ГЛАВА 4

Стив Эмес нарушал одну из пяти заповедей, кстати сказать, последнюю в списке. Пять заповедей были ему вручены месяц тому назад, но не Господом Богом, а Биллом Харрисом. Они сидели в кабинете Джека Эпплтона. В последние десять лет все книги Джонни Маринвилла шли через Эпплтона. Он присутствовал при передаче заповедей, но в разговоре принял участие разве что в самом конце, а так просто сидел, разглядывая свои ногти. Сам мэтр отбыл пятнадцатью минутами раньше, с высоко поднятой головой и развевающейся гривой седых волос, заявив, что у него назначена встреча в художественной галерее в Сохо note 23. — Все эти заповеди начинаются со слов «ты не должен», и, я думаю, тебе не составит труда их запомнить, — изрек Харрис. Это был невысокий, полноватый, похоже, безвредный человечек, который, однако, держался с королевским достоинством. — Ты меня слушаешь? — Слушаю, — кивнул Стив.

— Первое, ты не должен с ним пить. Какое-то время он не пьет, по его словам, пять лет, но он перестал ходить на встречи «Анонимных алкоголиков», а это плохой признак. Но даже когда он еще туда ходил, Джонни иной раз позволял себе рюмку-другую. Однако один он пить не любит, поэтому, если он предложит тебе составить ему компанию после тяжелого дня на «харлее», ты должен ответить отказом. Он может начать настаивать, говоря, что это твоя работа, но ты все равно должен отказать ему.

— Нет проблем, — ответил Стив.

Харрис пропустил его слова мимо ушей. Он произносил речь и не желал отвлекаться.

— Второе, ты не должен снабжать его наркотиками. Чтоб ни единого «косяка». Третье, ты не должен искать для него женщин… а он может попросить тебя, особенно если заприметит смазливую мордашку на одном из приемов, которые я организую для него на маршруте. Если он сам добудет женщину, спиртное или наркотики, это его личное дело. Но ты ему не помогай.

Стив уже хотел сказать Харрису, что он не сутенер и что Харрис, должно быть, перепутал его с собственным папашей, однако решил в данной ситуации обойтись без грубостей и промолчать.

— Четвертое, ты не должен прикрывать его. Если он начнет пить или баловаться наркотиками, особенно если у тебя появятся основания думать, что он опять взялся за кокаин, немедленно связывайся со мной. Ты понял? Немедленно!

— Я понял, — ответил Стив, однако это еще не значило, что он выполнит все то, о чем его просят. Он решил, что хочет принять участие в этом проекте, несмотря на связанные с ним проблемы, а скорее именно из-за этих самых проблем, ведь без них жизнь теряет остроту. Но его решение отнюдь не означало, что он готов выполнять все указания этого пузатого недомерка с голосом переросшего ребенка, который всю свою взрослую жизнь пытался расквитаться за действительные или мнимые обиды, нанесенные ему на игровой площадке начальной школы. И хотя Джон Маринвилл тоже не подарок, Стив ничего против него не имел. А вот Харрис… Харрис дело другое.

В этот момент Эпплтон наклонился вперед и внес в разговор свою лепту, прежде чем агент Маринвилла успел перейти к пятой заповеди.

— Какое впечатление произвел на вас Джонни? — спросил он. — Ему пятьдесят шесть лет, вы знаете, и он не слишком баловал свой организм, особенно в восьмидесятых. Трижды попадал в реанимацию, два раза в Коннектикуте, один раз здесь. Дважды с передозировкой наркотиков. Тут я не открываю каких-то тайн, пресса все это довольно долго мусолила. Последний раз

Джонни попал в больницу после неудачной попытки самоубийства. Вот об этом никто не знает. И я прошу вас держать эту информацию при себе. Стив кивнул.

— Так что вы скажете? — спросил Эпплтон. — Он действительно сможет протащить этот мотоцикл, весящий добрых полтонны, от Коннектикута до Калифорнии, по пути приняв участие в двадцати или больше встречах и презентациях? Я хочу знать ваше мнение, мистер Эмес, потому что лично я сомневаюсь в успехе.

Стив ожидал, что Харрис бросится в бой, защищая железные здоровье и волю клиента, но Харрис предпочел промолчать. Может, он не так уж и глуп, подумал Стив. А может, испытывает к этому клиенту какие-то человеческие чувства.

