14
      Так стрелок приступил к той части своего длинного повествования, что живописала самые недавние события. Уже знакомый с ее отдельными отрывками Эдди, тем не менее, увлекся до крайности, весь обратясь в слух наравне с Сюзанной, слышавшей историю Роланда впервые. А стрелок говорил и говорил - о заведении, где в уголке шла нескончаемая игра в "глянь-ка"; о тапере по имени Шеб; об Элли - женщине со шрамом на лбу... и о Норте, травоеде, что умер и был воскрешен человеком в черном, вдохнувшим в него некое подобие темной, нечистой жизни. Он поведал им о Сильвии Питтстон - воплощении религиозного безумия - и о последней катастрофе, трагическом кровопролитии, когда он, Роланд Стрелок, убил всех до единого мужчин, женщин и детей в поселке. - Бляха-муха! - тихим потрясенным голосом выдавил Эдди.- Теперь понятно, Роланд, почему у тебя была такая напряженка с патронами. - Тихо! - оборвала его Сюзанна.- Дай ему закончить! С тем же бесстрастием, с каким он пересек пустыню, миновав хижину последнего поселенца - молодца с буйной, доходившей почти до пояса рыжей шевелюрой - Роланд продолжил свой рассказ, и Эдди с Сюзанной узнали, что мул в конце концов издох. Даже того, что ручной ворон поселенца, Золтан, выклевал мулу глаза, не утаил стрелок. Он рассказал о потянувшейся затем веренице долгих дней и коротких ночей в пустыне, о том, как от кострища к кострищу шел по следу Уолтера и как наконец, валясь с ног, полумертвый от обезвоживания, вышел к постоялому двору. - Там не было ни души. Думаю, этот постоялый двор запустел еще в ту пору, когда оный медведь-великан был новехонек. Я провел там ночь и поспешил дальше. Вот так... а теперь я расскажу вам другую историю. - Чистейшую ложь, в которой каждое слово, тем не менее, должно быть правдой? - спросила Сюзанна. Роланд кивнул. - В этой выдуманной истории - в этой небылице - стрелок по имени Роланд встретил на постоялом дворе мальчика по имени Джейк. Мальчика из вашего мира, из вашего города Нью-Йорка, из ~когда~, лежащего где-то между 1987 годом Эдди и 1963 годом Одетты Холмс. Эдди нетерпеливо подался вперед. - А есть в этой истории дверь, Роланд? Дверь, помеченная "МАЛЬЧИК" или как-нибудь в этом роде? Роланд покачал головой. - Для мальчика дверью стала смерть. Он шел в школу, когда какойто человек - человек, которого я посчитал Уолтером,- вытолкнул его на мостовую под колеса автомобиля. Мальчик слышал, как этот человек сказал что-то вроде "Дайте пройти, пропустите меня, я священник". Джейк ~увидел~ этого человека - всего лишь на миг - и очутился в ~моем~ мире. Стрелок примолк, глядя в огонь. - Теперь я хочу ненадолго прервать рассказ о мальчике, который никогда здесь не появлялся, и вернуться к тому, что случилось на самом деле. Согласны? Молодые люди озадаченно переглянулись, и Эдди жестом изобразил "прошу, любезный мой Альфонс". - Как я уже сказал, постоялый двор был заброшенным и безлюдным. Однако там отыскалась колонка, которая еще работала. Она помещалась в задней части конюшни, где держат упряжных лошадей. К колонке я вышел по слуху, но нашел бы ее и в том случае, если бы она ничем не нарушала тишины. Я ~чуял~ воду, вот в чем штука. Проведши в пустыне довольно времени, перед угрозою скорой смерти от жажды ~в самом деле~ оказываешься способен на нечто подобное. Я напился и заснул, а проснувшись, опять напился. Мне хотелось немедля двинуться дальше - страстное желание вновь пуститься в путь было подобно лихорадке. То лекарство, что ты принес мне из своего мира, ~астин~,- великолепное снадобье, Эдди, но есть такие лихорадки, излечить которые не