновение закрывает глаза, напоминает себе, что это обычно не ее работа.
      - Эрни еще не пришел?
      - Нет.
      - Кто в участке?
      - Бобби Дюлак... Я думаю, Дит в душевой...
      - Давай Бобби, - говорит Дейл и облегченно вздыхает,: когда Бобби без труда соединяет его с Энди Райлсбеком, который находится в кабинете Морти Фаина. Оба уже побывали в номере 314, и одного взгляда на полароидные фотографии, разбросанные по полу стенного шкафа Джорджа Поттера, хватило Морти с лихвой. Он так же бледен, как Энди. Может, даже бледнее.
      На стоянке у полицейского участка встречаются Эрни Терье и Реджинальд "Док" Амберсон. Док только что прибыл на старом (но сохраняемом в идеальном состоянии) "Харлее-Толстяке". В густом тумане они приветствуют друг друга. Эрни Терье - еще один коп, в определенном смысле, но расслабьтесь, он последний, с кем вам предстоит познакомиться на страницах этого романа (есть еще агент ФБР, но о нем речь сейчас не идет. Во-первых, он в Мэдисоне, во-вторых - дурак).
      Эрни - подтянутый мужчина шестидесяти пяти лет, ушедший на пенсию двенадцать лет назад, но по-прежнему может дать сто очков форы Арнольду Храбовски. Прибавку к пенсии он зарабатывает ночными дежурствами в ПУФЛ (со сном у него все равно проблемы, достают боли в простате) и охраной местного отделения Первого висконсинского, банка по пятницам.
      Док на все сто процентов выглядит Ангелом ада, с черной, Тронутой сединой бородой, которую каждый раз заплетает в косички и украшает лентами на манер пирата Эдуарда Тича. На жизнь он зарабатывает в "Кингслендской пивоваренной компании", и мужчины прекрасно ладят. Прежде всего признают высокий интеллект друг друга. Эрни не знает, действительно ли Док - доктор, но такое возможно. Может, когда-то он действительно работал в больнице.
      - Есть перемены? - спрашивает Док.
      - Насколько мне известно, нет, друг мой, - отвечает Эрни.
      Один из Пятерки приезжает каждый вечер, по очереди, чтобы быть в курсе событий. Сегодня вахта Дока.
      - Не возражаешь, если я войду с тобой?
      - Отнюдь. При условии, что ты будешь соблюдать правило.
      Док кивает. Кое-кого из остальных правило выводит из себя (особенно Сонни, но его много чего выводит из себя), но Док правилу подчиняется: одна чашка кофе или пять минут, в зависимости от того, что первым закончится, и за дверь. Эрни, навидавшийся Ангелов ада в семидесятых, когда служил копом в Финиксе, ценит долготерпение Нюхача Сен-Пьера и его команды. Разумеется, они не "Ангелы ада", или "Язычники", или "Монстры на байках", ничего такого нет и в помине. Эрни не может точно определить, кто они, но знает, что они полностью подчиняются Нюхачу, и еще подозревает, что терпение последнего иссякает. Подозревает, потому что даже его собственное терпение - на пределе.
      - Тогда пошли. - Эрни хлопает здоровяка Дока по плечу. - Поглядим, что там творится.
      А творится, как выясняется, много чего.
      ***
      Дейл, оказывается, может мыслить ясно и четко. Страх, от которого он никак не мог отделаться, исчез, и потому, что его уже унизили, как только могли, и потому, что расследование, во всяком случае официально, возглавили другие люди. А главная причина - он может в любой момент позвонить Джеку, в полной уверенности, что Джек откликнется. Джек - его страховочная сеть, натянутая под канатом.
      Он выслушивает райлсбековское описание полароидных фотографий, главным образом для того, чтобы старик пришел ,в себя.., потом задает единственный вопрос насчет двух фотографий мальчика.
      - Желтая, - без запинки отвечает Райлсбек. - Рубашка желтая. Я смог разглядеть на ней слово "Кивание" <"Кивание интернешнл" - международная организация "клубов на службе общества". Основана в 1915 г.>. Больше ничего... К.., кровь...
      Дейл говорит, что все понимает, и обещает Райлсбеку, что скоро в отель подъедет кто-нибудь из полицейских.
      Слышит, как трубка переходит из рук в руки и раздается голос Фаина, которого Дейл не очень-то жалует.
      - А если он вернется, чиф? Если Поттер вернется в отель?
      - Вы видите холл с того места, где находитесь?
      - Нет, - с неохотой. - Мы - в моем кабинете. Я же говорил.