— Вы, парни, знаете его лучше меня. Черт, да я впервые встретился с ним две недели назад и не читал ни одной его книги.

По лицу Харриса Стив понял, что вторая часть фразы того не удивила.

— Именно поэтому я и спрашиваю вас, — ответил Эпплтон. — Я знаю Маринвилла с 1985 года, когда он еще тусовался в высшем свете, Билл — с 1965-го. Джонни — это Джерри Гарсия литературного мира note 24. — Неудачное сравнение, — вставил Харрис. Эпплтон пожал плечами:

— Как говаривала моя бабушка, свежему глазу виднее. Так скажите мне, мистер Эмес, ему это по силам?

Стив пришел к выводу, что вопрос серьезный, даже ключевой, поэтому подумал с минуту, прежде чем ответить. Эпплтон и Харрис его не торопили.

— Ну, я не знаю, сможет ли Маринвилл есть сыр на презентациях и держаться подальше от вина, а вот насчет того, доберется ли он на мотоцикле до Калифорнии… Вероятно, да. Парень он еще крепкий. И силенок у него, похоже, побольше, чем у Джерри Гарсия перед смертью. Я работал с многими рокерами моложе Маринвилла лет на двадцать пять, которые были отнюдь не здоровее его. Однако Эпплтон все еще сомневался.

— А больше всего меня радует выражение его лица. Он хочет ехать в Калифорнию. Хочет вырваться на дорогу, дать кому-то под зад, записать чьи— то имена. И… — Стив подумал о своем любимом фильме «Омбре» с Полом Ньюменом и Ричардом Буном, который он смотрел по видео не реже раза в год, и улыбнулся. — Мне еда кажется человеком с крепким стержнем.

— Ага. — Эпплтон, похоже, его не понял. Стива это не удивило. Если у Эпплтона и был когда-либо крепкий стержень, он лишился его за пару лет до выпускного вечера в Экзетерс, или Чоутс, или в другом привилегированном учебном заведении, где его научили носить бдейзеры и полосатые галстуки. Харрис прокашлялся.

— Если мы с этим покончили, перейдем к последней «1ЯОВСДИ…

Эпплтон застонал. Харрис повернулся к Стиву, делая вид, что не слышит.

— Пятая, и последняя, заповедь, — повторил он. — Ты не должен брать попутчиков в кабину твоего грузовика. Ни мужчин, ни женщин, особенно женщин.

Именно поэтому Стив Эмес не колебался ни секундах, когда увидел девушку, стоявшую на обочине на выеме из Эли. Худенькую девушку со сбитым набок носиком и волосами, выкрашенными в два цвета. Просто ввернул на обочину и остановился.

Девушка открыла дверцу, но не стала сразу залезать в кабину, а уставилась на Стива своими большими синими глазами.

— Вы хороший человек? — спросила она.

Стив обдумал вопрос, потом кивнул:

— Да, полагаю, что да. Два или три раза в день я люблю выкурить сигару, но я никогда в жизни не ударил собаку, если она не бросалась на меня, и каждые шесть недель посылаю деньги своей маме.

— И вы не собираетесь распускать руки?

— Нет, — с улыбкой ответил Стив. Ему нравилось, что она смотрит на него, широко раскрыв глаза, не отрывая взгляда от его лица. Словно маленький ребенок на веселые картинки. — В этом вопросе я могу себя контролировать.

—И вы не маньяк-убийца?

— Нет, но с чего вы взяли, что я бы признался, если бы был им?

— Я, наверное, прочитала бы это по вашим глазам. — Она чуть улыбнулась. — Я экстрасенс. Не такой уж сильный, но кое-что могу. Есть у меня шестое чувство.

Мимо пролетел рефрижератор. Водитель не снимал руку с клаксона, хотя Стив выкатил «райдер» на обочину, а встречных машин не было видно. По наблюдениям Стива, в жизни встречаются люди, у которых руки так и тянутся или к клаксону, или к концу. И они постоянно нажимают то на одно, то на другое.