под силу никакому зелью, и меня сжигала одна из них. Я понимал, что телу моему необходим отдых, и все же на то, чтобы задержаться на постоялом дворе хотя бы на ночь, ушла вся моя сила воли, до единой унции. Утром я почувствовал себя отдохнувшим, а потому заново наполнил бурдюки и двинулся в путь. ~Я не взял с этого постоялого двора ничего, кроме воды~. Вот самое главное из того, что произошло в действительности. Сюзанна заговорила самым рассудительным и приятным тоном в манере Одетты Холмс, на какой была способна: - Ну, хорошо, это - то, что произошло в действительности. Ты заново наполнил бурдюки и пошел дальше. А теперь доскажи нам историю о том, чего ~не было~. Стрелок на мгновение положил кость себе на колени, сжал руки в кулаки, странно детским жестом потер глаза, вновь ухватился за кость, словно желая придать себе храбрости, и продолжал: - Я загипнотизировал мальчика, которого не было. С помощью патрона. Хитрость эту я знаю много лет и почерпнул ее из источника весьма предосудительного, обучившись ей у Мартена, придворного мага моего отца. Мальчик оказался хорошо внушаем. Погрузившись в транс, он поведал мне обстоятельства своей смерти - так, как я описал их вам. Узнавши столько, сколько, как мне казалось, можно было узнать, не нарушив душевного равновесия мальчика или, пуще того, не повредив ему, я приказал Джейку после пробуждения начисто забыть о своей гибели. - Кто бы возражал,- пробормотал себе под нос Эдди. Роланд кивнул. - Поистине, кто? Транс мальчика перешел в естественный сон. Уснул и я. По нашем пробуждении я поведал мальчику, что хочу изловить человека в черном. Он знал, о ком речь: Уолтер тоже останавливался на постоялом дворе. Джейк испугался его и спрятался. Уверен, Уолтер знал, что мальчик там, но ему было на руку притвориться, будто ему невдомек. Он ушел с постоялого двора, мальчика же - настороженную ловушку - оставил. Я спросил Джейка, есть ли на постоялом дворе съестное. Мне казалось, что должно быть. Мальчик выглядел довольно крепким; снедь же в пустынном климате чудесно сохраняется. У парнишки было немного сушеного мяса, и он сказал, что есть еще погреб. Сам он его не разведывал - боялся.- Стрелок окинул собеседников угрюмым взглядом.- И правильно делал. Еду-то я нашел... но еще я нашел Говорящего Демона. Эдди большими глазами посмотрел на кость. Оранжевый свет костра плясал на ее древних изгибах и зловещем оскале. - Говорящего Демона? Ты... имеешь в виду ~вот это~? - Нет,- ответил стрелок.- Да. И да и нет. Слушай, и ты поймешь. И Эдди с Сюзанной услышали о коснувшихся слуха стрелка нечеловеческих стонах, что неслись из толщи земли за стенами погреба; о том, как Роланд увидел ручеек песка, бегущий из щели меж древних каменных глыб, слагавших эти стены. О том, как под пронзительные призывы Джейка подняться наверх стрелок приблизился к возникшему в стене отверстию. Роланд велел демону: говори... и демон заговорил - голосом Элли, женщины со шрамом на лбу, кабатчицы из Талла. ~"Мимо Свалки иди медленно, стрелок. Пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном путешествует с твоей душой в кармане"~. - Свалки? - переспросила пораженная Сюзанна. - Да.- Роланд одарил ее внимательным взглядом.- Для тебя это не пустой звук, верно? - Да... и нет. Сказано это было с большим колебанием. Роланд догадывался, что отчасти подобная нерешительность проистекает из обыкновеннейшего нежелания говорить о вещах мучительных. Однако главным образом стрелок относил ее на счет стремления Сюзанны не запутывать и без того уже запутанный клубок проблем разговорами о том, чего она в действительности не знает. Он восхищался этим. Восхищался ~Сюзанной~. - Говори только то, в чем можешь быть уверена,- велел он.