- Bay. - В голосе Морриса слышится уважение. - Да у вас нюх как у собаки.
      - Именно так, - соглашается Генри. Продолжает мягко и задумчиво:
      - Это трудная работа, но кто-то должен ее делать.
      Так вот, насчет твоих утренних свиданий с ароматной травкой.
      Позволь мне поделиться с тобой одним индейским афоризмом.
      - Да, конечно. - Это первый долгий разговор Морриса с Генри Лайденом, и он на все сто процентов соответствует образу, который ему нарисовали. На все сто и даже больше. И уже совсем не трудно поверить, что он может быть другим.., полностью перевоплощаться, как Брюс Уэйн. Но.., все это так необычно.
      - То, чем мы занимаемся в детстве, становится привычкой, - все тот же мягкий голос, не имеющий ничего общего с голосом Джорджа Рэтбана. - Это мой тебе совет, Моррис.
      - Да, абсолютно, - отвечает Моррис. Он понятия не имеет, о чем толкует мистер Лайден. Но медленно, застенчиво протягивает руку с футляром с си-ди. На мгновение, пока Генри не пытается взять футляр, Моррис чувствует острую обиду. Ему вдруг снова семь лет, и он пытается произвести впечатление на своего вечно занятого отца картиной, которую рисовал в своей комнате всю вторую половину дня. Потом думает: "Он же слепой, дубовая твоя башка. Он может унюхать марихуану в твоем дыхании, и уши у него, возможно, как у летучей мыши, но откуда он может знать, что у тебя в руке гребаный си-ди?"
      Осторожно, словно пугаясь собственной смелости, Моррис берет Генри за запястье. Чувствует, как тот вздрагивает, но потом позволяет подвести его к пластмассовой коробочке.
      - А, си-ди, - говорит Генри. - И что там записано?
      - Вы должны поставить седьмой трек в вашу вечернюю программу, отвечает Моррис. - Пожалуйста.
      Впервые на лице Генри отражается тревога. Он затягивается сигаретой, бросает ее (даже не посмотрев.., естественно, хаха) в наполненное песком пластиковое ведро у двери.
      - О какой программе ты говоришь? - спрашивает он.
      Вместо прямого ответа Моррис губами издает быстрые чавкающие звуки, изображая маленького, но прожорливого грызуна, поедающего что-то вкусное. Хуже того, дополняет их фирменной фразой Висконсинской крысы, которую молодежь возраста Морриса знает так же хорошо, как их родители, - вопль Джорджа Рэтбана "Даже слепой": "Жуй это, ешь, запивай, оно все-е-е равно выйдет из одного и того же места!"
      С имитацией у Морриса не очень, но вопроса, кого он имитирует, не возникает: одну-единственную Висконсинскую крысу, чья вечерняя программа на KWLA-FM известна на весь округ Каули (скорее, следовало бы сказать, "пользуется дурной славой во всем округе Каули"). KWLA - крошечная студенческая радиостанция, работающая в FM-диапазоне, пятнышко на полотне висконсинского радиоэфира, но аудитория Крысы огромна.
      Но если кто-то узнает, что обожаемый всеми, болеющий за "Пивную команду", голосующий за республиканцев, вещающий в АМ-диапазоне Джордж Рэтбан одновременно и Висконсинская крыса, который однажды в прямом эфире вывалил содержимое кишечника на си-ди "Бэкстрит бойз", могут быть неприятности. И очень серьезные, которые, вполне возможно, выйдут за пределы висконсинского радиомирка.
      - С чего ты вдруг решил, Моррис, что Висконсинская крыса - это я? спрашивает Генри. - Я же практически не знаю человека, о котором ты говоришь? Кто вбил тебе в голову такую странную идею?
      - Информированный источник, - уклончиво отвечает Моррис.
      Он не собирается выдавать Хоуви Соула, даже если ему будут вырывать ногти раскаленными щипцами. Да и Хоуви выяснил это случайно: как-то зашел в сортир после Генри и увидел, что тот выронил бумажник из заднего кармана, пока сидел на троне. Казалось бы, человек со столь обостренными органами чувств не мог не заметить падения бумажника на пол, но, возможно, Генри в тот момент крепко о чем-то задумался: человеку, столь занятому работой, как Генри, есть о чем подумать. В любом случае в бумажнике Генри лежал пропуск KWLA (в бумажник Хоуви, по его словам, заглянул из чистого любопытства), и в строке "Фамилия" кто-то поставил "оттиск крысы".