— Хватит вопросов, барышня. Хотите, чтобы вас подвезли, или нет? Мне пора ехать. — По правде говоря, он находился гораздо ближе к боссу, чем тот мог бы одобрить. Маринвиллу нравилось думать, будто он едет по Америке в полном одиночестве. Мистер Свободная Птичка, вырвавшаяся из клетки. Стив полагал, что именно в таком настроении Маринвилл и должна писать свою книгу. Ощущение полной свободы, что может быть лучше. Но и он, Стивен Эндрю Эмес из Лаббока note 25, должен делать свою работу, которая состояла в том, чтобы Маринвилл писал свою книгу за компьютером, а не на больничной койке или, не дай Бог, в гробу. С его точки зрения, проблема решалась просто: держись поближе к боссу и не позволяй ситуации выйти из-под контроля. Поэтому его отставание от Маринвилла не превышало семидесяти миль, хотя уговаривались они на сто пятьдесят. Но босс этого знать не мог, а потому не имел ничего против.

— Так поехали. — Она запрыгнула в кабину и захлопнула дверцу.

— Премного вам благодарен, булочка. Я тронут вашим доверием. — Стив убедился, что дорога свободна, и вырулил на асфальт.

— Не зовите меня так. Это сексуально.

— Булочка — сексуально?

Девушка поджала губы.

— Не зовите меня булочкой, а я не буду звать вас тортом.

Стив расхохотался. Ей, возможно, это и не понравилось: но он не мог сдержаться.

Искоса глянув на девушку, он увидел, что она тоже смеется, снимая рюкзак, и решил, что все нормально. Он прикинул, что рост у нее пять футов шесть дюймов, а весит она при ее худобе никак не больше ста фунтов, скорее даже девяносто пять. Безрукавка, которую она носила, позволяла любому, кто сидел сбоку, обозревать ее грудь. Так что оставалось только удивляться, почему она опасалась столкнуться с насильником в кабине «райдера». С другой стороны, смотреть было не на что: бюст даже не нулевой номер, а скорее минус первый. Украшала безрукавку улыбающаяся черная физиономия на фоне сине-зеленых психоделических разводов. Поверх этой физиономии, складываясь в ореол, шли слова: «СДАВАТЬСЯ НЕ СОБИРАЮСЬ!».

— Вам, должно быть, понравился Питер Тош, — заметила девушка. — Не могли же вы заглядеться на мои сиськи.

—Я работал с Питером Тошем, — ответил Стив.

— Не может быть!

— Может. — Он глянул в зеркало заднего обзора и обнаружил, что Эли уже скрылся из виду. Просто удивительно, как быстро в здешних краях меняется ландшафт. Стив решил, что, будь он юной девушкой, которая ловит попутки, он бы тоже задал пару-тройку вопросов, прежде чем залезть в кабину к незнакомому мужчине. Не то чтобы из этого вышел какой-нибудь толк, но на всякий случай. Ведь в пустыне могло случиться что угодно.

— И когда вы работали с Питером Тошем?

— В восьмидесятом или восемьдесят первом. Точно не помню. «Мэдисон— сквер-гарден», потом Форест-Хиллэ. В Форест-Хиллз компанию Тошу составил Дилан.

Девушка взирала на него с изумлением, однако в глазах ее не было ни тени сомнения.

— Однако! А что вы делали?

— Помогал ставить декорации. Потом занимался подготовкой электроаппаратуры. А теперь…

Действительно, чем он занимается теперь? Уж во всяком случае электроаппаратуру к концертам не готовит. Сопровождает знаменитостей. Иной раз берет на себя функции, психоаналитика. И уж конечно, работает Мэри Поплине, только в образе хиппи с длинными каштановыми волосами, в которых уже начала пробиваться седина.

— Теперь у меня другие дела. А как вас зовут?

— Синтия Смит. — Она протянула руку.

Стив ее пожал. Кисть длинная, легонькая, с тонкими косточками. Похожа на птичью лапку. — Я Стив Эмес.

— Из Техаса.

— Да, из Лаббока. Наверное, акцент чувствуется, правда?

— Есть немного. — Синтия широко улыбнулась. — «Вырви парня из Техаса, он…»

Куплет они допели вместе, улыбаясь друг другу уже как друзья. Так случается часто, когда люди встречаются на пустынных дорогах Америки, проложенных по забытым Богом медвежьим углам.

Синтия Смит принадлежала к непоседам, к которым, впрочем, относил себя и Стив, хотя он уже мог считаться ветераном. Естественно, нельзя провести немалую часть сознательной жизни в музыкальном бизнесе и не стать непоседой. Впрочем, он не видел в этом ничего зазорного. Синтия рассказала ему, почему опасается мужчин: один чуть не оторвал ей левое ухо, а другой не так давно сломал нос.