- Другого не нужно. - Хорошо. Детта Уокер знала про Свалку. И постоянно про нее ~думала~. Словцо это просторечное; Детта подцепила его, подслушивая за старшими, когда те усаживались на крылечке попить пивка да вспомнить прежние времена. Означает оно бесплодное, загаженное, бесполезное место. В Свалке - в ~идее~ Свалки - для Детты заключалось нечто притягательное. Не спрашивай, что именно; когда-то я, может, и знала, но то было когда-то. Сейчас я этого не знаю. И знать не хочу. Детта стащила у Тети Синьки фарфоровую тарелочку - свадебный подарок моих родителей - и утащила на Свалку, на ~свою~ Свалку, чтобы разбить. Свалкой Детты был гравийный карьер, заполненный отбросами. Помойка. Став постарше, Детта иногда снимала в придорожных закусочных молоденьких мальчишек. Сюзанна крепко сжала губы и на мгновение понурила голову. Вновь вскинув глаза на собеседников, молодая женщина продолжала: - ~Белых~ мальчишек. Шла с ними на стоянку, в машину, обжималась по-всякому, но давать не давала, крутила динамо. Ноги в руки - и привет. Эти стоянки... они тоже были Свалка. Опасная игра, но молодость, проворство и подлость натуры позволяли Детте пускаться во все тяжкие и наслаждаться. Позднее, в Нью-Йорке, она пристрастилась воровать в магазинах... про это вы знаете. Оба. Она всегда выбирала большие универмаги, торгующие галантереей,- "Мэйси", "Гимбел", "Блумингдэйл" - а крала ерунду, безделушки. И, надумав кутнуть таким манером, говорила себе: "Двину-ка я нынче на Свалку. Тисну у белых какое-нибудь говно. Потырю какую-нибудь напамять, а потом возьму да раскокаю это паскудство". Сюзанна умолкла, глядя в огонь. Губы у нее дрожали. Когда она вновь оторвала взгляд от костра, Роланд и Эдди увидели, что в глазах молодой женщины стоят слезы. - Не купитесь на то, что я реву. Я все помню - и что я делала, и с каким ~наслаждением~. Наверное, я плачу потому, что знаю - при соответствующем стечении обстоятельств я бы опять взялась за старое. Казалось, Роланд заново обрел малую толику прежней невозмутимости, свойственного ему непостижимого самообладания. - У меня на родине, Сюзанна, говаривали так: "Умному вору во всякую пору благоденствие". - По-моему, стянуть пригоршню бранзулеток большого ума не надо,- отрезала она. - Тебя хоть раз изловили? - Нет... Стрелок развел руками, словно говоря: "То-то и оно". - Выходит, для Детты Уокер Свалкой была всякая параша? - спросил Эдди.- Поганые ситуевины, поганые моменты, всякая грязь? Так или нет? Потому как, по-моему, ~что-то~ тут не то. - Грязь... и блаженство. ~Яркие~ мгновения жизни... в те минуты она... она ~придумывала себя заново~ - наверное, можно так сказать. Впечатляющие мгновения... но бесплодные, потраченные впустую. ~Загубленные~. Впрочем, все это не имеет отношения к призрачному мальчику Роланда, не так ли? - Быть может, нет,- сказал Роланд.- Видите ли, и в моем мире тоже существовала Свалка. И у нас это словечко тоже было просторечным. Да и толковалось весьма похоже. - Что оно означало для тебя и твоих друзей? - спросил Эдди. - Смысл его слегка менялся сообразно обстоятельствам. "Свалкой" могли назвать кучу отбросов. Или бордель. Или притон, куда ходят играть на деньги или жевать бес-траву. Однако самое распространенное, самое обычное значение этого слова, какое я знаю,- оно же и самое простое. Стрелок посмотрел на своих собеседников. - Свалка - место запущенное и необитаемое,- сказал он.- Свалка - это... это бесплодные земли.