      - Тогда отправляйтесь за регистрационную стойку. Сделайте вид, что чем-то заняты. Если он войдет в...
      - Я не хочу идти в холл. Если бы вы видели эти фотографии, вы бы тоже не захотели.
      - Я же не прошу вас пытаться задержать его, - отвечает Дейл, - Если он появится, просто позвоните.
      - Но...
      - Положите трубку, сэр. У меня полно дел.
      Сара кладет руку на плечо мужа. Дейл накрывает ее своей свободной рукой. В трубке - щелчок переключения линий.
      - Бобби, ты в курсе?
      - Так точно, чиф. Дебби и Дит тоже. О, только что вошел Эрни. - Он понижает голос. - С ним один из этих байкеров.
      Который зовет себя Доком.
      Дейл лихорадочно думает. Эрни, Дит и Бобби, все в форме.
      Для его замысла они не подходят. Тут Дейла осеняет.
      - Передай ему трубку.
      - Что?
      - Ты меня слышал?
      Несколько секунд спустя он говорит с Доком Амберсоном.
      - Ты хочешь помочь поймать мерзавца, который убил маленькую девочку Армана Сен-Пьера?
      - Черт, ясно, - без колебаний.
      - Хорошо. Тогда слушай внимательно и не заставляй меня повторять.
      - Слушаю, - отрезает Док.
      - Скажешь патрульному Дюлаку, чтобы он дал тебе синий сотовый телефон со склада вещественных доказательств, который мы забрали у сбежавшего наркомана. (Если кто-то попытается установить, откуда был звонок, Дейл знает, что следы в его полицейский участок не приведут. В конце концов он отстранен от расследования.) - Синий сотовый телефон.
      - Потом пойдешь в таверну "Лакиз", рядом с отелем "Нельсон".
      - У меня байк...
      - Нет. Пешком. Купишь лотерейный билет. Тебе нужен высокий мужчина, худощавый, волосы с сильной сединой, в брюках цвета хаки, возможно, в такой же рубашке. Скорее всего за столиком он будет один. Его любимое место между музыкальным автоматом и коридорчиком, который ведет к туалетам. Если он там, позвони в участок. Просто набери 911. Понял?
      - Да.
      - Иди. И не теряй времени, Док.
      Док даже не прощается. Вскоре трубку берет Бобби:
      - А что делать нам, Дейл?
      - Если он там, будем брать сукина сына, - отвечает Дейл.
      Он держит себя в руках, но чувствует, как все чаще бьется сердце, как нарастает волнение. Цвета становятся на удивление яркими, как уже было, когда он расследовал свое первое убийство.
      Он чувствует руку жены на плече. Различает запах ее помады и лака для волос. - Вызови Тома Лунда. И приготовь три бронежилета. - После короткой паузы поправляется:
      - Нет, четыре.
      - Вы собираетесь позвонить Голливуду?
      - Да, но ждать его не будем. - И кладет трубку, потому что просто не может устоять на месте. Ему не терпится выскочить из дома. Он набирает полную грудь воздуха. Выдох, еще вдох.
      Сара хватает его за руки:
      - Будь осторожен.
      - Конечно, можешь не волноваться. - Он направляется к двери.
      - Как насчет Джека?
      - Свяжусь с ним из машины. - Он не сбавляет шага. - Если Бог на нашей стороне, мы посадим его в камеру, когда Джек будет на полпути к участку.
      ***
      Пять минут спустя Док стоит у стойки бара "Лакиз", слушает песню Трейс Адкинс "Я оставил дома что-то включенное" и стирает защитный слой с билета Висконсинской мгновенной лотереи. Билет выигрышный, десять баксов, но внимание Дока сосредоточено на музыкальном автомате. Он качает головой, словно не нравится ему этот конкретный экземпляр.
      За угловым столиком, на котором стоят тарелка спагетти (соус красный, как льющаяся из носа кровь) и графин пива, сидит мужчина, который ему нужен: высокий, сухощавый, с аккуратно зачесанными назад почти совсем седыми волосами. Рубашку Док не видит, потому что мужчина заткнул за воротник салфетку, но одна длинная нога торчит из-под стола. Брючина цвета хаки.
      Если бы Док знал наверняка, что именно этот гад убил Эми, он бы захватил его сам, на то и существует, в конце концов, гражданский арест. И уж конечно, не церемонился бы с ним. К черту копов и их гребаные "права Миранды". Но возможно, этот тип - только свидетель или сообщник, но не сам убийца.
      Он получает от бармена десятку, отклоняет предложение выпить пивка, выходит в туман. Десять шагов вверх по склону, и он достает из кармана сотовый телефон. Набирает 911. Ему отвечает Дебби.