— И тот, кто покусился на мое ухо, мне нравился, — добавила она. — К ушам я отношусь очень трепетно. К носу тоже, я думаю, по носу можно судить о характере человека, но уши мне дороже. Не знаю почему. Стив посмотрел на ее ухо.

— Если уж тебе так дороги уши, — на ты они перешли, спев песню о техасском парне, — почему ты не отрастишь волосы? Прикрыла бы их.

— Никогда. — Синтия взбила волосы и наклонилась вправо, чтобы посмотреться в боковое зеркало. Половина волос, обращенная к Стиву, была зеленой, вторая — оранжевой. — Моя подружка Герт говорит, что я выгляжу, как бедная сиротка Энни. Поэтому я ничего менять не хочу.

— Так, может, стоит их завить, а?

Она улыбнулась, оправила юбку и положила руки на колени.

— Я пойду своим путем… совсем как Питер.

На свой путь Синтия вышла в семнадцать лет, когда покинула отчий дом и родителей, обычно не одобрявших ее поступки. Какое-то время она провела на Восточном побережье («Уехала, когда поняла, что скоро меня будут трахать только из жалости», — буднично объяснила она), потом перекочевала на Средний Запад, где «старалась избегать спиртного и наркотиков», и познакомилась с симпатичным парнем на вечеринке, устроенной «Анонимными алкоголиками». Симпатичный парень заявлял, что теперь он убежденный трезвенник. Как выяснилось позже, он лгал. Еще как лгал. Синтия, однако, все равно переехала к нему («Я так и не научилась разбираться в мужчинах», — тем же будничным голосом поведала она Стиву). В итоге как-то вечером симпатичный парень чем-то накачался и решил, что из левого уха Синтии получится отличная книжная закладка. Потом Синтия пожила в коммуне для наркоманов, решивших избавиться от своей пагубной привычки, даже какое-то время поработала там воспитателем, после того как женщину, возглавлявшую коммуну, убили и она могла закрыться.

— Энни убил тот самый парень, что сломал мне нос, — объяснила Синтия. — Плохой парень. Ричи, ну тот, что хотел использовать мое ухо в качестве книжной закладки, он только иногда становился буйным. А вот Норман был плохим человеком. Да еще и психом.

— Его арестовали?

Синтия покачала головой:

— Мы не могли допустить закрытия ДИС только потому, что один парень обезумел, когда от него ушла жена. Поэтому мы объединились, чтобы спасти коммуну. И спасли.

— ДИС?

— Сокращение от «Дочери и сестры». Там ко мне вернулась вера в себя. — Она смотрела в окно на проплывающую мимо пустыню, рассеянно потирая указательным пальцем сбитый набок нос. — В каком-то смысле этому помог и парень, который сломал мне нос.

— Норман.

— Да, Норман Дэниэлс, так его звали. По крайней мере я и Герт, это моя подружка, которая говорит, что я выгляжу, как сиротка Энни, выступили против него.

— Понятно.

— А в прошлом месяце я написала своим старикам. И указала обратный адрес. Думала, в ответном письме они постараются стереть меня в порошок, особенно отец. Он у меня был священником. Теперь-то он оставил приход, но…

— Вы можете вытащить парня из адского огня, но вам не вырвать адский огонь из парня, — вставил Стив. Синтия улыбнулась.

— Именно этого я и ожидала, но письмо пришло совсем другое. Отличное письмо. Я позвонила им. Мы поговорили. Отец плакал. — По голосу чувствовалось, что Синтию это поразило. — Действительно плакал. Ты можешь в это поверить?

— Слушай, я восемь месяцев садил с «Блэк саббат», так что я могу поверить всему. Значит, ты отправилась домой? Возвращение блудной булочки? Она бросила на него сердитый взгляд. Стив улыбнулся. — Извини.

— Да ладно. В общем, ты прав.

— И где твой дом?

— В Бейкерсфилде note 26. Кстати, а куда ты едешь? — В Сан-Франциско. Но… Синтия заулыбалась. — Ты шутишь? Это же потрясающе. — Но я не могу обещать, что повезу тебя туда. Я лишь могу сказать, что мы доедем до Остина, того, что в Неваде, а не в Техасе.

— Я знаю, где находится Остин, у меня есть карта. — Синтия одарила его взглядом, каким удостаивают глупого старшего брата. Стив не возражал: девушка ему нравилась.