      Дело закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки.
      - Я никогда в жизни не переступал порога KWLA, - говорит Генри, и это абсолютная правда. Передачу Висконсинской крысы (среди прочих) он делает дома, потом посылает пленку через абонентский ящик, который арендует на имя Джо Страммера в почтовом отделении в центре города. Пропуск с "оттиском крысы" скорее приглашение от менеджмента KWLA, которым он еще ни разу не воспользовался... Но пропуск сохранил.
      - Ты тоже стал чьим-то информированным источником, Моррис?
      - Что?
      - Ты кому-нибудь говорил, что я - Висконсинская крыса?
      - Нет! Конечно же, нет! - Как нам известно, люди всегда так говорят. К счастью для Генри, в данном случае это правда.
      По крайней мере пока, день ведь только начался.
      - И не скажешь, не так ли? Потому что слухи имеют одну особенность: они укореняются. Совсем как плохие привычки, - бормочет Генри, создавая дымовую завесу.
      - Я умею держать рот на замке, - гордо заявляет Моррис.
      - Я на это надеюсь. Потому что, если ты будешь распространять слухи, мне придется тебя убить.
      "Распространять слухи, - думает Моррис. - О-го-го, да за кого он меня держит?"
      - Конечно же, убить, как же иначе. - Моррис смеется.
      - И съесть, - добавляет Генри. Он не смеется, даже не улыбается.
      - Да, да. - Моррис продолжает смеяться, но теперь даже для его собственных ушей смех звучит очень уж неестественно. - Словно вы - Ганнибал Лектер.
      - Словно я - Рыбак, - отвечает Генри, и "авиационные" очки медленно поворачиваются к Моррису. Солнечные лучи отражаются в них, и на мгновение они превращаются в языки пламени. Моррис непроизвольно, даже не подозревая об этом, отступает на шаг. - Альберту Фишу нравится начинать с задницы, ты это знал?
      - Н...
      - Именно так. Он говорит, что кусок юной задницы так же хорош, как телячья вырезка. Его собственные слова. Из письма матери одной из жертв.
      - Ни фига себе. - Голос у Морриса - как у человека, готового шлепнуться в обморок, как у откормленного маленького поросенка, не пускающего в свой дом большого голодного волка. - Но мне нет нужды особо волноваться. Ведь вы - не Рыбак.
      - Не Рыбак? С чего ты так решил?
      - Ну, прежде всего вы - слепой.
      Генри молчит, только смотрит на Морриса, которому с каждым мгновением становится все тревожнее, сверкающими на солнце очками. И Моррис думает: "А слепой ли он? Для слепого он слишком хорошо ориентируется... Как он меня вычислил, стоило мне выйти из двери. Это очень подозрительно".
      - Я буду молчать, - обещает он. - Честное слово.
      - Именно это мне и нужно, - ровным голосом отвечает Генри. - А теперь, раз уж с этим нам все ясно, что ты мне принес? - Он держит в руке си-ди, но, с облегчением замечает Моррис, держал бы иначе, если б мог разглядеть.
      - Ну, это группа из Расина. "Грязная сперма". И они сделали новую аранжировку "Куда ушла наша любовь?" Старой песни "Супримз". Только резко взвинтили темп. Получилось чертовски весело. Совсем другой ритм.
      - "Грязная сперма", - повторяет Генри. - Не они раньше назывались "Клитор Джейн Виатт"?
      Моррис смотрит на Генри с обожанием, которое может быстро перерасти в любовь.
      - Ведущий гитарист "Грязной спермы" в свое время собрал "КДВ". Потом он и бас-гитара поругались, не сошлись насчет Дина Киссинджера и Генри Ачесона, и Акки Дакки, этот гитарист, ушел, чтобы организовать "Грязную сперму".
      - "Куда ушла наша любовь", - мурлычет Генри, потом отдает си-ди. Словно увидев, как вытягивается лицо Морриса, добавляет:
      - Никто не должен видеть меня с этим диском, понимаешь? Сунь его в мой шкафчик.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.