      - Он здесь, - говорит Док. - Что дальше?
      - Принеси телефон, - слышит он. И связь обрывается.
      - Чтоб вы все сдохли, - непонятно кому говорит Док.
      Но он будет паинькой. Сыграет по их правилам. Только сначала...
      Он набирает по сотовому еще один номер (этому телефону Предстоит выполнить еще одну задачу, после чего он навсегда исчезнет из нашего повествования). Трубку берет Медведица.
      - Соедини меня с ним, - говорит Док, надеясь, что Нюхач дома и не поехал в бар "Сэнд". Потому что поехать туда Нюхач может только за одним, и это одно - дрянь.
      Через мгновение в трубке раздается голос Нюхача, осипший, словно он плакал:
      - Да, что?
      - Собирай остальных и приезжай на стоянку у полицейского участка, говорит ему Док. - Я не уверен на сто процентов. Но думаю, что они готовятся взять этого гребаного сукина сына. Я, возможно, даже видел...
      Нюхач бросает трубку до того, как Док отрывает и нажимает кнопку "OFF". Он стоит в тумане, смотрит на пустынную улицу и задается вопросом: а почему не предложил Нюхачу и остальным встретиться с ним у "Лакиз"? Потом понимает, что знает ответ. Если Нюхач доберется до старика раньше копов, спагетти станут его последним блюдом на этой земле.
      Для верности лучше подождать.
      Подождать и посмотреть.
      ***
      На Герман-стрит всего лишь легкий туман, но он стремительно сгущается, как только Дейл поворачивает к центру города. Он включает противотуманные фары, потом звонит Джеку. Слышит первую фразу автоответчика, обрывает связь, набирает номер дяди Генри. Дядя Генри снимает трубку. Дейл слышит перезвон гитар, кто-то раз за разом истошно вопит:
      "Верни мне мою собаку!"
      - Да, он только что приехал, - говорит Генри. - Мы в музыкальной фазе нашего вечера. Потом перейдем к литературной. Мы как раз приближаемся к одному из кульминационных моментов "Холодного дома": Чесни-Уолд, "Дорожка призрака", миссис Раунсуэлл, все такое.., поэтому, если дело у тебя не срочное...
      - Неотложное. Передай ему трубку, дядя.
      Генри вздыхает:
      - Oui, mon capitaine.
      И вот он уже говорит с Джеком, который тут же соглашается приехать. Однако начальника полиции Френч-Лэндинга несколько удивляет реакция его друга. Нет, Джек не хочет, чтобы Дейл ждал с арестом до его прибытия. Благодарит Дейла за такое предложение, благодарит за приготовленный бронежилет (часть золотого дождя, пролившегося на ПУФЛ и тысячи других полицейских участков в годы президентства Рейгана), но Джек уверен, что Дейл и его люди сами смогут доставить Джорджа Поттера в участок.
      А дело в том, что у Джека Сойера Джордж Поттер интереса не вызвал. Как и фотографии, хотя он и не сомневался в их подлинности: Райлсбек точно описал желтую рубашку Джонни Иркенхэма, именно такие носили члены "Младшей лиги Кивание". Прессе эта подробность не сообщалась. Даже мерзопакостный Уэнделл Грин не смог об этом прознать.
      О чем Джек спрашивает, не один - несколько раз, так это о человеке, которого Энди Райлсбек видел в коридоре.
      - Синий халат, один шлепанец, это все, что мне известно, - наконец пришлось признать Дейлу. - Господи, Джек, да какое. это имеет значение? Послушай, мне надо освобождать линию.
      - Динь-дон, - отвечает Джек и кладет трубку.
      Дейл сворачивает на автостоянку, затянутую туманом. Видит Эрни Терье и байкера-пивовара по прозвищу Док, стоящих у двери черного хода и что-то обсуждающих. Два силуэта в плывущем тумане.
      После разговора с Джеком Дейлу определенно не по себе, У него такое ощущение, что он проехал мимо щита-указателя с огромными буквами, но слов не разобрал. Но что именно следовало разбирать? Что он упустил? В нем закипает злость.
      Может, такие искушенные, многоопытные детективы, как Джек Сойер, просто не могут поверить в очевидное? Возможно, таких, как он, больше интересует собака, которая не лает?
      Туман прекрасно проводит звук, и на полпути к двери черного хода Дейл слышит грохот мотоциклетных двигателей, которые ожили рядом с рекой. Если точнее, на Нейлхауз-роуд.
      - Привет, Дейл, - здоровается Эрни, кивает, как будто ничего не произошло.