      15
      Теперь дров в костер подбросила Сюзанна. На юге ослепительно и ровно горела Праматерь. Из усвоенного в школе Сюзанна знала, что это значит: Праматерь - не звезда, а планета. "Венера? - подивилась она.- Или солнечная система, частью которой является этот мир,- иная, как и все прочее?" Сюзанну вновь захлестнуло уже знакомое ощущение нереальности происходящего - ощущение, что это непременно должен быть сон. - Продолжай,- попросила она.- Что произошло после того, как голос предостерег тебя насчет Свалки и мальчугана? - Я поступил, как меня учили поступать, если со мной когданибудь случится нечто подобное: ударил кулаком в дыру, откуда сыпался песок. И вытащил кость, челюсть... но не эту. Кость, извлеченная мною из стены на постоялом дворе, значительно превосходила ее размерами и почти наверняка принадлежала одному из Великих Пращуров. - Что с ней стало? - спокойно спросила Сюзанна. - Однажды ночью я отдал ее мальчику,- сказал Роланд. Пламя костра расцвечивало его щеки узором жарких оранжевых бликов и пляшущих теней.- Как защиту... своего рода амулет. Позднее мне показалось, что она уже сослужила свою службу, и я ее выбросил. - А это-то тогда чья челюсть, Роланд? - спросил Эдди. Держа кость на весу, Роланд долго, задумчиво смотрел на нее, потом вновь бросил ее к себе на колени. - Потом, когда Джейк уже... после того, как он погиб... я нагнал человека, которого преследовал. - Уолтера,- вставила Сюзанна. - Да. У нас состоялась беседа... ~долгая~ беседа. В какой-то миг я уснул, а когда проснулся, Уолтер был мертв. Мертв по меньшей мере сотню лет, а быть может, и больше. От него остались лишь кости, что, в общем, подходило к обстановке, ибо местом нашей беседы Уолтер избрал погост. - Да уж, долгонький вышел разговор, ничего не скажешь,- сухо заметил Эдди. Тут Сюзанна слегка нахмурилась, но Роланд только кивнул. - Долгий-предолгий,- сказал он, глядя в костер. - Утром ты очухался и к вечеру того же дня вышел к Западному Морю,- сказал Эдди.- А ночью нагрянули те страшенные омары, да? Роланд снова кивнул. - Да. Но прежде, чем покинуть голгофу, где мы с Уолтером говорили... или грезили... или что уж это было... я взял от его остова вот это.- Стрелок поднял кость, и оранжевый свет вновь скатился с мертвого оскала. "Челюсть Уолтера,- подумал Эдди, и его пробрал легкий озноб.- Челюсть человека в черном. В следующий раз, когда тебе взбредет в голову, что Роланд, может быть, обычный мужик, каких пруд пруди, вспомни о ней, Эдди, мальчик мой. Он все это время таскал ее с собой, словно какой-то... людоедский трофей. Бо-оже". - Я помню, о чем подумал, когда взял себе эту кость,- продолжал Роланд.- Помню очень хорошо; это единственное сохранившееся у меня воспоминание о том времени, какое не сбивает меня с толку. Я подумал: "Я спугнул удачу, выбросивши то, что нашел, когда встретил мальчугана. Эта кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех Уолтера - злобное, гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал. Сюзанна спросила: - Что сказал Уолтер? - "Слишком поздно, стрелок",- сказал Роланд.- Вот что он сказал. "Слишком поздно - отныне и вовеки удачи тебе не будет. Таково твое ~ка~".
      16
      - Хорошо,- наконец подал голос Эдди.- Основной парадокс мне понятен. Твои воспоминания разделились... - Не ~разделились~. ~Удвоились~. - Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди подхватил прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:
      <<рисунок 1 со стр. 63 оригинала>>
      Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки. - Вот твои воспоминания о том, что происходило до твоего прихода на постоялый двор,- одна черта. - Да. Эдди потыкал прутиком в линию справа. - А это - о том, что случилось после того, как ты вышел из-под земли по другую сторону гор, на погост, туда, где тебя ждал Уолтер. ~Тоже~ одинарная черта. - Да. Указав на середину рисунка, Эдди затем заключил ее в неровный, грубо очерченный круг.