— Я готов подвезти тебя как можно ближе к дому, но затея, в которой я участвую, довольно-таки странная. Я, конечно, понимаю, что шоу-бизнес по природе не такой, как все остальное, но в данном случае… я хочу сказать… то есть…

Стив замолчал. А что, собственно, он хотел сказать? Его наняли сопровождать писателя, он его и сопровождал, но никак не мог определить своего отношения ни к этой поездке, ни к Джонни Маринвиллу. Знал он лишь одно: Джонни ни разу не попросил достать ему наркотики или женщину, а когда он открывал дверь номера на стук Стива, от него не пахло спиртным. Это все, что он мог сказать о поездке. А резюме он сформулирует позже.

— И что это за затея? В таком грузовике оборудование для целой группы не увезти. Или ты работаешь теперь с исполнителями народной музыки? Вроде Гордона Лайтфута?

Стив улыбнулся.

— Моего босса народ знает, только он не играет на гитаре или на гармони. Он…

И тут заверещал сотовый телефон, лежавший на приборном щитке: Би— и-и-п1 Би-и-и-п1 Стив схватил его, но раскрыл не сразу. Повернулся к девушке:

— Не говори ни слова! — Телефон зазвонил в третий раз. — Иначе у меня могут быть неприятности. Понятно?

Би-и-и-п! Би-и-и-п!

Синтия кивнула. Стив откинул микрофон и нажал кнопку SEND на панели, принимая сигнал. Приложив трубку к уху, он отметил, что помехи очень сильные, и подивился, как это Джонни вообще удалось дозвониться до него.

— Привет, это вы, босс?

Помимо помех, в трубке что-то загудело, Стив подумал, что мимо босса проехал большой грузовик, а итогом послышался голос Джонни Маринвилла. Сквозь —помехи Стив уловил переполняющую этот голос панику, и у него учащенно забилось сердце. Ему доводилось слышать, как люди начинали говорить с такими интонациями (на любых гастролях такое случалось хотя бы раз), так что ошибиться он не мог. На Джонни Маринвилла наехала беда.

— Стив! Стив, я …редрягу! Серьез…

Он смотрел на дорогу, стрелой уходящую в пустыню, и чувствовал, как на лбу выступают капельки пота. Подумал о толстяке — агенте писателя с его заповедями и менторским тоном и тут же отмел эти мысли. Не время сейчас забивать голову Биллом Харрисом.

— Вы попали в аварию? Да? Что случилось, босс? Повторите!

Сплошной треск.

— Джонни… меня слышишь?

— Да, я вас слышу! — кричал Стив в телефонную трубку, зная, что это ничего не изменит. Но все равно кричал. Уголком глаза он отметил тревогу, появившуюся на лице девушки. — Что у вас случилось?

Ответа не было долго, и Стив решил, что связь утеряна. Он уже собрался положить трубку на приборный щиток, когда из нее донесся голос босса. Издалека, словно из соседней галактики.

— …западу …Эли …тьдесят.

Пятьдесят, понял Стив. «Я к западу от Эли на шоссе пятьдесят». Наверное, это он и сказал. Авария. Скорее всего. Маринвилл слетел на мотоцикле с дороги и теперь сидит со сломанной ногой и разбитой физиономией. А когда я привезу его в Нью-Йорк, эти парни разорвут меня на куски лишь по той причине, что не смогут разорвать его…

— …знаю, как далеко… наверное, милях… впереди, на обочине… кемпер…

Опять треск помех, потом что-то про копов. Из дорожной полиции и городских.

— Что… — начала девушка.

— Ш-ш-ш! Не сейчас!

Из трубки вновь донеслось:

— …мой мотоцикл… в пустыню… песком… в миле или чуть дальше на восток от кемпера…

На этом связь оборвалась. Стив раз десять выкрикнул: «Джонни!», но ответом ему была тишина. Стив кнопкой NАМЕ/МЕNU вызвал на экран инициалы Джонни, Дж. М., вновь нажал на кнопку МЕМО. Заранее записанный голос вежливо пригласил его в Западную роуминговую сеть, затем последовала пауза, после которой другой записанный голос не менее вежливо сообщил, что не может соединить его с абонентом, и начал перечислять причины. Стив нажал кнопку МЕМО и захлопнул микрофон.