      <<рисунок 2 со стр. 63 оригинала>>
      - Вот что тебе надо сделать, Роланд - изолировать этот двойной участок. Мысленно огородить его частоколом, да и забыть. Это же ~ерунда~! Дело прошлое - что оно может ~изменить~? Было и ~быльем поросло~... - Да нет же.- Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее своим собеседникам.- Коль мои воспоминания о мальчике Джейке ложны - а я знаю, что это так - ~откуда у меня это~? Я взял ее взамен выброшенной мною кости... но выброшенная мною кость происходила из погреба на постоялом дворе, а согласно тому ходу событий, который я с уверенностью полагаю истинным, ~ни в какой погреб я не спускался~! И не говорил ни с каким демоном! Я отправился дальше один, прихватив с собой свежей воды, ~и только~! - Послушай-ка, Роланд,- серьезно проговорил Эдди,- одно дело, если челюсть, которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого двора. Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан, Говорящий Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть просто потому, что... - Нет, не глюки,- перебил Роланд. Его блекло-голубые глаза снайпера остановились сперва на Эдди, потом на Сюзанне, а затем стрелок сделал нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих молодых людей... и (Эдди готов был в этом поклясться) для него самого. Роланд швырнул кость в костер.
      17
      Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого прошлого, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке,- и вдруг багряно заполыхала, обдав поляну ослепительным алым светом. Дружно вскрикнув, Эдди с Сюзанной вскинули руки к лицу, защищая глаза от нестерпимого сверкания. Кость начала меняться. Не плавиться - ~меняться~. Зубы, схожие с покосившимися надгробиями, слипались в глыбки; мягкий изгиб верхней дуги распрямился, кончик резко отогнулся книзу. Уронив руки на колени, разинув рот, Эдди изумленно впился глазами в кость, которая больше не была костью. Она окрасилась в цвет расплавленного металла. Зубы превратились в три перевернутых V; среднее было больше тех, что по краям. И внезапно Эдди увидел, чем хочет стать кость,- так же, как он разглядел в древесине пня пращу. Ключ, подумал он. "Ты должен запомнить форму,- мелькнула лихорадочная мысль.- Должен. ~Должен~". Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки, три перевернутых V; то, что в центре, пошире и поглубже соседних. Три выемки... а самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким строчным s... Потом пламенеющие очертания вновь изменились. Кость, превратившаяся в некое подобие ключа, стянулась, собралась яркими перекрывающимися лепестками и темными, бархатистыми, как безлунная летняя полночь, складками. Мгновение Эдди видел розу - победоносную алую розу, какая могла бы цвести на заре первого дня этого мира, созданье неизмеримой, неподвластной времени красоты. Эдди взирал, и сердце его было открыто. Словно там, в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающейся дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном. "Роза! - проносились у Эдди в голове несвязные мысли.- Сперва ключ, потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!" В костре сипло треснуло. Наружу, разворачиваясь веером, полетели искры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и откатилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнулся. Он сидел, прикованный к месту своим видением, в цепких объятиях чуда и великолепного и ужасного, не заботясь о пляшущих по коже искрах. Потом пламя вновь осело. Ни кости. Ни ключа. Ни розы. "Запомни,- велел он себе.- Запомни эту розу... и форму ключа". Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения, но, на миг пренебрегши ею, Эдди отыскал палочку, которой они с Роландом рисовали. И трясущейся рукой вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:
      <<рисунок со стр. 65 оригинала>>
      18
      - Зачем? - наконец спросила Сюзанна.- Бога ради, зачем - и что это было? Минуло пятнадцать минут. Пламени костра позволили пригаснуть; рассыпавшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама. Эдди сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди, откинулась к нему на грудь. Чуть поодаль, в сторонке, Роланд, подтянув колени к груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья. Насколько мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил. И Роланд, и Сюзанна увидели нестерпимое сияние ее сверхнакала; Роланд, кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин, с точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и только. Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой делался скрытен, а уж коли он решал держать свои намерения в секрете, то секрет этот оказывался поистине ~строжайшим~ - Эдди знал это по собственному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что он видел (или ~полагал~, будто видел), и решил, по крайней мере до поры до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке. Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка. - Затем, что у меня в голове заговорил вдруг властный голос, молвивший: "ты должен",- ответил Роланд.- То был голос моего отца; ~всех~ моих праотцев. Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и немедля - немыслимо. Так меня учили. Касательно же того, что это было, сказать ничего не могу... по крайней мере, сейчас. Знаю только, что последнее слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его услышать. "Или увидеть,- подумал Эдди и еще раз сказал себе: - Запомни. Запомни розу. Запомни форму ключа". - Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно. Роланд покачал головой. - По-моему, это больше походило на потешные огни, какие бароны, бывало, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие и пугающие, но не опасные. Эдди посетила некая мысль. - Роланд, а двоиться у тебя в мозгах не перестало? Не отлегло, когда эта кость... э-э... взорвалась, а? Он был почти убежден, что теперь-то все в порядке; во всех фильмах, какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатывала. Но Роланд отрицательно мотнул головой. Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась: - Ты сказал, что начинаешь понимать. Роланд кивнул. - Да, так мне кажется. Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в каком бы ~когда~ он ни был, мне страшно за него. - Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди. Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их. - Для одного вечера историй и волнений довольно. Пора спать. Утром мы пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал, который он был приставлен охранять. По дороге я расскажу вам, что мне известно и что, как мне кажется, произошло - что, по-моему, все еще происходит. С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью шкуру, откатился от костра и больше говорить не пожелал. Эдди с Сюзанной легли вместе. Уверившись, что стрелок, должно быть, спит, они занялись любовью. Лежа без сна, Роланд слышал их возню и последовавший за ней негромкий разговор. В основном речь шла о нем. После того, как их голоса смолкли, а дыхание выровнялось и зазвучало на одной легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя во тьму. Он думал: прекрасно быть молодым и влюбленным. Прекрасно даже на том кладбище, в какое превратился этот мир. "Наслаждайтесь, пока можно,- думал Роланд,- ибо впереди - новые смерти. Мы пришли к кровавому ручью. Не сомневаюсь, что он выведет нас к реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром". Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся коротким сном. И видел во сне Джейка.
      19
      Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с книгой в руке шагает по Второй авеню. Воздух в этом сне был напоен вешним теплом, город - в цвету, а внутри у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засела щемящая тоска по родному дому. ~"Наслаждайся этим сном, тяни его столько, сколько сможешь~,- думал он.- ~Смакуй... потому что ближе к Нью-Йорку, чем сейчас, тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди. Кончен бал"~. Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился, обнаружив, что это "Домой возврата нет" Томаса Вулфа. На темно-красной обложке были вытиснены три силуэта: ключ, роза и дверь. Эдди на миг остановился, быстро раскрыл книгу и прочел первую строку. "Человек в черном спасался бегством через пустыню,- писал Вулф,- а стрелок преследовал его". Закрыв книгу, Эдди зашагал дальше. По его прикидкам, было около девяти утра, может быть, девять тридцать, и поток машин на Второй авеню был невелик. Гудели такси, лавируя, чтобы перестроиться из ряда в ряд, и весеннее солнце подмигивало на ветровых стеклах, на ярко-желтых крыльях и капотах. На углу Второй и Пятьдесят второй просил милостыню какой-то ханыга, и Эдди кинул ему на колени книгу в красной обложке. Он заметил (также без удивления), что ханыга этот - Энрико Балазар. Балазар сидел по-турецки перед волшебной лавкой. "КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", гласила вывеска в окне, внутри же, в витрине, на всеобщее обозрение была выставлена башня, выстроенная из карт Таро. На вершине стоял пластиковый Кинг-Конг. Из головы гигантской гориллы росло крошечное блюдечко радара. Эдди шагал себе и шагал, лениво продвигаясь к центру города; мимо проплывали таблички с названиями улиц. Едва увидев магазинчик на углу Второй и Сорок шестой, молодой человек мгновенно понял, куда идет. "Угу,- подумал он, внезапно чувствуя огромное облегчение.- Вот оно. То самое место". Витрину заполняли свисающие с крюков куски мяса и сыры. Надпись гласила: "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И ДЖЕРРИ. СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА ОБСЛУЖИВАНИИ ЗВАНЫХ УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!" Пока Эдди стоял, заглядывая внутрь, из-за угла показался еще один его знакомый - Джек Андолини в костюме-тройке цвета ванильного мороженого, с черной тростью в левой руке. У Андолини недоставало половины лица, начисто срезанной клешнями омароподобных чудовищ. - ~Давай, Эдди, заходи~ - сказал Джек, проходя мимо.- ~В конце концов, есть и другие миры, не только этот, и ихний б**дский поезд катит через все~. - ~Не могу~,- ответил Эдди.- ~Дверь заперта~.- Он понятия не имел, как узнал об этом, однако он это знал и не испытывал и тени сомнения. - ~Дид-э-чик, дод-э-чом, не тревожься - ты с ключом~,- проговорил Джек, не оглядываясь. Эдди опустил глаза и увидел, что ключ у него ~действительно~ есть - примитивная по виду вещица с тремя выемками, похожими на перевернутые V. ~"Весь секрет в маленькой закорючке, которой кончается последняя выемка"~,- подумал молодой человек. Он шагнул под навес "Деликатесов от Тома и Джерри" и вставил ключ в замок. Ключ легко повернулся. Эдди отворил дверь, переступил порог и очутился в бескрайнем поле, под открытым небом. Оглянувшись через плечо, он увидел проносящиеся по Второй авеню машины, а потом дверь громко захлопнулась и упала. За ней ничего не оказалось. Ничегошеньки. Эдди обернулся, чтобы изучить свое новое окружение, и то, что он увидел, поначалу наполнило его ужасом. Поле было темно-алым, словно здесь разыгралось великое сражение и земля так напиталась кровью, что не смогла поглотить ее всю. Потом молодой человек вдруг сообразил, что смотрит не на кровь, а на розы. В нем вновь поднялась ликующая радость, от которой сердце все разбухало и разбухало, пока Эдди не испугался, как бы оно не лопнуло в груди. Юноша победным жестом вскинул над головой сжатые кулаки... да так и застыл. Поле простиралось на многие мили. Оно взбиралось на пологий склон, а на горизонте стояла Темная Башня - столп из немого камня, вздымавшийся в небо на такую высоту, что Эдди едва мог разглядеть вершину. Окруженное ярчайшими алыми розами основание было огромным и грузным, внушительным, и все же, уходя ввысь и сужаясь к вершине, Башня обретала странное изящество. Слагавший ее камень был не черным, каким его воображал Эдди, а темно-серым, как сажа. Вереница узких окошек-бойниц опоясывала Башню восходящей спиралью; под окнами шел едва ли не бесконечный лестничный марш - каменные ступени, виток за витком поднимавшиеся к вершине. Башня высилась над полем кроваво-красных роз воткнутым в землю темносерым восклицательным знаком. Над нею синела перевернутая чаша небес, пестревшая похожими на корабли пухлыми белыми облаками. Они бесконечным потоком плыли над вершиной Темной Башни и вокруг нее. ~"Экая же красотища!~ - подивился Эдди.- ~Но какое странное, чужое великолепие!"~ Однако его радость и ликование исчезли, осталось лишь сильное беспокойство и предчувствие надвигающейся гибели. Молодой человек огляделся и с внезапным ужасом осознал, что стоит в тени Башни. Нет, не просто ~стоит~ - заживо погребен в ней. Он вскрикнул, но затрубил исполинский рог, и крик Эдди потонул в золотистых сладостных звуках. Они неслись с вершины Башни и, казалось, заполняли собой весь мир. Покуда эта песнь предостережения летела над полем, где он стоял, из опоясывающих Башню бойниц хлынула чернота. Она подступила к оконным проемам, перелилась через край и расползлась по небу схожими с листьями тростника дряблыми языками. Сойдясь вместе, они образовали растущее пятно мрака. Оно не походило на тучу - оно напоминало нависшую над землей опухоль. Неба не стало видно. И Эдди открылось: ни тучей, ни опухолью этот сгусток тьмы не был - прямо на молодого человека стремительно неслось колоссальное мрачное ~нечто~. Напрасно было бы бежать от зверя, что обретал призрачную плоть в небе над розовым полем; он настиг бы Эдди, схватил бы, унес прочь. В Темную Башню унес бы он Эдди, и мир света никогда уж не узрел бы юношу. В темноте возникли прорехи, и сверху на Эдди взглянули жуткие нечеловечьи глаза, каждый - наверняка ничуть не меньше Шардика, медведя, лежавшего мертвым в лесу. Глаза эти были алые - алые, как розы; алые, как кровь. В ушах Эдди загремел мертвый голос Джека Андолини: ~"Тысяча миров, Эдди,- десять тысяч! - и ихний поезд катит через все до единого. Если сумеешь его завести. А #сумеешь#, так это только цветочки, ягодки будут впереди - ихнюю агрегатину так просто не вырубишь, она сволочь еще та, ее так просто не выключишь..."~ Голос Джека сделался механическим, монотонным: ~"За**дохаешься выключать, Эдди, мальчик мой, зря не веришь, эта ихняя сволочь..."~ ~...НАХОДИТСЯ В ФАЗЕ ВЫКЛЮЧЕНИЯ! ВЫКЛЮЧЕНИЕ БУДЕТ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШЕНО В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ШЕСТИ МИНУТ!~ Во сне Эдди вскинул руки, загораживая глаза...
      20
      ...и проснулся. Он сидел, вытянувшись в струнку, у потухшего костра и смотрел на мир сквозь растопыренные пальцы. А голос продолжал раскатисто вещать - ревущий в мегафон голос бездушного командира группы спецназа: - ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ: ОПАСНОСТИ НЕТ! ПЯТЬ СУБЪЯДЕРНЫХ ЯЧЕЕК ОТКЛЮЧЕНЫ, ДВЕ СУБЪЯДЕРНЫЕ ЯЧЕЙКИ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ПРОХОДЯТ ФАЗУ ВЫКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ ЯЧЕЙКА РАБОТАЕТ НА ДВА ПРОЦЕНТА МОЩНОСТИ. ЦЕННОСТИ ЯЧЕЙКИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ! О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ СООБЩИТЬ В "НОРТ-СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИКС, ЛТД"! ЗВОНИТЬ 1-900-44! КОДОВОЕ НАИМЕНОВАНИЕ ДАННОГО УСТРОЙСТВА - "ШАРДИК"! ОБЕЩАНО ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ! ПОВТОРЯЮ: ОБЕЩАНО ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ! Голос смолк. Эдди увидел Роланда, который стоял на краю поляны, держа на сгибе руки Сюзанну. Они неотрывно смотрели туда, откуда несся голос, и когда записанное на пленку объявление началось сначала, Эдди наконец оказался в силах встряхнуться и отогнать бросающие в дрожь отголоски приснившегося ему кошмара. Он встал и присоединился к Роланду с Сюзанной, с интересом раздумывая, сколько же веков минуло с той поры, как было записано это объявление, запрограммированное таким образом, чтобы вещание начиналось лишь в случае полной поломки системы. - ИДЕТ ВЫКЛЮЧЕНИЕ УСТРОЙСТВА! ВЫКЛЮЧЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШИТСЯ В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ПЯТИ МИНУТ! ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ... Эдди тронул Сюзанну за руку, и молодая женщина оглянулась. - Сколько это уже продолжается? - Минут пятнадцать.